Жан Ферра: "Итоги" левой десталинизации во Франции
Шансон "Le bilan" появился в 1980-ом, на закате сценической карьеры Жана Ферра. Эти стихи он мог бы написать и раньше, однако дались они ему непросто. Как никак речь шла о сведении счетов с самим собой, с определением меры личной ответственности за судьбу левых партий и социальных движений в ХХ веке.
Отец Ферра был еврейским иммигрантом из России. Во время нацистской оккупации Франции и установления режима Виши его депортировали в Германию и убили в концлагере Аушвиц (та же история у отца немецкого барда - Вольфа Бирманна). Сына спасли красные маки - коммунисты, бойцы подпольного движения Сопротивления. Это предопределило политический выбор музыканта: он стал радикальным антифашистом (см. " Ночь и туман") и т.н. "неавторитарным левым" (симпатизантом левых идей, никогда не состоявшим ни в какой партии). Ни на сцене, ни в жизни Ферра своих убеждений не скрывал, вкладывая весь талант и темперамент в сочинение пламенных chansons engagées.
После окончания Второй Мировой Войны Ферра, подобно другим французским интеллектуалам, сочетал надежды на изменение общества и государства с лояльностью СССР. В Европе тогда мало кто знал о раскулачивания, московских процессах 30-ых гг., Большом терроре, депортациях целых народов, индустриальных стройках на костях зэков. Победа над Гитлером и роль Красной армии в освобождении от нацизма вывели в тень и пакт Молотова-Риббентропа, и колонизаторскую политику в странах Балтии, Западной Украине и др. О масштабах ГУЛАГа тоже приходилось только догадываться. Туда, на Восток, укрытый железным занавесом, проецировались мечты об альтернативе и революции.
Даже когда в 1950-60 гг. информация о политических репрессиях и полном подавлении гражданских свобод в Советском Союзе стала постепенно распространяться во Франции, левые интеллектуалы реагировали, мягко говоря, сдержанно. Факты либо замалчивались под предлогом того, что они - продукт враждебной пропаганды, либо - истолковывались апологетически (де, для победы над фашизмом требовалась мобилизация ресурсов по военному образцу, а охота на врагов народа - цена сплоченности и самопожертвования во имя идеалов и выживания первого в мире социалистического государства). К тому же советская дипломатия умело переводила внешнюю критику в возмущение социальной несправедливостью в странах бывших союзников, в стыд за колониальное прошлое и настоящее (Алжир, Индокитай и др.), в непоследовательность курса на денацификацию etc.
В середине 60-ых оправдывать тоталитарные черты СССР и восточно-европейских государств-сателлитов ссылкой на особые обстоятельства переходного периода (восстановление после войны и др.) стало морально дискомфортнее. Дело было не в разочаровании идеалами (наоборот, интерес к левым проектам преобразования экономики, революции нравов и т.д. был на пике), а в сомнениях относительно правильности компромисса между совестью и идеологией. Танки на улицах Праги в 1968-ом (а затем расстрелы рабочих на верфях Гдыни и Гданьска, посадки диссидентов в конце оттепели и др.) стали последней каплей. После оккупации Чехословакии даже самым упертым пришлось признать, что сталинизм - не временная деформация строя, обусловленная небывалостью исторической задачи, а режим, который невозможно реформировать извне или изнутри, который совершенно не похож на те утопии, которыми грезили левые активисты.
Ферра публично выступил против вторжения в Чехословакию. Он признал, что сталинизм несовместим с республиканскими ценностями и лозунгами Великой Французской революции, что трудовые права и принципы социальной защиты нельзя обменивать на гражданские права и свободы. И, самое главное, он с отвращением отказался от логики, согласно которой следует учитывать "положительный баланс" истории: недопустимо использовать политический террор ради целей прогресса (как бы их кто ни понимал и сколь бы благородно не исповедывал).
Jean Ferrat - Le bilan
+ десталинизация по-французски: Мишель Сарду и спиритический сеанс с духом Ленина
Ah ils nous en ont fait avaler des couleuvres
De Prague à Budapest de Sofia à Moscou
Les staliniens zélés qui mettaient tout en oeuvre
Pour vous faire signer les aveux les plus fous
Vous aviez combattu partout la bête immonde
Des brigades d'Espagne à celles des maquis
Votre jeunesse était l'histoire de ce monde
Vous aviez nom Kostov ou London ou Slansky
Au nom de l'idéal qui nous faisait combattre
Et qui nous pousse encore à nous battre aujourd'hui
Ah ils nous en ont fait applaudir des injures
Des complots déjoués des dénonciations
Des traîtres démasqués des procès sans bavures
Des bagnes mérités des justes pendaisons
Ah comme on y a cru aux déviationnistes
Aux savants décadents aux écrivains espions
Aux sionistes bourgeois aux renégats titistes
Aux calmniateurs de la révolution
Au nom de l'idéal qui nous faisait combattre
Et qui nous pousse encore à nous battre aujourd'hui
Ah ils nous en ont fait approuver des massacres
Que certains continuent d'appeler des erreurs
Une erreur c'est facile comme un et deux font quatre
Pour barrer d'un seul trait des années de terreur
Ce socialisme était une caricature
Si les temps on changé des ombres sont restées
J'en garde au fond du coeur la sombre meurtrissure
Dans ma bouche à jamais le soif de vérité
Au nom de l'idéal qui nous faisait combattre
Et qui nous pousse encore à nous battre aujourd'hui
Mais quand j'entends parler de "bilan" positif
Je ne peux m'empêcher de penser à quel prix
Et ces millions de morts qui forment le passif
C'est à eux qu'il faudrait demander leur avis
N'exigez pas de moi une âme de comptable
Pour chanter au présent ce siècle tragédie
Les acquis proposés comme dessous de table
Les cadavres passés en pertes et profits
Au nom de l'idéal qui nous faisait combattre
Et qui nous pousse encore à nous battre aujourd'hui
C'est un autre avenir qu'il faut qu'on réinvente
Sans idole ou modèle pas à pas humblement
Sans vérité tracée sans lendemains qui chantent
Un bonheur inventé définitivement
Un avenir naissant d'un peu moins de souffrance
Avec nos yeux ouverts et grands sur le réel
Un avenir conduit par notre vigilance
Envers tous les pouvoirs de la terre et du ciel
Au nom de l'idéal qui nous faisait combattre
Et qui nous pousse encore à nous battre aujourd'hui
Отец Ферра был еврейским иммигрантом из России. Во время нацистской оккупации Франции и установления режима Виши его депортировали в Германию и убили в концлагере Аушвиц (та же история у отца немецкого барда - Вольфа Бирманна). Сына спасли красные маки - коммунисты, бойцы подпольного движения Сопротивления. Это предопределило политический выбор музыканта: он стал радикальным антифашистом (см. " Ночь и туман") и т.н. "неавторитарным левым" (симпатизантом левых идей, никогда не состоявшим ни в какой партии). Ни на сцене, ни в жизни Ферра своих убеждений не скрывал, вкладывая весь талант и темперамент в сочинение пламенных chansons engagées.
После окончания Второй Мировой Войны Ферра, подобно другим французским интеллектуалам, сочетал надежды на изменение общества и государства с лояльностью СССР. В Европе тогда мало кто знал о раскулачивания, московских процессах 30-ых гг., Большом терроре, депортациях целых народов, индустриальных стройках на костях зэков. Победа над Гитлером и роль Красной армии в освобождении от нацизма вывели в тень и пакт Молотова-Риббентропа, и колонизаторскую политику в странах Балтии, Западной Украине и др. О масштабах ГУЛАГа тоже приходилось только догадываться. Туда, на Восток, укрытый железным занавесом, проецировались мечты об альтернативе и революции.
Даже когда в 1950-60 гг. информация о политических репрессиях и полном подавлении гражданских свобод в Советском Союзе стала постепенно распространяться во Франции, левые интеллектуалы реагировали, мягко говоря, сдержанно. Факты либо замалчивались под предлогом того, что они - продукт враждебной пропаганды, либо - истолковывались апологетически (де, для победы над фашизмом требовалась мобилизация ресурсов по военному образцу, а охота на врагов народа - цена сплоченности и самопожертвования во имя идеалов и выживания первого в мире социалистического государства). К тому же советская дипломатия умело переводила внешнюю критику в возмущение социальной несправедливостью в странах бывших союзников, в стыд за колониальное прошлое и настоящее (Алжир, Индокитай и др.), в непоследовательность курса на денацификацию etc.
В середине 60-ых оправдывать тоталитарные черты СССР и восточно-европейских государств-сателлитов ссылкой на особые обстоятельства переходного периода (восстановление после войны и др.) стало морально дискомфортнее. Дело было не в разочаровании идеалами (наоборот, интерес к левым проектам преобразования экономики, революции нравов и т.д. был на пике), а в сомнениях относительно правильности компромисса между совестью и идеологией. Танки на улицах Праги в 1968-ом (а затем расстрелы рабочих на верфях Гдыни и Гданьска, посадки диссидентов в конце оттепели и др.) стали последней каплей. После оккупации Чехословакии даже самым упертым пришлось признать, что сталинизм - не временная деформация строя, обусловленная небывалостью исторической задачи, а режим, который невозможно реформировать извне или изнутри, который совершенно не похож на те утопии, которыми грезили левые активисты.
Ферра публично выступил против вторжения в Чехословакию. Он признал, что сталинизм несовместим с республиканскими ценностями и лозунгами Великой Французской революции, что трудовые права и принципы социальной защиты нельзя обменивать на гражданские права и свободы. И, самое главное, он с отвращением отказался от логики, согласно которой следует учитывать "положительный баланс" истории: недопустимо использовать политический террор ради целей прогресса (как бы их кто ни понимал и сколь бы благородно не исповедывал).
Jean Ferrat - Le bilan
Click to view+ десталинизация по-французски: Мишель Сарду и спиритический сеанс с духом Ленина
Ah ils nous en ont fait avaler des couleuvres
De Prague à Budapest de Sofia à Moscou
Les staliniens zélés qui mettaient tout en oeuvre
Pour vous faire signer les aveux les plus fous
Vous aviez combattu partout la bête immonde
Des brigades d'Espagne à celles des maquis
Votre jeunesse était l'histoire de ce monde
Vous aviez nom Kostov ou London ou Slansky
Au nom de l'idéal qui nous faisait combattre
Et qui nous pousse encore à nous battre aujourd'hui
Ah ils nous en ont fait applaudir des injures
Des complots déjoués des dénonciations
Des traîtres démasqués des procès sans bavures
Des bagnes mérités des justes pendaisons
Ah comme on y a cru aux déviationnistes
Aux savants décadents aux écrivains espions
Aux sionistes bourgeois aux renégats titistes
Aux calmniateurs de la révolution
Au nom de l'idéal qui nous faisait combattre
Et qui nous pousse encore à nous battre aujourd'hui
Ah ils nous en ont fait approuver des massacres
Que certains continuent d'appeler des erreurs
Une erreur c'est facile comme un et deux font quatre
Pour barrer d'un seul trait des années de terreur
Ce socialisme était une caricature
Si les temps on changé des ombres sont restées
J'en garde au fond du coeur la sombre meurtrissure
Dans ma bouche à jamais le soif de vérité
Au nom de l'idéal qui nous faisait combattre
Et qui nous pousse encore à nous battre aujourd'hui
Mais quand j'entends parler de "bilan" positif
Je ne peux m'empêcher de penser à quel prix
Et ces millions de morts qui forment le passif
C'est à eux qu'il faudrait demander leur avis
N'exigez pas de moi une âme de comptable
Pour chanter au présent ce siècle tragédie
Les acquis proposés comme dessous de table
Les cadavres passés en pertes et profits
Au nom de l'idéal qui nous faisait combattre
Et qui nous pousse encore à nous battre aujourd'hui
C'est un autre avenir qu'il faut qu'on réinvente
Sans idole ou modèle pas à pas humblement
Sans vérité tracée sans lendemains qui chantent
Un bonheur inventé définitivement
Un avenir naissant d'un peu moins de souffrance
Avec nos yeux ouverts et grands sur le réel
Un avenir conduit par notre vigilance
Envers tous les pouvoirs de la terre et du ciel
Au nom de l'idéal qui nous faisait combattre
Et qui nous pousse encore à nous battre aujourd'hui