Leon Gieco - Yo soy Juan
"Yo soy Juan" - фолк-роковая баллада Леона Гиеко, посвященная Хуану Кабандье (вот его блог). Гиеко сильно тронула биография этого человека, рассказанная в цикле передач "Televisión por la identidad" (2004-2005 год). К тому же - аудиозаставкой к ним служили гиековская " La Memoria" и "Nunca más", спетая вместе с Терезой Пароди.
Каждый телевыпуск строился по материалам расследований, предпринятых движением "las Abuelas de Plaza de Mayo" при участии журналистов, историков, архивистов, художников и др. Целью этих расследований был поиск детей, отнятых военными во время аргентинской диктатуры 1976-1983 годов.
Кабандье стал 77-ым ребенком, которому (как и Хавьеру Гримальдо) удалось вернуть подлинное имя (всего пропавшими числят около 500 детей, отнятых у "исчезнувших" - диссидентов, профсоюзных лидеров и др.). Можно только догадываться, каким шоком для 26-летнего парня стала правда о собственном происхождении. Его отца и мать - 19-летних Дамиана и Алисию - в ноябре 1977-го года поместили в ESMA (официально там значилась школа морских механиков, но в действительности под этой вывеской находилась тайная тюрьма, в которой сгинули свыше пяти тысяч человек). Ребенок родился прямо в камере и через 15 дней после рождения был отдан в семью полицейского Луиса Фалько (также замешанного в репрессиях и внесудебных казнях). Мальчику дали другое имя, подделали документы с датой рождения, предупредили родственников, чтобы те молчали, как рыбы.
Лишь в 2004-ом году, после довольно драматических обстоятельств, Хуан Кабальдье узнал правду (первые подозрения у него появились в 2003-ем, после разбора семейных архивов). Отношения со своей приемной матерью, несмотря на крайне сложные переживания, он сохранил. В отличии от связей с тем, кто на протяжении 25 лет называл его сыном, а после того, как истина вышла наружу, после суда и ДНК-тестирования, оказался в тюрьме с приговором на 18 лет заключения (Луис Антонио Фалько воспитывал детей по военному образцу, криком и побоями внушая почтение к нацистской идеологии, католической церкви etc; не удивительно, что и его мнимый сын, и биологическая дочь с подросткового возраста стали... активистами правозащитных и антиавторитарных организаций).
Leon Gieco - Yo soy Juan
P.S. Чем больше читаю и разбираюсь в том, что происходит с травматической коллективной памятью разных стран и сообществ, тем унылее и безнадежнее кажется история с десталинизацией в России. Не хочется лишний раз задаваться вопросом, почему даже Большой террор 1937/1938 года в лучшем случае остается нарративом о нравственном покаянии, невинных жертвах и преступлениях, но практически никогда - морально-правовой оценкой ответственности тех, кто расстреливал, пытал, доводил до умопомешательства в карцерах и лагерях. Резоны властей, склонных распространять бред про "эффективного менеджера" и оправдывать бесчеловечность сталинского режима ссылками на историчесие обстоятельства, еще как-то можно понять (сейчас - та же степень безнаказанность органов госбезопасности при отсутствии массовых репрессий). Но вот какого рожна с пеной у рта репутацию усатого отстаивают те, кто в ту эпоху имел все шансы стать лагерной пылью, вертухаем на вышке, инженером в шарашке и т.д.? Почему и сейчас, находясь в здравом уме и не под угрозой ареста, не одна сотня юных мудаков ведется на разводку что десталинизация - это чуть ли не заморская идеологическая диверсия против РФ, а не условие обретения исторической справедливости и установления правового порядка?
Yo soy Juan, el último aparecido
soy el hijo de la sangre
me puse solo el alma adentro mío
puedo ser viento que acaricia los prados
puedo ser río para el mar
puedo ser vuelo de pájaros.
Aunque un golpe fuerte una zanja me abrió
te inundaré de risa con la risa que me quedó.
Porque Dios no estuvo allí donde nací
Dios no estuvo allí donde nací.
Yo soy Juan, el último aparecido
todas las sombras ya danzaron
alrededor y adentro mío.
Nunca probé otros senos
que los que alimentaron mi grito.
Llevo tus olores adentro
desde cuando fuiste mi abrigo.
Aunque sea hijo de un castigo y del rigor
voy a poner el pecho a un corazón que se enfermó.
Porque Dios no estuvo allí donde nací
Dios no estuvo allí donde nací.
Yo soy Juan, el último aparecido.
Mi sangre con oraciones
reza donde no hay Cristos.
Me abrazo a tus brazos
y hablo con voces en secreto.
Lloro tus lágrimas
con mis ojos bien abiertos.
Y aunque salí de un pozo de sepultura y suciedad
voy a pregonar en voz alta
y la memoria remendar.
Porque Dios no estuvo allí donde nací,
Dios no estuvo allí donde nací.
Yo soy Juan, el último aparecido.
Soy el hijo de la sangre
que me guía en los caminos.
Canto mi canción de cuna
y el dolor me lo duelo yo.
Llevo tu nombre adentro
me pongo y me saco sueños.
Y aunque me han matado, un poco nomás
buscaré las palabras para contártelo y gritar
Dios no estuvo allí donde nací.
Каждый телевыпуск строился по материалам расследований, предпринятых движением "las Abuelas de Plaza de Mayo" при участии журналистов, историков, архивистов, художников и др. Целью этих расследований был поиск детей, отнятых военными во время аргентинской диктатуры 1976-1983 годов.
Кабандье стал 77-ым ребенком, которому (как и Хавьеру Гримальдо) удалось вернуть подлинное имя (всего пропавшими числят около 500 детей, отнятых у "исчезнувших" - диссидентов, профсоюзных лидеров и др.). Можно только догадываться, каким шоком для 26-летнего парня стала правда о собственном происхождении. Его отца и мать - 19-летних Дамиана и Алисию - в ноябре 1977-го года поместили в ESMA (официально там значилась школа морских механиков, но в действительности под этой вывеской находилась тайная тюрьма, в которой сгинули свыше пяти тысяч человек). Ребенок родился прямо в камере и через 15 дней после рождения был отдан в семью полицейского Луиса Фалько (также замешанного в репрессиях и внесудебных казнях). Мальчику дали другое имя, подделали документы с датой рождения, предупредили родственников, чтобы те молчали, как рыбы.
Лишь в 2004-ом году, после довольно драматических обстоятельств, Хуан Кабальдье узнал правду (первые подозрения у него появились в 2003-ем, после разбора семейных архивов). Отношения со своей приемной матерью, несмотря на крайне сложные переживания, он сохранил. В отличии от связей с тем, кто на протяжении 25 лет называл его сыном, а после того, как истина вышла наружу, после суда и ДНК-тестирования, оказался в тюрьме с приговором на 18 лет заключения (Луис Антонио Фалько воспитывал детей по военному образцу, криком и побоями внушая почтение к нацистской идеологии, католической церкви etc; не удивительно, что и его мнимый сын, и биологическая дочь с подросткового возраста стали... активистами правозащитных и антиавторитарных организаций).
Leon Gieco - Yo soy Juan
Click to viewP.S. Чем больше читаю и разбираюсь в том, что происходит с травматической коллективной памятью разных стран и сообществ, тем унылее и безнадежнее кажется история с десталинизацией в России. Не хочется лишний раз задаваться вопросом, почему даже Большой террор 1937/1938 года в лучшем случае остается нарративом о нравственном покаянии, невинных жертвах и преступлениях, но практически никогда - морально-правовой оценкой ответственности тех, кто расстреливал, пытал, доводил до умопомешательства в карцерах и лагерях. Резоны властей, склонных распространять бред про "эффективного менеджера" и оправдывать бесчеловечность сталинского режима ссылками на историчесие обстоятельства, еще как-то можно понять (сейчас - та же степень безнаказанность органов госбезопасности при отсутствии массовых репрессий). Но вот какого рожна с пеной у рта репутацию усатого отстаивают те, кто в ту эпоху имел все шансы стать лагерной пылью, вертухаем на вышке, инженером в шарашке и т.д.? Почему и сейчас, находясь в здравом уме и не под угрозой ареста, не одна сотня юных мудаков ведется на разводку что десталинизация - это чуть ли не заморская идеологическая диверсия против РФ, а не условие обретения исторической справедливости и установления правового порядка?
Yo soy Juan, el último aparecido
soy el hijo de la sangre
me puse solo el alma adentro mío
puedo ser viento que acaricia los prados
puedo ser río para el mar
puedo ser vuelo de pájaros.
Aunque un golpe fuerte una zanja me abrió
te inundaré de risa con la risa que me quedó.
Porque Dios no estuvo allí donde nací
Dios no estuvo allí donde nací.
Yo soy Juan, el último aparecido
todas las sombras ya danzaron
alrededor y adentro mío.
Nunca probé otros senos
que los que alimentaron mi grito.
Llevo tus olores adentro
desde cuando fuiste mi abrigo.
Aunque sea hijo de un castigo y del rigor
voy a poner el pecho a un corazón que se enfermó.
Porque Dios no estuvo allí donde nací
Dios no estuvo allí donde nací.
Yo soy Juan, el último aparecido.
Mi sangre con oraciones
reza donde no hay Cristos.
Me abrazo a tus brazos
y hablo con voces en secreto.
Lloro tus lágrimas
con mis ojos bien abiertos.
Y aunque salí de un pozo de sepultura y suciedad
voy a pregonar en voz alta
y la memoria remendar.
Porque Dios no estuvo allí donde nací,
Dios no estuvo allí donde nací.
Yo soy Juan, el último aparecido.
Soy el hijo de la sangre
que me guía en los caminos.
Canto mi canción de cuna
y el dolor me lo duelo yo.
Llevo tu nombre adentro
me pongo y me saco sueños.
Y aunque me han matado, un poco nomás
buscaré las palabras para contártelo y gritar
Dios no estuvo allí donde nací.