Ой!
Я ещё успеваю запрыгнуть в последний вагон, а?!
Тут у меня вот... это... получилось нечаянно...
Томатомахия
(война слив и помидоров)
Вышла из дачного домика розовоперстая Эос,
Тёплым приветливым взором окинула дивный пейзаж.
На плодородных и тучных взлелеяла склонах Олимпа
Шесть своих соток она, как и каждый из светлых богов.
Всех оделить постаралась живительным ласковым светом,
Каждый росток напитать благотворным и добрым теплом.
Только у самого нужника над помидорною грядкой
Мощная слива обильно густую раскинула тень.
Видя такой непорядок, багрянорождённый Томатос,
Царь помидорного племени, к дереву громко воззвал:
«О, крупноплодная, где же, ответь мне, твоя справедливость?
Ветви свои ты раздвинь, дай и нам хоть немного тепла!»
Но отвечала надменно ему горделивая слива:
«До краснорожих плебеев какое мне дело, чудак?»
Неукротимая ярость Томатоса тут обуяла,
Крыльями чёрных Эриний затмилась небес синева.
Острых набрал он камней, что тропинку в саду окаймляли,
Стеблем тугим, как пращою, их начал метать по ветвям.
Градом со сливы плоды полетели на землю и всмятку,
Кости теряя, они разбивались о жёсткую твердь.
Громко рыдая, несчастная стала просить Диониса,
Чтобы её защитил от коварного злого врага.
Долго не думая, тот, на погибель томатам-беднягам,
Пару прожорливых коз втихаря запустил в огород
Но и Томатос нашёл средь богов себе тоже защиту:
Грозный Арей поспешил на подмогу к любимцам своим.
Стаи дроздов остроклювых по зову его прилетели,
Стали нещадно они мягкотелые сливы клевать.
Долго ещё на участке кипела жестокая битва,
Только победы, увы, не сумел одержать в ней никто.
Жаркая кровь помидоров насквозь чернозём пропитала,
Косточки доблестных слив злыми ливнями смыло в овраг.
В повествовании грустном мораль не ищи ты, читатель,
Лучше порядок на даче своей поспеши навести.
Пугало птичье поставь над ветвями деревьев плодовых,
А на калитку в заборе добротный прибей шпингалет
Тут у меня вот... это... получилось нечаянно...
Томатомахия
(война слив и помидоров)
Вышла из дачного домика розовоперстая Эос,
Тёплым приветливым взором окинула дивный пейзаж.
На плодородных и тучных взлелеяла склонах Олимпа
Шесть своих соток она, как и каждый из светлых богов.
Всех оделить постаралась живительным ласковым светом,
Каждый росток напитать благотворным и добрым теплом.
Только у самого нужника над помидорною грядкой
Мощная слива обильно густую раскинула тень.
Видя такой непорядок, багрянорождённый Томатос,
Царь помидорного племени, к дереву громко воззвал:
«О, крупноплодная, где же, ответь мне, твоя справедливость?
Ветви свои ты раздвинь, дай и нам хоть немного тепла!»
Но отвечала надменно ему горделивая слива:
«До краснорожих плебеев какое мне дело, чудак?»
Неукротимая ярость Томатоса тут обуяла,
Крыльями чёрных Эриний затмилась небес синева.
Острых набрал он камней, что тропинку в саду окаймляли,
Стеблем тугим, как пращою, их начал метать по ветвям.
Градом со сливы плоды полетели на землю и всмятку,
Кости теряя, они разбивались о жёсткую твердь.
Громко рыдая, несчастная стала просить Диониса,
Чтобы её защитил от коварного злого врага.
Долго не думая, тот, на погибель томатам-беднягам,
Пару прожорливых коз втихаря запустил в огород
Но и Томатос нашёл средь богов себе тоже защиту:
Грозный Арей поспешил на подмогу к любимцам своим.
Стаи дроздов остроклювых по зову его прилетели,
Стали нещадно они мягкотелые сливы клевать.
Долго ещё на участке кипела жестокая битва,
Только победы, увы, не сумел одержать в ней никто.
Жаркая кровь помидоров насквозь чернозём пропитала,
Косточки доблестных слив злыми ливнями смыло в овраг.
В повествовании грустном мораль не ищи ты, читатель,
Лучше порядок на даче своей поспеши навести.
Пугало птичье поставь над ветвями деревьев плодовых,
А на калитку в заборе добротный прибей шпингалет