Эллины и варвары, часть пятьдесят восемнадцатая
Господа и дамы, помогите интеллектом, кто сколько может. Надо подготовить краткий анализ того, что мы не любим в средневековье и что сейчас набирает силу. Изложу свои соображения, посмотрите, кругло ли выходит и где чего не так.
Есть некоторая умопостигаемая ситуация - у всех есть, не только у меня; обычно это мало кого волнует, но мне последнее время прямо жизни нет, - да, так вот, ситуация:
Средневековье выделяется из всей истории западной цивилизации, так что кажется чужеродным образованием, какой-то гадкой опухолью, наростом, от которого никогда не было абсолютного лекарства, - сколько не сводят, оно прорастает опять. Сейчас особенно сильно.
Тут надо ввести две поправки:
- это одна точка зрения из двух, есть и те, кому Средневековье нравится также, как мы любим античность, итальянский Ренессанс и европейскую бель эпок.
- речь исключительно о цивилизационном феномене. Люди сами по себе там и сям вряд ли сильно отличались, хотя красивых было, надо полагать, не больше, чем грамотных, и вряд ли то и другое одновременно и в достатке.
Теперь по существу вопроса. Есть два возможных описания, смотрите:
1. абсолютный примат космогонической догмы. Мир таков, каким создан, и не фиг тут.
Сюда цепляются три (пока что) следствия:
- создание мира и его история дело не человеческое, но божеское; таким образом они автоматически выпадают из сферы человеческих интересов, что выводит методологию и технологию за пределы сознания. Существуют письменные свидетельства попыток в технологии, но, судя по всему, они остаются в слепом пятне для современников, подобно концепции "толерантность" в африканской деревне или "элегантность" в деревне каталанской.
- Аристотель (возьмем шире, средневековый канон) сведен до схоластической схемы. Возможно, здесь я ошибаюсь и некоторые живость и гибкость в средней схоластике остаются (первоначальная, инициированная Эриугеной и шартрской школой, замешанная на неоплатонизме, не считается, так как пришла внезапно, была осуждена церковью и ушла буквально в никуда); я открыта для любых доводовв пользу другого взгляда на вещи, но пока что, взятое крупным планом, мышление средневековья мне представляется весьма ограниченным искусственным образом.
- язык схоластики не является инструментом исследования, но схемой. Кому очень интересно, посмотрите по тегу "формальная логика схоластов". Мышление, таким образом, дополнительно лишается глубины и интуитивных возможностей воображения. Проще говоря, оно провинциально, - в том смысле, в котором провинциален любой ум, ограниченный близким горизонтом, вроде как до лесной опушки в одну сторону и до близких предгорий, сразу за полями, в другую.
Вернувшись к проблеме догматического мышления, мы легко можем видеть, как средневековье отражается в современности этическими догматами. То, что проповедуют правые радикал-феминистки, скажем, заключается в нерассуждающем повиновении догме; и консерваторы, и новые фашисты, и зеленые, и удушающе буржуазные геи нынешнего времени, всяк на свой лад педалирует этические нормы. Кажется, для этики в кантовском смысле нет больше места, осталась одна только обязанность. Точно как в Средневековье (ну, по тому, как мы это себе представляем. Как только Петрарка усомнился в примате патристики и перешел к Цицерону, тут-то и начался Ренессанс)
Другой аспект средневековой ментальности, явно и громко отражающийся в современности, есть
2. Карнавальность на любом свободном клочке. Общее настроение культуры и даже и эстетики как бы подкуренное, как бы демонстративно физиологично и преувеличенно экспрессивно, далеко за пределами необходимого и соразмерного
Пишу это, спустившись в холл отеля, в номере вайфай не тянет. Холл обогревается большим камином, диваны и кресла перед ним, так что мне никуда не деться от компании, ужинающей рядом. Родители с двумя взрослыми детьми и невеста одного из них. Точно такие же преувеличенные восторги по поводу еды, такой же неумолчный грубый смех и банальнейшие разговоры, как у Чосера или у Пазолини по чосеровским мотивам. Впрочем, грубая карнавальность напоказ не нуждается в доказательствах, верно же? Нас тут много страдает от нее даже больше, чем от догматизма.
Я не хочу сказать, что Средневековье нас поглощает; рядом с озвученным существует и другое, но я бы хотела сначала проговорить, что так раздражает в этом новом цикле варварства.
Отправлю пока как есть, не успеваю проверить орфографию и связность.
Если у кого-то есть соображения по теме, буду рада их услышать. Не с позиции "нравится-не нравится", конечно; в западной культуре мне не может понравиться ничего, где эллинизм сведен до невидимости, и, напротив, нравится все, где он на виду; кому-то еще прямо напротив, хотя, скорее, просто до фонаря. Спорить тут не о чем, аргументы от вкусовых предпочтений вовсе даже и не аргументы.
Боже, как же они смеются. Стучат по столу в экстазе и хлопают в ладоши, в инеможении от смеха укладываются головой на стол. Рассказчик повествует о том, как они с его парой столкнулись ночью у туалета. Действительно, обхохочешься. У него еще и борода плохо подстрижена. Явно не эллин. Пойду, пока муж спит, подрежу ему бороду с одного боку; сегодня мне показалось, что там она длинней, но моих парикмахерских порывов не оценили.
Есть некоторая умопостигаемая ситуация - у всех есть, не только у меня; обычно это мало кого волнует, но мне последнее время прямо жизни нет, - да, так вот, ситуация:
Средневековье выделяется из всей истории западной цивилизации, так что кажется чужеродным образованием, какой-то гадкой опухолью, наростом, от которого никогда не было абсолютного лекарства, - сколько не сводят, оно прорастает опять. Сейчас особенно сильно.
Тут надо ввести две поправки:
- это одна точка зрения из двух, есть и те, кому Средневековье нравится также, как мы любим античность, итальянский Ренессанс и европейскую бель эпок.
- речь исключительно о цивилизационном феномене. Люди сами по себе там и сям вряд ли сильно отличались, хотя красивых было, надо полагать, не больше, чем грамотных, и вряд ли то и другое одновременно и в достатке.
Теперь по существу вопроса. Есть два возможных описания, смотрите:
1. абсолютный примат космогонической догмы. Мир таков, каким создан, и не фиг тут.
Сюда цепляются три (пока что) следствия:
- создание мира и его история дело не человеческое, но божеское; таким образом они автоматически выпадают из сферы человеческих интересов, что выводит методологию и технологию за пределы сознания. Существуют письменные свидетельства попыток в технологии, но, судя по всему, они остаются в слепом пятне для современников, подобно концепции "толерантность" в африканской деревне или "элегантность" в деревне каталанской.
- Аристотель (возьмем шире, средневековый канон) сведен до схоластической схемы. Возможно, здесь я ошибаюсь и некоторые живость и гибкость в средней схоластике остаются (первоначальная, инициированная Эриугеной и шартрской школой, замешанная на неоплатонизме, не считается, так как пришла внезапно, была осуждена церковью и ушла буквально в никуда); я открыта для любых доводовв пользу другого взгляда на вещи, но пока что, взятое крупным планом, мышление средневековья мне представляется весьма ограниченным искусственным образом.
- язык схоластики не является инструментом исследования, но схемой. Кому очень интересно, посмотрите по тегу "формальная логика схоластов". Мышление, таким образом, дополнительно лишается глубины и интуитивных возможностей воображения. Проще говоря, оно провинциально, - в том смысле, в котором провинциален любой ум, ограниченный близким горизонтом, вроде как до лесной опушки в одну сторону и до близких предгорий, сразу за полями, в другую.
Вернувшись к проблеме догматического мышления, мы легко можем видеть, как средневековье отражается в современности этическими догматами. То, что проповедуют правые радикал-феминистки, скажем, заключается в нерассуждающем повиновении догме; и консерваторы, и новые фашисты, и зеленые, и удушающе буржуазные геи нынешнего времени, всяк на свой лад педалирует этические нормы. Кажется, для этики в кантовском смысле нет больше места, осталась одна только обязанность. Точно как в Средневековье (ну, по тому, как мы это себе представляем. Как только Петрарка усомнился в примате патристики и перешел к Цицерону, тут-то и начался Ренессанс)
Другой аспект средневековой ментальности, явно и громко отражающийся в современности, есть
2. Карнавальность на любом свободном клочке. Общее настроение культуры и даже и эстетики как бы подкуренное, как бы демонстративно физиологично и преувеличенно экспрессивно, далеко за пределами необходимого и соразмерного
Пишу это, спустившись в холл отеля, в номере вайфай не тянет. Холл обогревается большим камином, диваны и кресла перед ним, так что мне никуда не деться от компании, ужинающей рядом. Родители с двумя взрослыми детьми и невеста одного из них. Точно такие же преувеличенные восторги по поводу еды, такой же неумолчный грубый смех и банальнейшие разговоры, как у Чосера или у Пазолини по чосеровским мотивам. Впрочем, грубая карнавальность напоказ не нуждается в доказательствах, верно же? Нас тут много страдает от нее даже больше, чем от догматизма.
Я не хочу сказать, что Средневековье нас поглощает; рядом с озвученным существует и другое, но я бы хотела сначала проговорить, что так раздражает в этом новом цикле варварства.
Отправлю пока как есть, не успеваю проверить орфографию и связность.
Если у кого-то есть соображения по теме, буду рада их услышать. Не с позиции "нравится-не нравится", конечно; в западной культуре мне не может понравиться ничего, где эллинизм сведен до невидимости, и, напротив, нравится все, где он на виду; кому-то еще прямо напротив, хотя, скорее, просто до фонаря. Спорить тут не о чем, аргументы от вкусовых предпочтений вовсе даже и не аргументы.
Боже, как же они смеются. Стучат по столу в экстазе и хлопают в ладоши, в инеможении от смеха укладываются головой на стол. Рассказчик повествует о том, как они с его парой столкнулись ночью у туалета. Действительно, обхохочешься. У него еще и борода плохо подстрижена. Явно не эллин. Пойду, пока муж спит, подрежу ему бороду с одного боку; сегодня мне показалось, что там она длинней, но моих парикмахерских порывов не оценили.