Термидорское
В этом году по житейским обстоятельствам у меня нет россыпей всяких дивных вещей по нашему печальному поводу.
У меня есть маленькая двухчастная композиция.
Часть первая.
Дорогие граждане, знаком ли вам этот кадр?
Он нам как раз по теме, там самый что ни на есть Термидор.
Это кадр из фильма Альбера Капеллани "Конец Робеспьера", немого, 1912 года выпуска. Я унесла кадр из заметки про Пьера Тримбаха, который был оператором этого фильма.
На сайте Луизы Антуанетты в разделе фильмографии Сен-Жюста информация о нём есть (там другой кадр, совсем крышесрывательный), но значится он там под названием "Последняя телега" и датируется 1908 годом. И так много где.
Кажется, ларчик открывается просто: согласно вот тут выловленной информации, речь идёт о первоначальном, рабочем названии фильма. Но самое занятное, что, судя по тем же данным, оно сохранилось, и оно по большей части цветное - вручную раскрашенное! Граждане, я хочу это видеть!
Часть вторая, подкатная.
Там текст, в основном, увы, французский стихотворный. Это стихотворение, написанное в 1880 году литератором вполне себе начинающим, однако не совсем юнцом, а всё-таки мужчиной за тридцать :) В качестве перевода к нему дан... ну, скажем так, условный подстрочник - прозаический текст, в общих чертах отражающий содержимое стихотворения, потому что сил ни на что другое временно нет, а держать его в закромах надоело. Так что, граждане франкочитающие, - берите и делайте что хотите!
И знаете, это стихотворение, как водится, не столько про Робеспьера, сколько про автора - горячо мной любимого милейшего Ипполита Бюффенуара (1847-1928).
Hippolyte Buffenoir
MONOLOGUE DE ROBESPIERRE ALLANT A L'ÉCHAFAUD
La mort vient. Je suis calme, et rien ne m'épouvante.
Le monde nous devra la liberté vivante.
N'est-il pas consolant de penser que, plus tard,
D'autres auront du moins une meilleure part?
Je les sens tressaillir, ces races fortunées
Qui se raconteront nos dures destinées,
Et qui, je le veux croire, auront un souvenir
Pour tous ceux qui jadis préparaient l'avenir.
Le soleil, qui descend à l'horizon, emporte
L'amertume d'un jour; mais, dans une ârne forte,
L'espoir est immortel, et sacré l'idéal!
Belle comme un rayon joyeux de Floréal,
Libre des vils calculs, et sortant de l'arène,
Dans un rêve de gloire elle plane, sereine!
J'ai vu se dérouler de grands événements:
Ici des lâchetés, et là des dévouements!
La Réyolulion est un fleuve qui traîne
L'ignominie avec la vertu souveraine...
J'ai combattu le vice, et j'ai compris combien
Les scélérats ont peur devant l'homme de bien.
Il est doux de venger l'opprimé qu'on délaisse,
Et d'éclairer la route où pliait sa faiblesse!
Je meurs donc sans regret. J'ai dit la vérité.
J'aperçois le flambeau de l'immortalité
Qui brille, et qui tayonneautour de ma mémoire.
J'ai vécu pour le peuple, el je tombe avec gloire.
Saint-Just avait raison de mépriser la mort,
Car celui qui la brave est plus grand et plus fort:
Il s'élance intrépide au milieu de l'abîme,
Et plante son drapeau sur les débris du crime!
J'ai connu l'amitié: j'ai tressailli d'amour:
C'était un rêve heureux, et j'en voyais le jour
Approcher à travers l'ombre de la mêlée…
Mais le drame est resté: l'idylle est envolée!
Que d'esprits généreux succombent avec moi,
Fidèles jusqu'au bout au devoir, à la loi!
Que de héros la mort, à cette heure, moissonne!
Saint-J ust qui ne plia jamais devant personne,
Lui, l'orgueil et la fleur de la Convention,
En qui semblait marcher la Révolution t
Payan, Couthon, Le Bas, mon frère! Cœurs sublimes!
Tes martyrs, ô Justice! O peuple, tes victimes!
Patriotes ardents, toujours prêts à m'aider,
Et qui de vos-conseils aimiez me seconder;
Mes amis les plus chers, mes hôtes dans la lutte,
Je vous entraîne aussi, sans doute, dans ma chute!
J'admirais vos vertus, vos ardeurs, la fierté
Que donne le travail, et qui fait sa beauté!
Quel sort t'est réservé, ma chaste fiancée,
Craintive Eléonore, aujourd'hui délaissée!
Et toi, peuple abusé, que vas-tu devenir?
Les fripons, pour te perdre, ont pu nous désunir;
Nous tombons, il est vrai, mais tu reçois l'injure.
Nous avons préféré la mort à la souillure,
Tu t'en apercevras, mais il sera trop tard;
Dans la poussière, alors, prenant notre étendard,
Tu finiras la tâche en ces jours ébauchée,
Et tu posséderas l'énigme recherchée!
Allons, monte au zénith, solei de Thermidor,
Devant cet échafaud, je te salue encore!
Tu te trompais, Danton! Le juste qui succombe
Ne meurt pas tout entier, en entrant dans la tombe!
Le néant n’est qu’un mot vainement répété,
Et la mort nous conduit à l’immortalité!
O postérité froide! ô penseurs de l’Histoire,
Dressez, pour nous venger, le temple expiatoire!
Ипполит Бюффенуар
МОНОЛОГ РОБЕСПЬЕРА ПО ПУТИ НА ЭШАФОТ
Вот и смерть. Я спокоен, и ничто меня не страшит.
Благодаря нам свобода будет всегда жива.
Разве не утешительно думать, что хотя бы потом
других людей ждёт лучшая участь?
Я предчувствую, как с трепетом счастливые потомки
будут рассказывать друг другу о нашей тяжелой судьбе,
и я хочу надеяться, что они будут помнить
обо всех тех, кто некогда готовил для них будущее.
Солнце, садящееся за горизонт, уносит
горечь дня; но в сильной душе
надежда не умирает и царит идеал.
Прекрасная, как солнце флореаля,
чуждая мелочных расчётов, покидая мир,
она спокойно парит в мечтах о грядущей славе.
Великие события разворачивались передо мной:
я видел и подлость, и самоотверженность.
Революция - это река, несущая
и низости, и высшую добродетель…
Я сражался с пороком, и я понял,
как боятся подлецы честного человека.
Сладко отомстить за покинутого всеми обездоленного
и осветить ему дорогу, перед которой он дрожал без сил.
Итак, я умираю без сожаления. Я сказал правду.
Я вижу, как пылает факел бессмертия,
окружая сиянием мою память.
Я жил для народа и гибну в славе.
Сен-Жюст был прав, презирая смерть,
ибо тот, кто бросает ей вызов, выше её и сильнее,
бесстрашно он бросается в пропасть
и водружает своё знамя над обломками преступления.
Я знал дружбу; я трепетал от любви:
это была мечта о счастье, и я видел,
как оно приближается сквозь сумрак бури…
Но драма всё ещё тут, а идиллия исчезла!
Сколько прекрасных людей гибнут со мной,
верные до конца своей цели и закону!
Скольких героев забирает сейчас смерть!
Сен-Жюст, который никогда не склонится ни перед кем,
гордость и краса Конвента,
в нем слышалась поступь самой революции!
Пейян, Кутон, Леба, мой брат! Возвышенные сердца!
Твои мученики, о Справедливость! Твои жертвы, о народ!
Пламенные патриоты, всегда готовые прийти ко мне на помощь,
дать полезный совет;
Мои самые дорогие друзья, соратники по борьбе,
я и вас, конечно, увлекаю за собой на погибель!
Я восхищался вашими добродетелями, вашим рвением, гордостью
которую дает вам труд и в которой заключена его красота!
Какая судьба ожидает тебя, моя чистая невеста,
робкая Элеонора, остающаяся сегодня в одиночестве!
А ты, угнетённый народ, что станет с тобой?
Шельмецы смогли разъединить нас на твою погибель,
да, мы пали, а ты подвергнешься унижению.
Мы предпочли смерть бесчестью,
ты поймешь это, но для нас будет уже слишком поздно,
и тогда, подняв из грязи наше знамя,
ты довершишь то, что вчерне намечали мы в эти дни,
и обретешь ответы, который ищешь!
Поднимайся же к зениту, солнце термидора!
Перед эшафотом я ещё раз поприветствую тебя!
Ты ошибался, Дантон! Тот, кто прав, когда гибнет,
не изчезает насовсем, сойдя в могилу.
Небытие - лишь пустое слово,
и смерть ведет нас в бессмертие!
О холодная память потомков! О историки,
постройте искупительный храм, чтобы отомстить за нас!
К сему прилагаю портрет автора :)
У меня есть маленькая двухчастная композиция.
Часть первая.
Дорогие граждане, знаком ли вам этот кадр?
Он нам как раз по теме, там самый что ни на есть Термидор.
Это кадр из фильма Альбера Капеллани "Конец Робеспьера", немого, 1912 года выпуска. Я унесла кадр из заметки про Пьера Тримбаха, который был оператором этого фильма.
На сайте Луизы Антуанетты в разделе фильмографии Сен-Жюста информация о нём есть (там другой кадр, совсем крышесрывательный), но значится он там под названием "Последняя телега" и датируется 1908 годом. И так много где.
Кажется, ларчик открывается просто: согласно вот тут выловленной информации, речь идёт о первоначальном, рабочем названии фильма. Но самое занятное, что, судя по тем же данным, оно сохранилось, и оно по большей части цветное - вручную раскрашенное! Граждане, я хочу это видеть!
Часть вторая, подкатная.
Там текст, в основном, увы, французский стихотворный. Это стихотворение, написанное в 1880 году литератором вполне себе начинающим, однако не совсем юнцом, а всё-таки мужчиной за тридцать :) В качестве перевода к нему дан... ну, скажем так, условный подстрочник - прозаический текст, в общих чертах отражающий содержимое стихотворения, потому что сил ни на что другое временно нет, а держать его в закромах надоело. Так что, граждане франкочитающие, - берите и делайте что хотите!
И знаете, это стихотворение, как водится, не столько про Робеспьера, сколько про автора - горячо мной любимого милейшего Ипполита Бюффенуара (1847-1928).
Hippolyte Buffenoir
MONOLOGUE DE ROBESPIERRE ALLANT A L'ÉCHAFAUD
La mort vient. Je suis calme, et rien ne m'épouvante.
Le monde nous devra la liberté vivante.
N'est-il pas consolant de penser que, plus tard,
D'autres auront du moins une meilleure part?
Je les sens tressaillir, ces races fortunées
Qui se raconteront nos dures destinées,
Et qui, je le veux croire, auront un souvenir
Pour tous ceux qui jadis préparaient l'avenir.
Le soleil, qui descend à l'horizon, emporte
L'amertume d'un jour; mais, dans une ârne forte,
L'espoir est immortel, et sacré l'idéal!
Belle comme un rayon joyeux de Floréal,
Libre des vils calculs, et sortant de l'arène,
Dans un rêve de gloire elle plane, sereine!
J'ai vu se dérouler de grands événements:
Ici des lâchetés, et là des dévouements!
La Réyolulion est un fleuve qui traîne
L'ignominie avec la vertu souveraine...
J'ai combattu le vice, et j'ai compris combien
Les scélérats ont peur devant l'homme de bien.
Il est doux de venger l'opprimé qu'on délaisse,
Et d'éclairer la route où pliait sa faiblesse!
Je meurs donc sans regret. J'ai dit la vérité.
J'aperçois le flambeau de l'immortalité
Qui brille, et qui tayonneautour de ma mémoire.
J'ai vécu pour le peuple, el je tombe avec gloire.
Saint-Just avait raison de mépriser la mort,
Car celui qui la brave est plus grand et plus fort:
Il s'élance intrépide au milieu de l'abîme,
Et plante son drapeau sur les débris du crime!
J'ai connu l'amitié: j'ai tressailli d'amour:
C'était un rêve heureux, et j'en voyais le jour
Approcher à travers l'ombre de la mêlée…
Mais le drame est resté: l'idylle est envolée!
Que d'esprits généreux succombent avec moi,
Fidèles jusqu'au bout au devoir, à la loi!
Que de héros la mort, à cette heure, moissonne!
Saint-J ust qui ne plia jamais devant personne,
Lui, l'orgueil et la fleur de la Convention,
En qui semblait marcher la Révolution t
Payan, Couthon, Le Bas, mon frère! Cœurs sublimes!
Tes martyrs, ô Justice! O peuple, tes victimes!
Patriotes ardents, toujours prêts à m'aider,
Et qui de vos-conseils aimiez me seconder;
Mes amis les plus chers, mes hôtes dans la lutte,
Je vous entraîne aussi, sans doute, dans ma chute!
J'admirais vos vertus, vos ardeurs, la fierté
Que donne le travail, et qui fait sa beauté!
Quel sort t'est réservé, ma chaste fiancée,
Craintive Eléonore, aujourd'hui délaissée!
Et toi, peuple abusé, que vas-tu devenir?
Les fripons, pour te perdre, ont pu nous désunir;
Nous tombons, il est vrai, mais tu reçois l'injure.
Nous avons préféré la mort à la souillure,
Tu t'en apercevras, mais il sera trop tard;
Dans la poussière, alors, prenant notre étendard,
Tu finiras la tâche en ces jours ébauchée,
Et tu posséderas l'énigme recherchée!
Allons, monte au zénith, solei de Thermidor,
Devant cet échafaud, je te salue encore!
Tu te trompais, Danton! Le juste qui succombe
Ne meurt pas tout entier, en entrant dans la tombe!
Le néant n’est qu’un mot vainement répété,
Et la mort nous conduit à l’immortalité!
O postérité froide! ô penseurs de l’Histoire,
Dressez, pour nous venger, le temple expiatoire!
Ипполит Бюффенуар
МОНОЛОГ РОБЕСПЬЕРА ПО ПУТИ НА ЭШАФОТ
Вот и смерть. Я спокоен, и ничто меня не страшит.
Благодаря нам свобода будет всегда жива.
Разве не утешительно думать, что хотя бы потом
других людей ждёт лучшая участь?
Я предчувствую, как с трепетом счастливые потомки
будут рассказывать друг другу о нашей тяжелой судьбе,
и я хочу надеяться, что они будут помнить
обо всех тех, кто некогда готовил для них будущее.
Солнце, садящееся за горизонт, уносит
горечь дня; но в сильной душе
надежда не умирает и царит идеал.
Прекрасная, как солнце флореаля,
чуждая мелочных расчётов, покидая мир,
она спокойно парит в мечтах о грядущей славе.
Великие события разворачивались передо мной:
я видел и подлость, и самоотверженность.
Революция - это река, несущая
и низости, и высшую добродетель…
Я сражался с пороком, и я понял,
как боятся подлецы честного человека.
Сладко отомстить за покинутого всеми обездоленного
и осветить ему дорогу, перед которой он дрожал без сил.
Итак, я умираю без сожаления. Я сказал правду.
Я вижу, как пылает факел бессмертия,
окружая сиянием мою память.
Я жил для народа и гибну в славе.
Сен-Жюст был прав, презирая смерть,
ибо тот, кто бросает ей вызов, выше её и сильнее,
бесстрашно он бросается в пропасть
и водружает своё знамя над обломками преступления.
Я знал дружбу; я трепетал от любви:
это была мечта о счастье, и я видел,
как оно приближается сквозь сумрак бури…
Но драма всё ещё тут, а идиллия исчезла!
Сколько прекрасных людей гибнут со мной,
верные до конца своей цели и закону!
Скольких героев забирает сейчас смерть!
Сен-Жюст, который никогда не склонится ни перед кем,
гордость и краса Конвента,
в нем слышалась поступь самой революции!
Пейян, Кутон, Леба, мой брат! Возвышенные сердца!
Твои мученики, о Справедливость! Твои жертвы, о народ!
Пламенные патриоты, всегда готовые прийти ко мне на помощь,
дать полезный совет;
Мои самые дорогие друзья, соратники по борьбе,
я и вас, конечно, увлекаю за собой на погибель!
Я восхищался вашими добродетелями, вашим рвением, гордостью
которую дает вам труд и в которой заключена его красота!
Какая судьба ожидает тебя, моя чистая невеста,
робкая Элеонора, остающаяся сегодня в одиночестве!
А ты, угнетённый народ, что станет с тобой?
Шельмецы смогли разъединить нас на твою погибель,
да, мы пали, а ты подвергнешься унижению.
Мы предпочли смерть бесчестью,
ты поймешь это, но для нас будет уже слишком поздно,
и тогда, подняв из грязи наше знамя,
ты довершишь то, что вчерне намечали мы в эти дни,
и обретешь ответы, который ищешь!
Поднимайся же к зениту, солнце термидора!
Перед эшафотом я ещё раз поприветствую тебя!
Ты ошибался, Дантон! Тот, кто прав, когда гибнет,
не изчезает насовсем, сойдя в могилу.
Небытие - лишь пустое слово,
и смерть ведет нас в бессмертие!
О холодная память потомков! О историки,
постройте искупительный храм, чтобы отомстить за нас!
К сему прилагаю портрет автора :)