Очарованные островами, часть 10
Итак, сбегать на Баранский.
Вулкан Баранский (1951 м) - действующий стратовулкан с центральным экструзивным куполом. Я понятия не имею, что такое стратовулкан, мне достаточно того, что он действующий.
Последнее извержение вулкана случилось в 1951 году, в настоящее время наблюдается сильная фумарольная активность. У подножия вулкана построена геотермальная ТЭС «Океанская», к которой мы и должны были спуститься на обратном пути.
Не знаю, есть ли где ещё такое чудо чудесное, как курильский лес.
Дорога, ведущая к повороту на Баранского, проложена через берёзовую рощу. Когда я смотрю на томские берёзы, начинает кружиться голова - так высоко в небо они упираются своими верхушками. Приходилось видеть карликовые берёзки. Пригнувшись низенько до земли, они занимают свой ярус и не пытаются никому ничего доказать.
Курильская берёза вырастает в непрестанной борьбе со стихией. Её дни проходят под лозунгом «Жить захочешь - не так раскорячишься». Наверно, и ей хотелось бы, гордо встряхнув густой шевелюрой, заглянуть в небеса. Но с самого рождения итурупские ветры старательно усмиряют курильскую берёзку, искривляя её ствол и срезая вершину.
Белые стволы, изогнутые и перекрученные самым невероятным образом, ветви, как заломленные в отчаянии руки, небрежно взлохмаченные кроны - фантасмагорический балет в лучах восходящего солнца.
Свернули с тропы - и нырнули в прохладную и влажную атмосферу утреннего леса.
Блестел каплями росы папоротник, удивлённо глазела на нас синеокая клинтония удская.
Мы долго шагали в зелёных сумерках, прыгали с камня на камень, переходили ручей. Наконец, выбрались на открытое пространство. Дальше путь лежал по распадку вверх
По мере набора высоты ветер усиливался. Можно было представить, что ждёт нас там, на вершине.
За спиной открывалась панорама острова - в зыбком мареве горный хребет, зависшая над ним облачная перина, леса, слегка подкрашенные осенью. Итуруп.
На самом гребешке такой сильный ветер, что щёки раздувались парашютами. Спрятались за камушки, перекусили с видом на огромный каменный купол в кратере вулкана.
Так вот ты какая - экструзия!
Экструзия - это когда вязкая магма медленно выдавливается из вулканического жерла, образуя при застывании огромные каменные полусферы. Очень впечатляет, особенно если сидишь напротив с бутербродом в зубах.
Перекусив, двинулись по гребню. И тут же наткнулись на ягодную поляну. Пышным, мягким персидским ковром в небольшой ложбинке раскинулся брусничник. Такой ровной, сухой, крупной и сладкой ягоды я не ела никогда. Оторваться от неё было совершенно невозможно. Мы ползали и ели, ползали и ели, не забывая, как бурундучки, набивать ягоду в мешки и мешочки.
С вершины Баранского видно всё. Посмотришь налево - кусочек Охотского моря, миражом голубеющий в дальней дали:
Направишь взор в другую сторону - бескрайний Тихий Океан сливается с небом на горизонте, такой обманчиво ласковый и приветливый:
Ошалев от красоты и приволья, мы на некоторое время потеряли счёт минутам. А ведь нам предстоял долгий и, судя по всему, увлекательный обратный путь через фумарольные поля вулкана Баранского.
Начали спускаться через степные травы цвета спелой ржи. Далеко внизу Океан взбивал в белую пену свои ультрамариновые воды. Ветер на ходу подхватывал слова и мысли, развеивал их над островом.
Ах, этот ветер! Казалось, распахни руки, встань на краю обрыва - и он подхватит тебя, и унесёт далеко-далеко, может быть, даже в Японию. Но что мы забыли в той Японии? Это ведь наши Курилы, самые прекрасные острова на свете! Поэтому никто не пытался улететь, а все мы шустро катились вниз, туда, где фырчали и свистели недра вулкана Баранского.
Ощутимо запахло серой.
Фумарольное поле - огромное.
Фумаролы свистели, как паровые котлы. Некоторые из них достигают очень больших размеров. Возле них невозможно находиться. Раскалённые потоки удушливого пара вырываются из глубины. Вокруг отверстий образуются ядовито-жёлтые серные натёки.
Пошли на спуск. Пока были на высоте, окрестности просматривались, и всё шло благополучно.
Нам туда, вниз.
Но вот мы спустились ниже, и перед нами сплошной стеной нарисовались заросли бамбучника - чудесного, зелёного, сочного и предательски густого. Некоторое время тропа ещё определялась под ногами. Однако один неверный поворот, и мы потеряли её из виду. После некоторый блужданий, предприняв ряд неудачных попыток выяснить нужное направление, решили идти вдоль ручья.
Скоро ручей стал непроходим и мы решили пробиваться напрямую по бамбучной целине.
Курильский бамбучник, или саза, - это спасение и беда Итурупа. Покрывая остров сплошным зелёным ковром, он защищает почву от выветривания безжалостными курильскими ветрами, а умирая, образует верхний чернозёмный слой.
Но для людей, и особенно для домашнего хозяйства это настоящая напасть.
Его нужно постоянно выкашивать, не давая разрастаться, иначе, воспользовавшись нерадивостью хозяина, бамбучник мигом заполонит огород. Издалека пространства, покрытые бамбучником, выглядят очень соблазнительно - сплошь зелёное покрывало, сияющее шелковым блеском под ласковыми лучами дальневосточного солнца. А вблизи - высокие, часто выше человеческого роста, жёсткие прямые стебли с узкими острыми листьями.
Бамбучником покрыты на Итурупе обширные пространства, что весьма затрудняет развитие здесь скотоводства - ни одна корова в здравом уме не станет давиться этим курильским злаком. А может, оно и к лучшему. Съели вот козы остров Святой Елены, а мы ведь не желаем Итурупу подобной участи.
Так вот, потеряв тропу, мы решили пробиваться напрямую.
Выглядело это следующим образом - впереди идущий раздвигал, насколько мог, сплошную бамбучную стену, стараясь прижать к земле ногой упругие крепкие стебли. Шагающий следом старался немедленно перехватить эстафету, в свою очередь придавив их ногой к земле. Удобнее всего такие манипуляции осуществлялись при ходьбе боком. Одно неверное движение - и бамбук смыкался перед носом непроницаемым частоколом, причём абсолютно не имело разницы, сколько человек уже оттоптались по нему до тебя - один или десять. Бамбук всегда бодр, упруг и крепок, как ни в чём не бывало.
Так и пробивались мы через заросли, словно вьетнамские партизаны, с той лишь разницей, что у партизан имелись какие-никакие режущие орудия, а нам приходилось полагаться только на собственную прыть и крепкие ноги впереди идущего.
Пить хотелось всё сильнее. О еде мы не думали - что толку, если всё было съедено на вершине Баранского. Вариант с ночёвкой «в положении стоя» не казался уже чересчур экстремальным.
И вдруг - о чудо! Итуруп сжалился над нами - впереди закурилась парами долгожданная геотермальная станция.
Мы вышли к ней с тылу. Сторожа несказанно удивились: «Вы откуда свалились такие?»
«Воды…» - прохрипели мы в ответ.
Продолжение будет.
Вулкан Баранский (1951 м) - действующий стратовулкан с центральным экструзивным куполом. Я понятия не имею, что такое стратовулкан, мне достаточно того, что он действующий.
Последнее извержение вулкана случилось в 1951 году, в настоящее время наблюдается сильная фумарольная активность. У подножия вулкана построена геотермальная ТЭС «Океанская», к которой мы и должны были спуститься на обратном пути.
Не знаю, есть ли где ещё такое чудо чудесное, как курильский лес.
Дорога, ведущая к повороту на Баранского, проложена через берёзовую рощу. Когда я смотрю на томские берёзы, начинает кружиться голова - так высоко в небо они упираются своими верхушками. Приходилось видеть карликовые берёзки. Пригнувшись низенько до земли, они занимают свой ярус и не пытаются никому ничего доказать.
Курильская берёза вырастает в непрестанной борьбе со стихией. Её дни проходят под лозунгом «Жить захочешь - не так раскорячишься». Наверно, и ей хотелось бы, гордо встряхнув густой шевелюрой, заглянуть в небеса. Но с самого рождения итурупские ветры старательно усмиряют курильскую берёзку, искривляя её ствол и срезая вершину.
Белые стволы, изогнутые и перекрученные самым невероятным образом, ветви, как заломленные в отчаянии руки, небрежно взлохмаченные кроны - фантасмагорический балет в лучах восходящего солнца.
Свернули с тропы - и нырнули в прохладную и влажную атмосферу утреннего леса.
Блестел каплями росы папоротник, удивлённо глазела на нас синеокая клинтония удская.
Мы долго шагали в зелёных сумерках, прыгали с камня на камень, переходили ручей. Наконец, выбрались на открытое пространство. Дальше путь лежал по распадку вверх
По мере набора высоты ветер усиливался. Можно было представить, что ждёт нас там, на вершине.
За спиной открывалась панорама острова - в зыбком мареве горный хребет, зависшая над ним облачная перина, леса, слегка подкрашенные осенью. Итуруп.
На самом гребешке такой сильный ветер, что щёки раздувались парашютами. Спрятались за камушки, перекусили с видом на огромный каменный купол в кратере вулкана.
Так вот ты какая - экструзия!
Экструзия - это когда вязкая магма медленно выдавливается из вулканического жерла, образуя при застывании огромные каменные полусферы. Очень впечатляет, особенно если сидишь напротив с бутербродом в зубах.
Перекусив, двинулись по гребню. И тут же наткнулись на ягодную поляну. Пышным, мягким персидским ковром в небольшой ложбинке раскинулся брусничник. Такой ровной, сухой, крупной и сладкой ягоды я не ела никогда. Оторваться от неё было совершенно невозможно. Мы ползали и ели, ползали и ели, не забывая, как бурундучки, набивать ягоду в мешки и мешочки.
С вершины Баранского видно всё. Посмотришь налево - кусочек Охотского моря, миражом голубеющий в дальней дали:
Направишь взор в другую сторону - бескрайний Тихий Океан сливается с небом на горизонте, такой обманчиво ласковый и приветливый:
Ошалев от красоты и приволья, мы на некоторое время потеряли счёт минутам. А ведь нам предстоял долгий и, судя по всему, увлекательный обратный путь через фумарольные поля вулкана Баранского.
Click to viewНачали спускаться через степные травы цвета спелой ржи. Далеко внизу Океан взбивал в белую пену свои ультрамариновые воды. Ветер на ходу подхватывал слова и мысли, развеивал их над островом.
Ах, этот ветер! Казалось, распахни руки, встань на краю обрыва - и он подхватит тебя, и унесёт далеко-далеко, может быть, даже в Японию. Но что мы забыли в той Японии? Это ведь наши Курилы, самые прекрасные острова на свете! Поэтому никто не пытался улететь, а все мы шустро катились вниз, туда, где фырчали и свистели недра вулкана Баранского.
Ощутимо запахло серой.
Фумарольное поле - огромное.
Фумаролы свистели, как паровые котлы. Некоторые из них достигают очень больших размеров. Возле них невозможно находиться. Раскалённые потоки удушливого пара вырываются из глубины. Вокруг отверстий образуются ядовито-жёлтые серные натёки.
Пошли на спуск. Пока были на высоте, окрестности просматривались, и всё шло благополучно.
Нам туда, вниз.
Но вот мы спустились ниже, и перед нами сплошной стеной нарисовались заросли бамбучника - чудесного, зелёного, сочного и предательски густого. Некоторое время тропа ещё определялась под ногами. Однако один неверный поворот, и мы потеряли её из виду. После некоторый блужданий, предприняв ряд неудачных попыток выяснить нужное направление, решили идти вдоль ручья.
Скоро ручей стал непроходим и мы решили пробиваться напрямую по бамбучной целине.
Курильский бамбучник, или саза, - это спасение и беда Итурупа. Покрывая остров сплошным зелёным ковром, он защищает почву от выветривания безжалостными курильскими ветрами, а умирая, образует верхний чернозёмный слой.
Но для людей, и особенно для домашнего хозяйства это настоящая напасть.
Его нужно постоянно выкашивать, не давая разрастаться, иначе, воспользовавшись нерадивостью хозяина, бамбучник мигом заполонит огород. Издалека пространства, покрытые бамбучником, выглядят очень соблазнительно - сплошь зелёное покрывало, сияющее шелковым блеском под ласковыми лучами дальневосточного солнца. А вблизи - высокие, часто выше человеческого роста, жёсткие прямые стебли с узкими острыми листьями.
Бамбучником покрыты на Итурупе обширные пространства, что весьма затрудняет развитие здесь скотоводства - ни одна корова в здравом уме не станет давиться этим курильским злаком. А может, оно и к лучшему. Съели вот козы остров Святой Елены, а мы ведь не желаем Итурупу подобной участи.
Так вот, потеряв тропу, мы решили пробиваться напрямую.
Выглядело это следующим образом - впереди идущий раздвигал, насколько мог, сплошную бамбучную стену, стараясь прижать к земле ногой упругие крепкие стебли. Шагающий следом старался немедленно перехватить эстафету, в свою очередь придавив их ногой к земле. Удобнее всего такие манипуляции осуществлялись при ходьбе боком. Одно неверное движение - и бамбук смыкался перед носом непроницаемым частоколом, причём абсолютно не имело разницы, сколько человек уже оттоптались по нему до тебя - один или десять. Бамбук всегда бодр, упруг и крепок, как ни в чём не бывало.
Так и пробивались мы через заросли, словно вьетнамские партизаны, с той лишь разницей, что у партизан имелись какие-никакие режущие орудия, а нам приходилось полагаться только на собственную прыть и крепкие ноги впереди идущего.
Пить хотелось всё сильнее. О еде мы не думали - что толку, если всё было съедено на вершине Баранского. Вариант с ночёвкой «в положении стоя» не казался уже чересчур экстремальным.
И вдруг - о чудо! Итуруп сжалился над нами - впереди закурилась парами долгожданная геотермальная станция.
Мы вышли к ней с тылу. Сторожа несказанно удивились: «Вы откуда свалились такие?»
«Воды…» - прохрипели мы в ответ.
Продолжение будет.