Царь (2009)
"Царь" - следующая работа Павла Лунгина, вышедшая после "Острова", который вызвал много разговоров, рассуждений, споров - но так или иначе, был признан серьезной работой. "Царь", в котором главную линию сюжета представлял из себя конфликт Ивана Грозного и митрополита Филарета, должен был продолжить заявленную в "Острове" тему морального оправдания насилия и религиозной правоты.
Фильм я лично просмотрел дважды - на торрентах, а потом по случаю по телевизору. Недавно пересмотрел снова. Каждый раз мнение было одно: отличная и очень смешная комедия!
Нет, я, конечно, понимаю - режиссер хотел показать ТрагизЬм, драму и все такое. Неслучайны его отсылки к "Ивану Грозного" Сергея Эйзенштейна. Но, вопреки его воле, вышло совершенно наоборот. Подобно тому, как "Остров" был многими назван совершенно нерелигиозной картиной (настолько его главные герои были не похожи на священников), настолько же "Царь" далек от драмы.
Циничный пересказ от моего лица, надеюсь, убедит в этом читателей.
Итак, фильм начинается показом каких-то барельефов в церкви. Закадровый голос, напоминающий озвучку Гармаша обрисовывает бэкграунд: на дворе 1565 год от Рождества Христова, страна разорена Ливонской войной, голодом, поляками и опричниной. Казалось бы - куда уж хуже? Но хуже есть куда. Внезапно выясняется самая страшная трагедия - из-за опричнины отрекся митрополит Афанасий!!! Церковь обезглавлена!!!! О ужас!!! Ужас!!!
И я не прикалываюсь. Все дальнейшее прямо говорит, что голод, война и террор это семечки по сравнению с делами церкви. Тем более, что 1565 год в Ливонской войне - чуть ли не самый удачный.
Итак, стесненный в кадрах царь Иван Грозный призывает в Москву настоятеля Соловков Филиппа, чтобы сделать митрополитом его.
Глава первая: Джулс и Винсент "Молитва царя". Петр Мамонов сидит за столиком и читает вслух Апокалипсис. На звуковом фоне читки летит конница опричников - ну, типа тройка Апокалипсиса. Собачьи головы, плетки, все дела. Крутые пацаны такие крутые.
Потому что мы БАНДА!!!
Крутые пацаны занимаются тем, что вламываются на двор к какому-то князю и начинают резать ради забавы кур. "Курки, млеко, яйки!.. Шнеля-шнеля!" Двор, кстати, подозрительно напоминает жалкий домик крестьянина средней руки, но это не важно. Под шумок выволакивают и князя. А вот его малолетней белобрысой дочурке удается уйти огородами по снегу в лес. Тупые опричники и не подумали за ней гнаться - ну, убежала и убежала, подумаешь. Всех теперь догонять?
Нас не догонят... Потому что мы на фиг никому не нужны.
Царь тем временем молится, ибо чует, что за такие дела ему на том свете отведут отдельный котел с персональными щипчиками. Так что Мамонов молится поусерднее и просит Знамения!
Деваху, замерзшую в снегах, тем временем подобрал Филипп/Янковский, который ехал в Москву и случайно проезжал через лес. Папашу девочки тем временем везут на Лубянку в воронке к царю в деревянной клети. Опять-таки случайно два эшелона встречаются на перекрестке. Среди бравых чекистов опричников мы видим к своему ужасу Вилли Хаапасало и Домогарова, сильно потасканного от водки.
Пьянству - бой, товарищи!
Домогаров инспектирует эшелон и реквизирует на личные нужды органов рыбку. А потом доходит дело до девочки. Сначала у оккупантов загораются глаза, как будто они не видели ее пять минут назад, но тут Янковский давит авторитетом, и Домогаров, испросив благословения, тут же пропускает транспорт. Ну, значит, Филипп с девочкой едут дальше, любуются на повешенных возле дороги... И приезжают в Москву.
Да, посоны, это Москва. Да, в фильме за 15 миллионов зеленых. Чо не так?
А царь молится... Ждет сигнала с того света. А тем временем в царскую горницу проникает его женушка - похотливая баба, которая, услышав, что царь кого-то все время звал, решила его удовлетворить: начала целовать ноги, руки и ластиться. Баба отвечает в этом фильме за эротическую часть. Я даже искренне надеялся, что режиссер раскроет тему сисек, но...
Дальше царь встает и на его монашую рясу начинают под угрожающую музыку надевать все царское облачение. Медленно и красиво, тряпка за тряпкой. Выглядит это внушающе. Особенно если вспомнить, что похоже одевали Дарта Вейдера в Звездных войнах... И, кстати, под подозрительно похожую музыкальную тему...
Азм есмь царь и я... Я ем на помойках, я пью из луж... Дождь меня мочит, дождь мне как душ...
И тут снова разрыв шаблона! Среди увешивающих на шею царя цацки и лобызающих руку мы видим лысого Ивана Охлобыстина! И с ним будет связана львиная доля лулзов фильма.
Небольшое объяснение. Фильм вышел в 2009 г., а познакомился я с ним годом позже. Тогда Охлобыстин еще только поднимался. Уже была "Пуля-дура" и некоторые другие работы, но еще не было ни "Соловья-разбойника", ни "Generation П", ни рекламы Евросети, и даже "Интерны" еще только появились. Поэтому хитрая физиономия Охлобыстина в 16-м веке смотрелась неожиданно, но достаточно свежо. Однако отлично зная еще по 90-м, что Охлобыстин - актер комедийный, я иначе и не мог воспринимать его шикарное лицедейство как юмор.
Царь выходит к толпе, столпившейся у порога. Все застывают в позе московского курбан-байрама: башку в пол, задницу вверх. Царь говорит: "Чего ждете, стервецы? Чего по моему двору топчетесь, чурки бессовестные? Как Иуда продал душу свою за 30 серебреников, вы продали души свои! Митрополита доконали!" и т.д. Народец, уткнувшись носами в пол, начинает кричать - мол, прости, прости, больше не будем. Радостный Охлбыстин скатывается вниз, начинает с удовольствием макать лежащих бояр носом... в снег, злорадно пинает их ногами, а потом сам валится на колени с перекошенной рожей. Цирковое училище не пропьешь!
Внемли мне, Кисягач! Тьфу ты... Государь!
Мамонов, поморгал, глядя на это дело, подумал, подумал и вдруг говорит: "Смерть мне! Смерть государю без митрополита! Вам того и надо!" - и спускается вниз. Охлобыстин в ответ орет и сгоняет с ковра смердов. Увидев поляну, Мамонов падает на колени, поднимает руки, бросив посох, и, уставившись в небо, взывает к небесному отцу.
Дай знак! Дай знак, Боже!!! Ух ты, чо за тарелки?
Дальнейшее напоминает сцены массовых приступов в дурдоме. Царь, схватившись за шапку, утыкается носом в ковер (среди широких кругов ru_antireligion известный как "его ворсейшество"), его несут на ковре, всех остальных тоже утыкают носами в пол, пинают и заставляют ползти вслед за царем. Огромная толпа людей с диким ором и плачем ползет на карачках по царскому двору, поднимает руки, кричит, истерит и воет - ни фига себе картина? Похотливая царица смеется дьвольским смехом Снежной королевы. Вся толпа с жутким воем гуськом выползает за город - благо, это совсем недалеко.
Янковский, конечно, малость охуевает, увидев эту сцену: кучу сбрендивших сограждан и главного придурка юродивого, почему-то в царском костюме, которого несут на ковре. Юродивый взмахивает руками и повторяет разные слова: "Бог оставил! Страшный суд! Страшный суд!" А ведь это самое начало фильма!
Эх, не надо было санитаров отпускать на выходные...
Увидев доктора Янковского, который бросается к больному, пациент успокаивается. В его голове неведомыми ассоциативными связями рождается убеждение, что это какой-то знак и теперь есть новый митрополит, при котором все будет хорошо.
Янковский идет в кузницу и видит там своего племянничка - здорового тридцатилетнего лба, который служит в армии. И он как бы намекает, что дядюшка влез в весьма грязное дело... И что он сам лично рассчитывает от столичной жизни укрыться на передовой.
Хм... Может, и нам опричинину ввести?
Вечер, церковь. Мамонов опять молится, теперь уже среди монахов и под звуки колоколов. Он опять запрашивает допуск сверху - со связью явные перебои.
Митрополит же тем временем занимается настоящими делами: показывает Вилли Хаапасало, как с помощью зубчатого колеса улучшить механизм мельницы. И показывает ему чертеж Леонардо да Винчи. Что и говорить, продвинутый митрополит.
В мастерскую приходит Мамонов и говорит, что он принес подарочки и ласково... очень, очень ласково... даже преувеличенно ласково... смотрит на Вилли, называя его "немцем". Ну, чо финн, чо немец... И тут царь находит под столом ту самую девчушку, которую Филипп подобрал в лесу. Внимание его тут же переключается на маленькую симпатичную блонди. Янковский делает попытки уберечь ребенка, мол, царь, ты чо, она блаженная и вообще сиротка. Но дедушка Мамонов, плотоядно осматривая девчушку, уверяет, что он сироток тоже любит.
Какой благородный, нравственный взгляд!
Царь показывает девчонке конфетку святую икону Божьей Матери. Мол, это тебе вместо дядюшки Филиппа. За это он берет девочку к себе. Однако Янковский предпочитает строить мельницы, чем митрополитом работать. Крови, мол, много. Мамонов его уговаривает, потом угрожает, потом истерит... И наконец, решает отвезти его в увеселительную прогулку.
Поехали. Когда проезжали по косогору, девчонка, не будь дура, взяла да и спрыгнула с иконкой с саней. Прокувыркалась по склону и фьють лесами! Очень уж они ей полюбились. Да и любящий сироток престарелый дядька явно не внушал доверия.
А царь с товарищами приезжает в средневековую ЧК, где людей порют кнутом, делают педикюр раскаленными щипцами и проводят прочие косметические процедуры. Дорогих гостей встречает начальник ГУГБ, комиссар госбезопасности 1 ранга главный опричник - Малюта Скуратов.
Извините, Государь... Дукалис с щипцами запаздывает...
Да. Да, дорогой зритель, ты не ошибся. Это действительно Мухомор из "Улиц". Как видим, здесь он устроился почти по специальности - начальником местного НКВД.
Царь спрашивает: "Врагов много?" "Много" "Нет ли оклеветанных?" Малюта искренне разводит плечами: "Все сами признались!" Вспоминаются слова одного заграничного писателя о Генрихе Ягоде: "...и смотрит большими, честными, немного удивленными глазами".
Царь проводит экскурсию, демонстрируя Янковскую сонмы сознавшихся врагов, молящими о смерти. Одного из них, князя Курбатова, он великодушно прощает. Янковский не убежден: "Простить! Господь накажет" Царь опять истерит, мол, измена всюду, кто, если не я? Но ради приятного митрополита, проводит массовую амнистию.
Выйдя на морозец, старички садятся на прилавку и продолжают нудёж, что лучше - рубить врагам бошки или миловать, быть царем или нормальным человеком... Мамонов требует поцеловать его в знак верности. Ну, в щеку, а не то, что вы подумали. А тем временм внутри происходит помилование: всех милостиво вешают.
Ночью Мамонов лежит в постели, а рядом его молодая жёнушка извивается, даже во сне мечтая о сексе. Больной начинает слышат голоса-а-а... Взяв в руки биту крест, он идет в темноту! Дальше Мамонов начинает разговаривать сам с собой, воображая себя одновременного царем и Курбатовым и просит самого себя помиловать себя. Поговорив с пустым местом, он тут же прыгает на пол, поворачивает, орет и молит о пощаде, потом вскакивает и сурово отвечает тому месту, на котором только что сидел. А потом он начинает махать руками и ногами, чтобы отогнать пришедших приведений. Домочадцы, привыкшие к этим сценам, позевывают и поворачиваются к стенке.
Абырвалг, абырвалг!!!
Раздвоение личности, скажете? А вот хрен вам! Вот что это такое!!!
Блин, ну ведь один в один!
Ну, на следующий день Янковского принимают в митрополиты. Длинная занудная церемония рукоположения. Все выходят из церкви, подымаются на помост. В качестве подарков в толпу бросают червонцы, причем зритель успевает заметить среди слуг загримированного интерна Лобанова, который, видимо, проник сюда вместе с доктором Быковым. Дикий махач нищих попрошаек за монеты. Конец первой главы.
Глава вторая. Обещаю, теперь лулзов будет больше. Сначала Мамонов опять молится в том же месте, что и в начале фильма, просит победы над врагами и т.д. Тем временем по какому-то летнему лесу пролетают в смешных пластмассовых шлемах кавалеристы. Криками: "Хейхейхейхей-я-а!" они спугивают ту самую маленькую сбежавшую девочку, которая все это время жила в лесу, даже раздобыв себе где-то летнюю одежду.
Это связные, которые сообщили русским войскам, что наступает противник! И действительно, из кустиков на поле боя важно выходит 1-я Конная польская армия.
Расклад, значит, такой, мужики...
Ну, а дальше со своим знаменитым кличем: "А-а-а-а-а-а-а-а!" на узкий мост бросаются персы поляки.
Я думал, что меня ждет жалкий гибрид "Властелина колец" и "300 спартанцев". И ошибся. Меня ждал жалкий гибрид "Ночного дозора" и "Тараса Бульбы". Все в лучших батальных традициях современного кино: реквизит исторических реконструкторов, дикие вопли в камеру, макание рожей в грязь, сшибка шлемами и протыкание друг друга деревянными мечами...
Мужики, главное, не лыбьтесь в камеру! Все равно вырежут.
Кстати, среди обороняющихся - племянничек Янковского. Махая бутафорским топором, он громко орет: "Это - Спарта! Не взять вам Полоцк!" и, дико суетясь, прыгает в речку. Там он, побарахтавшись, кое-как встает на ноги и начинает бить топором по опоре.
Играет буря, ветер свищет... Вокруг падают трупы и горящие бочки... Смерть и разрушение. Наш средневековый Рембо продолжает рубить сваю из последних сил - но тщетно... Поляки одолевают! И тут на бережок выходит маленькая девочка... Поцеловав иконку, она кладет ее на речную гладь. Иконка медленно плывет по течению... Наш дровосек утомился рубить и присел отдохнуть. И тут подплывает икона и лего-о-онечко касается сваи. Свая подкашивается... и с треском ломается. Коварные русские, по методу Александра Невского заманившие противника в тяжелых кольчугах в речку, добивают его с дикими криками.
Хреновые в России мосты делают, Государь!
Православная мина Михалкова, говорите? А торпедоносную икону не хотите?
Собственно, именно в этот момент у меня появилось чувство, что я смотрю комедию. И оно оправдалось.
Лето. Красивый яблоневый сад. Санитары аккуратно выносят больного на носилках подышать свежим воздухом. Его посещает главврач митрополит.
Больной спокоен и доволен. Но митрополит намекает ему, что пора подумать о душе и не убивать кого попало... Следует небольшой баттл с помощью цитат из Библии... Ничья. Мамонов никого прощать не собирается. Кредо фильма: Янковский верит в любовь, а Мамонов в страшный суд. "И судья говорит, что дело в законе, а священник, что дело в любви..." Знаешь эту песенку, а, Мамонов?
Картинка резко меняется! Крик, рев, ор, женская истерика. Это похотливая царица на лошади и в стрелецком мундире лупцует нагайкой кучу девок в одном исподнем, заставляя их таскать бревна и драться. Посреди этого бедлама Мамонов сидит и вслух читает Библию, а то что ж... Оказывается, это... строительство нового дворца. К женщинам входит товарищ Сухов Янковский и охуевает вдвойне прежнего. Мамонов же, увидев его, приглашает к себе - видимо, чтобы полюбоваться на шикарную картину: кучу визжащих боярских дочек в одних пижамах и кирзачах!
Голые и смешные!
Это так царь заботится о нравственной чистоте архитектуры: мол, если девственницы будут строить, то и дом выйдет чистым. Естественно, толпа тупых дур, схватившись за веревки, обрушивает леса с лакопокрасочными материалами, да еще и ржет над этим! Тем не менее, это уже неважно - строительство завершено! Новый град Иерусалим - готов!
ВнушаетЪ
На радостях девок запрягают в телеги и едут на них гулять.
Больше всех доволен Охлобыстин, который едет на телеге прямо в бочке. Я все больше люблю его юродивого-сумасшедшего! Одна его хитрая рожа в бочке вынесла меня напрочь, заставив хохотать полчаса. Он подкрадывается к царю и громко кричит с характерным хрипом и хитрожопой улыбкой: "Отдай-хлам-Сатане!!! Сатана-а-а! Медвеэээд! На дне!"
Кто не засмеется, тот тупой!
Кучка полуголых девах радостно бросает хлам в речку, а потом на радостях прыгают в реку сами! Праздник жизни! Я почти люблю это кино!!!
Охлобыстин чуть ли не целует ноги Мамонову, убеждая его, что тот сам от любви народной сможет стать чудотворцем без всяких бояр и митрополитов... Мамонов, слушая его, пыжится как индюк, воображая себя Дартом Вейдером. Митрополит в ахуе и пытается переубедить больного: "Не слушай его, государь! Он еретик!" Охлобыстин, типа, чо, я еретик? Ты на кого наехал? "Прикажи молнии вот сюда хряснуть!!!" - орет он царю и тычет в речку. Мамонов наклоняется и с интересом спрашивает: "И что - хряснет?" X-D
Охлобыстин поднимает руки: "Молния? Мамой клянусь! Плеть в руке твоей!" Мамонов уже встает, но тут прибывает гонец и сообщает, что Полоцк сдан. Видать, не хватило торпедоносных икон. А то ведь в реальности мы его только в 1579 г. потеряли.
Теперь в ахуе царь. Оказывается, что город сам открыл ворота. При таком-то царе неудивительно. И тут знак!!! Гром с неба. Больной, конечно, решает, что это неспроста, встает, замирает... и просит прощения у неба. Напряженная сцена. И тут хитрожопый Охлобыстин, скаля зубищи, подходит и радостно шепчет ему на ухо: "Так хряснула!" Мамонов, повернувшись в ахуе, хватает его за грудки и бросает в реку. Охлобыстин в восторге. Девки, выпрыгивающие из воды, тоже визжат. Счастье, просто счастье.
Царь уходит в монастырь и опять молится, молится, молится... Молись и кайся, молись и кайся! Больной расстроен и решает для повышения тонуса посадить на кол кого-нибудь. Лучше всего - Полоцк. С сотниками и воеводами. И женщинами. И даже конями. Митрополит опять в ахуе и просит не брать грех на душу. Но, как всегда, просит как баба, и Мамонов его посылает.
А тем временем победоносная русская армия с мостика, которая, как ни странно, ничего не знает о сдаче города, возвращаются с трофеями. Их встречает митрополит и объясняет им бэкграунд - мол, дальше иди - секир-башка. Все делают унылые лица и расходятся. Племянничек дядюшке на память оставляет блаженную дурочку.
Опять Кремль, опять подвалы ЧК опричнины. Малюте докладывают про измену митрополита. Малюта в бешенстве, но так как рядом его малолетний сынок Гаврюша, так что он не может ругаться матом.
Малюта приходит к царю и ставит вопрос прямо: а на хрен нам митрополит, собственно? Что, спрашивает Мамонов, в жабу он обращается или еще что? И тут Малюта ему все раскрывает - воеводы-то на подворье митрополита живут!
Следующее утро. Красивый яблоневый сад. Царь приходит и застает всю честную компанию за обедом: "Ну здравствуйте, государи мои. Хлеб-соль". Воеводы с Янковским в ахуе, но встают и лыбятся в пол как второклашки. Мамонов разыгрывает из себя простачка, любуется медком, потом пихает молчащим придуркам мед в глотку и это все на самом деле дико смешно. Долбанный пенсионер искренне разочарован: "Не верят. Царю не верят. А без царя и скот не родится..." Ну прям так уж... Хотя кто его знает, какие интересы у такого царя.
Кто не засмеялся, тот тупой!
Дальше понятно. Мужиков под арест. Стрельцы лупцуют их нагайками, а государыня в бешеной истерике тычет им в лицо метлой.
Баба сучка, конечно, и стерва страшная... Но какая секси...
Всех тащат в подвалы Лубянки. Доносчика - народного артиста России Ясуловича - распинают.
Митрополит с девонькой тем временем идут к государю в "Новый Иерусалим" через строй людей в черном. Опричников, то есть. Митрополит пытается все взять на себя, но царь опять переключается на девочку. Он сажает ее на коленочки... гладит... Митрополит пытается обратить на себя внимание, но царь спрашивает девочку: "А ты что больше любишь - зверушек, бусинки или пряники?" "Зверушек", - подумав, говорит малоразвитая девочка. "Государь, суди меня!" - кричит в очередной раз ахуевший митрополит, но Мамонов говорит ему: "Сам суди!" И идет смотреть зверушек. X-D
Зверушки - это ровно один черный медведь, который, увидев девочку, тут же встает на задние лапы, берет из рук яблоко и с урчанием его ест. Мамонов пытается напугать девочку: "Это Андрюшка! Он у меня самый лютый! Неужто не боишься?" Ебать, это - самый лютый медведь? Да даже слепому видно, что он взят из цирка!!! "Я мишек не боюсь", - отвечает малолетняя девочка (догадываюсь, что ее зовут Машей): "Я когда в лесу гуляла, на меня мишка выбежал. А маменька махнула платочком - он поклонился. Матушка сказала, что меня мишки не тронут". Царь теперь тоже в ахуе: "Что за матушка?" "Матушка-богородица. Она со мной гуляет, жалеет меня..." Да, теперь понятно, почему царь с девкой так быстро сошлись... Рыбак рыбака...
Ну, тем временем в подвалах Лубянки Малютка упрашивает арестованных по-быстрому закончить со всем. Мол, раз-раз и все: я вам клеймо поставлю, попытаю небольно совсем, а потом к высшей мере социальной защиты. Ну а чего тянуть? От вас требуетс только чистосердечное раскаяние.
Митрополита назначают судьей по приказу царя. Мол, суди сам как знаешь. Тонкий царский юмор, понимать надо! И первое дело в судебной деятельности - это суд над теми самыми воеводами. Они уже во всем признались. Добровольно, ты чо... Никого пальцем не тронули. Улики налицо. Все одинаково показывают. Все по заветам Сталина! Но Янковский все-таки отказывается приложить печать на приговоре.
Похотливый дедок Мамонов тем временем заговаривает девке зубки байками про Страшный суд, после которого ничего не будет. Явно подкатывается... Ночью у него очередной припадок, он молится... Опять приходит Янковский и следуют терки...
На следующий день представление! Мамонов с девкой садятся на верхушке Нового Иерусалима и вместе с митрополитом играют в древнююю русскую забаву: "На кого бог пошлет". А точнее, запускают на арену с выбранным воеводой "лютого" мишку Андрюшу.
Жестокий баттл выглядит примерно так.
Ей-богу, над этим медведем я хохотал больше, чем над чем-либо другим. Да кто в здравом уме поверит, что этот дрессированный мишка, с которым волосатые мужики обнимаются на арене - кровожадный убийца? Да не смешите... а, не, смешите, и побольше! Пусть мишка неуклюже лапает мужика за плечи, пытается его укусить за ляжку, качается с ним как в танго, забрызгивая арену томатным соком... Пусть нокаутирует его ударом лапы... Пусть недогладиаторы, убегая от него, падают на ровном месте и спотыкаются о самих себя... Пусть, это дико смешно на самом деле, когда так неумело пытаются изобразить драку!
Племянничек митрополита выхватывает у одного опричника бутафорское копье и жалко тычет им в мишку. Мишка ломает древко, и племянничек, не подумав, что обломанная палка острее бутафорского копья, бросает его. Маленькая девочка первый раз в фильме ахуевает, бросается на арену с иконкой и бежит к нищщастному, которые мотыляет медведю голову, старательно изображая битву.
Тупая блонди подбегает к медведю и тычет ему иконой прямо в морду - буквально: "Мишка, строй! Мишка, стой!" Мишке это в конце концов надоедает и он дает бестолочи оплеуху по башке. АUUUUUUUUUUUUUCH!!!
После чего спокойно уходит, виляя толстым задом.
Кто-нибудь может объяснить, почему икона, которая ломает прикосновением сваи, не подействовала на обычного медведя?
Митрополит в ахуе. Царь в ахуе. Все в ахуе. Митрополит идет на арену и вместо то, чтобы оказать первую помощь девочке, получившей по башке, подбирает иконку, проходит мимо медведя и уходит. Она явно приносит несчастье...
Глава намбер три. "Гнев царя". Митрополит служит службу, а потом благославляет. Под видом простого схимника приходит царь с двумя дружками и просит благословения. Янковский делает вид, что не узнает его. "Ах так" - как бы говорит царь. Начинается ссора - кто круче и кто прав. В общем, понятно. Янковский говорит все, что полагается говорить нормальному человеку. Больной срывает с него шапку, топчет и орет, что у него нет больше митрополита. Мда, подход к пациенту был выбран неудачно. С Яковского срывают одежду и избивают ногами. 16-й век, напомню. Кого волнует, что в реальности над митрополитом устроили формально независимый церковный суд и только потом осудили?
Его тащат в деревянной клети, лупят плеткой (через КЛЕТЬ, блеать...), называют колдуном. Потом веревку на шею и на помост. Он ото всего отказывается, а Охлобыстин подбегает и начинает его нюхать - пахнет изменой али нет? Так как арестованный упорствует в своих заблуждениях, оговора требуют у племянничка, выжившего в жестокой схватке с цирковым медведем. Тот не решается оговорить дядюшку и в итоге племянничку проворачивают руки назад на блоке - для мотивации. Ну, его натягивают, натягивают... Прям как сюжетную линию... До смерти. Наконец, руки ломают и для полноты отрубают башку нахрен!!! Ох, любят же у нас насилие в кинофильмах. Голову дают Филиппу, и он целует "уста, которые не солгали". Извращения у нас тоже любят. В знак милости Янковского сажают в монастырь до конца века. В оковах.
Глава 4. "Веселье царя". Итак, царь катается на санках... И строит свой личный парк аттракционов!
Парк аттракционов имени Грозного! Пусть-ка сунутся сюда на денб десантника...
Вам кажется, что это не очень похоже на карусели? Верно. Это и не карусели. Это пыточные. Вилли Хаапасало подробно рассказывает, что и как будет убивать людей, как конвейерным способом пороть воров и так далее. Кстати, под пыточные карусели он приспособил именно чертежи Леонардо. О, какой хитрожопый финнонемец! Приспособления испытывают на манекенах... Планируют открытие закусочных... Охлобыстин просто в экстазе. Он лично ложится под массовый розго-вёрт, но шубу не снимает, хитрец! А потом пялится на государыню, которая слетает с горок на санках и цитирует Апокалипсис: "И видел я жену, сидящую на звере... и держала она в руках чашу, полную мерзости и нечистот!".
Классно! Играть! Под! Кайфом!!!!
Увидев такое оскорбление, царь хватает зарвавшегося холопа и пригоривает к сожжению. Но ничего, тот доволен. Орет, цитирует Библию, благодорит за все хорошее. Главное - видеть во всем позитив!
Царь заскучал и решил поехать к Янковскому. А тот решал сложную проблему - как достать до кувшина с водой, если цепь короче, чем расстояние до него? И тогда, видимо, Янковский вспомнил про иконку. Помолился, помолился и... цепи отвалились. Все-таки все у царя в стране на соплях сделано: и мосты, и цепи... Сторож в ахуе. Янковский его одергивает: "Игумена позови". И мимолетом излечивает ему один слепой глаз. Как-как. Чудом! Ну, понятно, игумен не мог не прийти. Янковский ему советует валить из обители побыстрее. Игумен в ответ отпускает всех, кроме себя. И, конечно, никто не ушел. Короче, все остались.
А тут приближается тройка Апокалипсиса в лице опричной зондер-команды! Царь заходит и с места в карьер: "По Москве слух ходит, будто на тебя благодать снизошла?" Быстро же слухи в Москве расходятся. Царь просит благословения и превращается в того же параноидального психа. Митрополит его посылает нах, и царь уходит, дав понять, что ничего хорошего тот пусть не ждет. Его место занимает Малюта, который предлагает Янковскому волю взамен на исцеление. Митрополит и его посылает - мол, сам в монастырь иди, придурок! Ну, тогда Малюта его задушил (чудотворец, мля) и приказал тело выбросить. Ну, тело-то вынесли... монахи. И спасли, конечно. Похоронив по православному обычаю. За это монахов загнали в храм и всех сожгли.
У Мамонова окончательно поехала крыша и он решил устроить кровавое побоище - испытать парк аттракционов и согнать людей на празднества. Ну, и тут главный прикол фильма - пришел час начала праздника, а никто не пришел. Во попадалово, правда? Мамонов в ахуе: "Где мой народ?" И это типа последняя сцена фильма.
Итог. Данный фильм к истории имеет более чем опосредованное отношение, посколько на настоящих прототипов герои слабо похожи. Неслучайно я почти не употреблял понятия "Иван Грозный" в отзыве. Царь с массовкой на 50 человек, в диких трепяках вместо облачения, в жалкой деревне вместо Москвы - это не Иван Грозный. И история эта не про Ивана Грозного - вне зависимости от того, каким он был. Это история про какого-нибудь царя Дормидона и митрополита Аникея. Царь в исполнении Мамонова - это не царь, а гнусный параноик и шизофреник, который может только насмешить своей щербатой рожей. Митрополит в исполнении Янковского - не самоотверженный борец с царским деспотизмом, а нюня и мямля, который почти до самого конца ничего не может. И весь фильм, несмотря на попытку выстроить трагедию жестокого царя-параноика, забывшего о гуманизме христианства, получился не драмой, а комедией - настолько бестолково и фальшиво в нем все выглядит. Неслучайно он провалился в прокате и заслужил отрицательные отзывы практически всех: киноделов, историков и даже церковников.
Но тем не менее, нужно отдать должное, определенный смысл в фильм вкладывался. И если бы его не было, была бы тупая неинтересная шняга, а тут от вложенного в фильм замысла эффект все-таки был, пусть и обратный. Поэтому я бы лично дал фильму 7/10. А с поправкой на субъективность - 6.
P.S. Как Лунгин не тужился, в у Эйзенштейна царь вышел лучше - хоть и истерик, но действительно "муж сей государственный".