Приглашение к дискуссии по поводу бойкота
Моя статья по поводу того, как правильно читать международные исследования ( https://mmironov.livejournal.com/35317.html) вызвала дискуссию, в том числе среди известных российских политологов (см. например, https://www.facebook.com/vitaliy.averin/posts/10215442620042900). Я прочитал критические отзывы и продолжаю настаивать на верности своих тезисов касательно статьи Matthew Frankel "Threaten but Participate: Why Election Boycotts Are a Bad Idea", а именно:
- Она не отвечает на вопрос, вынесенный в заголовок. В статье не приводятся убедительных эмпирических доказательств того, что электоральный бойкот - это плохая идея.
- Методология, выбранная автором, в принципе не позволяет дать ответ на поставленный вопрос.
Для того, чтобы установить причинно-следственные связи, используются либо эксперименты, либо какая-то псевдослучайная вариация, либо еще какие-то экзогенные внешние факторы, которые могут повлиять на интересуемую нас переменную. Приведу два примера подобных политологических исследований сделанных на российских данных. Enikolopov, Petrova, и Ekaterina Zhuravskaya в статье "Media and Political Persuasion: Evidence from Russia" American Economic Review, 2011 (https://www.aeaweb.org/articles?id=10.1257/aer.101.7.3253) использовали псевдослучайную вариацию в покрытии территории России вещанием телеканала НТВ. Они показали, что там, где вещало НТВ, на выборах в Госдуму 1999 г. провластная партия «Единство» получила на 8.9% голосов меньше, а явка была на 3.8% меньше. Чтобы измерить фальсификации на выборах в Госдуму 2011 г., Enikolopov, Korovkin, Petrova, Sonin и Zakharov в статье «Field Experiment Estimate of Electoral Fraud in Russian Parliamentary Elections», Proceedings of the National Academy of Sciences, 2013 (http://www.pnas.org/content/110/2/448.full) использовали разницу между УИКами в Москве, где были наблюдатели, и там, где их не было. Наблюдатели по УИКам были расставлены случайно. По их оценкам, за счет вбросов, «Единая Россия» в Москве получила дополнительно 11% голосов. Если мы хотим померить эффективность бойкотов, нужно сделать что-то подобное. Например, выбрать случайно две группы избирателей, одну группу убеждать бойкотировать выборы, другую - участвовать. Потом сравнить поведение этих групп (за кого голосуют, явка). Можно попробовать найти еще какую-то внешнюю вариацию, которая определила решение «бойкотировать или нет». Но нельзя просто так, изучив выборку из 171 бойкотов (или даже из 17100), делать какие-либо выводы относительно их эффективности.
Я согласен, что цитируемость и факт публикации в реферируемом журнале сами по себе ничего не значат. Я предложил использовать эти критерии как грубый фильтр для непрофессиональных читателей. Если статья была опубликована в уважаемом журнале, и ее активно цитируют другие ученые, значит, скорее, эта статья заслуживает доверия. Читателю без специального образования может быть непросто разобраться в методологии, чтобы понять - статья не была опубликована из-за низкого качества или потому, что у авторов руки не дошли до этого. Именно поэтому я детально объясняю, почему нельзя в принципе использовать исследование Matthew Frankel для выводов об эффективности бойкота. Дело тут не в цитируемости и неопубликованности, а в методологии.
Я не совсем согласен с тезисом уважаемых политологов о моем дилетантстве, оторванности от гуманитарных исследований и тем, что я, несмотря на то, что моя специализация финансы, еще и «макро постоянно комментирую». В своей докторской диссертации я оценивал уклонение налогов на макроуровне - для всей российской экономики. На мои оценки, сделанные в масштабах макроэкономики, потом ссылалось профессиональное сообщество, включая российский Центробанк. Мои научные интересы намного шире, чем финансы. У меня есть публикации в ведущих мировых экономических и финансовых журналах. Сейчас моя статья по аудиту находится в процессе рассмотрения в одном из ведущих мировых журналов по аccounting. Также я в соавторстве написал статью по политологии, которую мы планируем опубликовать в ближайшие пару лет. В принципе в современной науке экономика, финансы и политология используют одинаковые методы для того, чтобы эмпирически установить причинно-следственные связи между какими-то событиями. Я могу это утверждать с уверенностью, так как моя жена - PhD Candidate по политологии Университета Калифорнии в Лос-Анджелесе, одной из ведущих докторантур по политологии в США. Ее специализация - Comparative Politics. Я видел программы ее курсов, в них чуть ли не половина статей написаны экономистами. Статистические и эконометрические методы, которые политологи используют для тестирования своих гипотез, такие же, какими пользуются экономисты. Многие статьи по политологии пишутся экономистами. К примеру, одни из лучших эмпирических политологических статей по России, о которых я писал выше, написаны экономистами. В своей статье «Ложь как основное средство пропаганды в современной политике» ( https://mmironov.livejournal.com/34468.html) я приводил примеры двух других исследований, как фэйковые новости влияют на поведение избирателей. Эти статьи тоже написаны экономистами. Все они использовали такие же эмпирические методы, какие используют в экономике и финансах. Возможно я ошибаюсь, и моей профессиональной подготовки действительно не хватает, чтобы судить о качестве эмпирических статей в политологии. Если бы уважаемые политологи указали мне на особые методы установления причинно-следственных связей, используемые в политологии, я бы их обязательно изучил, чтобы не выглядеть в их глазах дилетантом.
Мне было бы интересно продолжить дискуссию помимо узкого вопроса, является ли статья Matthew Frankel методологически корректной или нет. А именно, хотелось бы узнать мнение коллег по следующим вопросам:
3. Я считаю, что вообще некорректно утверждать, что «бойкот - это хорошо» или «бойкот - это плохо». В дискуссиях часто звучит отсылка к бойкоту выборов «Яблоком» 2004 г. и 2008 г., а также их бойкоту в 2017 г. выборов в Свердловской области. Я считаю, что этот опыт нерелевантен для анализа кампании «забастовки избирателей». Ресурсы, которые Навальный планирует вложить в эту кампанию, а также уже построенная для этого инфраструктура делают сравнение с предыдущими бойкотами просто бессмысленной.
4. Я согласен с комментарием к моей статьей Максима Ананьева, PhD Candidate по политологии Университета Калифорнии в Лос-Анджелесе: «Мне кажется, что "непрофессиоальных" читателей нужно приучать к мысли, что одна статья очень мало что значит… В социальных науках, особенно таких темах как тактика оппозиции и смена режима, есть куча способов посмотреть на данные и измерить одну и ту же переменную (+зоопарк статистических методов). Два исследователя, которым дали один и тот же вопрос и одни и те же данные могут придти к разным выводам.» (https://www.facebook.com/alexandra.petrachkova/posts/1625155884216849?comment_id=1625238120875292&reply_comment_id=1625736170825487&comment_tracking=%7B%22tn%22%3A%22R%22%7D). Я тоже не очень понимаю, почему все уважаемые российские политологи выбрали для ссылок на международный опыт одну и ту же статью, которая еще с точки зрения методологии весьма сомнительна. Если мы хотим ссылаться на международные исследования, то неплохо было бы сделать какой-то обзор литературы на эту тему - типа вот этот, используя такие-то данные, пришел к такому выводу, вот тот - на других данных, показал ровно обратное. Тогда, изучив ключевые исследования по этой теме, мы можем попытаться сделать какие-то выводы. Тут я действительно не специалист - моих знаний достаточно, чтобы оценить качество какой-то конкретной статьи, но я никогда не занимался бойкотами и не знаю литературу по этому вопросу. Надеюсь, что уважаемые коллеги, которые намного лучше меня знакомы с существующей литературой, смогут сделать обзор и донести до широкой общественности, что политологическая наука действительно думает по поводу бойкотов.
5. Если мы хотим продолжать ссылаться на мировой опыт, хотелось бы видеть какой-то конкретный кейс, который похож на текущий российский. Я изучил много кейсов, в том числе описанные в статье Matthew Frankel,и не нашел ни одного похожего на наш кейс «забастовка избирателей». Если нет похожих историй, то, на мой взгляд, невозможно делать какую-то отсылку типа «смотрите, международный опыт показал, что бойкот..».
6. Я не очень понимаю мотивы «Яблока» и Собчак, почему они так настойчиво долбят Навального, пытаясь получить голоса его избирателей. Если бы мы говорили о парламентских выборах, то у них были бы хоть какие-то шансы набрать 5% и провести фракцию в Госдуму. Но на президентских выборах если и имеет смысл бороться, то за второй тур. Ни Явлинский, ни Собчак всерьез за выход во второй тур не борются. Тогда нет принципиальной разницы, наберут они 2%, 3% или 4%. Не хочется верить, что единственный стимул для них бороться за 3% - это получить госфинансирование от 40 до 300 миллионов рублей (см. расчеты https://mmironov.livejournal.com/35317.html). Другое объяснение, которое мне приходит в голову, еще менее приятно. Возможно, неформальным условием их допуска на выборы была легитимизация всего процесса. Население должно видеть, что в бюллетене присутствует широкий круг либералов, они ведут активную борьбу за голоса (в настоящий момент за голоса сторонников Навального), а власти в обмен не чинят препятствий, дают доступ к федеральным каналам и пр., чтобы они могли «подкачать» свой бренд. Надо понимать, что время на федеральных каналах, выделенное этим политикам, стоит намного больше, чем возможное госфинансирование их партий. Просто посмотрите, сколько стоит реклама на «Первом канале» или НТВ. Если у уважаемых коллег есть свое объяснение, почему они так бьются за 3% рейтинга Навального и не бьются за 75% рейтинга Путина, хотелось бы его услышать.
7. Я считаю, что кампания Навального может даже увеличить процент голосов за Явлинского и Собчак. Помимо бойкота, кампания «забастовки избирателей» подразумевает широкомасштабную подготовку и участие наблюдателей. Как показано в статье «Field Experiment Estimate of Electoral Fraud in Russian Parliamentary Elections», о которой я говорил выше, увеличение голосов за Единую Россию происходило за счет вбросов. Более того, как показано в working paper “Stuffing the Ballot Box: Heterogeneous Effects of Election Monitoring” Petrachkova, 2017, которая основывается на тех же самых данных по выборам в Госдуму в 2011 г., «Яблоко» от вбросов потеряло больше всех оппозиционных партий - порядка 30% от всех набранных голосов. Видимо, фальсификации осуществлялись не только за счет вбросов, но и за счет перекладывания бюллетеней из стопки в стопку, причем из стопки «Яблоко» бюллетени перекладывались намного чаще. Если в рамках кампании Навальный сможет покрыть значительную часть территории страны наблюдателями, то, скорее всего, положительный эффект на процент Явлинского и Собчак будет выше, чем некоторые потери от того, что Навальный не призовет за них голосовать. К тому же, если Навальному удастся убедить ощутимую часть путинского электората не ходить на выборы, то это также даст некоторый положительный эффект на процент Собчак и Явлинского.
8. Я изложил свои мысли по поводу эффективности стратегии «забастовки избирателей» ( https://mmironov.livejournal.com/33762.html). Вкратце, я считаю, что если Навальный сможет устроить массовую негативную агитационную кампанию, нацеленную на путинский электорат, то эффект на явку будет значительный. Если уважаемые коллеги не согласны с какими-то аргументами в этом посте, хотелось бы получить их комментарии.