По договорённости - кусок из "Снабжая войну" ван Кревельда.
«Снабжая войну» - исследование некоего Мартина ван Кревельда, изданное «Кембридж Юниверсити пресс». Как заявляет сам автор, его намерение - исследовать влияние проблем логистики на военные действия, развеять идею, что «армия может в любое время двигаться в любом угодном направлении».
Некоторые постулаты автора достаточно смелы. Я не берусь судить, насколько он прав в том или ином случае, но исследование весьма интересное и заслуживает внимания «ан зихь». Поскольку, в чём, имхо, автор прав - так это в том, что проблемы снабжения освещаются весьма вяло и обще, с учётом всего потребного армии хотя бы в пару тысяч каждый день - незаслуженно обще.
Итак, с благодарностью дотошному ван Кревельду и с надеждой на небесполезность моего пересказа:
Начинается всё с определения - логистика как практическое умение двигать и снабжать армию.
Увы, автор начинает только с 17 века…
Потом идёт критика коллег - «никто не описал, как в наполеоновское время двигать вперёд город с 200 000 населением со скоростью 15 миль в день (24 км). Или, обще описывая проблемы Роммеля со снабжением, не посчитал, сколько у него грузовиков (привет А.Исаеву), с какой грузоподъёмностью… А критика Линделлом плана Шлиффена, не затрагивая потребностей германской армии, ограничивается указанием, что столь детально разработанный план негоден, ибо окружность длиннее радиуса».
Период с 1560 по 1660 часто описывают как «революционный». Армии растут, если в 1567 при подавлении восстания герцог Альба внушал уважение размером своей армии (3 терции по 3000 пеших + 1600 конных), то уже через некоторое время испанская Фландрская армия насчитывала десятки тысяч бойцов. Важнейшие битвы религиозных войн во Франции разыгрывались армиями в 10 - 15 тысяч, но в 30-летней войне армии шведов, Империи или Франции могли быть уже по 30 000. В момент пика своей мощи (1631-32) Густав Адольф и Валленштейн располагали армиями свыше 100 000 человек каждый. В более поздние периоды такие армады уже невозможно было содержать, но после 1660 рост продолжился. При Рокруа крупнейшая военная держава, Испания, была разбита 22 000 французской армией, а через 30 лет Людовик 14ый мобилизует 120 000 солдат. В его правление французская армия даже мирного времени не опускалась ниже 150 000, а армия Габсбургов оценивалась в 140 000. В военное время цифра была ещё более впечатляюща: в 1691-1693, в пике своей силы, французы имели до 400 000 солдат. В 1709 в одной битве, при Мальплаке, 80 тысяч французов встретили 110 000 «союзную» армию.
В период с 1560 по 1715 (за вычетом 1635-1660) европейские армии выросли многократно. Параллельно рос и нон-комбатантский «хвост» - от 50% до150% от численности армии. Домом солдат была армия, всё своё везли с собой и обоз (с щедрым добавлением офицерских излишеств) был громаден. В 1610 Мориц Насауский имел обоз в 942 повозки (из них 129 везли прислугу и её имущество), и это без учёта неофициальных «дополнительных» повозок
(Интересно, что А.Н.Сабуров в своих мемуарах о партизанском движении пишет, что каждая подвода - 6-7 метров занимает, т.е тов. Мориц свой обоз растянул на 5-6 кэмэ). В целом армии того времени могли иметь подводу с 4 конями на каждых 15 человек, а в случае, если от армии ожидалась автономность (безлюдный край и/или долгая осада) - см. кампанию оного же Морица в Брабанте, 1602, и больше, в частности, 24 000 солдат и 3000 телег.
В основном все солдаты были наёмниками. Со своего жалования они должны были кормиться, обеспечивать себя одеждой, оружием, а иногда и боеприпасами. В теории, вокруг армии должны были существовать настоящие рынки, где маркитанты и местное население продавали солдатам всё необходимое. При контроле цен и качества, при функционирующей «военной полиции» - система достаточно рабочая.
Проблемы начинались, когда армия покидала привычные места обитания и обычные маршруты движения. Создание рынков требовало времени, и армия могла двигаться только медленно и с паузами. Маркитанты до известной меры смягчали проблему, но их обоз ещё больше увеличивал армейский. В дружественной стране иногда высылали вперёд комиссаров с задачей создать рынок, или же из года в год пользовались одними и теми же маршрутами.
Еще один вариант - расквартировать армию в н/п по пути. Теоретически солдаты имели право только на «кров, свет и соль», а за остальное платили. На практике - дисциплинированной могла считаться армия, солдаты которой просто брали и не платили - а не грабили к тому же хозяев.
На вражеской территории система не работала. Да и не требовалась - ещё с древних времён солдаты в стране неприятеля просто брали всё необходимое или приглянувшееся на месте. Иногда грабёж проводился централизовано.
Но в 17 веке размер армий означал, что не всегда хватало и награбленного, а состояние финансов и администрации ещё не позволяло заменить грабёж систематическим выжиманием ресурсов. По мнению автора, армии 17го века - возможно, самые плохо снабжаемые в истории, чей марш по последствиям смахивал на нашествие голодной саранчи.
Даже с чисто прагматической точки зрения, ситуация выглядело печально. Голодных солдат сложно было контролировать, а дезертирство становилось бичом армии. И ещё в конце 16 века появляется мысль (и ресурсы, и готовность их потратить, что важнее), что солдат необходимо снабжать хотя бы самыми основными вещами: едой, фуражом, оружием, и иногда одеждой. Делалось это опять же через маркитантов, а расходы вычитались из жалования солдат. Во Франции и Испании новая система начинает принимать очертания.
Проблемой были деньги. Рост армии опережал рост бюджета стабильно, и даже небедная Испания с 1557 по 1598 трижды становилась банкротом. В 30-летнюю же войну только Голландия смогла полностью и вовремя платить своим солдатам, и потребовалась система контрибуций (приписывается нередко Валленштейну, хотя все стороны конфликта её активно практиковали). Опять же теоретически - система была сравнительно гуманной - население взносило некую сумму в кассу армии, за что избавлялось от разгула солдатни «на самообеспечении». Разоренная и обезлюдевшая к концу войны Германия, впрочем, не совсем свидетельствует об удачной реализации этой системы на практике.
Интересно, что армиям приходилось постоянно двигаться. Грабежом или реквизициями, но орды слабо дисциплинированных солдат и вообще недисциплинированных «camp followers» быстро выкачивала все доступные ресурсы, после чего была вынуждена двигаться дальше. И как раз в это время развитие фортификационного дела усилило оборону…
В результате война могла свестись к серии осад. При этом соображения снабжения играли важную роль - ведь добросовестно опустошённые окрестности города делали его непригодным ТВД. Так, в 1586 году голландцы не смогли помочь осаждённому Айндховену - прокормить 10 000 за стенами города было менее реально, чем в них. Долгая осада истощала все ресурсы, какой бы богатой округа ни была, и осадные операции требовали особой подготовки. Во время осады Остенда уже упомянутый Мориц снабжал осадный корпус по морю, правда, осаждённые делали то же, и процесс затянулся на 2 года.
В условиях, когда армии даже не пытались снабжать с баз, многие полководцы находили полевую войну более выгодной, а линии коммуникаций их тревожили мало. Армия, пока двигалась, была почти автономной (как те же валленшттейновская и шведская), и имело мало смысла пытаться отрезать их от чего бы то ни было - кроме, может, районов рекрутирования наёмников. Последнее иногда практиковалось.
Итак армии были пусть и медленные, но свободные в выборе пути? Не совсем. Помимо выбора необъеденой территории, их путь сильно зависел от рек - не столько потому, через реки надо переправляться, сколько из-за того, что суда были куда удобнее для транспортировки. Суда обладали большой грузоподъёмностью - по подсчётам современника, 100 «ластен» (мера веса) провизии и 300 «ластен» фуража помещались в 9 кораблей, а на суше только фураж потребовал бы 600 повозок. Кроме того, судовые экипажи и близко не требовали того количества припасов, как сами обозники и обозные кони.
Явно любимый автором Мориц Насауский имел, по его словам, репутацию мастера в использовании рек, и был непривычен вести войну без них. Перевозя пушки и припасы водными путями (Маас, Рейн, Лек, Вааль), он обрушивался на испанские крепости, заставая их неготовыми к осаде.
В кампании же 1602 года Мориц оказался вне своих привычных речных путей, и попытался выиграть войну редким в то время стратегическим манёвром. Идея была - перейти Маас, обойдя крепости, вторгнуться в Брабант, вынудить испанскую полевую армию к бою, уйти на запад во Фландрию, и как задача-максимум - отбить обе провинции. Он располагал 5 422 конными и 18 942 пешими солдатами, 13 пушками, 17 полупушками, и пятью полевыми орудиями. Впрочем, с армией шли только 12 пушек, остальные были высланы (по воде) вперёд. Армия должна была быть автономной первые 10 дней - 700 повозок везли 50 «ластенов» муки, ещё столько же следовали по воде. И все эти приготовления, отнюдь не легкомысленные, имели лишь целью - дотянуть до местностей, где можно будет сжать урожаи с полей.
Но кампанию начали слишком рано. Перешли Маас 20 июня, но пшеница Брабанта была ещё не созревшей. Запасов не хватало - в особенности английскому контингенту, который растратил свою долю слишком быстро, и его вынужденно снабжала остальная армия. Мориц отписал Генеральным штатам, что, если не удастся выманить испанцев в поле для сражения, ему придётся отступить. Спустя неделю маршей, 27 июня, армия остановилась и принялась за хлебопечение «с великим рвением». Двинулась вперёд 2 июля, но уже через 3 дня опять встала для выпечения хлеба. К 8 июля Мориц дошёл до предполагаемого места боя, но из 50 «ластенов» муки по воде дошли только 16. (Остальные загадочно исчезли. Снабженцы, наверное, сильно удивились).
Оставшуюся муку перепекли на хлеб, и 10 июля (30 дней кампании. 16 дней марша. 14 дней хлеб пекли. Суворова на того Морица не было, с такой скоростью движения!) Мориц начал, под угрозой голода, отступление. Через день, опять остановился - из-за жары. Ещё через день англичане опять растратили запасы и их опять выручали… Мориц вернулся к Маасу, где получил крупный запас хлеба и сыра, и собирался двинуться во Фландрию. Но ГенШтаты строго потребовали результатов, а не маршей, и Мориц вместо нового марша осадил Грейв.
Некоторые считают, пишет автор, что Северную Голландию испанцы не покорили из-за рек, а голландцы не пробились в Бельгию из-за того, что рек там мало.
Даже если полководец не планировал кормиться из запасов обоза, реки играли важную роль - пушки весили немало. Тот же Мориц вёз с собой т.н. картауны - 5 ½-тонных монстров, которых на марше разбирали на части, и каждую тянула упряжка в 30 коней. Где-то треть ежегодно заболевала или умирала от напряжения. Умеренный артпарк в 6 полупушек с боекомплектом в 100 выстрелов на дуло требовал 250 лошадей. Артиллерия двигалась в среднем вдвое медленнее остальной армии, и многие полководцы всячески пытались сделать её мобильнее.
Особенно преуспел в этом Густав-Адольф. Вместо стенобойных «мюрбрекеров» в Швеции стали делать пушки с более коротким и тонким стволом, т.н. «кожаные пушки» стали полевой артиллерией. Число лошадей и повозок артпарка уменьшилось почти вдвое. Хотя и парки оставались громоздкими, и после Густава в Швеции вновь стали делать более тяжёлые и мощные пушки.
В целом, в то время влияние снабжения на планы войны сводится к следующим факторам:
1. Армия должна постоянно двигаться, чтобы не голодать
2. При выборе пути, можно не слишком переживать за контакт с базой
3. Желательно использовать речные пути, а также контролировать их
Демонстрация всех тезисов - разбор ван Кревельдом кампании Густава Адольфа в Германии. По мнению автора, вопросы снабжения определяли во многом ход этой кампании с самого начала, так, из-за проблем со снабжением, имперский полководец Конти(?) не смог своими численно превосходящими силами вовремя пресечь высадку шведов в Пенемюнде в июле 1630 года. Но даже первоначально имевшихся у короля 10 000 шведских солдат в разорённой Померании было не прокормить, и Густав-Адольф решил расширить базу. При этом, расширяя её, захватывая города и осаждая крепости, он также распылил свои силы, и до весны следующего года сколько-либо значимой полевой армией не располагал.
«Подъев» все ресурсы Померании, король был вынужден двигаться дальше (зима 1630-31). Поскольку даже шведскую артиллерию желательно было транспортировать по рекам, у короля был выбор: либо на запад и юго-запад, к Эльбе, либо на юг, к Одеру. Первый вариант не удался (зато появился доступ к ресурсам Бранденбурга). В это время восставшему (не без влияния шведов) Магдебургу требовалась помощь, но путь Густаву-Адольфу преграждали крепости Кюстрин (на слиянии Варты с Одером) и Шпандау (Шпрее с Гавелем). Контроль над этими путями попытались получить через переговоры с графом-выборщиком Георгом Вильгельмом, но Магдебург не продержался так долго.
Прошёл почти год с момента высадки, и армия шведов, как и прочие, жили за счёт местного населения. 18 июля король пишет канцлеру Оксенштерну:
«Мы уже информировали вас о ситуации, т.е. что и мы, и армия живём в великой бедности, трудностях и беспорядке, все наши слуги нас покинули и нам приходится жить, разоряя всех наших соседей. Так всё происходит и сейчас, ибо нам нечем насытить людей, кроме того, что они смогут награбить».
В другом письме он пишет: «вне зависимости от вашего обещания посылать 10 000 талеров ежемесячно, войска не получали ничего последние 16 недель. Армия живёт хлебом, который выжимает из городов, но есть границы и этому. Удержать кавалеристов невозможно… они живут откровенным грабежом. Всё вокруг разорено, нигде нельзя найти ничего для солдат». Армии явно было пора двинуться дальше. В сентябре битва и победа при Брайтенфельде открыли шведам дорогу. И опять развилка - либо двигаться на юго-восток, вдоль Одера, к самому центру вражеской державы - Вене, или же идти к Рейну, где легче путь и лежат богатейшие районы Германии (вместо гор Богемии). И шведы выбрали этот путь.
За три месяца Густав-Адольф занял самые богатые области центральной Германии, и, благодаря реквизициям, его армия быстро превратилась во вполне оснащённую и хорошо снабжаемую силу. (Интересно, что монахи и евреи должны были платить особо, в большем объеме). Зиму 31-32 года шведы проводили в районе Вюрцбург-Франкфурт-Майнц. В армии насчитывалось до 100 000, и король имел основания надеяться на ещё большие цифры в новой кампании (его армия была успешна и богата). Несмотря на обилие местных ресурсов, столь крупное войско всё же должно было продолжать завоевания. Король двинулся на восток, вдоль Дуная, пересёк Лех, и занялся реквизициями уже в Баварии. Но уже к концу лета стало не хватать даже огромных ресурсов, выжатых из богатых городов вроде Нюрнберга и Аугсбурга, и армия двинулась дальше вдоль реки, в своём «бегстве вперёд». Марш на Вену прервал Валленштейн - двинувшись из Богемии в Саксонию, он стал отрезать короля от моря. Проявив редкое в то время беспокойство за линии коммуникации (вроде как автор писал, что это не страшно?), Густав-Адольф двинулся навстречу и расположился лагерем рядом с Нюрнбергом, где и оставался два месяца. И шведы, и Валленштейн старались - разоряя окрестности - извести противника голодом, в чём имперцы преуспели больше. В начале сентября король был вынужден двигаться далее - не важно, куда. Очень о многом в области снабжения войск в 17 веке говорит такая деталь - после первой победы над шведами у Альте Фесте войска Валленштейна были слишком измождены, чтобы преследовать врага, из-за голода и болезней.
Король продолжил движение в Баварию. В октябре ему пришлось вновь реагировать на угрозу коммуникациям (опять же, непонятно, чем такое поведение иллюстрирует тезис об автономности армий?) - 20 000 отряд, пройдя 270 миль за 27 дней (432 км, по 16 в сутки), занял переправы на реке Халле. Такая высокая скорость движения отряда (практически наполеоновские показатели) может объясняться тем, что эти области были уже занята шведскими гарнизонами.
Несмотря на таланты шведского короля (чего стоит один план наступления на Вену 5 - а некоторые историки насчитывают и 7 - армий по сходящимся направления), система снабжения - или её отсутствие - управляла движением армии часто больше самого полководца. Уже следующие поколения попытаются ослабить зависимость стратегии от местных запасов продовольствия и фуража.
Появление системы магазинов.
Ришельё писал, что больше армий рассеяно нуждой и голодом, чем мечом. Завершающий период 30-летней войны, когда Центральная Европа была уже в развалинах и не могла поддерживать большие армии, иллюстрировал тезис просто замечательно. Валленштейна и Густава-Адольфа уже не было, а их преемники редко могли собрать хотя бы 15 000 человек в одной точке. Война превратилась в серию взаимных конных рейдов против вражеских городов, немалое число которых из-за плохого снабжения и дезертирства так и не достигали цели.
Такой «средневековый» исход должно было переломить французское новшество - магазинная система. Считается, что она оказала решающее влияние на весь последующий период войн, не без ехидства отмечает ван Кревельд.
Магазинные склады сами по себе не были открытием. Периодически воевать было нужно в разорённой, или слишком бедной местности, и в этом случае рекомендовалось устроить укреплённые лагеря с НЗ на 15 дней каждый. Но малый размер армий нечасто требовал такой педантичности. Нечасто была нужда и в регулярных конвоях с припасами, но даже тогда телеги и возничих просто набирали на месте (иногда даже добровольно).
Перевозка припасов была крайне рискованна. Понятия фронта, чётко разделяющего врагов, не существовало, и обоз был лакомой и часто основной целью кавалерийских рейдов. Вместе с финансовыми и организационными трудностями, это привело к тому, что система снабжения и её персонал как часть армии - явление сравнительно позднее.
В своих итальянских кампаниях (1641,42) Ле Телье, интендант Турина, активно занялся организацией снабжения: пресекал казнокрадство, добился хотя бы в целом регулярных выплат солдатам, пересмотрел в сторону устрожения условий договора с поставщиками, в частности, обговорив закладку магазинов. Но всё это было скорее развитие существовавшей системы. Лишь позднее, во главе военного ведомства, он займётся созданием новой.
Первой предпосылкой для регулярной системы снабжения является чёткое определение потребностей армии. Ле Телье начал с создания списка положенного; так, командующему полагалось 100 рационов день (простому пехотинцу один), по тому же принципу распределялся рацион и для лошадей (оригинально…). Затем были созданы стандартные контракты для маркитантов-поставщиков. Военное ведомство платило поставщику, освобождало его работников и средства транспорта от всех прочих обязанностей и платежей и выделяло эскорт. В лагере ему выделялось место, охрана от «эксцессов», и платилась компенсация за возможные убытки. Поставщик же обязывался поставить на склад обговоренное количество припасов (что проверялось инспекторами). Ответственность за сохранность груза также лежала на нём, причём поставщик имел право реквизировать транспорт и привлекать возниц по дороге, платя фиксированную цену за изъятое. По прибытии, поставщик имел право мобилизовать местных хлебопёков (при необходимости - силой) и заставить их работать «день и ночь». Система явно эволюционировала из более ранних, хотя для контроля уже существовал постоянный интендантский орган. Новшеством стал и постоянный «транспортный парк» с возницами из числа военнослужащих, впрочем, его задача была не челночный подвоз припасов с баз, а служба в качестве «мобильного НЗ» на несколько дней.
Система магазинов стала развиваться. Уже в 1643 Ле Телье создал склады в Метце, Нанси и Понт-де-Муссоне (пардон за мой французский) для обеспечения осадных работ и рейнских манёвров Тюренна. В 1644 он создаёт специальный склад фуража для кавалерии - фураж всегда кончался первым при осадах - во время осады Дункирка…
Самым значимым достижением Ле Телье автор считает кампанию 1658 года. Тюренн вышел с зимних квартир в середине мая и осадил Дункирк. Первые дни его армия, скорее всего, кормилась за счёт имевшихся запасов, затем стала получать припасы морем, из магазина в Кале. Город был взят 25 июня, и Тюренн двинулся к Брюгге, который также недолго продержался. Затем французы пошли вглубь страны, занимая города по пути, и сопровождаемые лодками с припасами. Но к сентябрю, именно из-за недостатка припасов Тюренн не смог пойти к Брюсселю, осадив вместо этого Ипр. Заняв лагерь на берегу Эскау(?), французы провели в нём несколько недель, а затем всё же выдвинулись к Брюсселю. Но был уже ноябрь, и Тюренн, снабдив захваченные города гарнизоном и припасами, вернулся к Парижу.
Здесь французы всю кампанию (т.е. серию осад) получали припасы по воде. Занимая один город за другим, Тюренн создал разветвлённую сеть складов. Речные коммуникации помогли решить вопрос с подвозом (марш к Брюсселю в особенности?) со складов, по сути, единственное, в чём армия зависела от местных припасов, был фураж, и перебои с ним начинались почти сразу при мало-мальски долгих осадах.
В пользу Тюренна и Ле Телье говорит то, что при осадах припасы не определяли ход операции - хотя их наличие и определяло иногда, какой именно город будет осаждён. Но всё же реформы Ле Телье относились к своему веку - склады и запасы создавались по мере необходимости, постоянных резервов не было. Излишки продавались по завершении кампании - «дабы смягчить нужду подданных Его величества» (и пополнить казну). Первый постоянный магазин (что автор расценивает как начало новой эры постоянных армий) создал уже сын Ле Телье, Лювуа.
Он, строго говоря, создал два вида магазинных складов. Первый располагался в т.н. “крепостях Е.К.В” по линиям границ, и предусматривал снабжение французских армий при обороне страны, второй - «общие магазины» - предназначался для обеспечения операций за границами. Наполнение складов было головной болью губернаторов, и немалая часть корреспонденции Лювуа составляют напоминания, что на свои цели тратить казённые запасы не следует. Но всё же Лювуа, как и его предшественники, скорее контролировал, чем организовывал, поставщики выполняли немалую часть работы. Потребности армии высчитывались по её размеру и протяжённости кампании (обычно 180 дней), добавлялись затраты на транспортировку и распределение - и заключались контракты. Часто выплатить всю сумму и вовремя чиновники были не в состоянии, и система была уязвима для злоупотреблений поставщиков, причём искоренить этот порок не смогли вплоть до революции.
Обычным методом транспортировки всё же оставались реквизированные на месте повозки, и баржи. Лювуа не был 100% новатором, но он был первым, кто определил чётко: солдат имеет право на бесплатный 3х-разовый рацион. Нормой считалось 2 фунта хлеба или сухарей, по возможности дополняемые мясом, бобами или иной богатой протеинами пищей. Последнее было не всегда бесплатным, но старались ограничиться ½ или ¼ рыночной цены. Иногда «щедростью Короля» пользовалась вся армия, иногда - только пехота.
Кстати, контроля за потреблением не было, солдаты нередко меняли свой паёк на спиртное.
Реформы Лювуа увеличили манёвренность французской армии, скорость марша и протяжённость кампании, особенно для кавалерии. Что и продемонстрировала организованная им кампания 1672, против Голландии, с армией в 120 000. Наступление запланировали с востока, и солдат планировали снабжать с цепи магазинных складов, организованных союзниками Франции заранее. Принцип был тот же - с собой везли только то, что нельзя было получить на месте. Из Франции везли артпарк, но даже порох и заряды получали из Амстердама, при посредничестве тамошнего банкира, Садока. Параллельно были пополнены и французские склады вдоль северных границ.
Кампанию начали 9 мая. Тюренн (23 000 солдат, 30 пушек) выступил из своего лагеря и двинулся по Сомбру, беря по дороге крепости. У Маастрихта он соединился с арденнской армией Конде, и 19 мая объединённая армия двинулась из Льежа к Рейну, некоторое расстояние прошли раздельно, по разным берегам, затем, 11 июня вновь сошлись у Эммериха. 12-го, после переправы через Рейн, началась собственно война. За неделю французы дошли до Эммериха, 20 миль до Амстердама, где и остановились - голландцы затопили местность.
В целом, по территории союзников французы прошли 220 миль в 33 дня (ок.11 км в день), и чуть быстрее двигались по вражеской (хорошие дороги и почти отсутствующее сопротивление?). Для Франции того периода - неплохие показатели, но в целом кампания была более продумана и распланирована, чем маневренна.
Вообще, пишет автор, обсуждая систему Лювуа, необходимо учитывать, что она не претендовала на полное решение проблемы снабжения. Обычным методом, а порой и целью войны было - кормить армию за счёт врага. Сам новатор и писал интендантам: «Его Величество… собрал значительную армию… с целью войти в земли Его Католического Величества и жить за их счёт, пока губернатор Католических “Low Countries” не согласятся на его условия… (интенданты) ответственны за то, чтобы испанские территории платили возложенный на них налог». Хотя Лювуа и предлагал избегать чрезмерного отягощения страны, (фураж, впрочем, предполагали забирать, где и когда только можно), исполнители не слишком церемонились. Грабежи, разрушения домов и захват заложников практиковались французскими войсками не менее валленштейновских. Даже когда припасы шли из магазинов, командирам рекомендовалось «всё, что сделало бы жизнь армии комфортнее, брать у врага и за его счёт».
Несколько цифр. Средняя армия при Лювуа (к примеру, 60 000 чел., 40 000 лошадей), при норме потребления, в сутки потребляла только хлеба 120 000 фунтов (11%!!), прочих же продуктов - минимум ещё 60 000 фунтов. Рацион лошадей разнился, но, как средний вариант, автор берёт 20 фунтов корма на лошадь, т.е. 800 000 фунтов на армию. Итого, из суточного расхода в 980 000 фунтов (ок. 440 тонн) только 120 000 поставлялись магазинами, прочее же - бралось на месте. Причём разумного выбора не было: того же фуража требовалось слишком много, с собой в обозе не навозишься…
Так что, по мнению автора, представление о «мании магазинов», «коротком поводке линий снабжения» - несколько преувеличено. Часто даже малые отряды вынуждены были, из-за недостатка местных ресурсов, ретироваться раньше запланированного: так, в 1684, 3000 французов не могли выступить целых 2 недели к Люксембургу - по предложенному пути они не могли бы найти провизии. Таллард, во время Войны за испанское наследство, вынужден был отказаться от подкреплений - муки едва хватало его солдатам, а окрестности его боннской стоянки подъели вчистую. За осаду Ландау французы не взялись - в прошлых кампаниях там дважды стояли войска, и ресурсов просто не оставалось на третью армию. Пюсегюр, обвинённый в распылении сил, оправдывался тем, что Испанские Нидерланды слишком бедны, и сконцентрировать войска невозможно. Систему снабжения «по-Лювуа» в Европе почитали завидной, но в когда июне 1684 Людовик 14ый выбирал цель для наступления (Монс, Ат или Шарлерой), Лювуа рассудил так: взятие Монса будет «сильным ударом» по голландцам, но создаст «неодолимые сложности» из-за бедности местности; и своё письмо королю завершил так «Лучше взять один город, чем не сделать ничего».
...
Успехов,