Владимир Набоков "Другие берега", "Машенька" и имения семьи Набоковых-Рукавишниковых
Подчищаю хвосты, отзывы из Инстаграм, написанные в режиме реального времени, перетягиваю сюда. Что поделать, иначе не получается, инстаграм - очень мобилен и доступен, в отличие от ЖЖ.
Я очень люблю Набокова. Но это, знаете, сродни той любви, какой разумная мать любит своё чадо, признавая в нём все недостатки, не идеализируя, принимая таким, какой он есть. Господин Набоков - ужасный сноб, и каждый раз, читая его, я это вижу, всё это его самолюбование, высокомерие, собственное превосходство, с какими воспринимает он окружающий мир и преподносит себя этому миру. Но, чёрт возьми, сноб это - гениальный! А потому восхищаюсь и фыркаю одновременно :)
Но я это к чему. Пожалуй, только здесь, в автобиографических «Других берегах», где писатель вспоминает детство, я впервые вижу Набокова-человека, настоящего, искреннего, без всех его напластований, любовь и душевные привязанности без примеси порока.
Пока это только раннее детство. Интересно, как будет дальше, когда появятся маски.
================================================================
Он весь был полон предчувствия любви, томления любви, готовности любви, и когда она внезапно пришла, растворился в ней тот час.
Дочитал я вчера «Другие берега», но не захотелось мне отпускать Набокова. В автобиографии он рассказывает о своей первой любви, которую и описал в первом романе, в «Машеньке»:
«Я впервые увидел Тамару - выбираю ей псевдоним, окрашенный в цветочные тона ее настоящего имени, - когда ей было пятнадцать лет, а мне шестнадцать. Кругом как ни в чем не бывало сияло и зыбилось вырское лето.
Ежедневно, верхом или на велосипеде, я проезжал мимо, - и на повороте той или другой дороги что-то ослепительно взрывалось под ложечкой, и я обгонял Тамару, с деятельно устремленным видом шедшую по обочине. Та же природная стихия, которая произвела ее в тающем блеске березняка, тихонько убрала сперва ее подругу, а потом и сестру; луч моей судьбы явно сосредоточился на темной голове, то в венке васильков, то с большим бантом черного шелка, которым была подвязана на затылке вдвое сложенная каштановая коса; но только девятого августа по новому стилю я решился с ней заговорить.»
Вот откуда велосипед у 16-летнего Льва Ганина, на котором он встречал Машеньку, катя по кружному пути меж двух деревень у реки Оредеж - родные края детства Набокова.
Ещё в процессе чтения проскочила мысль, не столько о текущем, сколь в целом: люблю читать ранние произведения, уже будучи знакомым с основным творчеством писателя. Любого. Это интересней, чем начинать с первого, идти по хронологии библиографии. Тогда читателю открывается возможность увидеть, как развивалось, преображалось, что откуда взросло. Я, например, отчётливо вижу, что молодой Набоков не был ещё таким циником, каким стал позже :) Но зато и сюжетные повороты его были не столь замысловаты.
================================================================
В «Других берегах» многое происходит в усадьбе Рождествено, в которой часто гостили Набоковы. Вообще-то в тех местах, в окрестностях деревни Сиверской, на берегах реки Оредеж, находились 3 имения, владельцы которых были связаны между собой узами родства. Рождествено и Вырская мыза принадлежали семье Рукавишниковых (линия матери писателя), в усадьбе Батово жили Набоковы.
«Схематически три имения нашей семьи на Оредежи, в пятидесяти милях к югу от Петербурга, можно представить тремя сцепленными звеньями десятимильной цепочки, протянувшейся с запада на восток вдоль Лужского шоссе; принадлежавшая моей матери Выра находится посередке, Рождествено, имение ее брата, - справа, а бабушкино Батово - слева, соединяют же их мосты через Оредежь, которая, виясь, ветвясь и петляя, омывает Выру со всех сторон.» («Другие берега»).
Мне, как это часто со мной случается, захотелось оживить в воображении места, которые с такой любовью и ностальгией вспоминает писатель и в которых прошли самые счастливые, беззаботные его годы, ведь «моя тоска по родине лишь своеобразная гипертрофия тоски по утраченному детству», пишет он спустя много лет в книге воспоминаний.
Основное гнездо Набоковых - имение Батово
С 1800 г. имение принадлежало семье Рылеевых, здесь часто бывал известный поэт и революционер Кондратий Рылеев и его друзья.
Во времена Набокова в доме была даже "комната с привидениями" - бывший кабинет, где якобы появлялась тень казненного поэта, а главная аллея парка называлась "Аллеей повешенного" - тоже в память о бывшем владельце.
Батово было приобретено в середине XIX в. прабабушкой писателя баронессой Ниной Александровной Корф, которая под старость уехала к себе на родину, в Самару, продав имение своей дочери, Марии Фердинандовне Корф и ее мужу Дмитрию Николаевичу Набокову. У них было несколько детей, в том числе Владимир, отец писателя.
В 1904 г. Дмитрий Николаевич умер, и в Батово осталась одна бабушка, к которой на лето съезжались многочисленные внуки. Сергей Набоков, двоюродный брат писателя, вспоминал: "Мария Фердинандовна выстроила себе отдельный небольшой дом наискось от подъезда, где жила она матриархом, среди любимой мебели, фарфора и собачек, только навещая потомство в старом доме…". О хозяйке усадьбы крестьяне слагали легенды: как баронесса купалась в Оредеже до ледостава, как круглый год спала с открытыми окнами, как стреляла по волкам, подходившим слишком близко к дому.Помимо основного барского дома и пристроенного отдельного дома для М.Ф.Корф, в парке были многочисленные помещения и службы, конюшня, каретник, сарай с холодильником.После революции в Батовской усадьбе был устроен местный клуб; в 1925 г. дом сгорел.
«Вырская мыза»
Неподалеку от набоковского Батова располагалась усадьба "Выра", получившая название от находящегося в двух верстах села Выра и принадлежавшая золотопромышленнику И.В. Рукавишникову. Усадьбу он передал в качестве приданого за своей дочерью Еленой Ивановной, которая в 1898 г. обвенчалась с Владимиром Дмитриевичем Набоковым, отцом писателя. Будущие родители писателя, поэта, драматурга, переводчика, энтомолога познакомились во время велосипедных прогулок на дороге из Батова в Выру. Выра стала постоянным местом летнего отдыха для пятерых детей Набоковых, в том числе и Владимира. Это дом он позже описал в романе "Машенька": «Старый, зеленовато-серый, деревянный дом, соединенный галереей с флигелем, весело и спокойно глядел цветными глазами своих двух стеклянных веранд на опушку парка и на оранжевый крендель садовых тропинок, огибавших черноземную пестроту куртин. В гостиной, где стояла белая мебель, и на скатерти стола, расшитой розами, лежали мрамористые тома старых журналов, желтый паркет выливался из наклонного зеркала в овальной раме и дагерротипы на стенах слушали, как оживало и звенело белое пианино».
Волшебный мир старинной дворянской усадьбы с тенистыми аллеями стал у В.В. Набокова символом потерянной Родины и нашел отражение во многих его произведениях.
После революции в Вырской мызе был ветеринарный техникум, а во время Великой Отечественной здесь размещался штаб генерала армии фон Паулюса. В январе 1944 г., при освобождении этой местности советскими войсками, усадьба была сожжена.
Усадьба Рождествено
История усадьбы Рождествено, получившей свое название по стоявшей в селе церкви Рождества Богородицы, начинается в 1787 г., когда эти земли были пожалованы во владение Н.Е. Ефремову, надворному советнику, правителю канцелярии графа А.А. Безбородко. Усадьба много раз переходила из рук в руки, пока в 1890 г. ее не купил Иван Васильевич Рукавишников - богатейший золотопромышленник, состояние которого оценивалось в миллион рублей золотом. Еще первый владелец оставил после себя усадебный дом в новом "италианском ("палладиевом") вкусе", сохранившийся до ХХ в. почти без изменений. Своеобразие дома - в "парадности" всех четырех фасадов, три из которых были украшены портиками с колоннами ионического ордера, объединяющими два этажа, а главный фасад с широкой парадной лестницей украшала лоджия с колоннами. Все портики были увенчаны треугольными фронтонами, а над крышей здания возвышался прямоугольный в плане бельведер с обходной галереей. Бельведер считался в конце XVIII в. одной из непременных деталей архитектуры усадебного дома.
Дом на живописном берегу реки буквально парил в воздухе и прекрасно обозревался со всех сторон. «...Александровских времен усадьба, белая, симметричнокрылая, с колоннами и по фасаду и по антифронтону, высилась среди лип и дубов на крутом муравчатом холму за рекой...» - писал о рождественском доме В. Набоков.
В планировке дома, как и у большинства особняков второй половины XVIII в., выделялись три группы помещений: парадные, жилые и служебные, различавшиеся высотой потолков, величиной и внутренней отделкой. В рождественской усадьбе четко выделена группа парадных помещений на первом этаже. Жилые комнаты находились на втором этаже, а часть служебных помещений - в просторном цокольном этаже. Центром дома был большой двусветный зал с обходной галереей на уровне второго этажа для балов и торжественных приемов.
«Особенно ясно помню прохладу и звучность дома, шашечницу каменного пола в вестибюле, десять фарфоровых кошек на полке, саркофаг и орган, небесный сверху свет и верхние галерейки, красочный сумрак таинственных комнат и глядящие отовсюду распятия и гвоздики.» («Другие берега»). По словам побывавших в усдьбе, пол только казался маленькому Владимиру каменным, на самом деле он деревянный, как и весь дом, с нарисованным на нем шахматным узором.
К юго-востоку от дома был разбит пейзажный парк. Планировка парков такого типа предусматривала парадный подъезд и формирование партерной части перед домом. Основу парка составлял естественный лесной массив, а границы его были обусловлены рельефом местности и существующими дорогами. До нашего времени прослеживается первоначальная планировочная структура парка, состоящая из осевой и кольцевой системы аллей. При Рукавишниковых в усадьбе появилось множество хозяйственных построек: птичники, конюшни, теплицы. В парке был устроен теннисный корт, от шоссе на холм вела однопролетная деревянная лестница с перилами.
На пожертвования Руковишникова и прихожан в Рождествено была построена новая церковь Рождества Богородицы, освященная в 1883 г. Позднее у стен ее соорудили фамильную усыпальницу Рукавишниковых.
Вид с церковью. Именно она украшает обложку большинства наших изданий "Других берегов"
Много замечательных фотографий дома, парка, церкви можно посмотреть в этом посте (спасибо большое автору).
После смерти И.В. Рукавишникова в 1901 г. владельцем Рождествено стал его сын Василий, большую часть времени живший в Италии и умерший там в 1916 г.
Все свое состояние и недвижимость в России Василий завещал своему любимому племяннику, сыну сестры Владимиру Владимировичу Набокову (Василий не был женат и не имел своих детей).
Однако владеть имением Владимиру пришлось недолго. В 1917 г. произошла революция, в Рождественской усадьбе было устроено общежитие ветеринарного техникума. В 1919 г.семья Набоковых вынуждена была навсегда покинуть Россию. Постановлением Троицкого исполкома (в 1922 г. город Гатчина был переименован в Троицк) решено было сохранять дом как музей. Имущество усадьбы рассортировали на предметы, имеющие ценность и таковой не имеющие. Первые были доставлены в Троицкий (Гатчинский) дворец-музей, остальные распределены по организациям и проданы населению. В 1924 г. из имения были вывезены книги, картины, мебель, альбомы фотографий. К сожалению, местонахождение этих вещей установить не удалось. Во время Великой Отечественной войны в усадьбе расположился дорожный отдел фашистов. Недавно в одном из помещений второго этажа были обнаружены рисунки и незатейливые стихи, оставленные немецкими солдатами. По воспоминаниям старожилов, при отходе немцы пытались уничтожить самые значительные постройки усадьбы, но в последний момент на воздух взлетел только мост. Взрывная волна разрушила стену дома, обращенную к шоссе, поэтому после войны зданию потребовался капитальный ремонт.
В мирное время особняк был переоборудован под школу, а в 1974 г. в усадебном доме открылся краеведческий музей, который в 1987 г. был реорганизован в Рождественский историко-литературный и мемориальный музей В.В. Набокова.
Таким образом в начале 20 века все три усадьбы принадлежали одной семье Набоковых и Рукавишниковых, а Владимир Набоков в своем романе «Другие берега» рисовал план, на котором показана станция Сиверская, куда прибывал поезд из Петербурга, и дорога ко всем трем усадьбам: «Наша Выра», «Бабушкино прелестное Батово» и «Дядина белая усадьба на муравчатом холме».
Использованы материалы - фотоотчёт о поездке в Рождествено, статья из сайта nabokov.gatchina3000.ru, фотографии на портале izi.travel, фотографии из интернета.
Я очень люблю Набокова. Но это, знаете, сродни той любви, какой разумная мать любит своё чадо, признавая в нём все недостатки, не идеализируя, принимая таким, какой он есть. Господин Набоков - ужасный сноб, и каждый раз, читая его, я это вижу, всё это его самолюбование, высокомерие, собственное превосходство, с какими воспринимает он окружающий мир и преподносит себя этому миру. Но, чёрт возьми, сноб это - гениальный! А потому восхищаюсь и фыркаю одновременно :)
Но я это к чему. Пожалуй, только здесь, в автобиографических «Других берегах», где писатель вспоминает детство, я впервые вижу Набокова-человека, настоящего, искреннего, без всех его напластований, любовь и душевные привязанности без примеси порока.
Пока это только раннее детство. Интересно, как будет дальше, когда появятся маски.
================================================================
Он весь был полон предчувствия любви, томления любви, готовности любви, и когда она внезапно пришла, растворился в ней тот час.
Дочитал я вчера «Другие берега», но не захотелось мне отпускать Набокова. В автобиографии он рассказывает о своей первой любви, которую и описал в первом романе, в «Машеньке»:
«Я впервые увидел Тамару - выбираю ей псевдоним, окрашенный в цветочные тона ее настоящего имени, - когда ей было пятнадцать лет, а мне шестнадцать. Кругом как ни в чем не бывало сияло и зыбилось вырское лето.
Ежедневно, верхом или на велосипеде, я проезжал мимо, - и на повороте той или другой дороги что-то ослепительно взрывалось под ложечкой, и я обгонял Тамару, с деятельно устремленным видом шедшую по обочине. Та же природная стихия, которая произвела ее в тающем блеске березняка, тихонько убрала сперва ее подругу, а потом и сестру; луч моей судьбы явно сосредоточился на темной голове, то в венке васильков, то с большим бантом черного шелка, которым была подвязана на затылке вдвое сложенная каштановая коса; но только девятого августа по новому стилю я решился с ней заговорить.»
Вот откуда велосипед у 16-летнего Льва Ганина, на котором он встречал Машеньку, катя по кружному пути меж двух деревень у реки Оредеж - родные края детства Набокова.
Ещё в процессе чтения проскочила мысль, не столько о текущем, сколь в целом: люблю читать ранние произведения, уже будучи знакомым с основным творчеством писателя. Любого. Это интересней, чем начинать с первого, идти по хронологии библиографии. Тогда читателю открывается возможность увидеть, как развивалось, преображалось, что откуда взросло. Я, например, отчётливо вижу, что молодой Набоков не был ещё таким циником, каким стал позже :) Но зато и сюжетные повороты его были не столь замысловаты.
================================================================
В «Других берегах» многое происходит в усадьбе Рождествено, в которой часто гостили Набоковы. Вообще-то в тех местах, в окрестностях деревни Сиверской, на берегах реки Оредеж, находились 3 имения, владельцы которых были связаны между собой узами родства. Рождествено и Вырская мыза принадлежали семье Рукавишниковых (линия матери писателя), в усадьбе Батово жили Набоковы.
«Схематически три имения нашей семьи на Оредежи, в пятидесяти милях к югу от Петербурга, можно представить тремя сцепленными звеньями десятимильной цепочки, протянувшейся с запада на восток вдоль Лужского шоссе; принадлежавшая моей матери Выра находится посередке, Рождествено, имение ее брата, - справа, а бабушкино Батово - слева, соединяют же их мосты через Оредежь, которая, виясь, ветвясь и петляя, омывает Выру со всех сторон.» («Другие берега»).
Мне, как это часто со мной случается, захотелось оживить в воображении места, которые с такой любовью и ностальгией вспоминает писатель и в которых прошли самые счастливые, беззаботные его годы, ведь «моя тоска по родине лишь своеобразная гипертрофия тоски по утраченному детству», пишет он спустя много лет в книге воспоминаний.
Основное гнездо Набоковых - имение Батово
С 1800 г. имение принадлежало семье Рылеевых, здесь часто бывал известный поэт и революционер Кондратий Рылеев и его друзья.
Во времена Набокова в доме была даже "комната с привидениями" - бывший кабинет, где якобы появлялась тень казненного поэта, а главная аллея парка называлась "Аллеей повешенного" - тоже в память о бывшем владельце.
Батово было приобретено в середине XIX в. прабабушкой писателя баронессой Ниной Александровной Корф, которая под старость уехала к себе на родину, в Самару, продав имение своей дочери, Марии Фердинандовне Корф и ее мужу Дмитрию Николаевичу Набокову. У них было несколько детей, в том числе Владимир, отец писателя.
В 1904 г. Дмитрий Николаевич умер, и в Батово осталась одна бабушка, к которой на лето съезжались многочисленные внуки. Сергей Набоков, двоюродный брат писателя, вспоминал: "Мария Фердинандовна выстроила себе отдельный небольшой дом наискось от подъезда, где жила она матриархом, среди любимой мебели, фарфора и собачек, только навещая потомство в старом доме…". О хозяйке усадьбы крестьяне слагали легенды: как баронесса купалась в Оредеже до ледостава, как круглый год спала с открытыми окнами, как стреляла по волкам, подходившим слишком близко к дому.Помимо основного барского дома и пристроенного отдельного дома для М.Ф.Корф, в парке были многочисленные помещения и службы, конюшня, каретник, сарай с холодильником.После революции в Батовской усадьбе был устроен местный клуб; в 1925 г. дом сгорел.
«Вырская мыза»
Неподалеку от набоковского Батова располагалась усадьба "Выра", получившая название от находящегося в двух верстах села Выра и принадлежавшая золотопромышленнику И.В. Рукавишникову. Усадьбу он передал в качестве приданого за своей дочерью Еленой Ивановной, которая в 1898 г. обвенчалась с Владимиром Дмитриевичем Набоковым, отцом писателя. Будущие родители писателя, поэта, драматурга, переводчика, энтомолога познакомились во время велосипедных прогулок на дороге из Батова в Выру. Выра стала постоянным местом летнего отдыха для пятерых детей Набоковых, в том числе и Владимира. Это дом он позже описал в романе "Машенька": «Старый, зеленовато-серый, деревянный дом, соединенный галереей с флигелем, весело и спокойно глядел цветными глазами своих двух стеклянных веранд на опушку парка и на оранжевый крендель садовых тропинок, огибавших черноземную пестроту куртин. В гостиной, где стояла белая мебель, и на скатерти стола, расшитой розами, лежали мрамористые тома старых журналов, желтый паркет выливался из наклонного зеркала в овальной раме и дагерротипы на стенах слушали, как оживало и звенело белое пианино».
Волшебный мир старинной дворянской усадьбы с тенистыми аллеями стал у В.В. Набокова символом потерянной Родины и нашел отражение во многих его произведениях.
После революции в Вырской мызе был ветеринарный техникум, а во время Великой Отечественной здесь размещался штаб генерала армии фон Паулюса. В январе 1944 г., при освобождении этой местности советскими войсками, усадьба была сожжена.
Усадьба Рождествено
История усадьбы Рождествено, получившей свое название по стоявшей в селе церкви Рождества Богородицы, начинается в 1787 г., когда эти земли были пожалованы во владение Н.Е. Ефремову, надворному советнику, правителю канцелярии графа А.А. Безбородко. Усадьба много раз переходила из рук в руки, пока в 1890 г. ее не купил Иван Васильевич Рукавишников - богатейший золотопромышленник, состояние которого оценивалось в миллион рублей золотом. Еще первый владелец оставил после себя усадебный дом в новом "италианском ("палладиевом") вкусе", сохранившийся до ХХ в. почти без изменений. Своеобразие дома - в "парадности" всех четырех фасадов, три из которых были украшены портиками с колоннами ионического ордера, объединяющими два этажа, а главный фасад с широкой парадной лестницей украшала лоджия с колоннами. Все портики были увенчаны треугольными фронтонами, а над крышей здания возвышался прямоугольный в плане бельведер с обходной галереей. Бельведер считался в конце XVIII в. одной из непременных деталей архитектуры усадебного дома.
Дом на живописном берегу реки буквально парил в воздухе и прекрасно обозревался со всех сторон. «...Александровских времен усадьба, белая, симметричнокрылая, с колоннами и по фасаду и по антифронтону, высилась среди лип и дубов на крутом муравчатом холму за рекой...» - писал о рождественском доме В. Набоков.
В планировке дома, как и у большинства особняков второй половины XVIII в., выделялись три группы помещений: парадные, жилые и служебные, различавшиеся высотой потолков, величиной и внутренней отделкой. В рождественской усадьбе четко выделена группа парадных помещений на первом этаже. Жилые комнаты находились на втором этаже, а часть служебных помещений - в просторном цокольном этаже. Центром дома был большой двусветный зал с обходной галереей на уровне второго этажа для балов и торжественных приемов.
«Особенно ясно помню прохладу и звучность дома, шашечницу каменного пола в вестибюле, десять фарфоровых кошек на полке, саркофаг и орган, небесный сверху свет и верхние галерейки, красочный сумрак таинственных комнат и глядящие отовсюду распятия и гвоздики.» («Другие берега»). По словам побывавших в усдьбе, пол только казался маленькому Владимиру каменным, на самом деле он деревянный, как и весь дом, с нарисованным на нем шахматным узором.
К юго-востоку от дома был разбит пейзажный парк. Планировка парков такого типа предусматривала парадный подъезд и формирование партерной части перед домом. Основу парка составлял естественный лесной массив, а границы его были обусловлены рельефом местности и существующими дорогами. До нашего времени прослеживается первоначальная планировочная структура парка, состоящая из осевой и кольцевой системы аллей. При Рукавишниковых в усадьбе появилось множество хозяйственных построек: птичники, конюшни, теплицы. В парке был устроен теннисный корт, от шоссе на холм вела однопролетная деревянная лестница с перилами.
На пожертвования Руковишникова и прихожан в Рождествено была построена новая церковь Рождества Богородицы, освященная в 1883 г. Позднее у стен ее соорудили фамильную усыпальницу Рукавишниковых.
Вид с церковью. Именно она украшает обложку большинства наших изданий "Других берегов"
Много замечательных фотографий дома, парка, церкви можно посмотреть в этом посте (спасибо большое автору).
После смерти И.В. Рукавишникова в 1901 г. владельцем Рождествено стал его сын Василий, большую часть времени живший в Италии и умерший там в 1916 г.
Все свое состояние и недвижимость в России Василий завещал своему любимому племяннику, сыну сестры Владимиру Владимировичу Набокову (Василий не был женат и не имел своих детей).
Однако владеть имением Владимиру пришлось недолго. В 1917 г. произошла революция, в Рождественской усадьбе было устроено общежитие ветеринарного техникума. В 1919 г.семья Набоковых вынуждена была навсегда покинуть Россию. Постановлением Троицкого исполкома (в 1922 г. город Гатчина был переименован в Троицк) решено было сохранять дом как музей. Имущество усадьбы рассортировали на предметы, имеющие ценность и таковой не имеющие. Первые были доставлены в Троицкий (Гатчинский) дворец-музей, остальные распределены по организациям и проданы населению. В 1924 г. из имения были вывезены книги, картины, мебель, альбомы фотографий. К сожалению, местонахождение этих вещей установить не удалось. Во время Великой Отечественной войны в усадьбе расположился дорожный отдел фашистов. Недавно в одном из помещений второго этажа были обнаружены рисунки и незатейливые стихи, оставленные немецкими солдатами. По воспоминаниям старожилов, при отходе немцы пытались уничтожить самые значительные постройки усадьбы, но в последний момент на воздух взлетел только мост. Взрывная волна разрушила стену дома, обращенную к шоссе, поэтому после войны зданию потребовался капитальный ремонт.
В мирное время особняк был переоборудован под школу, а в 1974 г. в усадебном доме открылся краеведческий музей, который в 1987 г. был реорганизован в Рождественский историко-литературный и мемориальный музей В.В. Набокова.
Таким образом в начале 20 века все три усадьбы принадлежали одной семье Набоковых и Рукавишниковых, а Владимир Набоков в своем романе «Другие берега» рисовал план, на котором показана станция Сиверская, куда прибывал поезд из Петербурга, и дорога ко всем трем усадьбам: «Наша Выра», «Бабушкино прелестное Батово» и «Дядина белая усадьба на муравчатом холме».
Использованы материалы - фотоотчёт о поездке в Рождествено, статья из сайта nabokov.gatchina3000.ru, фотографии на портале izi.travel, фотографии из интернета.