(no subject)
Здесь должна была быть большая интересная запись о квебекской музыке во всем ее разнообразии, а вместо этого неожиданно получился полнейший разброд мысли, в результате чего мы имеем длинный и не слишком стройный пост, так или иначе затронувший следующие темы:
Франкофонный калейдоскоп на моем столе.
Попытка понять, что есть "слащавость", и отчего она мне столь омерзительна.
Тенора и баритоны.
Голос Брюно Пельтье. И просто о творчестве.
О карьере Брюно (ловите момент: это единственный случай, когда я высказываюсь на данную тему).
Затеяла я тут великое дело: разбираюсь потихонечку с разной франкофонной музыкой, беспорядочно размазанной по огромному количеству разнообразных носителей.
Чего только у меня нет! При желании можно стать настоящим экспертом как по творчеству отдельных личностей, так и по современной франкофонной музыке в целом.
Когда на болванке остается свободное место, я обычно пишу туда то, что оказывается под рукой, а под рукой оказывается обычно наиболее любимое. Всегда хочется поделиться тем, что дорого тебе самому. Результат такой вот просветительской деятельности - ворохи и ворохи болванок, которые некуда складывать, некогда слушать, и в которых сам черт сломит копыто. Но это вовсе не значит, что не нужно больше записывать мне музыку! Нужно, еще как нужно. Пусть одна находка придется на десять, на двадцать исполнителей - это ничего. А бывает ведь так, что заинтересуешься чьим-нибудь творчеством, а глядь - вот он, диск, уже под рукой. Тоже приятно.
В последнее время охватило меня ненавязчивое такое желание новизны, в результате чего я с головой нырнула в ворох всех этих Моруа, Риваров и Лапуантов.
Результат, если не считать открытие “Harmonium”, - всегда удручающий. Слишком много лирики. И еще больше - сладкоголосья. Никого не хочу обидеть, поэтому и конкретных примеров приводить не буду, но… Лишний раз с нежностью подумала, что одна из причин, по которой я люблю, бесконечно люблю Пельтье - это отсутствие в нем слащавости. Слащавости как в голосе, так и в манере. Я не знаю, как объяснить, что такое «слащавость» у певца; но точно знаю лишь, что она мне глубоко отвратительна. Может быть, искусственно культивируемая чувственность?.. Или просто фальшивость? В любом случае, это что-то насквозь неискреннее, фальшивое, нарочитое.
Вот Басков, например, не просто слащав - он сиропен.
Да, и у Брюно можно услышать нарочито чувственное исполнение, особенно в ранних альбомах. Этакая томительная нежность в голосе. Но поскольку сам по себе голос его очень брутален, всякий раз явно слышишь, что вся эта романтика, вся эта сладость - не более, чем игра, галантный комплимент прекрасной половине аудитории. В конечном счете, именно это и подкупает... да что там подкупает - до дрожи, мурашек по коже всякий раз, когда из-под чистенько выводимой лирической линии, безупречно страдальческой, - озорной ноткой прорывается нетерпеливо-хриплый рык; и понимаешь, что вот это и есть - настоящее. Недаром “Lie parle sang” как была, так и остается одной из моих любимых песен, ведь там такие переходы на пике: от пряной, нарочитой вкрадчивости - к хрипу, рычанию, почти что к реву; в общем, к интонациям, ничего общего с приличной утонченностью не имеющими :) Нет, он не поп-певец, не шансонье, не джазмен. Рокер он в душе, и всегда таковым остается.
К слову, прямо сейчас у меня играет "Ou est donc l'amour", и когда после этой симпатичной, но такой простенькой распевки:
"Je suis comme tout l'monde
Et mes larmes se confondent
Au ciel qui fait rage chaque jour"
идет:
"Donne-moi la force pour lutter
Et le souffle pour crier"... Вот это "donne-moi" - оно просто офонарительно!! Столько мощи в этом рычании. И - интонация - ах, что за интонация! В ней и мрачное веселье, и смутная угроза, и даже словно бы некая глумливость...
Я, нужно сказать, высокие мужские голоса вообще не жалую. В них нет тепла и нет сексуальности: чистые и холодные они, невыразительные. Хотя это все дело сугубо личного вкуса, конечно. Пельтье вон раньше за теноровые партии хватался, пребывая в полной уверенности, что они как раз для него специально написаны, и в числе всего прочего - еще поэтому его исполнение невозможно сравнивать с другими. То-то оно цепляло и будет цеплять даже людей, вовсе даже далеких от музыки и вокала. Баритон, рвущийся ввысь. Но - баритон.
А еще именно поэтому, увы, он неоднократно срывал голос. Сейчас он поет намного ниже. Заметьте: не «хуже», а «ниже».
…Но вообще, мысль благополучно уползла в сторону: я говорила о слащавости, но вовсе не имела при этом в виду, что все высокие голоса - слащавы. Просто мне они не нравятся - это лишь особенности моего личного восприятия.
Так вот, слащавость. Я не могу понять, что это такое. Где кончается простая чувственность, и начинается она - сиропная мерзость? Тут очень тонкая грань, да и та, похоже, существует только в нашем сознании.
Может быть, дело в степени искренности? Не в самом даже голосе, а в эмоциях, что доносит человек через звук? Кто-то лезет из шкуры вон, пытаясь понравиться, изо всех сил стараясь произвести благоприятное впечатление на прекрасную половину своей аудитории, и именно от этого мне гадко?.. Вот Пельтье. Он вроде бы хочет нравиться (просто потому, что по природе своей неисправимо кокетлив), и одновременно с тем - не хочет, так как ему, по большому счету, глубоко плевать на коммерческую сторону вопроса. Он очень искренен, всегда. Порою даже слишком, я бы сказала.
Звездный блеск быстро портит людей, они меняются, они порой - как портрет Дориана. Вроде все те же, да только не те, и не понять уже, что в них настоящее, а что появилось в поисках выгоды, да так и прилипло. Это счастье, что Брюно не звезда.
Многие бесятся: он-де неуспешен, он-де не умеет себя как следует продавать… А мог бы завоевать мир не хуже какой-нибудь Селин Дион.
Мог бы, ага.
Только много осталось бы от него теперешнего в таком разе? Ой ли. Был бы сейчас раскрученным соловушкой типа Баскова, алчно хватающимся за все самое модное, за все, что потенциально может иметь успех у широких масс: там - Мизерере, здесь - Кафедрали… И отработанная, отрепетированная улыбка, навсегда прилипшая к лицу: улыбка шоумена, стремящегося понравиться сразу всем.
Знаете, я вообще об особенностях квебекской музыки хотела поговорить, но сейчас, с интересом следя за прихотливым извивом собственной мысли, растекшейся по бумаге, понимаю, что квебекская музыка вынуждена подождать до следующего раза. Лучше, раз уж пошла такая пьянка, напишу еще кое-что о Брюно...
Дело в том, что мне до смерти надоели все эти глубокомысленные рассуждения о его карьере, и многочисленные претензии, к нему постоянно предъявляемые. И петь ему надо так-то и так-то, а вовсе не так и не эдак, и DVD он, гад такой, не выпускает нам на радость, и… ну и так далее. Такое у меня складывается впечатление, что Брюно постоянно - нет, постоянно кому-то что-нибудь должен. Хорошенькие дела!.. Получается, что стоит начать дарить людям что-то прекрасное, как те немедленно слетаются стаей голодных ворон, начиная требовать еще и еще - больше, больше, до бесконечности, - нам, нам, нам!.. И еще упрекать что мало, дескать, и «не совсем так, как хотелось бы». И каждый, черт возьми, спец лучше всех знает, что и как ему делать. Один лишь Пельтье, лапоть эдтакой, ни о чем не думает и знай поет себе в свое удовольствие, не больно-то заботясь о нуждах и потребностях прикормленных фанов.
Я в такого свойства диспуты не лезла никогда, и впредь не буду, ибо нет ничего бесполезнее беседы, ведущейся на разных языках. Просто хотела раз и навсегда обозначить свою позицию по данному вопросу. Позиция эта предельно проста и выражается четырьмя словами народной мудрости: «не нравится - не ешь». Мне вот все нравится (видимо, я неприхотлива на редкость). Право на точку зрения, отличную от моей, я признаю, разумеется, за всеми и каждым, - однако!.. Однако, чуть больше благодарности и уважения к человеку, который несет в мир (и дарит нам непосредственно) столько красоты, никому не мешает. Уважение это проявляется не только в не обмусоливании чужой личной жизни и не написании похабного фанфикшна с собственной персоной в главной роли, с последующим вывешиванием оных опусов в публичных местах. А еще много в чем. Например, в уважительном отношении к чужому (да-да, абсолютно чужому, ибо Пельтье нам не только не приятель, но даже и не знакомец!) выбору.
Поэтому все умничанья по поводу карьеры Брюно я убедительно прошу приберечь для других мест. На всякий случай прошу, ибо ко мне, к счастью, обычно о другом говорить ходят. Но мало ли.
Здесь, в этом журнале, можно сколько угодно дискутировать на тему его творчества, а можно - даже на тему штанов, и я с удовольствием поддержу вас в обоих случаях. Но никто и никогда не будет здесь осуждать те или иные поступки Брюно, и с видом знатока разглагольствуя о том, как именно ему следует жить.
Франкофонный калейдоскоп на моем столе.
Попытка понять, что есть "слащавость", и отчего она мне столь омерзительна.
Тенора и баритоны.
Голос Брюно Пельтье. И просто о творчестве.
О карьере Брюно (ловите момент: это единственный случай, когда я высказываюсь на данную тему).
Затеяла я тут великое дело: разбираюсь потихонечку с разной франкофонной музыкой, беспорядочно размазанной по огромному количеству разнообразных носителей.
Чего только у меня нет! При желании можно стать настоящим экспертом как по творчеству отдельных личностей, так и по современной франкофонной музыке в целом.
Когда на болванке остается свободное место, я обычно пишу туда то, что оказывается под рукой, а под рукой оказывается обычно наиболее любимое. Всегда хочется поделиться тем, что дорого тебе самому. Результат такой вот просветительской деятельности - ворохи и ворохи болванок, которые некуда складывать, некогда слушать, и в которых сам черт сломит копыто. Но это вовсе не значит, что не нужно больше записывать мне музыку! Нужно, еще как нужно. Пусть одна находка придется на десять, на двадцать исполнителей - это ничего. А бывает ведь так, что заинтересуешься чьим-нибудь творчеством, а глядь - вот он, диск, уже под рукой. Тоже приятно.
В последнее время охватило меня ненавязчивое такое желание новизны, в результате чего я с головой нырнула в ворох всех этих Моруа, Риваров и Лапуантов.
Результат, если не считать открытие “Harmonium”, - всегда удручающий. Слишком много лирики. И еще больше - сладкоголосья. Никого не хочу обидеть, поэтому и конкретных примеров приводить не буду, но… Лишний раз с нежностью подумала, что одна из причин, по которой я люблю, бесконечно люблю Пельтье - это отсутствие в нем слащавости. Слащавости как в голосе, так и в манере. Я не знаю, как объяснить, что такое «слащавость» у певца; но точно знаю лишь, что она мне глубоко отвратительна. Может быть, искусственно культивируемая чувственность?.. Или просто фальшивость? В любом случае, это что-то насквозь неискреннее, фальшивое, нарочитое.
Вот Басков, например, не просто слащав - он сиропен.
Да, и у Брюно можно услышать нарочито чувственное исполнение, особенно в ранних альбомах. Этакая томительная нежность в голосе. Но поскольку сам по себе голос его очень брутален, всякий раз явно слышишь, что вся эта романтика, вся эта сладость - не более, чем игра, галантный комплимент прекрасной половине аудитории. В конечном счете, именно это и подкупает... да что там подкупает - до дрожи, мурашек по коже всякий раз, когда из-под чистенько выводимой лирической линии, безупречно страдальческой, - озорной ноткой прорывается нетерпеливо-хриплый рык; и понимаешь, что вот это и есть - настоящее. Недаром “Lie parle sang” как была, так и остается одной из моих любимых песен, ведь там такие переходы на пике: от пряной, нарочитой вкрадчивости - к хрипу, рычанию, почти что к реву; в общем, к интонациям, ничего общего с приличной утонченностью не имеющими :) Нет, он не поп-певец, не шансонье, не джазмен. Рокер он в душе, и всегда таковым остается.
К слову, прямо сейчас у меня играет "Ou est donc l'amour", и когда после этой симпатичной, но такой простенькой распевки:
"Je suis comme tout l'monde
Et mes larmes se confondent
Au ciel qui fait rage chaque jour"
идет:
"Donne-moi la force pour lutter
Et le souffle pour crier"... Вот это "donne-moi" - оно просто офонарительно!! Столько мощи в этом рычании. И - интонация - ах, что за интонация! В ней и мрачное веселье, и смутная угроза, и даже словно бы некая глумливость...
Я, нужно сказать, высокие мужские голоса вообще не жалую. В них нет тепла и нет сексуальности: чистые и холодные они, невыразительные. Хотя это все дело сугубо личного вкуса, конечно. Пельтье вон раньше за теноровые партии хватался, пребывая в полной уверенности, что они как раз для него специально написаны, и в числе всего прочего - еще поэтому его исполнение невозможно сравнивать с другими. То-то оно цепляло и будет цеплять даже людей, вовсе даже далеких от музыки и вокала. Баритон, рвущийся ввысь. Но - баритон.
А еще именно поэтому, увы, он неоднократно срывал голос. Сейчас он поет намного ниже. Заметьте: не «хуже», а «ниже».
…Но вообще, мысль благополучно уползла в сторону: я говорила о слащавости, но вовсе не имела при этом в виду, что все высокие голоса - слащавы. Просто мне они не нравятся - это лишь особенности моего личного восприятия.
Так вот, слащавость. Я не могу понять, что это такое. Где кончается простая чувственность, и начинается она - сиропная мерзость? Тут очень тонкая грань, да и та, похоже, существует только в нашем сознании.
Может быть, дело в степени искренности? Не в самом даже голосе, а в эмоциях, что доносит человек через звук? Кто-то лезет из шкуры вон, пытаясь понравиться, изо всех сил стараясь произвести благоприятное впечатление на прекрасную половину своей аудитории, и именно от этого мне гадко?.. Вот Пельтье. Он вроде бы хочет нравиться (просто потому, что по природе своей неисправимо кокетлив), и одновременно с тем - не хочет, так как ему, по большому счету, глубоко плевать на коммерческую сторону вопроса. Он очень искренен, всегда. Порою даже слишком, я бы сказала.
Звездный блеск быстро портит людей, они меняются, они порой - как портрет Дориана. Вроде все те же, да только не те, и не понять уже, что в них настоящее, а что появилось в поисках выгоды, да так и прилипло. Это счастье, что Брюно не звезда.
Многие бесятся: он-де неуспешен, он-де не умеет себя как следует продавать… А мог бы завоевать мир не хуже какой-нибудь Селин Дион.
Мог бы, ага.
Только много осталось бы от него теперешнего в таком разе? Ой ли. Был бы сейчас раскрученным соловушкой типа Баскова, алчно хватающимся за все самое модное, за все, что потенциально может иметь успех у широких масс: там - Мизерере, здесь - Кафедрали… И отработанная, отрепетированная улыбка, навсегда прилипшая к лицу: улыбка шоумена, стремящегося понравиться сразу всем.
Знаете, я вообще об особенностях квебекской музыки хотела поговорить, но сейчас, с интересом следя за прихотливым извивом собственной мысли, растекшейся по бумаге, понимаю, что квебекская музыка вынуждена подождать до следующего раза. Лучше, раз уж пошла такая пьянка, напишу еще кое-что о Брюно...
Дело в том, что мне до смерти надоели все эти глубокомысленные рассуждения о его карьере, и многочисленные претензии, к нему постоянно предъявляемые. И петь ему надо так-то и так-то, а вовсе не так и не эдак, и DVD он, гад такой, не выпускает нам на радость, и… ну и так далее. Такое у меня складывается впечатление, что Брюно постоянно - нет, постоянно кому-то что-нибудь должен. Хорошенькие дела!.. Получается, что стоит начать дарить людям что-то прекрасное, как те немедленно слетаются стаей голодных ворон, начиная требовать еще и еще - больше, больше, до бесконечности, - нам, нам, нам!.. И еще упрекать что мало, дескать, и «не совсем так, как хотелось бы». И каждый, черт возьми, спец лучше всех знает, что и как ему делать. Один лишь Пельтье, лапоть эдтакой, ни о чем не думает и знай поет себе в свое удовольствие, не больно-то заботясь о нуждах и потребностях прикормленных фанов.
Я в такого свойства диспуты не лезла никогда, и впредь не буду, ибо нет ничего бесполезнее беседы, ведущейся на разных языках. Просто хотела раз и навсегда обозначить свою позицию по данному вопросу. Позиция эта предельно проста и выражается четырьмя словами народной мудрости: «не нравится - не ешь». Мне вот все нравится (видимо, я неприхотлива на редкость). Право на точку зрения, отличную от моей, я признаю, разумеется, за всеми и каждым, - однако!.. Однако, чуть больше благодарности и уважения к человеку, который несет в мир (и дарит нам непосредственно) столько красоты, никому не мешает. Уважение это проявляется не только в не обмусоливании чужой личной жизни и не написании похабного фанфикшна с собственной персоной в главной роли, с последующим вывешиванием оных опусов в публичных местах. А еще много в чем. Например, в уважительном отношении к чужому (да-да, абсолютно чужому, ибо Пельтье нам не только не приятель, но даже и не знакомец!) выбору.
Поэтому все умничанья по поводу карьеры Брюно я убедительно прошу приберечь для других мест. На всякий случай прошу, ибо ко мне, к счастью, обычно о другом говорить ходят. Но мало ли.
Здесь, в этом журнале, можно сколько угодно дискутировать на тему его творчества, а можно - даже на тему штанов, и я с удовольствием поддержу вас в обоих случаях. Но никто и никогда не будет здесь осуждать те или иные поступки Брюно, и с видом знатока разглагольствуя о том, как именно ему следует жить.