(no subject)
В семилетней войне (1756-1763) происходило немало странного. Как та история с непонятным поведением генерал-фельдмаршала Апраксина, который елозил кругалями по будущей Калиниградской области, избегая каких-либо решительных действий, а после нечаянной победы, одержанной русскими войсками без его участия - и вовсе панически отступил, вопреки прямым приказам императрицы. И дознаться толком не могли, что такое с ним вообще произошло, кроме того, что так посоветовал ему Фермор. Который изменник Фермор был немедленно назначен главнокомандующим, взамен скорпостижно с горя скончавшегося, как раз перед серьезным расследованием, Апраксина. Ну разве не удивительно?
А вот какая удивительная история, по тому же поводу, за год до того произошла у англичан.
Пока Фридрих хватал для англичан каштаны из огня на континенте, связывая противников, англичане методично чистили и захватывали заморские французские колонии. Флот у них был лучше французского, но даже в случаях равенства или превосходства сил французское командование вело себя пассивно, не имея ни единого плана кампании, ни координации усилий. Возможно, во французской элите господствовала подотчетная уверенность на одно превосходство в массе перед английским выскочкой, за счет большей ресурсной базы, бог не выдаст, свинья не съест. Вот ресурсы у них и отобрали, не просто много, а - все. Так что часть пришлось отдать назад, для компенсирования расходов по захвату.
Англичане по другому относились к войне. Что ярко выразилось в разной судьбе фельдмаршала Апраксина и и адмирала Джона Бинга.
На защиту своей базы на острове Менорка англичане послали эскадру во главе с адмиралом Бингом. Тот прибыл с запозданием, французы были уже на месте, и осаждали английский гарнизон. Для деблокирования базы нужно было разбить французскую эскадру, и 20 мая 1756 года состоялось сражение.
На море тогда царствовала та же линейная тактика, что и на суше (и так же, как и на суше, в ходе этой войны она себя исчерпала). Корабли выстраивались в линию баталии и всей линией сближались с линией противника, ведя огневую дуэль с противостоящим противником.
Так Бинг и сделал, 12 его кораблей против 12 французских. Но авангард его эскадры, первым наискось сошедшийся на дистанцию огня, сходу получил такую трепку от французов, почему-то решивших не дожидаться правильного выстраивания линий "один на один", что находившийся со своим флагманом в середине Бинг скомандовал отбой, боясь потерять вообще все. А после обозрения печального состояния флота он вообще увел его к Гибралтару. И хотя французы, верные своей пассивной тактике, не стали его преследовать, хотя имели все шансы просто уничтожить эскадру, но Родина Бингу этого не простила.
Ирония судьбы в том, что пострадавший за верность линейной тактике Бинг, за 12 лет до того - сам участвовал в комиссии, которая судила и разжаловала адмирала Мэтьюса, за нарушение линейной тактики в битве при Тулоне. Там, правда, наоборот, эскадра отстала от слишком решительных маневров флагмана, который и огреб шишек.
С другой стороны, сменивший Бинга адмирал Хоук (Hawke, Хок, или даже Гауке у Штенцеля) чуть позже уже осознанно презрел линейную тактику, преследуя Брестский флот французов в бухте Киберона. При штормовой погоде, прижимном ветре (к берегу), в плохо известных ему водах, рассеяв в итоге и свою и французскую эскадру. Но игра стоила свеч, это был последний флот французов, и с его исчезновением, как боевой единицы, ликвидировалась угроза десанта на остров.
Джон Бинг попал между эпох. Как раз тот случай, который с полным основанием можно назвать "был раздавлен жерновами истории". Предыдущего судили за нарушение линейной тактики, последующий уже добился свободы в этом вопросе . За что именно судят Бинга, толком сформулировать не могли - не то за нарушение линейных канонов подчиненными (неосторожно сблизившихся раньше времени), не то за то, что не нарушил их сам (кинув центр на сближение, не дожидаясь арьегарда).
Поэтому обвинение звучало как "не сделал всего, что от него зависело" ("...not having done his utmost").
Бинг был аристократом и адмиралом во втором поколении. Бедняге на суде даже не дали нарисовать схему, кто где куда, и как же так вышло. И 14 марта 1757 года расстреляли в Портсмуте, на шканцах линкора "Монарх", а его семью репрессировали, лишив всех привиллегий и имущества.
Тех капитанов эскадры Мютьюса, что под Тулоном в 1744 году не бросили строй вслед за отчаянным флагманом (вроде как Мэтьюс был суров, его недолюбливали, и могли, по негласному сговору, дружно замешкаться), тоже судили. То есть судили адмирала за нарушение, а подчиненных за то, что не нарушили вслед.
Хотя некоторых, догадавшихся сослаться на одновременность поспешных мэтьюсовских приказов "выстроиться в линию" и "в атаку", оправдали. Потому что из двух противоречивых нужд они выбрали формально правильную. Чуть позже Бинга расстреляли как раз за это.
Правда, был один корабль, который тогда, под Тулоном, без раздумий последовал за Мютьюсом, а потом и вовсе к чертям бросил эскадру, в погоне за союзным французам испанцем, которого в итоге и захватил. Капитан этого корабля будет обласкан королем и получит чин контр-адмирала. За то же самое, за что прямо в этот момент судили и разжаловали Мэтьюса - за нарушение строя.
Проступок был один и тот же, только Мэтьюс облажался, а тот капитан нет. Через 13 лет этот человек сменит расстрелянного Бинга и уничтожит Бресткий флот французов в заливе Киберон. Капитана звали Хоук.
Впрочем, не следует обольщатся - когда Хоук одерживал свою победу в заливе Киберон, на улицах Лондона уже как раз жгли его чучела. Уже за то, что вообще упустил блокированный французский флот из гавани Бреста.
Насколько я слышал, у англичан это весьма серьезный признак скептицизма в отношении человека, изрядно хуже черной метки у пиратов Стивенсона, означающей всего лишь отставку. Если бы Хоуку не повезло (а такое вполне могло случиться), он позавидовал бы Бингу.
Бинга убили не за то, что он что-то там сделал неправильно, его убили за то, что не победил. Правильно или неправильно. Как о смерти Бинга высказался Вольтер, в своей новелле "Кандид" -- "Dans ce pays-ci, il est bon de tuer de temps en temps un amiral pour encourager les autres" ("В этой стране мудро время от времени убивать адмирала, чтобы дать храбрость другим").
Ну, в общем, этой цели они и добились. Потом всю войну англичане одерживали на море победы, плюя с высокой колокольни на любые правила и условности.
В ходе войны еще немало таких случаев удивительного отношения к приказам со стороны англичан.
Англичане, в основном, оказывали поддержку Фридриху деньгами, очень неохотно выделяя собственно армию, да и то только для помощи в защите Ганновера, английской унии и малой родины Георга II.
На следующий 1757 год, 26 мюля, в целях защиты Ганновера от французов, состоялась битва при Хастенбеке, где со стороны англичан командовал герог Кумберлендский, между делом - родной сын короля Георга. Которую битву королевский сын проигрывает совершенно комичным образом - выиграв. Победа была уже у него в кармане, когда, не разобравшись в обстановке, он командует отступление, одновременно с французами, которые действительно видели, что их дело швах. Французы оглянулись первыми, и когда увидели удивительное бегство англичан, тут же развернулись, и стали пожинать плоды победы.
Запертый со своей армией, герцог Кумберлендский, 8 сентября этого же года, подписывает в г.Цевен унизительную капитуляцию, сдавая французам Ганновер. Без ведома папы. Отдает родовое имение. Милую кровиночку, семейный бриллиант, сундук с золотом, дорогу на Берлин и конец войне. То есть делает нечто вроде того, что сделал Апраксин - кладет на волю монарха.
Обалдевшие французы еще месяц стоят, никого и ничего не трогают, ожидают официального подтверждения подписи сына от папы. Вся Европа затаила дыхание. 30 сентября приходит бумага, а там пляшущие человечки, и что-то про 4 кулака. Вроде бы считается удивительным это ни в какие рамки не укладывающееся пренебрежение сына к папе, но это-то вряд ли. Судя по результату, акция была согласованная. Ганновер и так был в кармане у французов, они могли просто выморить и уничтожить союзную армию, и попробуй их потом выбить из Ганновера, без самого Ганновера.
А так они просто стояли, давая время англичанам собраться с силами - назначенный главнокомандующим вместо сына принц Брауншвайгский в ноябре выбивает французов с ганноверских земель. Еще намекают, что топтание французов объясняется некоей благосклонностью Ршелье, что тоже может быть. Наверное, эти август и сентябрь англичане били по всем рычагам, что та обезьяна на клавесине.
А герцога Кумберлендского, родного сына, Георг II лишил постов, засунул в темный ящик, где он позже и умер, не оставив потомства. Не за то, что дал папе месяц испраить его ошибки, а за то, что проиграл. "Безнадежен".
А вот еще другой удивительный случай.
2 года спустя, 1759, тот же "ганноверский фронт", та же ситуация. 60 тысяч с французско-австрийской стороны во главе с маркизом де Контаде, 40 тысяч с "англо-немцецкой" во главе с принцем Брауншвайгским. В их составе порядка 9 тысяч англичан, 6 пехотных батальонов и 14 эскадронов кавалерии, под командой лорда Джоржа Сэквила (Sackville), заменившего на этом посту умершего герцога Мальборо.
И не менее странная вышла битва. Войска выстроились в линии, артиллерийская дуэль, все протекает как обычно. И вдруг 6 английских батальонов, без приказа, неожиданно, под барабаны поперли в лоб на французов. На в несколько раз превосходящую их по численности фрацузскую кавалерию, которую обычно ставят по флангам, для быстрых фланговых охватов противника, но в это раз, удивительно - поставили в центре. Как раз напротив англичан.
И происходит чудо. Не получившая никаких приказов французская кавалерия, собственно, в стоячем положении ничего не умеющая делать против пехоты, оказалась в положении кровавой скотобойни. Все смешалось, люди, кони, погибая не столько от огня, сколько в мешанине. 6 английских батальонов, вкупе с несколькими последовавшими за ними почему-то ганноверскими, просто избивали французов. Какие-то отчаянные головы самовольно пошли в атаку, но эти неорганизованные массы просто перемололи, а кто прорвался, прикончили в задних рядах. Французский центр покатился назад, увлекая другие части.
Обалдевший от происходящего Фердинанд Брауншвайгский попытался взять вожжи в руки и приказал лорду Сэквилу, стоящему в сторонке со своей английской кавалерией - немедленно аткаковать отступающие части и разбить армию окончательно, закрепив победу.
А лорд Сэквил поклал на приказ главнокомандующего, назначенного, между прочим, его собственным королем. И кладет на него 6 раз. Просто "не, передайте ему - не пойду". И всё.
Момент был упущен, фланги французской армии, оставшиеся в порядке, смогли организованно прикрыть отступление. Так что армия, в общем и целом, смогла оправиться, но на этот год тема закрылась.
Сложно представить, что же англичане сотворили с лордом Сэквилом? А ничего. Нет, его с позором уволили, все дела. И назначили в правительство. Лорд Сэквил был, по совместительству, великим магистром великой ложи великой Ирландии (или как-то так), и имел начальников покрупнее армейских. Чуть позже, во время американской войны за независимость, он будет гос.секретарем по делам Америки (их было таких три, по Европе, Америке, и по всему остальному миру).
А победу этих 6 батальонов сделали праздником для нескольких английских полков (тогдашний "батальон" это типа нынышнего полка), в этот день они втыкают себе на шляпы розы. Якобы эти наступающие батальоны шли через сады, и нарвали себе роз. Трогательно придумано.
Так что тут вроде невозможно разобраться, в этой чехарде, кого и за что накажут или вдруг обласкают. А закономерность есть.
Как-то, в этой войне, англичанам нужно было взять форт на острове Кап-Бретон, в заливе Св.Лаврентия - это был фактически ключ к дальнейшему взятию Канады. А французы успели привести туда флот. Потом, подумав, что для защиты острова и форта достаточно 4 линейных кораблей, увели остальную эскадру на Монреаль. И все было правильно, с этим силами позиция была неприступна. Одна ошибка - они имели дело с англичанами. Так что однажды ночью два корабля отчего-то сгорели. А в другую темную ночь экипажи двух других кораблей перерезали спящими какие-то измазанные краской черти, непонятно откуда высыпавшие вдруг на палубы с ножами в зубах.
Англичане это пираты. Они выглядели как пираты, говорили, как пираты, поступали, как пираты, и думали, как пираты. У лучшего в мире на тот момент английского флота не было единой формы, а матросов набирали под мостами и по тюрьмам.
Сейчас у них вс в порядке с формой, а все остальное так и осталось.
Нет ни правил, ни традиций, ни устоев. Нет ничего недовзоленного и непривычного. Масонство, деньги, предательство или игра в предательство, подлость или игра в благородство, линейная тактика или квадратично-треугольная толпой, днем или ночью - привези победу. А то не сносить тебе головы, будь ты трубочист или королевский сын.
Вот и всё английское правило, похоже.
А вот какая удивительная история, по тому же поводу, за год до того произошла у англичан.
Пока Фридрих хватал для англичан каштаны из огня на континенте, связывая противников, англичане методично чистили и захватывали заморские французские колонии. Флот у них был лучше французского, но даже в случаях равенства или превосходства сил французское командование вело себя пассивно, не имея ни единого плана кампании, ни координации усилий. Возможно, во французской элите господствовала подотчетная уверенность на одно превосходство в массе перед английским выскочкой, за счет большей ресурсной базы, бог не выдаст, свинья не съест. Вот ресурсы у них и отобрали, не просто много, а - все. Так что часть пришлось отдать назад, для компенсирования расходов по захвату.
Англичане по другому относились к войне. Что ярко выразилось в разной судьбе фельдмаршала Апраксина и и адмирала Джона Бинга.
На защиту своей базы на острове Менорка англичане послали эскадру во главе с адмиралом Бингом. Тот прибыл с запозданием, французы были уже на месте, и осаждали английский гарнизон. Для деблокирования базы нужно было разбить французскую эскадру, и 20 мая 1756 года состоялось сражение.
На море тогда царствовала та же линейная тактика, что и на суше (и так же, как и на суше, в ходе этой войны она себя исчерпала). Корабли выстраивались в линию баталии и всей линией сближались с линией противника, ведя огневую дуэль с противостоящим противником.
Так Бинг и сделал, 12 его кораблей против 12 французских. Но авангард его эскадры, первым наискось сошедшийся на дистанцию огня, сходу получил такую трепку от французов, почему-то решивших не дожидаться правильного выстраивания линий "один на один", что находившийся со своим флагманом в середине Бинг скомандовал отбой, боясь потерять вообще все. А после обозрения печального состояния флота он вообще увел его к Гибралтару. И хотя французы, верные своей пассивной тактике, не стали его преследовать, хотя имели все шансы просто уничтожить эскадру, но Родина Бингу этого не простила.
Ирония судьбы в том, что пострадавший за верность линейной тактике Бинг, за 12 лет до того - сам участвовал в комиссии, которая судила и разжаловала адмирала Мэтьюса, за нарушение линейной тактики в битве при Тулоне. Там, правда, наоборот, эскадра отстала от слишком решительных маневров флагмана, который и огреб шишек.
С другой стороны, сменивший Бинга адмирал Хоук (Hawke, Хок, или даже Гауке у Штенцеля) чуть позже уже осознанно презрел линейную тактику, преследуя Брестский флот французов в бухте Киберона. При штормовой погоде, прижимном ветре (к берегу), в плохо известных ему водах, рассеяв в итоге и свою и французскую эскадру. Но игра стоила свеч, это был последний флот французов, и с его исчезновением, как боевой единицы, ликвидировалась угроза десанта на остров.
Джон Бинг попал между эпох. Как раз тот случай, который с полным основанием можно назвать "был раздавлен жерновами истории". Предыдущего судили за нарушение линейной тактики, последующий уже добился свободы в этом вопросе . За что именно судят Бинга, толком сформулировать не могли - не то за нарушение линейных канонов подчиненными (неосторожно сблизившихся раньше времени), не то за то, что не нарушил их сам (кинув центр на сближение, не дожидаясь арьегарда).
Поэтому обвинение звучало как "не сделал всего, что от него зависело" ("...not having done his utmost").
Бинг был аристократом и адмиралом во втором поколении. Бедняге на суде даже не дали нарисовать схему, кто где куда, и как же так вышло. И 14 марта 1757 года расстреляли в Портсмуте, на шканцах линкора "Монарх", а его семью репрессировали, лишив всех привиллегий и имущества.
Тех капитанов эскадры Мютьюса, что под Тулоном в 1744 году не бросили строй вслед за отчаянным флагманом (вроде как Мэтьюс был суров, его недолюбливали, и могли, по негласному сговору, дружно замешкаться), тоже судили. То есть судили адмирала за нарушение, а подчиненных за то, что не нарушили вслед.
Хотя некоторых, догадавшихся сослаться на одновременность поспешных мэтьюсовских приказов "выстроиться в линию" и "в атаку", оправдали. Потому что из двух противоречивых нужд они выбрали формально правильную. Чуть позже Бинга расстреляли как раз за это.
Правда, был один корабль, который тогда, под Тулоном, без раздумий последовал за Мютьюсом, а потом и вовсе к чертям бросил эскадру, в погоне за союзным французам испанцем, которого в итоге и захватил. Капитан этого корабля будет обласкан королем и получит чин контр-адмирала. За то же самое, за что прямо в этот момент судили и разжаловали Мэтьюса - за нарушение строя.
Проступок был один и тот же, только Мэтьюс облажался, а тот капитан нет. Через 13 лет этот человек сменит расстрелянного Бинга и уничтожит Бресткий флот французов в заливе Киберон. Капитана звали Хоук.
Впрочем, не следует обольщатся - когда Хоук одерживал свою победу в заливе Киберон, на улицах Лондона уже как раз жгли его чучела. Уже за то, что вообще упустил блокированный французский флот из гавани Бреста.
Насколько я слышал, у англичан это весьма серьезный признак скептицизма в отношении человека, изрядно хуже черной метки у пиратов Стивенсона, означающей всего лишь отставку. Если бы Хоуку не повезло (а такое вполне могло случиться), он позавидовал бы Бингу.
Бинга убили не за то, что он что-то там сделал неправильно, его убили за то, что не победил. Правильно или неправильно. Как о смерти Бинга высказался Вольтер, в своей новелле "Кандид" -- "Dans ce pays-ci, il est bon de tuer de temps en temps un amiral pour encourager les autres" ("В этой стране мудро время от времени убивать адмирала, чтобы дать храбрость другим").
Ну, в общем, этой цели они и добились. Потом всю войну англичане одерживали на море победы, плюя с высокой колокольни на любые правила и условности.
В ходе войны еще немало таких случаев удивительного отношения к приказам со стороны англичан.
Англичане, в основном, оказывали поддержку Фридриху деньгами, очень неохотно выделяя собственно армию, да и то только для помощи в защите Ганновера, английской унии и малой родины Георга II.
На следующий 1757 год, 26 мюля, в целях защиты Ганновера от французов, состоялась битва при Хастенбеке, где со стороны англичан командовал герог Кумберлендский, между делом - родной сын короля Георга. Которую битву королевский сын проигрывает совершенно комичным образом - выиграв. Победа была уже у него в кармане, когда, не разобравшись в обстановке, он командует отступление, одновременно с французами, которые действительно видели, что их дело швах. Французы оглянулись первыми, и когда увидели удивительное бегство англичан, тут же развернулись, и стали пожинать плоды победы.
Запертый со своей армией, герцог Кумберлендский, 8 сентября этого же года, подписывает в г.Цевен унизительную капитуляцию, сдавая французам Ганновер. Без ведома папы. Отдает родовое имение. Милую кровиночку, семейный бриллиант, сундук с золотом, дорогу на Берлин и конец войне. То есть делает нечто вроде того, что сделал Апраксин - кладет на волю монарха.
Обалдевшие французы еще месяц стоят, никого и ничего не трогают, ожидают официального подтверждения подписи сына от папы. Вся Европа затаила дыхание. 30 сентября приходит бумага, а там пляшущие человечки, и что-то про 4 кулака. Вроде бы считается удивительным это ни в какие рамки не укладывающееся пренебрежение сына к папе, но это-то вряд ли. Судя по результату, акция была согласованная. Ганновер и так был в кармане у французов, они могли просто выморить и уничтожить союзную армию, и попробуй их потом выбить из Ганновера, без самого Ганновера.
А так они просто стояли, давая время англичанам собраться с силами - назначенный главнокомандующим вместо сына принц Брауншвайгский в ноябре выбивает французов с ганноверских земель. Еще намекают, что топтание французов объясняется некоей благосклонностью Ршелье, что тоже может быть. Наверное, эти август и сентябрь англичане били по всем рычагам, что та обезьяна на клавесине.
А герцога Кумберлендского, родного сына, Георг II лишил постов, засунул в темный ящик, где он позже и умер, не оставив потомства. Не за то, что дал папе месяц испраить его ошибки, а за то, что проиграл. "Безнадежен".
А вот еще другой удивительный случай.
2 года спустя, 1759, тот же "ганноверский фронт", та же ситуация. 60 тысяч с французско-австрийской стороны во главе с маркизом де Контаде, 40 тысяч с "англо-немцецкой" во главе с принцем Брауншвайгским. В их составе порядка 9 тысяч англичан, 6 пехотных батальонов и 14 эскадронов кавалерии, под командой лорда Джоржа Сэквила (Sackville), заменившего на этом посту умершего герцога Мальборо.
И не менее странная вышла битва. Войска выстроились в линии, артиллерийская дуэль, все протекает как обычно. И вдруг 6 английских батальонов, без приказа, неожиданно, под барабаны поперли в лоб на французов. На в несколько раз превосходящую их по численности фрацузскую кавалерию, которую обычно ставят по флангам, для быстрых фланговых охватов противника, но в это раз, удивительно - поставили в центре. Как раз напротив англичан.
И происходит чудо. Не получившая никаких приказов французская кавалерия, собственно, в стоячем положении ничего не умеющая делать против пехоты, оказалась в положении кровавой скотобойни. Все смешалось, люди, кони, погибая не столько от огня, сколько в мешанине. 6 английских батальонов, вкупе с несколькими последовавшими за ними почему-то ганноверскими, просто избивали французов. Какие-то отчаянные головы самовольно пошли в атаку, но эти неорганизованные массы просто перемололи, а кто прорвался, прикончили в задних рядах. Французский центр покатился назад, увлекая другие части.
Обалдевший от происходящего Фердинанд Брауншвайгский попытался взять вожжи в руки и приказал лорду Сэквилу, стоящему в сторонке со своей английской кавалерией - немедленно аткаковать отступающие части и разбить армию окончательно, закрепив победу.
А лорд Сэквил поклал на приказ главнокомандующего, назначенного, между прочим, его собственным королем. И кладет на него 6 раз. Просто "не, передайте ему - не пойду". И всё.
Момент был упущен, фланги французской армии, оставшиеся в порядке, смогли организованно прикрыть отступление. Так что армия, в общем и целом, смогла оправиться, но на этот год тема закрылась.
Сложно представить, что же англичане сотворили с лордом Сэквилом? А ничего. Нет, его с позором уволили, все дела. И назначили в правительство. Лорд Сэквил был, по совместительству, великим магистром великой ложи великой Ирландии (или как-то так), и имел начальников покрупнее армейских. Чуть позже, во время американской войны за независимость, он будет гос.секретарем по делам Америки (их было таких три, по Европе, Америке, и по всему остальному миру).
А победу этих 6 батальонов сделали праздником для нескольких английских полков (тогдашний "батальон" это типа нынышнего полка), в этот день они втыкают себе на шляпы розы. Якобы эти наступающие батальоны шли через сады, и нарвали себе роз. Трогательно придумано.
Так что тут вроде невозможно разобраться, в этой чехарде, кого и за что накажут или вдруг обласкают. А закономерность есть.
Как-то, в этой войне, англичанам нужно было взять форт на острове Кап-Бретон, в заливе Св.Лаврентия - это был фактически ключ к дальнейшему взятию Канады. А французы успели привести туда флот. Потом, подумав, что для защиты острова и форта достаточно 4 линейных кораблей, увели остальную эскадру на Монреаль. И все было правильно, с этим силами позиция была неприступна. Одна ошибка - они имели дело с англичанами. Так что однажды ночью два корабля отчего-то сгорели. А в другую темную ночь экипажи двух других кораблей перерезали спящими какие-то измазанные краской черти, непонятно откуда высыпавшие вдруг на палубы с ножами в зубах.
Англичане это пираты. Они выглядели как пираты, говорили, как пираты, поступали, как пираты, и думали, как пираты. У лучшего в мире на тот момент английского флота не было единой формы, а матросов набирали под мостами и по тюрьмам.
Сейчас у них вс в порядке с формой, а все остальное так и осталось.
Нет ни правил, ни традиций, ни устоев. Нет ничего недовзоленного и непривычного. Масонство, деньги, предательство или игра в предательство, подлость или игра в благородство, линейная тактика или квадратично-треугольная толпой, днем или ночью - привези победу. А то не сносить тебе головы, будь ты трубочист или королевский сын.
Вот и всё английское правило, похоже.