ОПЕРАЦИЯ «ОРЛИНЫЙ КОГОТЬ». ИРАН, 24 АПРЕЛЯ 1980 ГОДА. Часть 2.

[mr_garett]

Оглядевшись, Баррас спросил: “Что тут за чертовщина?”. В ответ коммандос лишь пожали плечами. Их импровизированный аэропорт был освещен несколько сильнее, чем хотелось бы, но, в остальном, все шло по хорошо: коммандос знали, что операции гладко проходят лишь на бумаге. В некотором смысле, решение неожиданных проблем помогало верить, что все идет по плану. Существовал небольшой шанс того, что сбежавшие в пикапе пойдут в полицию, но вероятность была не очень велика - речь все-таки шла о контрабандистах. Даже если бы им поверили, на снаряжение розыскной партии ушло бы время, и ко времени ее прибытия в Desert One Дельта уже должна была выполнить поставленную задачу.

Прибыли еще четыре “Геркулеса” с горючим и навигационным оборудованием. Два первых “Геркулеса”, разгрузившись, улетели в Оман. Desert One все больше походил на аэропорт, люди Карни руководили траффиком и готовились к прибытию вертолетов.
Полковник Бэквиз, между тем, запросил командный пункт в Вади Кена, каков статус вертолетов. Ему ответили, что ведущий на подлете, приземлится через пять минут. Это не могло не вызывать удовлетворения - Бэквиз знал, что на отработанное упражнение заправки уйдет 10 минут, после этого можно начать переброску в Тегеран. Все, однако, несколько опаздывало, и уже было ясно, что в два потайных посадочных места у Тегерана до рассвета не поспеть. Это, однако, тоже пока не порождало особого беспокойства - места предполагаемых посадок были в горах вокруг Тегерана, а вертолеты выкрашены в цвета иранских ВВС.


В Desert One и в Вади Кена еще никто не знал, что из восьми вертолетов Sea Stallions осталось только шесть. Когда они поднимались с борта Nimitz , больше пяти тысяч членов экипажа вышли на палубу и салютовали им. Вертолеты вышли к иранскому берегу на высоте менее ста метров. У двух вертолетов почти сразу обнаружились проблемы с навигационным оборудованием, но, идя так близко к земле, они могли ориентироваться по местности. При приближении к Ирану они видели первый “Геркулес”. Им было запрещено вести переговоры по радио, но они долго практиковались в световых сигналах. Они летели двумя разломанными линями, по четыре машины в каждой.

После того, как вертолеты пролетели около 250 км над иранской территорией, случилась первая серьезная неприятность. Контрольная предупредительная лампочка в кабине шестого вертолета загорелась, предупреждая, что нечто сильно ударило по лопасти винта - потенциально фатальная проблема. Пилот немедленно приземлился. На лопасти была трещина, и вертолет дальше лететь не мог. Команда сожгла секретные руководства и инструкции и перебралась в восьмой вертолет, который приземлился рядом с шестым.

Вертолеты были уже относительно недалеко от Desert One, когда они увидели перед собой что-то, напоминавшее стену из тончайшего талька. Они влетели внутрь. Командир вертолетного формирования, Эд Сайферт осознал, что речь идет о песчаной пыли, почувствовав ее у себя на зубах. Песок проникал в его кабину и в его двигатели. Но, прежде чем произошло что-нибудь серьезное, они пролетели через пыльное облако. Впереди был второй , гораздо более крупный хабуб, но Сайферт об этом не знал.
Предупреждение Карни о хабубах вертолетчикам не передали - шифрование и дешифровка сообщений заняли слишком много времени, и Вади Кена могла предупредить вертолеты уже после того, как они улетели и выключили радио.

Это было самым серьезным промахом, который, в конечном итоге, стал главной причиной краха всей операции. Вертолеты дружно влетели во второй хабуб, предполагая, что он исчезнет также быстро, как и первый. Вместо этого он становился все плотнее и плотнее. Скоро Сайферт не видел ни своих вертолетов, ни земли. Вертолеты были вынуждены включить задние красные огни безопасности. Вылетев в просвет между пыльными столбами Сайферт развернулся в воздухе и приземлился. Ни один из вертолетов не заметил и не отреагировал на его маневр. Сайферт надеялся проконсультироваться со своими коллегами и принять коллективное решение о том, что делать дальше. Этого не произошло, и ему пришлось продолжить борьбу с хабубом в одиночестве.

Маневр Сайферта сбил с толку летевшего за ним майора Шэфера. Он подумал: “Как я мог его потерять?”. Он все еще не понимал, что происходит. Он спросил своего пилота: “Это туман?” Тот ответил: Послюнявь палец и высунь в окно”. Шэфер сделал это. Палец был покрыт мельчайшей белой пылью. Шэфер поднялся на высоту 350 метров. Пыль никуда не делась. Так они летели три часа - не видя земли, не видя соседей, только по приборам. В кабине было очень жарко. Шэфер спросил: “Перед нами что-нибудь есть?” Его пилот, Петти, ответил: “Должна быть гора, высотой 2 тысячи метров. Я не верю машине, я не верю приборам, я не верю карте”. Они резко поднялись на высоту 2400. Пыль неожиданно рассеялась. Внизу был виден горный пик. До Desert One оставался час лета. Шэфер снова погрузился в хабуб и шел на высоте 200 метров.



Одни находят в пустыне летающие тарелки инопланетян, другие обломки американских самолетов.
Шэфер не знал этого, но пилоты остальных шести вертолетов делали примерно то же самое. Отсутствие ориентиров, жара и пыль стали причиной головокружения и тошноты. Пилоты были в приборах ночного видения, которые еще больше снижали глубину обзора и усиливали чувство тошноты. Резервная гидравлическая система одного из вертолетов вышла из строя. В обычных обстоятельствах это требовало немедленной посадки, но пилот решил продолжать.

Экипаж каждого вертолета один на один боролся с хабубом, и не все вышли победителями из этой борьбы. Лейтенант Родни Дэвис фиксировал отказ одной системы за другой. Вышел из строя электрический компас и несколько навигационных приборов. Его второй пилот был не в состоянии исполнять обязанности из-за головокружения и тошноты. Дэвис потерял из виду ведущий вертолет. Он не видел ориентиров на земле и не мог положиться на приборы. Он поднялся на высоту 2700 метров - пыль никуда не делась. Он знал, что впереди горы, но не знал точно где. Он достиг критической точки - если бы он продолжил полет к Desert One, пути назад уже не было - горючего не хватило бы на обратный полет до авианосца. Он посоветовался с самым старшим по званию в вертолетной миссии - полковником Чаком Питтманом, который сидел в его вертолете. Они решили вернуться на авианосец. И они вернулись - не зная, что по пути один вертолет уже вышел из строя.

Первое, что увидел Шэфер, подлетая к Desert One - гигантский столб пламени, поднимающийся в небо. Он подумал, что один из “Геркулесов” взорвался на посадке. Облетев летное поле и пересчитав самолеты, он успокоился. Он зашел со второго круга на посадку. Он устал, перегрелся и ему нужно было срочно помочиться. Его машина крепко стукнулась о землю, и он сразу знал, что что-то случилось. Шины его посадочных колес лопнули от жесткого контакта с землей.



Брошенный американцами Sea Stallion.
К Шэферу, ругаясь, подбежал полковник Бэквиз. Справляя нужду, Шэфер объяснил, что он опоздал всего на 25 минут, что они летели через пыльное облако, и что это был самый тяжелый перелет за всю его карьеру. Бэквиз ничего не знал о пыльном облаке и не поверил Шэферу. Баррасу тоже не понравилось, как плохо выглядят летчики. И он, и другие коммандос думали, что это больше связано с опасностью предстоящей миссии, чем борьбой с хабубуом. Прибыли еще два вертолета. Индикаторы одного из них, капитана МаГира, показывали проблему с резервной гидравлической системой.

В 01:30 на Desert One прибыли шесть вертолетов. Командиры считали, что это причина для небольшого праздника - вертолетов было ровно столько, сколько необходимо для выполнения миссии, а времени - ровно столько, чтобы добраться в Тегеран до рассвета. Сайферт разместил свои вертолеты за “Геркулесами” и приступил к процедуре заправки. Роторы вертолетов продолжали вращаться - летчики знали, что большинство проблем может возникнуть при запуске двигателей, и не выключали их, не желая рисковать. Они поднимали с земли клубы пыли. Бэквиз, не желая терять ни минуты, начал загрузку Дельта Форс в вертолеты.

Пленных иранцев, между тем охранял медик Карл Сэйвори. Через некоторое время один из коммандос попросил доктора, который, очевидно, не был самым опытным на свете стрелком, вставить забытый магазин в М-16 - так, на всякий случай.

В это время к Бэквизу подошел один из летчиков. Он сказал: “Командир велел предать, что у нас есть только пять вертолетов, способных к перелету”. Случилось то, чего в глубине души больше всего опасался Бэквиз: “Эти пилоты погубят миссию”. Бэквиз пришел в состояние абсолютной ярости. Он отказался вести дальнейшие разговоры с пилотами. Найдя полконика ВВС Джеймса Кайли, отвечавшего за весь авиационный аспект операции, он сказал: “Этот чертов вертолет номер два отказывается лететь. Они говорят, что осталось только пять хороших вертолетов. Иди и поговори с Сайфертом, ты знаешь их язык, я - нет”. Бэквиз не видел проблем механики, он видел отсутствие храбрости. Кайли, много месяцев проведя на совместных тренировках с Бэквизом, промолчал. Он понимал уровень ответственности капитанов вертолетов - они должны были доставить себя, свои машины, своих пассажиров к месту действия и успешно вернуться. Никто лучше пилотов не знал их машины, потому что от этого знания, в буквальном смысле, зависела их жизнь. Сайферт принял решение. Одна из гидравлических помп вертолета МакГира вышла из строя, и у него не было возможности починить ее. Лететь с одной помпой было слишком рискованно - если и она выйдет из строя, вертолет потеряет управление.

Бэквиз, с нескрываемым отвращением, сообщил своим людям об отмене миссии. Разработанный на этот случай сценарий предусматривал пересадку из вертолетов в “Геркулесы” с горючим. Вертолеты возвращались на Nimitz, самолеты - на Масирах.
Кайли сказал, что вертолетчики готовы лететь на пяти вертолетах в Тегеран, но это потребует сокращения атакующих сил до 20 человек. Бэквиз наотрез отказался: “Мы летим все, или ни один не летит”.

Дурную новость передали в Белый Дом. Бжезинский, опасаясь, что генералы, проявляя излишнюю осторожность, хоронят миссию за спиной Бэквиза, направил прямой запрос о том, возможно ли исполнение плана только с пятью вертолетами.
Бэквиз, воспринявший вопрос как недооценку его профессионального суждения, неохотно созвал военный совет. Некоторые предлагали сократить количество багажа, и говорили о том, что полученная в последний момент разведывательная информация дает возможность сократить количество десантников.

Бэквизу не нравился риск. Кого он мог оставить? Переводчиков? - Кто будет говорить с часовыми на блок-постах? Если из 8 вылетевших с Nimitz вертолетов 3 сломались за одну ночь, где гарантия того, что все они взлетят на следующий день в центре Тегерана? Что делать, если не взлетит один или два? Что делать с людьми, которые должны быть переброшены на этих вертолетах? С другой стороны, если они сейчас взорвут вышедший из строя вертолет, тихо улетят, возможно, у них есть шанс вернуться, лучше подготовленными, через считанные дни. Бэквиз подытожил: “Мне нужен каждый человек и мне нужно все оборудование. Нет жира, который я мог бы срезать”.

Сообщение об отмене миссии было сразу передано Дику Мидоуз и его людям в Тегеран. Тот, понятное дело, тоже был сильно разочарован.

Десантники начали рассаживаться внутри “Геркулесов” на гигантские, практически уже опустошенные резиновые емкости от авиационного горючего. Некоторые сразу заснули.

Сразу за одним из “Геркулесов”, готовившихся к вылету, с Дельта Форс на борту, стоял вертолет майора Шэфера, который только что заправился из того же самолета. К нему подошел диспетчер и велел убрать вертолет, чтобы дать возможность самолету маневрировать. У Шэфера было достаточно горючего, чтобы лететь к авианосцу, но руководители воздушной операции хотели, чтобы сначала улетели “Геркулесы”.

Шэфер поднял свою машину метров на 10 над землей, с тем, чтобы дать возможность самолету развернуться. Лопасти его вента подняли густые клубы пыли. Шэфер сосредоточился на размытой фигуре диспетчера, и кроме нее ничего не видел. Чтобы уйти от облака пыли, поднятого Шэфером, диспетчер передвинулся к левому крылу “Геркулеса”. Шэфер не заметил этого передвижения, но инстинктивно продолжал держать нос вертолета направленным на фигуру диспетчера.

Лопасти вертолета задели хвост “Геркулеса”. Все услышали скрежет громкого хлопка. Sea Stallione немедленно потерял равновесие и рухнул на нос “Геркулеса”. От ударов лопастей вертолета по корпусу самолета полетели искры, загорелось авиационное горючее.
Шэфер от удара о землю потерял сознание. Раздался тупой, мощный, высасывающий из легких воздух взрыв. Он образовал огромный голубой шар над пустыней, а затем столб белого пламени высотой в 50 метров. Бэквиз находился на расстоянии 200 метров от объятого пламенем “Геркулеса”. Он в отчаянии бросился к самолету, в котором находился целый взвод Дельты.
Внутри “Геркулеса” командир подразделения Дельты, Фитч, почувствовал сильный удар. В самолете не было иллюминаторов, и он сначала подумал, что пилот запустил моторы. Внезапно он увидел в носу самолета искры и пламя. Он предположил, что Desert One атакован иранцами.



Схема эксфильтрации.
Команда “Геркулеса” попыталась открыть задний трап. Выход был блокирован стеной пламени. Единственным путем спасения была боковая дверь по правому борту, на расстоянии две трети от хвоста. Командос Дельта были хорошо натренированы использовать именно эту дверь для парашютных прыжков, поэтому они покидали загорающийся самолет с завидной скоростью, прыгая с высоты около 3 метров. Нескольких человек у соседних танкеров посшибало взрывной волной.

Летчики быстро распространили информацию о том, что речь идет о несчастном случае, а не об атаке иранцев. Это помогло преодолеть первоначальное замешательство.

Внутри самолета десантники, крича “Драпай!”, бежали по неустойчивой, как надувной матрас, гигантской полупустой диафрагме от горючего.

Одним из последних из “Геркулеса”, в горящем летном костюме, выбросился радиооператор самолета сержант Байерс. В этот момент внутри начали детонировать ракеты, гранаты и боеприпасы Дельты. В небо полетели, оставляя за собой дымные хвосты, зенитные ракеты FIM-43 Redeye. Последним из самолета был выброшен взрывной волной Джеймс МакКлейн. Он получил сильные ожоги.

На носу “Геркулеса”, как гигантская бабочка, покачиваясь, покоился Sea Stallione. Шэфер от удара при падении потерял сознание. Очнувшись, он увидел, что его второй пилот, Петти, уже успел выскочить наружу. Он вывалился из кабины вертолета на землю, сильно обожженный и полуслепой. Он собрал остаток сил и успел отбежать на несколько десятков метров от самолета до того, как он взорвался.

Один из пилотов “Геркулеса” тоже успел уйти. Остальным повезло меньше. При взрыве погибли два пилота “Геркулеса”, два штурмана и еще один член экипажа. Также погибли три члена команды Шэфера, которые были с ним еще со времен войны во Вьетнаме.

Осколки от взорвавшегося “Геркулеса” изрикошетили четыре исправных вертолета. Три оставшихся “Геркулеса”, все еще частично наполненные авиационным топливом, начали разъезжаться в разных направлениях от места взрыва. Воздух был наполнен тяжелым запахом горящего бензина. На земле царил хаос. Десантники думали, что “Геркулесы” пытаются сбежать, бросив их, и останавливали самолеты.

Сообщение о катастрофе было передано в Вади Кена: “Авария. Вертолет врезался в С-130. Есть убитые. Есть раненные. Боеприпасы взрываются”.



Бесславный конец. Тела погибших остались лежать на месте аварии.
Некоторое время командование миссии поигралось идеей оставить небольшой контингент в близлежащих холмах, посмотреть , что будет, и , если инцидент пройдет незамеченным, использовать этих людей для атаки в Тегеране. От этой мысли, однако, довольно быстро отказались.

Пассажиров иранского автобуса было решено оставить на месте. Коммандос предварительно перерезали провода в двигателе автобуса и объяснили иранцам, что оставляют несколько снайперов - на всякий случай, чтобы те не двигались до утра. Трупы погибших пилотов были оставлены - огонь еще не утих.

В последний “Геркулес”, вылетавший с Desert One набилось слишком много людей. Двери пришлось открыть и выкинуть часть рюкзаков и оборудования. При старте один и пропеллеров задел за камень и согнулся. “Геркулес” летел до Масирах на трех моторах.
Америка потеряла восемь членов элитных сил, семь вертолетов - даже до того, как вступила в прямой контакт с врагом. Это было фиаско. Более того, это было определение самого слова “фиаско”. Руководители миссии еще слабо надеялись на то, что инцидент пройдет “незамеченным” и в ближайшие дни им будет дан второй шанс. Они не знали, что пилоты Sea Stallione не уничтожили и оставили на борту секретные документы, полностью описывающие все этапы экспедиции. Полковник Кайли вызвал штурмовики, дабы разбомбить проклятую базу в пустыне, но, вспомнив об оставленных там пассажирах иранского автобуса, отменил приказ.
Как и весь остальной мир, иранские власти узнали об уже закончившемся катастрофой военном вторжении на их территорию из специального заявления Белого Дома. Оно было опубликовано в 09:30 утра по тегеранскому времени. В нем сообщалось, что “президент отдал распоряжение об отмене миссии по освобождению наших заложников в Иране в связи с возникшими техническими затруднениями. Произошло столкновение между двумя нашими летательными аппаратами в отдаленной иранской пустыне”.
Команда Дика Медоуз в Тегеране оказалась в самом неприятном положении. Они могли попытаться поехать на автомашине к турецкой границе, или к Заливу, где по радио могли вызвать вертолеты. Они предпочли менее драматический вариант. Пока вся страна была в шоке от известия о вторжении, Медоуз прибыл в международный аэропорт Тегерана, и нагло воспользовавшись своим фальшивым иранским паспортом, улетел в Анкару. Также поступила вся его группа “германских предпринимателей”.

По материалам Mark Bowden Guests of Ayatollah, перевод postskriptum.org