И эти люди, славящие Ивана Грозного, называют себя христианами московского патриархата...
"Образ действий Иоанна IV (Грозного) перед лицом внутренней угрозы - очень хорош с христианской точки зрения, очень назидателен.
Масштабы, впрочем, нуждаются в актуализации - сегодня внутренний враг более многочислен и лучше организован. И значит, необходимо и более сильное духовное вдохновение".
©
Чаплин
(тот, который не клоун, а поп Лубянского патриархата)
Несколько цитат из записок очевидца, касающихся только того, что делал Грозный с церковью, монахами и попами своей московской церкви:
Когда наш король прикажет позвать к себе кого-нибудь, то достойно удивления отметить, как у этого человека ликует сердце, восхищен дух, каким счастливцем считает себя тот, с кем хочет встретиться государь, и потому такое лицо уходит полное надежды получить милость в лицезрении государя.
Но как солнце отличается от луны, так добродетель и милость нашего короля от тирании князя Московии.
Если он прикажет притти к себе какому-либо знатному сенатору или воину, тот, собираясь пойти к тирану, прощается с женой, детьми, друзьями, как бы не рассчитывая их никогда видеть. Он питает уверенность, что ему придется погибнуть или от палок, или от секиры, хотя бы он и сознавал, что за ним нет никакой вины.
Именно, Московитам врождено какое-то зложелательство, в силу которого у них вошло в обычай взаимно обвинять и клеветать друг на друга пред тираном и пылать ненавистью один к другому, так что они убивают себя взаимной клеветой. А тирану все это любо, и он никого не слушает охотнее, как доносчиков и клеветников...
По отношению к религиозности тирана и его богопочитанию надлежит заметить следующее.Живя в упомянутом Александровском дворце, словно в каком-нибудь застенке, он обычно надевает куколь, черное и мрачное монашеское одеяние, какое носят братья Базилиане, но оно все же отличается от монашеского куколя тем, что подбито козьими мехами. По примеру тирана также старейшины и все другие принуждены надевать куколи, становиться монахами и выступать в куколях, за исключением убийц из Опричнины, которые исполняют обязанность караульных и стражей. Итак великий князь встает каждый день к утренним молитвам и в куколе отправляется в церковь, держа в руке фонарь, ложку и блюдо. Это же самое делают все остальные, а кто не делает, того бьют палками. Всех их он называет братией, также и они называют великого князя не иным именем, как брат.
Между тем он соблюдает образ жизни, вполне одинаковый с монахами. Заняв место игумена, он ест один кушанье на блюде, которое постоянно носит с собою; то же делают все. По принятии пищи он удаляется в келью, или уединенную комнату. Равным образом и каждый из остальных уходит в свою, взяв с собою блюдо, ножик и фонарь; не уносить всего этого считается грехом.
Как только он проделает это в течение нескольких дней и, так сказать, воздаст богу долг благочестия, он выходит из обители и, вернувшись к своему нраву, велит привести на площадь толпы людей и одних обезглавить, других повесить, третьих побить палками, иных поручает рассечь на куски, так что не проходит ни одного дня, в который бы не погибло от удивительных и неслыханных мук несколько десятков человек.
Тиран не пропускал ни одного рода жестокости при умерщвлении людей и в городе Новгороде он убил их, после предания удивительным терзаниям и мукам, 2770 из более знатных и богатых 13, не считая лиц низкопоставленных и беспредельного количества черни, которую он уничтожил всю до полного истребления. В Новгородской области было приблизительно сто семьдесят монастырей 14, все их он ограбил и опустошил, а всех монахов и священников в них перебил.
Когда же тиран Московии вступил в Новгород, епископ этого города пригласил его к обеду, от чего тот отнюдь не отговаривался. На это же пиршество было приглашено также большинство настоятелей из различных монастырей. Когда обед кончился и были уже убраны столы, тиран зовет к себе телохранителей и велит им разграбить и разгромить храм св. Софии, расположенный среди города. Кроме того, желая воздать епископу благодарность за его щедрость, он велит стащить с его головы тиару, которую тот носил, а вместе с тем снимает с него все епископское облачение и лишает его также сана, говоря: "Тебе не подобает быть епископом, а скорее скоморохом. Поэтому я хочу дать тебе в супружество жену." Обратившись далее к другим монахам, он произнес следующие слова: "Прошу вас пожаловать ко мне в гости. Но я хочу, чтобы всякий отметил свое участие в устройстве этой свадьбы." И он заставил каждого из них выплатить по размерам своих средств определенную сумму денег, именно всех архимандритов по 2000 золотых, настоятелей по 1000, а из остального количества монахов одни заплатили по 500, другие по 300 червонцев.
Когда участие было таким образом отмечено и выполнено, тиран велит привести кобылу и обращается к епископу: "Получи вот эту жену, влезай на нее сейчас, оседлай и отправляйся в Московию и запиши свое имя в списке скоморохов." Далее, когда тот взобрался на кобылу, тиран велит привязать ноги сидевшего к спине скотины и, удалив его таким образом из города и прогнав с епископства, велит ему отправляться по назначенной дороге. И когда тот уже удалился, он опять велит позвать его к себе и дает ему взять в руки музыкальный инструмент, мехи (и) лиру со струнами. "Упражняйся в этом искусстве", сказал тиран, тебе ведь не остается делать ничего другого в особенности после того, как ты взял жену." И вот этот епископ, не умевший до того играть на лире, верхом на кобыле по приказу тирана удалился в Москву, бряцая на лире и надувая мехи. Что касается остальных монахов, то у одних из них тиран отнял все имущество, а других после жестоких мучений умертвил.
После разрушения Новгорода он отправляется в город Псков. Несчастные граждане, желая отвратить его жестокую душу от намеченного плана своим гостеприимством и обходительностью, выносят, каждый пред своим домом, уставленные и крытые скатертями столы, на которые кладут хлеб и соль. Отдельные лица, высыпав из города, кланяются ему и просят не побрезговать их убожеством, а лучше принять благосклонно хлеб и соль, которые они подносят и препоручают ему все свое и себя самих, подтверждая его право распоряжаться их жизнью и имуществом. Тиран, побежденный их унижением и покорностью, пощадил, правда, их жизнь, но разграбил все же их имущество, т. е. золото и серебро. Всю же ярость и жестокость он обратил против монахов, из которых одних он отчасти приказал рассечь на куски, отчасти задушить в воде, а храмы были опустошены и все колокола уничтожены.
Пораженные жестокостью этого поступка некоторые знатные лица и вместе верховный священнослужитель сочли нужным для себя вразумить тирана воздержаться от столь жестокого пролития крови своих подданных невинно без всякой причины и проступка. Они говорили, что христианскому государю не подобает свирепствовать против людей так, как против скотов; пусть он побоится справедливой кары бога, который, обычно наказует за невинную кровь даже в третьем поколении.
Несколько пораженный этим внушением и особенно тревожимый стыдом пред верховным священнослужителем, он, не находя никаких причин к оправданию, подал надежду на исправление жизни и в продолжение почти шести месяцев оставался в спокойствии. Между тем среди этого нового образа жизни он помышлял, как устроить Опричнину, т. е. проворных или воинов, стражей своего тела, или скорее покровителей своей тирании, как бы убийц, чтобы под защитой их охраны явиться на всеобщее избиение...
Однажды дьяк тирана устраивает пиршество и зовет к обеду многих друзей и товарищей. Во время стола, опасаясь, не оставил ли он без исполнения какое-либо служебное поручение, он посылает слугу во дворец тирана узнать, что тот делает. Слуга прибегает к Кремль. А тиран в то время говорил наедине с Афанасием. Увидев слугу, тиран спрятался и велит спросить его, чего он хочет. Слуга отвечает, что послан своим господином узнать, что делает великий князь. Услышав это, тиран велит задержать слугу, а хозяина его со всеми гостями препоручает привести к себе. Когда они были приведены, он велит тащить их всех на допрос, спрашивая, зачем был послан слуга узнавать о нем, что послужило причиной к этому пиршеству не вели ли они какого-либо разговора о нем, тиране. Он приказал пытать их с такою жестокостью, что большинство их от пыток испустило дыхание, а прочих он лишил всего имущества.
Там же в Александровском дворце один крестьянин пришел к дьяку тирана и принес ему в подарок рыбу-щуку. Это увидел бывший там случайно один монах, злейший враг дьяка. Монах, пошел к тирану и обвиняет дьяка в таких словах: "Пресветлейший государь. Вот этот твой дьяк, воздерживаясь от малых рыб, пожирает большие, которые обычно ловит из твоих садков". Тиран, выслушав обвинение, по своему легковерию посылает за дьяком. Тот пришел сам и приветствовал государя, кланяясь земно, согласно обычаю этого народа. Тиран, осыпая его бранью, сказал: "Ты, злодей, ешь больших рыб из моих садков, хотя там могут оказаться и малые. Так ступай же ешь и тех и других, больших и малых". И, поверив лживому обвинению монаха, он велит утопить несчастного в пруде из-за одной рыбы.
Знатный муж Федор Башкин был брошен в тюрьму за евангелие Христово. Когда тиран узнал это, то велит привести его к себе, упрекает за лютеранство и обещает дать ему многое, если тот пожелает отказаться от исповедания евангельского учения. Тот сказал в ответ: "Великий князь, я не забочусь об этих временных благах и приношу тебе благодарность за эту щедрость и милость. Но нам надлежит больше заботиться о той вечной жизни, которую уготовил сын божий верующим в него. Это заслуженно должна быть главная из забот. Я также предпочел бы тысячу раз умереть, чем из-за этих преходящих благ потерять вечные". По внушению сатаны тиран велит убрать его и говорит: "Раз ты приемлешь учение евангельское, то пойдешь в огонь". Его зелено было вывести из кремля, посадить в деревянную клетку и сжечь.
Как вел себя тиран в день св. пророка Илии , после отъезда послов вашего королевского величества, в отношении к польским пленным, которых держал заключенными в городе Москве, в трех башнях. Когда уже начался обед, после второй перемены, тиран вскакивает из-за стола с криком: "Эйя, эйя" и велит всем следовать за ним. Устремляются из дворца в рассыпную все телохранители и придворные и еще 1500 конных стрельцов и наперерыв следуют за тираном. Достигают они двора Петра Серебряного, предводителя московских войск. Тиран посылает Малюту, чтобы силком вытащить Серебряного из хором. Малюта неукоснительно исполнил это и вывел несчастного на двор палат и там отрубил голову самому Серебряному и его слуге, пленному литовцу, последовавшему за господином. На другую улицу города тиран послал конюшего, по имени Булата, к одному знатному мужу, жену которого год тому назад он велел повесить пред дверями. Ему также отрубают голову. Виновники убийства приносят головы обоих к тирану со словами: "Великий князь, исполнено, как ты приказал". Тот ликуя восклицает: "Гойда, гойда!" и остальная толпа палачей вторит его возгласу.
От этого места тиран отправился к тюрьмам, где содержались пленные поляки. Когда он был не в дальнем расстоянии от темницы, с ним встретился один купец и при виде тирана повернул вспять. Тиран велит преследовать несчастного и захваченного разрубить на части. При дальнейшем продвижении у самых башен навстречу попался сторож темницы, который равным образом, заметив тирана, побежал назад. Тиран также велел схватить его, спрашивая о причине бегства. Тот ответил, что сделал (это) от страха. Тиран сказал: "Постараюсь, чтобы ты больше не страшился" и велит рассечь его у себя на глазах.
Как только добрались до темниц, где были пленные поляки, тиран велит сторожу скорее отпереть темницу. Тот дрожащими руками едва может отпереть от страху. Тиран снова кричит: "Открывай, открывай!" Когда двери были отворены, приходят бояре, которые сторожили заключенных. Тиран говорит боярам: "Сюда, сюда выводите заключенных!" Те хватают, кто им только попался без разбора, и выводят Павла Быковского. Тиран немедленно вонзил копье в его грудь. Тот несчастный с усиленной борьбой пытался вырвать своими руками вогнанное копье из руки тирана. Тиран зовет на помощь сына, который другим копьем, которое держал, пробил грудь Быковского; тот, упав на землю, умирает.
Затем выводят другого, Альберта Богуцкого. И его также / тиран пронзает копьем. На третьем месте выводят чеха Безу, и его также он проколол копьем. После убийства этих трех лиц он восклицает: "Гойда, гойда!" и стоящие вокруг телохранители повторяют то же восклицание. Когда телохранители были впущены в темницу, тиран велит рассекать всех пленных, которые оставались, и порезано было 55 человек. Пока упомянутые телохранители были заняты этим избиением, тиран отправляется к другой башне и там в начале собственноручно пронзает троих: первым знатного мужа Ракузу , вторым его зятя Якова Мольского, а третьим одного незнатного. Телохранители рассекли остальных, число которых было также 55, с их женами и детьми, ибо тиран не пощадил даже младенцев, едва три дня тому назад появившихся на свет.
Приехал он к третьей башне и из нее равным образом убивает всех пленников, числом 55.
По свершении подобной жестокости тиран возвращается в кремль и там проводит в веселии весь день до вечера, приказывая играть на трубах и бубнах. При закате солнца, с первыми огнями, он отправляет крестьян, велит им наложить тела убитых на телеги, отвезти их на кладбища, где происходит погребение иностранцев, и предать земле. Одна женщина, спрятавшись среди трупов, осталась живою. Она просила упомянутых крестьян позволить ей свободно уйти оттуда, но просьбы ее были напрасны, и ее также бросают среди тел убитых и хоронят заживо.
Четвертым выводят дьяка Григория Шапкина с женою и двумя сыновьями. Тут соскочил с коня князь Василий Темкин 44, который был обменен на пленного воеводу полоцкого Довойну, и, обнажив меч, отрубил голову Григорию, его жене и двум сыновьям; обезглавленных он положил подряд пред ногами тирана.
Пятым выводят с женою дьяка Ивана Булгакова. Его, вместе с женою, обезглавил Иван Петрович, который ныне отправился с Магнусом для осады Ревеля, и обоих, обнаженных до самых пят, положил пред тираном.
Шестым выводят знатного дьяка тирана Василия Степанова. (Тут) также один слез с коня и отрубил ему голову. Так в порядке, согласно перечню списка, выводили скованных на убийство. Их умертвили 116. И всякий из телохранителей, отрубив человеку голову, шел к тирану, протягивая окровавленный меч.
(Альберт Шлихтинг, померанский уроженец, взятый в плен московитами у крепости Озерище и задержанный там при московском дворе, на семь лет, отметил несколько деяний этого тирана с тою целью, чтобы он стал известным всему миру, как тиран, не столько по имени, но и по своим поступкам, превышающим всякую меру злодейства и жестокости.
Узнать это Альберту было не трудно, так как его, в силу образованности и знания немецкого и русского языков, выпросил себе в качестве слуги и переводчика итальянский врач, бывший на службе у тирана.
После семилетней службы у врача Альберт увидел, что и его жизни грозит опасность, и с согласия своего господина убежал в Польшу, где, улучив немного свободного времени, сделал следующую краткую запись о характере и владычестве тирана.)
АЛЬБЕРТ ШЛИХТИНГ
КРАТКОЕ СКАЗАНИЕ О ХАРАКТЕРЕ И ЖЕСТОКОМ ПРАВЛЕНИИ МОСКОВСКОГО ТИРАНА ВАСИЛЬЕВИЧА
Текст воспроизведен по изданию:
Новое известие о времени Ивана Грозного.
Л. Изд-во АН СССР. 1934
P.S.
Про то, что Иван Грозный приказал задушить тогдашнего патриарха Фиилиппа, русские помнят только в виде поговорки про "филькины грамоты" (которыми Филипп обличал бесчинства Ивана и дообличался)
Масштабы, впрочем, нуждаются в актуализации - сегодня внутренний враг более многочислен и лучше организован. И значит, необходимо и более сильное духовное вдохновение".
©
Чаплин
(тот, который не клоун, а поп Лубянского патриархата)
Несколько цитат из записок очевидца, касающихся только того, что делал Грозный с церковью, монахами и попами своей московской церкви:
Когда наш король прикажет позвать к себе кого-нибудь, то достойно удивления отметить, как у этого человека ликует сердце, восхищен дух, каким счастливцем считает себя тот, с кем хочет встретиться государь, и потому такое лицо уходит полное надежды получить милость в лицезрении государя.
Но как солнце отличается от луны, так добродетель и милость нашего короля от тирании князя Московии.
Если он прикажет притти к себе какому-либо знатному сенатору или воину, тот, собираясь пойти к тирану, прощается с женой, детьми, друзьями, как бы не рассчитывая их никогда видеть. Он питает уверенность, что ему придется погибнуть или от палок, или от секиры, хотя бы он и сознавал, что за ним нет никакой вины.
Именно, Московитам врождено какое-то зложелательство, в силу которого у них вошло в обычай взаимно обвинять и клеветать друг на друга пред тираном и пылать ненавистью один к другому, так что они убивают себя взаимной клеветой. А тирану все это любо, и он никого не слушает охотнее, как доносчиков и клеветников...
По отношению к религиозности тирана и его богопочитанию надлежит заметить следующее.Живя в упомянутом Александровском дворце, словно в каком-нибудь застенке, он обычно надевает куколь, черное и мрачное монашеское одеяние, какое носят братья Базилиане, но оно все же отличается от монашеского куколя тем, что подбито козьими мехами. По примеру тирана также старейшины и все другие принуждены надевать куколи, становиться монахами и выступать в куколях, за исключением убийц из Опричнины, которые исполняют обязанность караульных и стражей. Итак великий князь встает каждый день к утренним молитвам и в куколе отправляется в церковь, держа в руке фонарь, ложку и блюдо. Это же самое делают все остальные, а кто не делает, того бьют палками. Всех их он называет братией, также и они называют великого князя не иным именем, как брат.
Между тем он соблюдает образ жизни, вполне одинаковый с монахами. Заняв место игумена, он ест один кушанье на блюде, которое постоянно носит с собою; то же делают все. По принятии пищи он удаляется в келью, или уединенную комнату. Равным образом и каждый из остальных уходит в свою, взяв с собою блюдо, ножик и фонарь; не уносить всего этого считается грехом.
Как только он проделает это в течение нескольких дней и, так сказать, воздаст богу долг благочестия, он выходит из обители и, вернувшись к своему нраву, велит привести на площадь толпы людей и одних обезглавить, других повесить, третьих побить палками, иных поручает рассечь на куски, так что не проходит ни одного дня, в который бы не погибло от удивительных и неслыханных мук несколько десятков человек.
Тиран не пропускал ни одного рода жестокости при умерщвлении людей и в городе Новгороде он убил их, после предания удивительным терзаниям и мукам, 2770 из более знатных и богатых 13, не считая лиц низкопоставленных и беспредельного количества черни, которую он уничтожил всю до полного истребления. В Новгородской области было приблизительно сто семьдесят монастырей 14, все их он ограбил и опустошил, а всех монахов и священников в них перебил.
Когда же тиран Московии вступил в Новгород, епископ этого города пригласил его к обеду, от чего тот отнюдь не отговаривался. На это же пиршество было приглашено также большинство настоятелей из различных монастырей. Когда обед кончился и были уже убраны столы, тиран зовет к себе телохранителей и велит им разграбить и разгромить храм св. Софии, расположенный среди города. Кроме того, желая воздать епископу благодарность за его щедрость, он велит стащить с его головы тиару, которую тот носил, а вместе с тем снимает с него все епископское облачение и лишает его также сана, говоря: "Тебе не подобает быть епископом, а скорее скоморохом. Поэтому я хочу дать тебе в супружество жену." Обратившись далее к другим монахам, он произнес следующие слова: "Прошу вас пожаловать ко мне в гости. Но я хочу, чтобы всякий отметил свое участие в устройстве этой свадьбы." И он заставил каждого из них выплатить по размерам своих средств определенную сумму денег, именно всех архимандритов по 2000 золотых, настоятелей по 1000, а из остального количества монахов одни заплатили по 500, другие по 300 червонцев.
Когда участие было таким образом отмечено и выполнено, тиран велит привести кобылу и обращается к епископу: "Получи вот эту жену, влезай на нее сейчас, оседлай и отправляйся в Московию и запиши свое имя в списке скоморохов." Далее, когда тот взобрался на кобылу, тиран велит привязать ноги сидевшего к спине скотины и, удалив его таким образом из города и прогнав с епископства, велит ему отправляться по назначенной дороге. И когда тот уже удалился, он опять велит позвать его к себе и дает ему взять в руки музыкальный инструмент, мехи (и) лиру со струнами. "Упражняйся в этом искусстве", сказал тиран, тебе ведь не остается делать ничего другого в особенности после того, как ты взял жену." И вот этот епископ, не умевший до того играть на лире, верхом на кобыле по приказу тирана удалился в Москву, бряцая на лире и надувая мехи. Что касается остальных монахов, то у одних из них тиран отнял все имущество, а других после жестоких мучений умертвил.
После разрушения Новгорода он отправляется в город Псков. Несчастные граждане, желая отвратить его жестокую душу от намеченного плана своим гостеприимством и обходительностью, выносят, каждый пред своим домом, уставленные и крытые скатертями столы, на которые кладут хлеб и соль. Отдельные лица, высыпав из города, кланяются ему и просят не побрезговать их убожеством, а лучше принять благосклонно хлеб и соль, которые они подносят и препоручают ему все свое и себя самих, подтверждая его право распоряжаться их жизнью и имуществом. Тиран, побежденный их унижением и покорностью, пощадил, правда, их жизнь, но разграбил все же их имущество, т. е. золото и серебро. Всю же ярость и жестокость он обратил против монахов, из которых одних он отчасти приказал рассечь на куски, отчасти задушить в воде, а храмы были опустошены и все колокола уничтожены.
Пораженные жестокостью этого поступка некоторые знатные лица и вместе верховный священнослужитель сочли нужным для себя вразумить тирана воздержаться от столь жестокого пролития крови своих подданных невинно без всякой причины и проступка. Они говорили, что христианскому государю не подобает свирепствовать против людей так, как против скотов; пусть он побоится справедливой кары бога, который, обычно наказует за невинную кровь даже в третьем поколении.
Несколько пораженный этим внушением и особенно тревожимый стыдом пред верховным священнослужителем, он, не находя никаких причин к оправданию, подал надежду на исправление жизни и в продолжение почти шести месяцев оставался в спокойствии. Между тем среди этого нового образа жизни он помышлял, как устроить Опричнину, т. е. проворных или воинов, стражей своего тела, или скорее покровителей своей тирании, как бы убийц, чтобы под защитой их охраны явиться на всеобщее избиение...
Однажды дьяк тирана устраивает пиршество и зовет к обеду многих друзей и товарищей. Во время стола, опасаясь, не оставил ли он без исполнения какое-либо служебное поручение, он посылает слугу во дворец тирана узнать, что тот делает. Слуга прибегает к Кремль. А тиран в то время говорил наедине с Афанасием. Увидев слугу, тиран спрятался и велит спросить его, чего он хочет. Слуга отвечает, что послан своим господином узнать, что делает великий князь. Услышав это, тиран велит задержать слугу, а хозяина его со всеми гостями препоручает привести к себе. Когда они были приведены, он велит тащить их всех на допрос, спрашивая, зачем был послан слуга узнавать о нем, что послужило причиной к этому пиршеству не вели ли они какого-либо разговора о нем, тиране. Он приказал пытать их с такою жестокостью, что большинство их от пыток испустило дыхание, а прочих он лишил всего имущества.
Там же в Александровском дворце один крестьянин пришел к дьяку тирана и принес ему в подарок рыбу-щуку. Это увидел бывший там случайно один монах, злейший враг дьяка. Монах, пошел к тирану и обвиняет дьяка в таких словах: "Пресветлейший государь. Вот этот твой дьяк, воздерживаясь от малых рыб, пожирает большие, которые обычно ловит из твоих садков". Тиран, выслушав обвинение, по своему легковерию посылает за дьяком. Тот пришел сам и приветствовал государя, кланяясь земно, согласно обычаю этого народа. Тиран, осыпая его бранью, сказал: "Ты, злодей, ешь больших рыб из моих садков, хотя там могут оказаться и малые. Так ступай же ешь и тех и других, больших и малых". И, поверив лживому обвинению монаха, он велит утопить несчастного в пруде из-за одной рыбы.
Знатный муж Федор Башкин был брошен в тюрьму за евангелие Христово. Когда тиран узнал это, то велит привести его к себе, упрекает за лютеранство и обещает дать ему многое, если тот пожелает отказаться от исповедания евангельского учения. Тот сказал в ответ: "Великий князь, я не забочусь об этих временных благах и приношу тебе благодарность за эту щедрость и милость. Но нам надлежит больше заботиться о той вечной жизни, которую уготовил сын божий верующим в него. Это заслуженно должна быть главная из забот. Я также предпочел бы тысячу раз умереть, чем из-за этих преходящих благ потерять вечные". По внушению сатаны тиран велит убрать его и говорит: "Раз ты приемлешь учение евангельское, то пойдешь в огонь". Его зелено было вывести из кремля, посадить в деревянную клетку и сжечь.
Как вел себя тиран в день св. пророка Илии , после отъезда послов вашего королевского величества, в отношении к польским пленным, которых держал заключенными в городе Москве, в трех башнях. Когда уже начался обед, после второй перемены, тиран вскакивает из-за стола с криком: "Эйя, эйя" и велит всем следовать за ним. Устремляются из дворца в рассыпную все телохранители и придворные и еще 1500 конных стрельцов и наперерыв следуют за тираном. Достигают они двора Петра Серебряного, предводителя московских войск. Тиран посылает Малюту, чтобы силком вытащить Серебряного из хором. Малюта неукоснительно исполнил это и вывел несчастного на двор палат и там отрубил голову самому Серебряному и его слуге, пленному литовцу, последовавшему за господином. На другую улицу города тиран послал конюшего, по имени Булата, к одному знатному мужу, жену которого год тому назад он велел повесить пред дверями. Ему также отрубают голову. Виновники убийства приносят головы обоих к тирану со словами: "Великий князь, исполнено, как ты приказал". Тот ликуя восклицает: "Гойда, гойда!" и остальная толпа палачей вторит его возгласу.
От этого места тиран отправился к тюрьмам, где содержались пленные поляки. Когда он был не в дальнем расстоянии от темницы, с ним встретился один купец и при виде тирана повернул вспять. Тиран велит преследовать несчастного и захваченного разрубить на части. При дальнейшем продвижении у самых башен навстречу попался сторож темницы, который равным образом, заметив тирана, побежал назад. Тиран также велел схватить его, спрашивая о причине бегства. Тот ответил, что сделал (это) от страха. Тиран сказал: "Постараюсь, чтобы ты больше не страшился" и велит рассечь его у себя на глазах.
Как только добрались до темниц, где были пленные поляки, тиран велит сторожу скорее отпереть темницу. Тот дрожащими руками едва может отпереть от страху. Тиран снова кричит: "Открывай, открывай!" Когда двери были отворены, приходят бояре, которые сторожили заключенных. Тиран говорит боярам: "Сюда, сюда выводите заключенных!" Те хватают, кто им только попался без разбора, и выводят Павла Быковского. Тиран немедленно вонзил копье в его грудь. Тот несчастный с усиленной борьбой пытался вырвать своими руками вогнанное копье из руки тирана. Тиран зовет на помощь сына, который другим копьем, которое держал, пробил грудь Быковского; тот, упав на землю, умирает.
Затем выводят другого, Альберта Богуцкого. И его также / тиран пронзает копьем. На третьем месте выводят чеха Безу, и его также он проколол копьем. После убийства этих трех лиц он восклицает: "Гойда, гойда!" и стоящие вокруг телохранители повторяют то же восклицание. Когда телохранители были впущены в темницу, тиран велит рассекать всех пленных, которые оставались, и порезано было 55 человек. Пока упомянутые телохранители были заняты этим избиением, тиран отправляется к другой башне и там в начале собственноручно пронзает троих: первым знатного мужа Ракузу , вторым его зятя Якова Мольского, а третьим одного незнатного. Телохранители рассекли остальных, число которых было также 55, с их женами и детьми, ибо тиран не пощадил даже младенцев, едва три дня тому назад появившихся на свет.
Приехал он к третьей башне и из нее равным образом убивает всех пленников, числом 55.
По свершении подобной жестокости тиран возвращается в кремль и там проводит в веселии весь день до вечера, приказывая играть на трубах и бубнах. При закате солнца, с первыми огнями, он отправляет крестьян, велит им наложить тела убитых на телеги, отвезти их на кладбища, где происходит погребение иностранцев, и предать земле. Одна женщина, спрятавшись среди трупов, осталась живою. Она просила упомянутых крестьян позволить ей свободно уйти оттуда, но просьбы ее были напрасны, и ее также бросают среди тел убитых и хоронят заживо.
Четвертым выводят дьяка Григория Шапкина с женою и двумя сыновьями. Тут соскочил с коня князь Василий Темкин 44, который был обменен на пленного воеводу полоцкого Довойну, и, обнажив меч, отрубил голову Григорию, его жене и двум сыновьям; обезглавленных он положил подряд пред ногами тирана.
Пятым выводят с женою дьяка Ивана Булгакова. Его, вместе с женою, обезглавил Иван Петрович, который ныне отправился с Магнусом для осады Ревеля, и обоих, обнаженных до самых пят, положил пред тираном.
Шестым выводят знатного дьяка тирана Василия Степанова. (Тут) также один слез с коня и отрубил ему голову. Так в порядке, согласно перечню списка, выводили скованных на убийство. Их умертвили 116. И всякий из телохранителей, отрубив человеку голову, шел к тирану, протягивая окровавленный меч.
(Альберт Шлихтинг, померанский уроженец, взятый в плен московитами у крепости Озерище и задержанный там при московском дворе, на семь лет, отметил несколько деяний этого тирана с тою целью, чтобы он стал известным всему миру, как тиран, не столько по имени, но и по своим поступкам, превышающим всякую меру злодейства и жестокости.
Узнать это Альберту было не трудно, так как его, в силу образованности и знания немецкого и русского языков, выпросил себе в качестве слуги и переводчика итальянский врач, бывший на службе у тирана.
После семилетней службы у врача Альберт увидел, что и его жизни грозит опасность, и с согласия своего господина убежал в Польшу, где, улучив немного свободного времени, сделал следующую краткую запись о характере и владычестве тирана.)
АЛЬБЕРТ ШЛИХТИНГ
КРАТКОЕ СКАЗАНИЕ О ХАРАКТЕРЕ И ЖЕСТОКОМ ПРАВЛЕНИИ МОСКОВСКОГО ТИРАНА ВАСИЛЬЕВИЧА
Текст воспроизведен по изданию:
Новое известие о времени Ивана Грозного.
Л. Изд-во АН СССР. 1934
P.S.
Про то, что Иван Грозный приказал задушить тогдашнего патриарха Фиилиппа, русские помнят только в виде поговорки про "филькины грамоты" (которыми Филипп обличал бесчинства Ивана и дообличался)