книжка с картинками
Снова книжка с картинками. Лирика вагантов в переводе Л. Гинзбурга с илл. Г. Клодта. Обложка с тиснением, глянцевая бумага как нельзя лучше подходит к витражно-ярким светящимся иллюстрациям. Фотография книги честно сперта скопирована в сети, остальное отредактированный сканер, который не передает полностью насыщенность и чистоту красок "живой" книги.
То, что делал Гинзбург, часто нельзя назвать переводами в полном смысле слова. У него встречаются вариации, иной раз пересказ, но он и не скрывал этого.
Снова мое любимое развлечение: два переводчика - один первоисточник.
Перевод Л. Гинзбурга из книжки.
Проклятие
Шляпу стибрил у меня
жулик и притвора.
Всеблагие небеса,
покарайте вора!
Пусть мерзавца загрызет
псов бродячих свора!
Пусть злодей не избежит
божья приговора!
Да познает негодяй
вкус кнута и плетки,
чтобы грудь и спину жгло
пламенем чесотки!
Пусть он мается в жару,
чахнет от чахотки.
Да изжарит подлеца
черт на сковородке!
Пусть он бродит по земле
смертника понурей,
пусть расплата на него
грянет снежной бурей!
Пусть в ушах его гремит
жуткий хохот фурий.
Пусть его не защитит
даже сам Меркурий!
Пусть спалит господень гнев
дом его пожаром,
пусть его сразит судьба
молнии ударом!
Стань отныне для него
каждый сон кошмаром,
чтобы знал, что воровство
не проходит даром!
Сделай, господи, чтоб он
полным истуканом
на экзамене предстал
пред самим деканом.
Положи, господь, предел
кражам окаянным
и, пожалуйста, не верь
клятвам покаянным!
То же самое и Михаил Гаспаров.
Проклятие голиардово похитителю колпака
Скудного имущества похититель жадный,
Будь за то наказан ты смертью безотрадной,
И без покаяния мучься неповадно
Не в полях Элисия, а в геенне смрадной!
Пусть тебя, проклятый вор, всех воров негодней,
Бред, и жар, и боль, и гниль сгложут безысходней,
Будь из жизни вычеркнут ты рукой Господней,
Будь Эаком выброшен в муки преисподней!
В жизни кратковременной ты не ведай счастья;
Днем и ночью пусть тебя стерегут напасти;
Яростной Эринии мучайся во власти,
Цербер растерзай тебя в три голодных пасти!
Пусть тебе недолгую нить спрядает Клото,
Пусть Лахеза смертные поведет расчеты,
Пусть Атропы ножницы довершат работу,
И без покаяния смерть придет к илоту!
Будь под отлучением дома ты и в поле;
Не обрящи общника в злой твоей юдоли;
Пусть никто в глаза тебе не посмотрит боле;
Пусть Мегера жжет тебя пыткой адской боли!
Всех грехов немоленных с тяжестью на шее,
Без прикосновения кроткого елея
Смерть скоропостижная ввергнет лиходея
В пекло, где предатели страждут и злодеи.
Это отлучение кто услышит, люди,
Всяк к повиновению пусть себя принудит;
Кто же не воздаст за зло оному Иуде,
Ввек тому Анафема буди, буди, буди!
http://www.vekperevoda.com/1930/gasparov.htm
Снова из сборника.
В утренней рани почудилось мне:
сторож запел на зубчатой стене...
Слышишь, дружок?
Утро уже протрубило в рожок -
та-ра-ра-ра!
Значит, пришла расставанья пора,
милый ты мой!
Ночь от недобрых, завистливых глаз,
словно сообщница, прятала нас,
кутала тьмой.
Горькие слезы застлали мой взор.
Хмурое утро крадется, как вор,
ночи вослед.
Проклято будь наступление дня!
Время уводит тебя и меня
в серый рассвет.
И последнее, назидательное и поучительное, о том, что надо брать в расчет человеческую природу.
Монах Иоанн
Спешу поведать вам сейчас
мной в детстве слышанный рассказ.
Но, чтоб он был усвоен вами,
перескажу его стихами.
Жил коротышка Иоанн.
Монашеский он принял сан,
и по пустыне, бодрым маршем,
шагал он вместе с братом старшим.
«Ах, мой любезный старший брат!
Мирская жизнь - сплошной разврат!
Мне не нужна еда и платье.
Поддержка мне - одно распятье!»
Резонно старший возразил:
«Кем ты себя вообразил?
Неужто истина, дружище,
в отказе от питья и пищи?»
«Нет,- отвечает Иоанн, -
твои слова - самообман.
Постом изматывая тело,
мы совершаем божье дело!»
Дав сей торжественный обет,
в сутану ветхую одет,
он с братом старшим распростился
и дальше в странствие пустился.
Подставив солнышку главу,
он ел коренья и траву,
стремясь достичь высокой цели...
Так длилось более недели.
На день десятый наш монах
вконец от голода зачах
и поспешил назад, к деревне,
где брат его гулял в харчевне.
Глухой полночною порой
он стукнул в ставенку: «Открой!
Твой брат несчастный - на пороге,
и он вот-вот протянет ноги.
Изнемогаю без жратвы!»
Но старший брат сказал: «Увы!
Для тех, кто ангелоподобны,
мирские блюда несъедобны!»
Монах скулит: «Хоть хлебца дай!»
Хохочет брат: «Поголодай!
В питье и пище - проку мало,
а здесь у нас - вино да сало!»
Взмолился бедный Иоанн:
«На что мне мой поповский сан!
Пусть голодают херувимы,
а людям есть необходимо!»
Ну, тут его впустили в дом...
Сказать, что сделалось потом?
Монах объелся и упился
и, захмелев, под стол свалился.
А утром молвил Иоанн:
«Нам хлеб насущный богом дан!
Ах, из-за пагубной гордыни
я брел голодным по пустыне!
Попутал бес меня, видать!
В еде - господня благодать!
Видать, господь и в самом деле
велит, чтоб пили мы и ели!»