По поводу орган-донорства в Беларуси: cтрана-убийца.
Не знаю, как обстоит дело в России, а в Белоруссии каждый молодой гражданин- по определению " донор органов".
Чтобы отказаться быть донором, надо внести запись в медицинскую карточку.
Но это фикция.
Когда в реанимацию доставляют молодого разбившегося мотоциклиста,
даже если его родные известны и запрещают изъятие органов,
сидят под дверями реанимации, шанс стать донором органов у пострадавшего- 90%.(ссылка 1)
(ссылка 2)
На прошедшей в январе итоговой коллегии Минздрава заместитель министра Дмитрий Пиневич отметил: “По числу органных трансплантаций Беларусь не только является лидером на постсоветском пространстве, но и опережает многие европейские страны”.
Беларусь уже оставила позади себя такие страны как Германия и Франция.
У нас в год происходит 20 изъятий органов на 1 млн человек, а в среднем по Евросоюзу - 19,6.
В Германии этот показатель составляет - 10,4, в Великобритании- 20,6, в Канаде и Австралии - 15, а в России всего лишь 3 изъятия на 1 млн человек.
Возможно это происходит потому, что на Западе все-таки руководствуются законами и есть шанс налетететь на многомиллионный судебный иск,
а в БелАруси закон это фикция, легко преодолеваемая желанием белорусских чиновников обогатиться любым способом.
--
Дело Ларисы Полоневич открывали, закрывали и открывали вновь много раз.
По нему были проведены четыре врачебные экспертизы.
Выводы этих экспертиз предсказуемы: никаких нарушений в действиях медиков не найдено. Но ...
Несколько месяцев назад к нам обратилась Лариса Полоневич, предпринимательница и наша читательница из Дзержинска, с просьбой рассказать о ее истории, чтобы «знали люди».
Еще раньше о своей беде Лариса написала и за собственные деньги издала книгу, которая называется «Противостояние».
В ней - трагедия матери, которая потеряла сына.
Эта книга - противостояние женщины, матери, и системы здравоохранения Беларуси.
И это - попытка предупредить всех, кто с этой системой столкнется.
В 2011 году ее сын-мотоциклист Иван Полоневич разбился в аварии.
Через 12 часов в реанимации врачи констатировали смерть мозга.
Виновным в ДТП Столбцовская ГАИ признала покойного - не уследил за интенсивностью движения, нарушил скоростной режим...
Однако во время знакомства с результатами проверки Лариса Полоневич заметила в деле сообщение об изъятии внутренних органов для трансплантации.
«Сопоставляю время - и холодеет внутри.
Получается, что органы у тебя вынули сразу после нашего ухода из больницы», - написано в книге ...
С этого началось противостояние Ларисы Полоневич и системы трансплантологии Минздрава Беларуси.
Увидев такое сообщение, Лариса бросилась к врачам. Как, на каком основании, почему ее сына «разобрали» на органы, даже не сообщив об этом его родителям? Лариса попыталась ознакомиться с медицинской карточкой сына. В больнице карточку ей показать отказались. Тогда она попросила документ, согласно которому операция по изъятию органов проводится без согласия родственников. Такую инструкцию тоже не нашли, но нашли медкарточку сына. И только тогда, в присутствии Ларисы, в документе начали заполнять графу «родственники». Лариса просила показать протокол смерти сына - вернее, протокол смерти мозга. Снова - отказ. А на вопрос, кто принимает основное решение о трансплантации органов, ей сообщили, что задача медиков больницы - позвонить на круглосуточный номер и сообщить, что у них есть потенциальный донор. А все дальнейшие вопросы решают трансплантологи.
И Лариса Полоневич начала разбираться. С 2007 года в нашей стране действует «презумпция согласия»: был принят закон, согласно которому, если человек при жизни не сообщил, что ни при никаких обстоятельствах не желает быть донором, то считается, что он такое согласие дал. Многие выразили обеспокоенность на основании возможного злоупотребления со стороны медиков.
Их через СМИ успокаивали: злоупотребления невозможны. В обязательном порядке делается электроэнцефалограмма, и если на ней есть прямая линия, то нет сомнений - мозг умер. К тому же, после первого консилиума происходит второй, и только тогда, когда оба сделают вывод о смерти мозга, о наличии потенциального донора ставится в известность реанимационная бригада. И даже несмотря на «презумпцию согласия», когда родственники потенциального донора присутствуют в реанимации, у них в обязательном порядке спрашивают, дают ли они свое согласие на донорство.
Обо всем этом было широко написано в газетах, когда «презумпция согласия» вводилась в действие. Лариса Полоневич обратилась за объяснением к главному внештатному трансплантологу Минздрава. Ответ пришел простой, согласно которому главное - «презумпция согласия», а энцефалограмма, то есть документальное подтверждение смерти мозга, необязательна и носит рекомендательный характер!
На самом деле, как считает Полоневич, второй консилиум происходит за несколько часов до трансплантации органов, когда неоказание медицинской помощи уже сделало свое дело ...
Такой ответ дал основания Ларисе требовать проверки законности использования ее сына в качестве донора. Параллельно начала проводиться проверка Минздрава, которая выясняет, что Ларисе Полоневич отказали в ознакомлении с медицинской карточкой сына и другими документами потому, что она ... попросила об этом устно, а не письменно!
Тогда женщина письменно обратилась в медицинское учреждение - и ей разрешили ознакомиться с медкарточкой сына. Ознакомление происходило в кабинете главного врача под пристальным вниманием медработников.
Фотографировать документы или снимать с них копии категорически запрещено: можно только переписывать выдержки из них от руки.
А был ли консилиум?
В свидетельстве о смерти в качестве ее причины написано: «размозжение черепа». Но диагноз ее сына - закрытая черепно-мозговая травма. При проведении операции констатируется, что кости черепа целы, то же самое в рентгенограмме - «кости черепа без структурных и органических повреждений». И после операции диагноз: «Закрытая черепной травма»...
Мать с отцом погибшего или нет круглосуточно дежурили у реанимационной палаты, где находился их сын. А во врачебной карточке запись: «Родственники не установлены». Возникает вопрос: если в деле «все чисто», зачем врать? Чтобы родные не могли отказать в донорстве?
В медицинской карте записано, что родственники «не установлены», хотя они на тот момент находились в больнице
В то же время свою проверку закончил Следственный комитет. Лариса как заинтересованное лицо получила доступ к материалам проверки.
И здесь - снова шок. Не выяснено, кто явился инициатором консилиума по смерти мозга. Интересно, что «ночной» реаниматолог, который наблюдал за ее сыном, сдал дежурство, предварительно сделав назначение ему лекарств на семь дней. Несмотря на это, по бумагам первый консилиум по констатации смерти мозга у Ивана Полоневича собрался в 8 часов утра и проходил с 8 до 10 часов. При этом участники консилиума не могли сказать, чем была вызвана его необходимость, и даже не помнят, сколько врачей в этом консилиуме участвовали!
По инструкции, они должны собраться вместе и голосованием утвердить смерть. А по документам выясняется, что врач-невролог, которая обязательно (!) должна была участвовать в консилиуме, в то же время... проводила обход пациентов. Собственноручно записывая им в медицинские карточки рекомендации. Так был ли тот консилиум вообще?
Тем временем Ларисе Полоневич отказали в возбуждении дела на основании данных судебно-медицинской экспертизы. Но она добилась отмены этого отказа. Дело было открыто заново.
Из протокола опроса медиков следует, что они «не помнят», ни когда был консилиум, ни кто в нем участвовал, ни когда составлялось заключение, ни когда они его подписывали
Параллельно выяснились обстоятельства второго консилиума, который якобы также был проведен. Согласно графику работы, у двух из трех докторов второго консилиума в тот день были выходные. А третий, реаниматолог, во время консилиума был на операции в качестве анестезиолога! Получается, второго консилиума тоже не было?
И самое главное. «Кондиционирование» потенциального донора - ввод ему препаратов, которые сохраняют органы (и при этом пациенту перестают оказывать медицинскую помощь, то есть, его жизнь уже не спасают) началось в 8 часов утра. Даже до того момента, как прошел первый (!) консилиум, который дает согласие на назначение новых лекарств.
Вопросы без ответа
Дело Ларисы Полоневич открывали, закрывали и открывали вновь много раз. По нему было проведено четыре врачебные экспертизы. Выводы этих экспертиз предсказуемы: никаких нарушений в действиях медиков не найдено.
Но из всех этих хождений по мукам Лариса Полоневич вынесла одно. В нашей стране очень широко представлены возможности для изъятия органов. Но очень узкие возможности убедиться в том, что человек, которого готовят к донорству, действительно уже не живой.
Протокол консилиума о смерти мозга, оказывается, можно написать, как угодно
Все четыре экспертизы не дали ответов на те вопросы, которые волновали и до сих пор волнуют Ларису Полоневич.
Согласно инструкции Минздрава, комиссия по установлению факта смерти мозга должна исключить воздействие на организм донора алкоголя и наркотиков. Ведь медики не знают, в каком состоянии к ним поступил человек, вероятно, он попал в аварию как раз в состоянии наркотического или алкогольного отравления. И хотя инструкция предполагает такой анализ, в случае с Иваном Полоневичем на момент принятия решения об изъятии органов, взяли только анализ крови на алкоголь. Но результатов этого исследования еще не было. К тому же, медики сами вводили пациенту наркозадерживающие препараты.
Исключить прием наркотиков за это время могла токсикологическая экспертиза, но она ... не проводилась! Почему?
В составе консилиума по смерти мозга обязательно должен быть невролог или нейрохирург. Во время консилиума невролог проводила утренний обход, о чем собственноручно расписалась в карточках больных. Участвовала ли она в консилиуме?
Диагностика смерти мозга предусматривает исключение «потенциально обратного состояния», которое может вызвать признаки, похожие на признаки смерти мозга - например, кому. На момент осмотра уровень глюкозы в крови пациента был 24,62, что однозначно трактуется как эндокринная кома. Так мозг умер или все же могла быть эндокринная кома?
Этот анализ показывает, что у Ивана Полоневича могла быть не смерть мозга, а гипогликемическая кома
Во время второго консилиума у двоих врачей, которые в нем участвовали, были выходные, а один находился на операции.
Ну и опять же, кондиционирование донора началось в 8 утра. Как только закончил смену тот реаниматолог, который прописал пациенту лекарства на 7 дней. И за два часа до вынесения вердикта о смерти мозга.
Исходя из вышесказанного, можно ли напрямую утверждать, что человек, у которого взяли органы, действительно умер?
Только защита
- Я не против трансплантологии, - объясняет Лариса Полоневич. - Единственное - надо иметь хоть какую-то степень защиты. Потому что это тоже люди, они тоже хотят жить. В чем вся причина? Причина в том, что каждой больнице доводится план по донорам, и они обязаны его выполнять. Я даже не подавала в суд на медиков больницы, которые не оказывали помощь моему сыну, потому что они пешки в большой игре. Почему пошли такие нестыковки в документах? Потому что задача медиков - по их же словам, - им говорят, вы только позвоните, остальное сделают другие люди. Медики в больнице даже не знают, что за препараты привозят, им дается лишь схема ввода этих препаратов. И что они могут сделать? Они после звонка фактически поступают в полное распоряжение трансплантологов и выполняют их указания. Поэтому нет нормальных консилиумов, ничего ... А самим медикам это не нужно, это для них только дополнительная нагрузка, денег за это они не получают.
Сын Ларисы погиб в 2011-м году. Четыре года мать собирала документы, копировала материалы дела, переписывалась с врачами.
- Самое страшное, что никто из тех врачей, с которыми я разговаривала, мне ни разу не сказал: «Вы не имеете права, вы не так понимаете»... Все все понимают. Может быть, он, мой сын, и был уже мертв. Но если человеку в таких сложных обстоятельствах не оказывается медицинская помощь и главным становится здоровье органов донора... Его ведь не лечили, в 8 утра ему отказали в медицинской помощи - без консилиума, когда еще не было заключения о смерти головного мозга, - с грустью говорит Лариса Полоневич.
Случай или политика государства?
Количество дорожно-транспортных происшествий в нашей стране сокращается, особенно со смертельным исходом. Тем не менее, в 2014 году Беларусь входила в десятку европейских стран по гибели людей в ДТП. В прошлом году в ДТП в стране погиб 581 человек. Это - без учета «несчастных случаев на производстве».
К сожалению, нет статистики, сколько из этих погибших невольно стали донорами. И по скольким из них могли возникнуть такие же вопросы, как и вопросы Ларисы Полоневич.
Ей самой известно только одно: белорусская трансплантология живет и процветает. Лариса даже сумела сделать невозможное - узнать, кому пересадили печень ее сына. Это - гражданка Украины, которая сделала у нас операцию на платной основе. 23 мая она стала в очередь на органы, а 30 мая этот орган ей уже нашли ...
«Естественно, это направленная политика государства. Здесь замешаны деньги, и немалые. Никто и в страшном сне не мог придумать, что мы будем предметом торговли органами. В прессе нам ответственные чиновники говорят, что никогда такого не будет. На деле все иначе », - считает Лариса Полоневич.
Внештатный трансплантолог Минздрава Анатолий Ус в одном интервью уверял: «За деньги трансплантация органов проводиться не будет никогда. Это нецивилизованный метод решения проблемы »...
Чтобы не повторилось ...
«Новы Час» пытался взять комментарий по этому поводу в Министерстве здравоохранения. Чуть больше месяца назад мы отправили в это учреждение запрос в электронном виде с черновиком статьи через форму для электронных обращений на их сайте. Однако никакой реакции на него или хотя бы подтверждения, что Минздрав получил наше письмо (или не получил его), нам прислано не было. Не удалось также и дозвониться в пресс-службу Минздрава.
Стоит добавить, что Лариса Полоневич сама неоднократно обращалась в тот же Минздрав, чтобы получить ответы на свои вопросы. Писала в министерство и добивалась ответа на свои вопросы столько, что ей пришло письмо: «Ваши обращения рассматриваться не будут, переписка с вами прекращена». Она пыталась попасть на прием к министру здравоохранения - ей отказали на основании того, что она в «черных списках» по жалобам. Ларисе пришлось обращаться в суд, чтобы обжаловать отказ в приеме. Она этот суд выиграла и на прием к министру попала.
Но даже на этом приеме ее попросили подать письменную жалобу. И на эту жалобу ей пришла очередная отписка. Правда, за подписью министра...
Два года Лариса через свою боль писала книгу под названием «Противостояние». В ней - не только авторский текст, но и набор документов, которые де-факто подтверждают: человека лишили жизни, хотя его, возможно, еще можно было спасти.
Книгу Лариса издала в Смоленске за свой счет: белорусские типографии ее печатать отказывались. И теперь раздает ее всем, кто интересуется или должен интересоваться этой проблемой.
«Я просто хочу, чтобы никогда ни с кем это не повторилось. Я хочу, чтобы за ними ухаживали, их лечили. Чтобы, если есть основания подозревать смерть головного мозга, - это было ясно, понятно. Пусть каждый примерит ситуацию на себя ... При современном уровне развития медицины все это легко делается, сейчас много аппаратуры, практически можно зафиксировать, что мозг умер ... Была бы сделана энцефалограмма - не было бы претензий. «Вот, смотрите, мамочка, мы сделали энцефалограмму, сигналов нет, мозг умер. Не уносить же ему эти органы на тот свет, пусть они послужат другим людям ». Но, если нет ни одного четкого доказательства смерти мозга, когда все скрыто, завуалировано, идет фальсификация, - о чем можно говорить?» - отмечает Лариса Полоневич.
Текст
мой пост вызван чтением этого
Оригинал взят у well_p в Куда пропадают люди в России. Скоро мы это узнаем.
У меня есть пост - Куда пропадают люди в России. Где я пытаюсь понять как появляются люди, которые ничего не помнят из прошлой жизни? А таких много. Есть версия, что у них в какой то момент включалась другая личность, под которой они могут жить несколько лет. А потом происходил новый сбой, и человек "просыпался" где нибуть на лавочке, не помня ничего из прежней жизни.
Так вот в связи с темой - Тотальный контроль как образ жизни. Или Эра милосердия, уже очень скоро эта загадка разрешится. Система не знает, что ты потерял память, она то тебя уж точно не забудет.Не говоря уже о том, что, если что, найти живого человека будет очень просто. Буквально по нажатию одной кнопки. Ну а по мертвым можно будет определить весь их возможный путь и даже место, где они лежат. Не говоря уже о возможных подозреваемых.
Чтобы отказаться быть донором, надо внести запись в медицинскую карточку.
Но это фикция.
Когда в реанимацию доставляют молодого разбившегося мотоциклиста,
даже если его родные известны и запрещают изъятие органов,
сидят под дверями реанимации, шанс стать донором органов у пострадавшего- 90%.(ссылка 1)
(ссылка 2)
На прошедшей в январе итоговой коллегии Минздрава заместитель министра Дмитрий Пиневич отметил: “По числу органных трансплантаций Беларусь не только является лидером на постсоветском пространстве, но и опережает многие европейские страны”.
Беларусь уже оставила позади себя такие страны как Германия и Франция.
У нас в год происходит 20 изъятий органов на 1 млн человек, а в среднем по Евросоюзу - 19,6.
В Германии этот показатель составляет - 10,4, в Великобритании- 20,6, в Канаде и Австралии - 15, а в России всего лишь 3 изъятия на 1 млн человек.
Возможно это происходит потому, что на Западе все-таки руководствуются законами и есть шанс налетететь на многомиллионный судебный иск,
а в БелАруси закон это фикция, легко преодолеваемая желанием белорусских чиновников обогатиться любым способом.
--
Дело Ларисы Полоневич открывали, закрывали и открывали вновь много раз.
По нему были проведены четыре врачебные экспертизы.
Выводы этих экспертиз предсказуемы: никаких нарушений в действиях медиков не найдено. Но ...
Несколько месяцев назад к нам обратилась Лариса Полоневич, предпринимательница и наша читательница из Дзержинска, с просьбой рассказать о ее истории, чтобы «знали люди».
Еще раньше о своей беде Лариса написала и за собственные деньги издала книгу, которая называется «Противостояние».
В ней - трагедия матери, которая потеряла сына.
Эта книга - противостояние женщины, матери, и системы здравоохранения Беларуси.
И это - попытка предупредить всех, кто с этой системой столкнется.
В 2011 году ее сын-мотоциклист Иван Полоневич разбился в аварии.
Через 12 часов в реанимации врачи констатировали смерть мозга.
Виновным в ДТП Столбцовская ГАИ признала покойного - не уследил за интенсивностью движения, нарушил скоростной режим...
Однако во время знакомства с результатами проверки Лариса Полоневич заметила в деле сообщение об изъятии внутренних органов для трансплантации.
«Сопоставляю время - и холодеет внутри.
Получается, что органы у тебя вынули сразу после нашего ухода из больницы», - написано в книге ...
С этого началось противостояние Ларисы Полоневич и системы трансплантологии Минздрава Беларуси.
Увидев такое сообщение, Лариса бросилась к врачам. Как, на каком основании, почему ее сына «разобрали» на органы, даже не сообщив об этом его родителям? Лариса попыталась ознакомиться с медицинской карточкой сына. В больнице карточку ей показать отказались. Тогда она попросила документ, согласно которому операция по изъятию органов проводится без согласия родственников. Такую инструкцию тоже не нашли, но нашли медкарточку сына. И только тогда, в присутствии Ларисы, в документе начали заполнять графу «родственники». Лариса просила показать протокол смерти сына - вернее, протокол смерти мозга. Снова - отказ. А на вопрос, кто принимает основное решение о трансплантации органов, ей сообщили, что задача медиков больницы - позвонить на круглосуточный номер и сообщить, что у них есть потенциальный донор. А все дальнейшие вопросы решают трансплантологи.
И Лариса Полоневич начала разбираться. С 2007 года в нашей стране действует «презумпция согласия»: был принят закон, согласно которому, если человек при жизни не сообщил, что ни при никаких обстоятельствах не желает быть донором, то считается, что он такое согласие дал. Многие выразили обеспокоенность на основании возможного злоупотребления со стороны медиков.
Их через СМИ успокаивали: злоупотребления невозможны. В обязательном порядке делается электроэнцефалограмма, и если на ней есть прямая линия, то нет сомнений - мозг умер. К тому же, после первого консилиума происходит второй, и только тогда, когда оба сделают вывод о смерти мозга, о наличии потенциального донора ставится в известность реанимационная бригада. И даже несмотря на «презумпцию согласия», когда родственники потенциального донора присутствуют в реанимации, у них в обязательном порядке спрашивают, дают ли они свое согласие на донорство.
Обо всем этом было широко написано в газетах, когда «презумпция согласия» вводилась в действие. Лариса Полоневич обратилась за объяснением к главному внештатному трансплантологу Минздрава. Ответ пришел простой, согласно которому главное - «презумпция согласия», а энцефалограмма, то есть документальное подтверждение смерти мозга, необязательна и носит рекомендательный характер!
На самом деле, как считает Полоневич, второй консилиум происходит за несколько часов до трансплантации органов, когда неоказание медицинской помощи уже сделало свое дело ...
Такой ответ дал основания Ларисе требовать проверки законности использования ее сына в качестве донора. Параллельно начала проводиться проверка Минздрава, которая выясняет, что Ларисе Полоневич отказали в ознакомлении с медицинской карточкой сына и другими документами потому, что она ... попросила об этом устно, а не письменно!
Тогда женщина письменно обратилась в медицинское учреждение - и ей разрешили ознакомиться с медкарточкой сына. Ознакомление происходило в кабинете главного врача под пристальным вниманием медработников.
Фотографировать документы или снимать с них копии категорически запрещено: можно только переписывать выдержки из них от руки.
А был ли консилиум?
В свидетельстве о смерти в качестве ее причины написано: «размозжение черепа». Но диагноз ее сына - закрытая черепно-мозговая травма. При проведении операции констатируется, что кости черепа целы, то же самое в рентгенограмме - «кости черепа без структурных и органических повреждений». И после операции диагноз: «Закрытая черепной травма»...
Мать с отцом погибшего или нет круглосуточно дежурили у реанимационной палаты, где находился их сын. А во врачебной карточке запись: «Родственники не установлены». Возникает вопрос: если в деле «все чисто», зачем врать? Чтобы родные не могли отказать в донорстве?
В медицинской карте записано, что родственники «не установлены», хотя они на тот момент находились в больнице
В то же время свою проверку закончил Следственный комитет. Лариса как заинтересованное лицо получила доступ к материалам проверки.
И здесь - снова шок. Не выяснено, кто явился инициатором консилиума по смерти мозга. Интересно, что «ночной» реаниматолог, который наблюдал за ее сыном, сдал дежурство, предварительно сделав назначение ему лекарств на семь дней. Несмотря на это, по бумагам первый консилиум по констатации смерти мозга у Ивана Полоневича собрался в 8 часов утра и проходил с 8 до 10 часов. При этом участники консилиума не могли сказать, чем была вызвана его необходимость, и даже не помнят, сколько врачей в этом консилиуме участвовали!
По инструкции, они должны собраться вместе и голосованием утвердить смерть. А по документам выясняется, что врач-невролог, которая обязательно (!) должна была участвовать в консилиуме, в то же время... проводила обход пациентов. Собственноручно записывая им в медицинские карточки рекомендации. Так был ли тот консилиум вообще?
Тем временем Ларисе Полоневич отказали в возбуждении дела на основании данных судебно-медицинской экспертизы. Но она добилась отмены этого отказа. Дело было открыто заново.
Из протокола опроса медиков следует, что они «не помнят», ни когда был консилиум, ни кто в нем участвовал, ни когда составлялось заключение, ни когда они его подписывали
Параллельно выяснились обстоятельства второго консилиума, который якобы также был проведен. Согласно графику работы, у двух из трех докторов второго консилиума в тот день были выходные. А третий, реаниматолог, во время консилиума был на операции в качестве анестезиолога! Получается, второго консилиума тоже не было?
И самое главное. «Кондиционирование» потенциального донора - ввод ему препаратов, которые сохраняют органы (и при этом пациенту перестают оказывать медицинскую помощь, то есть, его жизнь уже не спасают) началось в 8 часов утра. Даже до того момента, как прошел первый (!) консилиум, который дает согласие на назначение новых лекарств.
Вопросы без ответа
Дело Ларисы Полоневич открывали, закрывали и открывали вновь много раз. По нему было проведено четыре врачебные экспертизы. Выводы этих экспертиз предсказуемы: никаких нарушений в действиях медиков не найдено.
Но из всех этих хождений по мукам Лариса Полоневич вынесла одно. В нашей стране очень широко представлены возможности для изъятия органов. Но очень узкие возможности убедиться в том, что человек, которого готовят к донорству, действительно уже не живой.
Протокол консилиума о смерти мозга, оказывается, можно написать, как угодно
Все четыре экспертизы не дали ответов на те вопросы, которые волновали и до сих пор волнуют Ларису Полоневич.
Согласно инструкции Минздрава, комиссия по установлению факта смерти мозга должна исключить воздействие на организм донора алкоголя и наркотиков. Ведь медики не знают, в каком состоянии к ним поступил человек, вероятно, он попал в аварию как раз в состоянии наркотического или алкогольного отравления. И хотя инструкция предполагает такой анализ, в случае с Иваном Полоневичем на момент принятия решения об изъятии органов, взяли только анализ крови на алкоголь. Но результатов этого исследования еще не было. К тому же, медики сами вводили пациенту наркозадерживающие препараты.
Исключить прием наркотиков за это время могла токсикологическая экспертиза, но она ... не проводилась! Почему?
В составе консилиума по смерти мозга обязательно должен быть невролог или нейрохирург. Во время консилиума невролог проводила утренний обход, о чем собственноручно расписалась в карточках больных. Участвовала ли она в консилиуме?
Диагностика смерти мозга предусматривает исключение «потенциально обратного состояния», которое может вызвать признаки, похожие на признаки смерти мозга - например, кому. На момент осмотра уровень глюкозы в крови пациента был 24,62, что однозначно трактуется как эндокринная кома. Так мозг умер или все же могла быть эндокринная кома?
Этот анализ показывает, что у Ивана Полоневича могла быть не смерть мозга, а гипогликемическая кома
Во время второго консилиума у двоих врачей, которые в нем участвовали, были выходные, а один находился на операции.
Ну и опять же, кондиционирование донора началось в 8 утра. Как только закончил смену тот реаниматолог, который прописал пациенту лекарства на 7 дней. И за два часа до вынесения вердикта о смерти мозга.
Исходя из вышесказанного, можно ли напрямую утверждать, что человек, у которого взяли органы, действительно умер?
Только защита
- Я не против трансплантологии, - объясняет Лариса Полоневич. - Единственное - надо иметь хоть какую-то степень защиты. Потому что это тоже люди, они тоже хотят жить. В чем вся причина? Причина в том, что каждой больнице доводится план по донорам, и они обязаны его выполнять. Я даже не подавала в суд на медиков больницы, которые не оказывали помощь моему сыну, потому что они пешки в большой игре. Почему пошли такие нестыковки в документах? Потому что задача медиков - по их же словам, - им говорят, вы только позвоните, остальное сделают другие люди. Медики в больнице даже не знают, что за препараты привозят, им дается лишь схема ввода этих препаратов. И что они могут сделать? Они после звонка фактически поступают в полное распоряжение трансплантологов и выполняют их указания. Поэтому нет нормальных консилиумов, ничего ... А самим медикам это не нужно, это для них только дополнительная нагрузка, денег за это они не получают.
Сын Ларисы погиб в 2011-м году. Четыре года мать собирала документы, копировала материалы дела, переписывалась с врачами.
- Самое страшное, что никто из тех врачей, с которыми я разговаривала, мне ни разу не сказал: «Вы не имеете права, вы не так понимаете»... Все все понимают. Может быть, он, мой сын, и был уже мертв. Но если человеку в таких сложных обстоятельствах не оказывается медицинская помощь и главным становится здоровье органов донора... Его ведь не лечили, в 8 утра ему отказали в медицинской помощи - без консилиума, когда еще не было заключения о смерти головного мозга, - с грустью говорит Лариса Полоневич.
Случай или политика государства?
Количество дорожно-транспортных происшествий в нашей стране сокращается, особенно со смертельным исходом. Тем не менее, в 2014 году Беларусь входила в десятку европейских стран по гибели людей в ДТП. В прошлом году в ДТП в стране погиб 581 человек. Это - без учета «несчастных случаев на производстве».
К сожалению, нет статистики, сколько из этих погибших невольно стали донорами. И по скольким из них могли возникнуть такие же вопросы, как и вопросы Ларисы Полоневич.
Ей самой известно только одно: белорусская трансплантология живет и процветает. Лариса даже сумела сделать невозможное - узнать, кому пересадили печень ее сына. Это - гражданка Украины, которая сделала у нас операцию на платной основе. 23 мая она стала в очередь на органы, а 30 мая этот орган ей уже нашли ...
«Естественно, это направленная политика государства. Здесь замешаны деньги, и немалые. Никто и в страшном сне не мог придумать, что мы будем предметом торговли органами. В прессе нам ответственные чиновники говорят, что никогда такого не будет. На деле все иначе », - считает Лариса Полоневич.
Внештатный трансплантолог Минздрава Анатолий Ус в одном интервью уверял: «За деньги трансплантация органов проводиться не будет никогда. Это нецивилизованный метод решения проблемы »...
Чтобы не повторилось ...
«Новы Час» пытался взять комментарий по этому поводу в Министерстве здравоохранения. Чуть больше месяца назад мы отправили в это учреждение запрос в электронном виде с черновиком статьи через форму для электронных обращений на их сайте. Однако никакой реакции на него или хотя бы подтверждения, что Минздрав получил наше письмо (или не получил его), нам прислано не было. Не удалось также и дозвониться в пресс-службу Минздрава.
Стоит добавить, что Лариса Полоневич сама неоднократно обращалась в тот же Минздрав, чтобы получить ответы на свои вопросы. Писала в министерство и добивалась ответа на свои вопросы столько, что ей пришло письмо: «Ваши обращения рассматриваться не будут, переписка с вами прекращена». Она пыталась попасть на прием к министру здравоохранения - ей отказали на основании того, что она в «черных списках» по жалобам. Ларисе пришлось обращаться в суд, чтобы обжаловать отказ в приеме. Она этот суд выиграла и на прием к министру попала.
Но даже на этом приеме ее попросили подать письменную жалобу. И на эту жалобу ей пришла очередная отписка. Правда, за подписью министра...
Два года Лариса через свою боль писала книгу под названием «Противостояние». В ней - не только авторский текст, но и набор документов, которые де-факто подтверждают: человека лишили жизни, хотя его, возможно, еще можно было спасти.
Книгу Лариса издала в Смоленске за свой счет: белорусские типографии ее печатать отказывались. И теперь раздает ее всем, кто интересуется или должен интересоваться этой проблемой.
«Я просто хочу, чтобы никогда ни с кем это не повторилось. Я хочу, чтобы за ними ухаживали, их лечили. Чтобы, если есть основания подозревать смерть головного мозга, - это было ясно, понятно. Пусть каждый примерит ситуацию на себя ... При современном уровне развития медицины все это легко делается, сейчас много аппаратуры, практически можно зафиксировать, что мозг умер ... Была бы сделана энцефалограмма - не было бы претензий. «Вот, смотрите, мамочка, мы сделали энцефалограмму, сигналов нет, мозг умер. Не уносить же ему эти органы на тот свет, пусть они послужат другим людям ». Но, если нет ни одного четкого доказательства смерти мозга, когда все скрыто, завуалировано, идет фальсификация, - о чем можно говорить?» - отмечает Лариса Полоневич.
Текст
мой пост вызван чтением этого
Оригинал взят у well_p в Куда пропадают люди в России. Скоро мы это узнаем.
У меня есть пост - Куда пропадают люди в России. Где я пытаюсь понять как появляются люди, которые ничего не помнят из прошлой жизни? А таких много. Есть версия, что у них в какой то момент включалась другая личность, под которой они могут жить несколько лет. А потом происходил новый сбой, и человек "просыпался" где нибуть на лавочке, не помня ничего из прежней жизни.
Так вот в связи с темой - Тотальный контроль как образ жизни. Или Эра милосердия, уже очень скоро эта загадка разрешится. Система не знает, что ты потерял память, она то тебя уж точно не забудет.Не говоря уже о том, что, если что, найти живого человека будет очень просто. Буквально по нажатию одной кнопки. Ну а по мертвым можно будет определить весь их возможный путь и даже место, где они лежат. Не говоря уже о возможных подозреваемых.