Пятнашка. (Верхняя Масловка, дом 15, ныне 9)
Я родилась в Москве, на улице Верхняя Масловка, в первом доме-коммуне, построенным для художников в начале 30-х годов 20-го столетия. Архитектор-конструктивист предусмотрел все: в доме свой детский сад, столовая (как известно интеллигентный человек щи варить не будет ),клуб, библиотека, лавочка с красками, кистями и прочей благодатью, солярий на крыше. При доме яблоневый сад, скверик, спортивная и детская площадки.
Лошадей с санями уже не было, а в этом двйхэтажном деревянном домике жила и работала стоматолог Сара Абрамовна, кошмар моего детства. Её зычный голос со специфическим прононсм до сих пор этом звучит в ушах, при посещении её коллег: "ШИРРРЕ РРРОТ !".
Это главный фасад с фонарями и большими окнами мастерских.
А это со стороны стадиона Динамо (дом в плане в форме вопросительного знвка), в этом апендиксе были настоящие отдельные квартиры, которые тоже почти все превратились в коммуналки. Там вдалеке наше окошко видно на третьем этаже.
Когда-то здесь были детская и спортивная площадки.
Дом заселили молодыми перспективными художниками, каждому дали по мастерской (для творчества) , и по маленькой комнате (для создания семьи)/
К моменту моего рождения, большинство перспективных успело жениться, расплодиться, развестись, снова жениться и расплодиться и на каждом этаже пятиэтажного дома образовались огромные коммуналки, со всеми вытекающими. Столовую быстро прикрыли, потому что на каждом этаже в крошечных кухнях варились пресловутые щи и жарились котлеты/
Но какое же раздолье было нам, детям ! Широченные коридоры, светлые трехмаршевые лестницы, световые фонари , огромный двор, таинственный чердак и прятки, и казаки-разбойники, и штандр, и лапта, и дворник-татарин, и абсолютное дружелюбие многочисленных жильцов, впитавших, не смотря ни на что, дух коммуны. Праздники отмечались в клубе с капустниками, танцами и общим застольем, в лучших традициях довоенных фильмов. А запахи масляных красок, растворителей, лака и пр., всегда на секунду возвращает меня в моё прекрасное детство.
Это в моем доме начинается действие романа Ивана Ефремова ,, Лезвие бритвы ,, и огромная скульптура обнаженной женщины из цельного дуба стояла в коридоре первого этажа.
А на нашем, третьем, жил писатель Юрий Трифонов, женившийся на дочке Амшея Нюренберга, в то время певице Большого театра.
С моего дедушки лепили старого партизана для скульптурной группы в переходе на Белорусской.
И Дина Рубина поселила героиню своей повести ,, На Верхней Масловке ,, в нашем доме/
Нечитайло, Нисский, мой любимый Ромадин, Бубнов, Герасимов, Лебедев, Ряжский, Иогансон и ещё, и ещё … всё это было , с одной стороны, так буднично, а с другой так насыщено, что не оставляло места ни для каких других впечатлений. Даже школу помню, как в тумане.
Недавно заезжала посмотреть на свой дом. Старенький такой, неухоженный. Двор гаражами застроен, завален каким-то хламом. Дом собираются сносить, но пока жив, курилка.
Не могу не добавить, что в этом домике, совсем недалеко от нашего, жил и творил замечательный скульптор, неповторимый разказчик потрясающих историй, охотник, рыболов, кулинар и просто красавец Михаил Красовицкий mixa432 , а познакомились с ним в ЖЖ, через два рукопожатия.)
А за домиком виднеется ГипроНииАвиаПром, место первой работы, первой любви и пр..
Рядом с нашим стоял ещё один двухэтажный особнячёк с садиком, в котором жил композитор Листов ("Севастопольский вальс", "Тачанка") с семейством. До поры-до времени мы, дети, как-то не обращали внимания на этот факт, живёт и живёт. А потом к нам во двор стали приводить гулять его внучку Таню, чтобы она, стало быть, с детьми общалась. Ну, мы категорически отказались с ней играть. А чего она с няней выходила. Как маленькая. Мы то все были дети коммуны и почти тимуровцы. Но, композиторская семья так просто не сдалась и нас пригласили в гости, пить чай. И вот, мы, через анфилады комнат (прям, как в кино), прошли на застеклённую веранду, а там большой стол, скатерть, сервиз, пироги, конфеты. Домработница чай разливает, семья улыбается и распрашивает о том-о сём (кино, кино) . Притихли мы, чай выпили, на вопросы ответили, вяло поиграли в садике за забором и задумчиво потащились домой, в свою пятиэтажную коммуналку. Да. В общем, начали мы с композитором классовую войну. Для начала ловили на кухне тараканов, запечатывали в конверт и опускали в почтовый ящик врага. Но это быстро надоело, потому что реакции никакой не было. Тогда стали звонить в дверь, раз, другой, третий, пока не выскакивал, размахивая руками, разъярённый композиторский зять, актёр Прокопович. Это было здорово, особенно зимой. Он выскакивал в роскошном халате и тапочках на босу ногу. Невероятное зрелище по тем временам. Ни разу никого не поймал. А апофеозом было, конечно, битие стёкол на той самой веранде. Ни с чем не сравнимое сладостное чувство, мурашки по всему телу, звон разбиваемого стекла бомбой взрывается в голове. А потом летишь, не разбирая дороги, сердце колотится, в глазах - салют. Ах ! ! ! Ходили по двору гордые, считали себя победителями.
Ну, а потом надоело, потом выросли.
Лошадей с санями уже не было, а в этом двйхэтажном деревянном домике жила и работала стоматолог Сара Абрамовна, кошмар моего детства. Её зычный голос со специфическим прононсм до сих пор этом звучит в ушах, при посещении её коллег: "ШИРРРЕ РРРОТ !".
Это главный фасад с фонарями и большими окнами мастерских.
А это со стороны стадиона Динамо (дом в плане в форме вопросительного знвка), в этом апендиксе были настоящие отдельные квартиры, которые тоже почти все превратились в коммуналки. Там вдалеке наше окошко видно на третьем этаже.
Когда-то здесь были детская и спортивная площадки.
Дом заселили молодыми перспективными художниками, каждому дали по мастерской (для творчества) , и по маленькой комнате (для создания семьи)/
К моменту моего рождения, большинство перспективных успело жениться, расплодиться, развестись, снова жениться и расплодиться и на каждом этаже пятиэтажного дома образовались огромные коммуналки, со всеми вытекающими. Столовую быстро прикрыли, потому что на каждом этаже в крошечных кухнях варились пресловутые щи и жарились котлеты/
Но какое же раздолье было нам, детям ! Широченные коридоры, светлые трехмаршевые лестницы, световые фонари , огромный двор, таинственный чердак и прятки, и казаки-разбойники, и штандр, и лапта, и дворник-татарин, и абсолютное дружелюбие многочисленных жильцов, впитавших, не смотря ни на что, дух коммуны. Праздники отмечались в клубе с капустниками, танцами и общим застольем, в лучших традициях довоенных фильмов. А запахи масляных красок, растворителей, лака и пр., всегда на секунду возвращает меня в моё прекрасное детство.
Это в моем доме начинается действие романа Ивана Ефремова ,, Лезвие бритвы ,, и огромная скульптура обнаженной женщины из цельного дуба стояла в коридоре первого этажа.
А на нашем, третьем, жил писатель Юрий Трифонов, женившийся на дочке Амшея Нюренберга, в то время певице Большого театра.
С моего дедушки лепили старого партизана для скульптурной группы в переходе на Белорусской.
И Дина Рубина поселила героиню своей повести ,, На Верхней Масловке ,, в нашем доме/
Нечитайло, Нисский, мой любимый Ромадин, Бубнов, Герасимов, Лебедев, Ряжский, Иогансон и ещё, и ещё … всё это было , с одной стороны, так буднично, а с другой так насыщено, что не оставляло места ни для каких других впечатлений. Даже школу помню, как в тумане.
Недавно заезжала посмотреть на свой дом. Старенький такой, неухоженный. Двор гаражами застроен, завален каким-то хламом. Дом собираются сносить, но пока жив, курилка.
Не могу не добавить, что в этом домике, совсем недалеко от нашего, жил и творил замечательный скульптор, неповторимый разказчик потрясающих историй, охотник, рыболов, кулинар и просто красавец Михаил Красовицкий mixa432 , а познакомились с ним в ЖЖ, через два рукопожатия.)
А за домиком виднеется ГипроНииАвиаПром, место первой работы, первой любви и пр..
Рядом с нашим стоял ещё один двухэтажный особнячёк с садиком, в котором жил композитор Листов ("Севастопольский вальс", "Тачанка") с семейством. До поры-до времени мы, дети, как-то не обращали внимания на этот факт, живёт и живёт. А потом к нам во двор стали приводить гулять его внучку Таню, чтобы она, стало быть, с детьми общалась. Ну, мы категорически отказались с ней играть. А чего она с няней выходила. Как маленькая. Мы то все были дети коммуны и почти тимуровцы. Но, композиторская семья так просто не сдалась и нас пригласили в гости, пить чай. И вот, мы, через анфилады комнат (прям, как в кино), прошли на застеклённую веранду, а там большой стол, скатерть, сервиз, пироги, конфеты. Домработница чай разливает, семья улыбается и распрашивает о том-о сём (кино, кино) . Притихли мы, чай выпили, на вопросы ответили, вяло поиграли в садике за забором и задумчиво потащились домой, в свою пятиэтажную коммуналку. Да. В общем, начали мы с композитором классовую войну. Для начала ловили на кухне тараканов, запечатывали в конверт и опускали в почтовый ящик врага. Но это быстро надоело, потому что реакции никакой не было. Тогда стали звонить в дверь, раз, другой, третий, пока не выскакивал, размахивая руками, разъярённый композиторский зять, актёр Прокопович. Это было здорово, особенно зимой. Он выскакивал в роскошном халате и тапочках на босу ногу. Невероятное зрелище по тем временам. Ни разу никого не поймал. А апофеозом было, конечно, битие стёкол на той самой веранде. Ни с чем не сравнимое сладостное чувство, мурашки по всему телу, звон разбиваемого стекла бомбой взрывается в голове. А потом летишь, не разбирая дороги, сердце колотится, в глазах - салют. Ах ! ! ! Ходили по двору гордые, считали себя победителями.
Ну, а потом надоело, потом выросли.