О последствиях вступления России в ВТО. Часть 1.
Все материалы данного блога предназначены для лиц старше 18 лет (18+)
К меню блога
Леонид Пайдиев, 22 Августа 2012
http://wto-inform.ru/experts/leonid_paydiev_o_posledstviyakh_vstupleniya_rossii_v_vto/
О последствиях вступления в данную организацию идут яростные споры. Для того чтобы разобраться в этом чудовищном потоке информации, необходимо вспомнить фундаментальные положения экономической эффективности внешней торговли.
Со времён меркантилистов идут активные дискуссии о соотношении принципов свободной торговли и протекционизма. Фактически и сегодня все дискуссионные моменты сводятся к обсуждению рамок действия так называемого «Рикардианского парадокса».
[Читать дальше...]
Преимущества свободы торговли были обоснованы ещё в XIX веке. Математическому уму Рикардо принадлежит блестящее и безупречное доказательство преимуществ свободной торговли. Причём сегодня его аргументацию повторяют чаще всего без ссылки на источник, более многословно и не системно, а как набор различных выгод, не сводимых к единому знаменателю, количественному критерию.
В разных странах существуют разные пропорции между затратами на производство различных товаров. Допустим, затраты на производство компьютера в США эквивалентны затратам на производство 1 т нефти, а в России затратам на производство 3 т нефти. Тогда, бросив все силы на нефтедобычу, Россия заработает втрое больше, нежели бросив на производство компьютеров.
Таким образом, для условий экономики двух товаров и двух стран в каждой стране оказывается выгодней специализироваться на том товаре, относительные затраты на производство которого меньше относительных затрат на производство аналога в другой. При этом обе получают прибыль от внешнеторгового обмена. США при тех же затратах получат больше нефти, а Россия - больше компьютеров.
Абсолютная величина затрат тут не важна: пусть в России производство нефти обходится вдвое дороже, чем в США, а компьютеров - в шесть раз. Все равно России выгоднее продавать в США нефть, так как она выигрывает на относительных затратах, получая в обмен на добытую нефть втрое больше компьютеров, чем способна произвести сама. То есть количество стоимости, которую можно получить на единицу экспортируемого товара. Простейшая формула.
Для большего числа товаров и стран эта схема обобщается и усложняется, но неизменным остается главное открытие Рикардо: специализация позволяет каждой стране в условиях свободной торговли получать максимум того, что она может заработать при сложившейся экономической ситуации. Протекционизм же нарушает эти пропорции, и страны получают меньше, чем могли бы.
Следовательно, свобода торговли - главное условие получения максимальной прибыли каждой страной.
Вывод Рикардо безупречен. И сегодня он является главным и, на первый взгляд, неопровержимым аргументом фритредеров. И все же следует обратить внимание на одно обстоятельство. Рикардо доказывает, что свобода торговли выгодна всем при сложившихся экономических условиях. А условия эти таковы, что в Англии XIX в. технологический уровень промышленного производства выше, чем допустим в Германии или Франции. Этим последним оказывается выгодным специализироваться на производстве зерна и уничтожить свою промышленность. Продавая зерно, они получат в обмен на него из Англии больше промышленных продуктов, чем могут произвести сами. Прямая выгода.
Но прямая выгода сегодня оборачивается консервацией отсталости и проигрышем завтра. Именно на это обратил внимание родоначальник теории «национальной экономики» Ф. Лист, идеи которого легли в основу Германского таможенного союза. Лист первый вносит в экономическую науку идею, что любое экономическое решение должно рассматриваться не только с точки зрения сегодняшней эффективности, но и с точки зрения его длительных и косвенных последствий.
Он обосновал, что при открытых границах после нескольких циклов производства (а в условиях господства в ту эпоху сельского хозяйства один цикл это один год) большинство неэффективных производств цепочки межотраслевых связей, общественного разделения отсталой страны разорится. Останется лишь самая эффективная их часть. Но кормить эти счастливцы будут уже не только себя, но и всю страну. «Да можно потерять ремесленников и фабричных рабочих. Но сколько людей в Германии сможет прокормиться от пашни?»
Итак, свобода торговли консервирует сложившееся положение вещей - индустриальное лидерство одних и отсталость других. Цель же Листа заключается в том, чтобы вывести Германию из отсталости. А значит он - противник свободы торговли.
Идеи Листа имели революционный характер. Хотя до него их и высказывали меркантилисты и физиократы, а последовательную политику протекционизма во Франции проводили Кольбер и Тюрго. Однако лишь после него таможенная политика играла не фискальную роль, но роль инструмента стимулирования развития экономики. Вне такой политики таможенные пошлины, даже самые низкие, лишь угнетают страну (иначе как выравнивая уровни налогообложения в разных странах).
В России идеи Ф. Листа активно развивал Д. И. Менделеев. В своём письме 1897 года на имя Императора России он подробно обосновал базис системы таможенных тарифов. Сам тариф принимался «келейно» и в обществе началась активная дискуссия о том, что «голодный народ грабят тяжкими тарифами».
Д. И. Менделеев отмечает главные качества таможенных тарифов как средства защиты внутреннего производителя - умеренность и избирательность. Сода, керосин, чугун, каменный уголь ввозились в Россию в обмен на хлеб. В течение нескольких лет это производство было развито в России. Государство получило налоги и заработную плату рабочих («хлеб съедят в России»).
Защита внутреннего рынка может осуществляться с помощью заниженного курса национальной валюты.
Если паритет покупательной силы (ППС) рубля по состоянию на лето 2003 года находился на уровне 16 рублей за 1 доллар, то курс в 30 рублей за доллар означает занижение почти в 2 раза. В этой связи при прочих равных условиях выгоден экспорт и не выгоден импорт.
Метод защиты внутреннего рынка с помощью занижения валютного курса противоречит экономической целесообразности и эффективности, как справедливо отметил С. Егишанц «он наносит удар одинаковой силы по всему импорту сразу, а заодно и по внутреннему потребительскому рынку (не говоря уж о том, что в условиях активного сальдо платежного баланса такое положение дел генерирует инфляцию)». Тем более такая политика разорительна для России, ибо в отличие от Японии, стимулируется экспорт не продукции высокого передела, а сырья и продукции экологически вредных производств.
Одновременно становится невозможен импорт тех товаров, которых остро нуждается экономика, например, машин и оборудования. Одновременно стимулируется экспорт любых товаров, например невоспроизводимого минерального сырья или продукции экологически грязных производств.
Пошлины же инструмент гораздо более гибкий и адресный.
Проблема российского производства вовсе не в том, что импорт велик в целом - проблема в том, что его структура неэффективна. Очень большой удельный вес в нем составляют потребительские промышленные и сельскохозяйственные товары - то есть продукты тех отраслей, технологии в которых у нас не слишком конкурентоспособны. А обновить основные фонды в этих отраслях - не представляется невозможным, поскольку дороговизна кредитных ресурсов и высокие риски российской экономики делают невозможным привлечение необходимых инвестиций, «как их произвести, если эти отрасли стоят и, следовательно, не приносят дохода?» На протяжении 19 и 20 века обычно, национальное государство давало таким производствам время и возможности для подъёма. И ничего кроме запретительных пошлин человечество пока не придумало. Исключением являются лишь страны Персидского залива.
Занижение национальной валюты делает слишком дорогими импортные машины и оборудование, - а вот экспорт следует стимулировать всеми возможными способами. Многие из видов западного производственного оборудования в России не производятся вовсе.
В этом и заключается огромная выгода от покровительственной системы - она избирательна и поэтому позволяет гибко регулировать потоки импорта, сокращая невыгодные нам и увеличивая действительно необходимые. Собственно, разумная протекционистская политика, как справедливо отметил Д. И. Менделеев, состоит не в том, чтобы ввести запретительные пошлины, а в том, чтобы оптимизировать структуру импорта - при этом общий объем ввоза товаров и услуг, как правило, не сокращается вовсе или сокращается едва заметно. В конце 20 века эти рекомендации один к одному повторила Американская торговая палата в Москве .
Идеи Листа универсальны для всех стран догоняющего развития. Для этих стран неприменимы кажущиеся очевидными теоретические схемы лидеров мировой экономики. Для догоняющего развития нужна система специальных мер, одной из которых неизбежно оказывается протекционизм.
Воззрения Листа получили блестящее подтверждение на практике. Именно благодаря протекционизму совершила свой скачок в конце XIX - начале XX в. Германия. Именно благодаря протекционизму сделала свой индустриальный рывок 1893-1913 г. Россия. Именно благодаря протекционизму свершила свое экономическое чудо и обогнала в конце весь мир Япония. Догнав и перегнав можно становиться сторонником свободной торговли. Германия уже стала, Япония находится на этом пути.
Достаточно сказать, что в 1913 году средний размер таможенной пошлины на импортные товары в США был около 44 % (Mark Weisbrot «The Mirage of Progress», The American Prospect, 01.01.2002). Именно в период «закрытой экономики» поднялись США, и именно те страны, что не поддались на сладкие речи глобалистов, смогли достичь хороших результатов. По сути дела, за период 1980-2000 годов по-настоящему преуспели лишь 3 большие страны - это Китай, Индия (с большой натяжкой) и Вьетнам. Но в Китае и Индии существуют жёсткие ограничения на перемещения капитала, а Вьетнам и вовсе поднялся в основном за счёт государственных инвестиций при суровых ограничениях иностранного доступа на внутренний рынок.
В 60-е годы, прежде всего в латинской Америке, сложилась целая школа авторов, обосновывающих закономерности развития стран догоняющего развития, или «стран ортокапитализма». Это, в частности, такие как:
1) Концепции центра-периферии и периферийного капитализма (Р. Пребиш);
2) Депендетизм (Т. Дус-Сантус, Р. М. Марини);
3) Концепция «зависимо-ассоциированного» общества (Ф. Э. Кардозу, Э. Фалетто);
4) Концепция капитализма субразвития (Алонсо Агиляр);
5) Другие варианты концепции зависимости (Г. Мюрдаль);
6) Несколько особняком стоят Концепция «мира-экономик» (Ф.Бродель);
7) Мир-системный анализ (Валлерстайн, Франк).
Это примерно несколько десятков международно-известных исследователей и, по меньшей мере, около 70 классических работ за последние 70 лет. Краткое изложение взглядов:
Не существует ныне капитализма вообще, но на земном шаре существуют ныне два капитализма: ортокапитализм, что в странах Запада, и паракапитализм, или периферийный (зависимый) капитализм. Тем, кто пришел позже к капитализму - довольно сильно не повезло, они стали только периферийным, или зависимым, капитализмом, который находится под тотальным контролем ортокапитализма. Благодаря этому контролю, паракапитализму никогда не стать ортокапитализмом, и из него выжимают только соки, ресурсы, мозги. Причем это даже не зависит от того, как они реально работают.
Тогда же были сформулированы и две концепции догоняющего развития:
- Импортозамещение.
- Экспортоориентированнная стратегия.
Суть импортозамещения в том, что внутренний рынок защищается от внешней конкуренции, там постепенно развиваются и крепнут мощные производства. Выгода в том, что в государстве остаётся заработная плата, налоги, прибыль, амортизация, оплата услуг инфраструктурных отраслей. Попросту выгоду, которая экономика получает согласно «Рикардианскому парадоксу», уменьшают на величину ВВП, создаваемого на закрываемых производствах. Если при таком сравнении выгод нет, то проще развивать импортозамещающее производство под защитой запретительных пошлин.
Эта идеология в виде так называемого «соотношения общественных затрат - выгод» получило отражение в известной типовой методике оценки капитальных вложений ЮНИДО, согласно которой эффективность проекта в развивающихся странах надо учитывать с учётом и косвенных выгод - убытков.
Экспортоориентированную стратегию чаще всего применяют небольшие страны, сильно зависящие от импорта, прежде всего углеводородов и минерального сырья. Для обеспечения критического импорта усиливаются позиции экспортных производств. Это происходит за счёт субсидирования экспортёров за счёт всей экономики. Экспортируется продукция высокой степени переработки. Наиболее наглядным примером такой политики является Япония. Эта политика требует ещё более жёсткой таможенной защиты. Ибо поставщики комплектующих имеют эффективность ниже, чем иностранные конкуренты, именно эти предприятия являются предметом защиты. Так, производительность труда на предприятиях экспортёрах (автомобилестроение, металлургия) была в 1,5 - 2 раза выше, чем в США, но у поставщиков комплектующих и оборудования в несколько раз хуже, чем на мировом рынке. Эти предприятия и защищали, прежде всего, разного рода нетарифными ограничениями, поскольку таможенный тариф - слишком слабая защита.
Промежуточной формой сочетающей и ту, и другую стратегию, является создание зон свободной торговли. Наиболее известны в мировой практике свободные зоны в Китае. Внутренний рынок страны защищается от иностранной конкуренции, и там проводится классическая политика импортозамещения. Но за пределами таможенной границы государства создаются специальные зоны, проводящие экспортоориентированную стратегию. Такой опыт таможенной политики имеется в России, прежде всего, в Калининградской области, и его нельзя признать удачным в силу таможенной политики, противоречащей основным требованиям к созданию свободных зон. Введение визового режима не препятствовало, а помогало необходимому уровню изоляции.
Долгое время Россия находилась в стороне от этих дискуссий, они были мало известны даже специалистам. Поэтому популяризаторы типа А. Н. Паршива получили широкую известность, а их идеи имели общественный резонанс. Наиболее последовательно и аргументировано данную идеологию развивает С. Ю. Глазьев, Д. Ю. Львов.
Каков механизм установления экономически обоснованных пошлин с точки зрения концепций догоняющего развития?
Прежде всего, следует определить базовую ставку пошлин на товары каждой страны. Например, если курс китайской национальной валюты занижен по сравнению со своим реальным паритетом покупательной силы (к рублю) в 2 раза, то базовая ставка пошлины на китайский импорт должна равняться 100 %, если в 3 раза - то 200 %. По мнению правительства США и ЕЭС, курс юаня искусственно занижен по отношению к доллару на 40 %. Это значит, что цена на китайские товары при экспорте в Россию занижена на 40 %.
При этом по ППС Россия и Китай относятся как 2 к 1 (Анисин А.Н в сборнике «Крах долларовой системы США»). Попросту стоимость китайских товаров при прочих равных условиях только благодаря этим искусственным факторам равна 35 % от российских, то есть в три раза дешевле.
Далее. Следует сравнить налоговые системы разных стран. Уровень налогообложения в Китае существенно ниже (в два раза). В силу особенностей возрастной структуры населения Китай практически не несёт нагрузки на социальные программы. А российские предприятия платят ЕСН (единый социальный налог). Импорт товаров из Китая должен компенсировать и эти потери или стать невозможным.
То же и с остальными странами - но это только первый этап: на втором шаге следует детализировать эти пошлины по группам товаров. С одной стороны, учитываются субсидии иностранных государств своим производителям или экспортерам - на величину этих субсидий должен быть повышен тариф. А с другой стороны, необходимо дифференцировать размер пошлины в зависимости от состояния российских производителей этой группы товаров - нужна им высокая защита или нет. В результате появляется система таможенных тарифов для национальных производителей разных видов товаров и услуг из разных стран мира.
И, наконец, на третьем этапе, как предлагает С. Егишанц, устанавливается специальный тариф для ТНК. Почему он нужен? А потому, что ТНК не имеет страны - она выбирает самый дешёвый в смысле издержек вариант для каждого своего изделия. Поэтому и тариф на продукцию ТНК следует вычислять просто: он должен равняться максимальному по всем странам тарифу на данную группу товаров. Если, скажем, в результате второго шага мы получили тариф на французскую одежду в размере 30 %, на американскую - 50 %, а на китайскую - 150 %, то тариф для ТНК должен равняться как минимум наибольшему из трех чисел, то есть 150 %. А вообще-то можно слегка накинуть и сверх того - ТНК, как известно, имеют патологическую страсть к всевозможному манипулированию с субсидиями, налогами и т. д.
Самая концептуальная проблема, которую нужно решить - это гибельное включение России в систему мировой интегрированной экономики под управлением крупнейших ТНК. К сожалению, у многих людей наличествует явное недопонимание роли и смысла ТНК - отсюда возникают странные идеи насчёт «справедливой» конкуренции с ними.
Процесс конкурентной борьбы очень неплохо описывается вероятностными моделями - с небольшими допущениями он представляет собой так называемый марковский процесс. Упростим задачу до тривиального случая - конкурентов всего двое, у первого из них имеется капитал X, у второго - Y. Каковы шансы в конкурентной борьбе каждого из соперников?
Ответ банален: они пропорциональны первоначальному капиталу. Если у вас и у вашего конкурента по 1 млн рублей (X=Y=1 млн.), то ваши шансы равны. Понятно, что тут требуется множество допущений - например, что не может возникнуть ситуация, когда вы совершили технологический прорыв, а ваш соперник в обозримом будущем так и не смог получить доступ к вашей передовой технологии. В наше время такая коллизия практически невозможна. Итак, до тех пор, пока, скажем, на электротехническом и приборостроительном рынке провинциального российского города конкурируют ваша фирма «Рога и копыта» и равная ей по масштабам «Хвосты и гривы», всё протекает как обычно - идёт обычная конкуренция.
Ситуация резко меняется, когда в ваше противостояние вклинивается, скажем, ТНК Дженерал Электрик. Её капитал больше капитала обеих ваших компаний вместе взятых в миллион раз (он превышает 62 млрд долларов, то есть 2 триллиона рублей). Математики в таких случаях говорят, что с вашей точки зрения капитал Дженерал Электрик бесконечен - откуда следует, что ваши шансы обскакать настырного пришельца равны нулю. Более того, у вас нет даже шансов просто удержать хоть какую-то свою, пусть даже мелкую нишу - как утверждает означенная наука, с вероятностью 100 % вы за конечный промежуток времени обязательно разоритесь, это математический факт.
Из него следует лишь одна вещь: длительная конкуренция с крупной ТНК со стороны локальных производителей просто невозможна. Реальным конкурентом ТНК может быть только другая ТНК сопоставимого масштаба. А выскочить из представленного сценария можно лишь, если изменить начальные условия борьбы, то есть условия так называемой «честной конкуренции» - или, как любит говорить либерализм, «равных возможностей». Так вот, если «равные возможности» установлены, то вы обречены на разорение. Единственный способ избежать этого - поддержка родного бизнеса и ограничение экспансии ТНК. Подчеркну ещё раз: нет никакого - вообще никакого(!) - способа обыграть ТНК в равной конкурентной борьбе.
Кстати на самом деле, дела у вас будут ещё хуже, чем согласно вышеописанной модели. Во-первых, ТНК вас сразу же задавит демпингом - она уменьшит свои цены гораздо ниже себестоимости и спокойно дождётся, пока вы разоритесь. Во-вторых, если ТНК нетерпелива, а вы слишком упрямы, то будут применены и нерыночные методы. Это вовсе не домыслы, а вполне обычная практика современных ТНК. Один из последних громких примеров на эту тему - обвинения ТНК Кока-Кола в серийном убийстве руками колумбийских «эскадронов смерти» профсоюзных деятелей своего латиноамериканского филиала Панамерикан Бевериджез. Всё происходило настолько нагло, что не выдержали уже слишком многие: 20 июля 2001 года на Кока-Колу подал в суд Объединённый профсоюз сталелитейных рабочих США, которого об этом попросили колумбийские профсоюзы. К сожалению, у России контакты с профсоюзным движением США слабее.
Защита финансовых рынков (банковское дело и страхование)
Важной частью стратегии импортозамещения, поскольку валютный курс в таких странах имеет искусственный характер, является защита от импорта спекулятивного капитала. Данная тема выходит за пределы нашего исследования. Однако главным камнем преткновения при вступлении России в ВТО является открытие финансовых рынков. Попросту условно приравнены величины таможенный тариф и финансовая политика. Жёстко стоит дилемма: или снижать пошлины на товары, или открывать рынок страхования и банковскую систему. Что чего стоит? Мы вынуждены коротко затронуть данную тему, которую следует подробно исследовать в рамках темы «Вступление России в ВТО».
Главный выигрыш в современном мире получает эмитент резервной валюты - именно он контролирует инвестиционный, банковский и страховой бизнесы, именно он держит постиндустриальные отрасли, основой которых является венчурное, рискованное финансирование.
Выпуск бумажных или безналичных денег достаточно дороги: это требует дорогостоящей печати, содержания специального аппарата по борьбе с подделками и поддержанию стабильного курса данной денежной единицы. Зачем это делает государство? Эмитирующий деньги получает сеньораж эмитента: государство продаёт бумажные деньги гражданам по цене золотых денег. То, что присваивала себе золотодобывающая отрасль, государство может теперь использовать на собственные нужды.
Это значительные средства: в большинстве стабильных стран отношение обращающихся денег к ВВП составляет 70 %. Если ВВП вырастет на 1 %, то Государство получит доход в 0,7 % ВВП. Оно может его использовать на нужды общества. Если не иметь подобного механизма, то страна должна отдать 0,7 % ВВП на покупку золота у других стран или, как сегодня, покупку долларов. То есть прирост ВВП не обогатит страну, он станет невыгодным для общества. Когда каждый процент прироста ВВП требует затратить 0,7 % ВВП для увеличения обслуживающий денежной массы, экономический рост невозможен. Эту закономерность эмпирически установили в Китае к 11 веку и в арабской Испании к 13.
Именно поэтому любое государство главной своей экономической и политической задачей ставит повышение спроса на национальную валюту, расширение сферы её обращения. Сегодня самых больших успехов в этой сфере достигли США. Без победы в конкурентной борьбе рубля над долларом внутри страны, надеяться на снижение налогов и экономический рост невозможно: каждый процент прироста ВВП и рост оборота торговли мы должны оплачивать США. И это не оборот речи, а реальность имеющая денежное выражение.
Возможность получения эмиссионной выгоды толкает и других субъектов экономики на эмиссию собственных денег, платёжных средств. Неизбежно, получив вначале сеньораж эмитента, они позднее сталкиваются с теми же трудностями, что и государство: поддержание ликвидных резервов, обеспечение ликвидности, борьба с подделками. Деньги пользуются спросом, их признают, если их можно использовать при самых разных платежах. И здесь государство вне конкуренции: если бумажными деньгами можно платить налоги, то их все будут приобретать с удовольствием.
В итоге новое расчётное средство не может выдержать конкуренции с универсальным расчётным средством - долларом. И все вексельные и зачётные пирамидки рушатся, уничтожая оборотные средства предприятий. Примером этого может служить кризис векселей ФЭС конца 1996 года. Но на место одних авантюристов приходят другие: при дороговизне кредита промышленность не имеет выбора. Поэтому единственный способ борьбы с неплатежами - это национализация вексельных схем, цивилизованное вексельное обращение.
В условиях постиндустриальной экономики эти механизмы играют ещё большее значение:
Основную прибыль в условиях ожесточённой конкуренции, постоянного технического перевооружения, постоянных переворотах в технологиях получает не производитель, не собственник капитала, а тот, кто может мобилизовать средства с открытого рынка.
Эту деятельность можно назвать инвестиционным бизнесом. Её суть - в распределении рисков и их страховании. Любой проект может быть представлен как типичное страхование (страхование оборудования, недвижимости, коммерческих и политических рисков и т. п.) и гарантирование инвестиций. Такая деятельность требует создания необходимых страховых, резервных фондов и страхования рисков в многоступенчатых системах консолидации и распределения рисков. Реально страховой, инвестиционный и чисто банковский бизнес сегодня представляют собой единое целое, в том числе и на уровне собственности. Даже на бытовом уровне любой кредитный договор автоматически сопровождается пакетом страховых договоров.
То, что только крупные банки побеждают в этой борьбе, стало общим местом. Меньше обращают внимание на вторую составляющую: стоимость резервов. Если кредитная организация близка к эмиссионному центру, то она может иметь меньшие размеры резервов. Она может предоставлять свои услуги по более низким ставкам. В трудный момент её выручит государство. Именно это преимущество демонстрируют банки США - члены ФРС.
Более того, если наступает кризис, банк, оперирующий деньгами частных инвесторов, попадает в тяжелейшее положение: деньги изымаются. А банк, опирающийся на ФРС, получает льготный кредит по ставке 4 % годовых (Сегодня - по ставке менее 1 %!). В этом разница между крупнейшими банками США и их конкурентами.
Только банк, имеющий «кислородную подушку» ФРС, может оперировать на рынке кредитования венчурных проектов, то есть кредитования внедрения достижений НТП. Именно поэтому страна, не имеющая эффективного эмиссионного центра, связанного с коммерческими банками, просто не имеет будущего. Примером такой страны является обречённая Аргентина.
Страна, лишившаяся собственной финансовой системы - банков и страхования не имеет будущего. И никакие таможенные барьеры не сделают её независимой. Про поддержку экспорта с помощью льготных кредитов со стороны развитых государств написано много. Потеря банковского суверенитета закрывает для России этот механизм.
Поэтому второе важное мероприятие по «отвязыванию» от всемирной зоны «свободной торговли» - это разделение финансовых рынков. Приток заграничных денег, которого жаждут многие структуры, как показал опыт, не принёс российскому финансовому рынку ничего, кроме разочарования. Дело в том, что львиную долю этого протока составляют чисто спекулятивные (или «горячие») деньги, которые ещё никого не сделали счастливыми. Поскольку таких денег в мире (особенно у огромных американских фондов) очень много сравнительно с ёмкостью нашего рынка, приток даже относительно незначительной суммы способен взметнуть наш рынок вверх - а затем, когда деньги уйдут, естественно, обрушить его вниз. Так и случилось в 1996/98 годах: сначала котировки российских акций выросли почти в 10 раз, а потом упали почти в 20. Такая же история случилась и с нашими ГКО (кстати, кое-какие финансовые ТНК вроде Голдман-Сакс успели тогда благополучно соскочить в последний момент благодаря удивительно вовремя выделенным кредитам МВФ и не менее своевременной программе реструктуризации российского внутреннего долга).
Способ обуздания беспрепятственно летающих по всему миру «горячих» денег придумал американский экономист, лауреат Нобелевской премии Джеймс Тобин и получил название «налога Тобина». Налог представляет собой двухступенчатую систему сборов.
На первой ступени вводится налог в 1 % на все конверсионные операции с валютой - что особенно важно, и наличные, и безналичные. То есть, любая валютообменная операция (рубль-доллар, доллар-рубль и т. д.) - и в обменных пунктах, и на бирже, и на межбанковском рынке - облагается однопроцентным налогом. Это немедленно убивает любимое развлечение банков, которые постоянно перекладывают средства из одной валюты в другую, размещая их в облигации или на депозиты то одной, то другой страны ради выигрыша сотых долей процента доходности. Когда перевод денег из одной валюты в другую и обратно будет стоить 2 %, выигрыш долей процента станет явно бессмысленным занятием.
Недостаток этого налога состоит в том, что вы можете контролировать лишь операции купли-продажи, но не кредитные. Для последних существует вторая ступень налога - тоже 1 % на любые рублёвые кредиты, выдаваемые нашими банками зарубежным (включая и представительства последних в России). Стало быть, теперь любая попытка любого западного банка купить рубли или взять рублёвый кредит повлечёт за собой обложение налогом. Тут не важно, находится ли наш банк в Москве или выдать кредит пытается его заграничный филиал - в любом случае он обязан заплатить налог. Этих мероприятий достаточно, чтобы остановить хаотичные перемещёния огромных денег и оставить из всех нерезидентов (то есть иностранцев) в наших финансовых рынках только стратегических покупателей.
Как справедливо пишет С. Егишанц: «Всё это дополняется жёсткими ограничениями на вывоз капитала и ещё более жёсткими ограничениями на любые операции с оффшорами. Технология больших затруднений не вызовет, а вопли либералов про „варварство“ и про „всё равно всё украдут и вывезут“ следует воспринимать как лишнее свидетельство высокого качества проделанной работы. И, кстати, поскольку речь идет вовсе не о железном занавесе, а об отделении именно от безграничного хаоса всемирного надгосударственного рынка, нет никаких оснований отказаться от расширения доступа заграничных банков в российскую финансовую систему». Понятно, что делать это надо осторожно (например, ограничивая доступ крупных банков-ТНК), но всё же нужно, ибо смысл протекционистской политики состоит не в замыкании в себе, а лишь в регулировании международной конкуренции в интересах национальной экономики.
И, разумеется, необходимо ограничение доступа иностранных страховых компаний, - без этого отечественные банки не смогут проводить рискованной инвестиционной политики, а значит, будут выкинуты с рынка инвестбанкинга.
Последний штрих к этой части экономической реформы очевиден: коль скоро валютный курс перестает быть регулятором внешней торговли, нет никакого смысла держать его на текущих уровнях. Поэтому возможен, например, следующий путь: власти где-то в середине года объявляют, что с начала будущего года официальный курс доллара будет понижен, допустим, до уровня 25 рублей - но до тех пор он остается на прежних значениях. А затем курс будет мягко изменяться в соответствии с динамикой инфляции (или дефляции) и валютных курсов на мировом рынке. Причём меняться относительно не доллара, а корзины валют - скажем, доллара, евро и йены. Подобный шаг решает массу задач:
- заметно облегчается выплата внешнего долга;
- явно уменьшается доля внешней торговли в ВВП (а значит, и зависимость состояния экономики от конъюнктуры быстро колеблющихся мировых товарных и финансовых рынков);
- население жёстко стимулируется к тому, чтобы наконец открыть кубышки с долларами и превратить их во что-нибудь более ликвидное и менее склонное к обесценению. Если даже часть из лежащих в чулках долларов перейдет в рубли и окажется на счетах людей в банках - будет большая польза. При условии, разумеется, что тут же будет проведено разумное укрепление банковской системы.
Окончание ЗДЕСЬ...
К меню блога