Конкурсный текст: Последний экзамен
Автор: mr_fedor
Вжавшись спиной в угол главного зала придорожной таверны, Аскольд с трудом отбивал веерные атаки напористо наседавшего здоровяка. Сила и опыт сошлись с молодостью и мастерством. О переходе в контратаку не могло быть и речи - сначала надо было выдержать первый натиск, измотать, успокоить противника, а потом уже думать о наступлении. Надежды нападающего, напротив, были связаны с первой, самой активной фазой стычки, с течением времени его шансы неуклонно таяли и он это отлично понимал.
Народа в зале было не много, человек тридцать, большинство - граждане. Глен придирчиво осмотрелся. Никто не горел желанием ввязаться в конфликт. Все с интересом наблюдали за его развитием (многие - не вставая с мест), но вмешиваться не спешили. Даже приятели нападавшего. Они вплотную подошли к месту схватки и, присев на краешек стола, наблюдали за ходом поединка, отпуская время от времени хлёсткие замечания.
Глен скосил глаза на подопечных. Они спокойно наблюдали за мучениями товарища, изредка комментируя особенно удачные выпады. Все, даже внушавшая особое беспокойство Кира. Только куда-то пропали её и без того слабо заметные губы, и побелели костяшки на крепко сжатых кулаках. И правильно: Кодекс один для всех, и не им, будущим хранителям, его нарушать. Потом, если исход поединка покажется не справедливым, инициируй Суд Чести, а пока сиди и смотри, как выясняют отношения свободные граждане.
Наконец нападавший выдохся, отступил на шаг назад и пропустил рубящий удар по гарде. Его палаш на секунду нырнул вниз, и этого мгновения Аскольду хватило, чтобы нанести решающий укол в грудь противника. Укол не был глубоким, но кровь на рубашке незадачливого дуэлянта всё же выступила. Оба остановились. Аскольд отсалютовал и, приложив руку к груди, принялся извиняться. Тоже всё верно: вначале следует ответить за проступок по Кодексу, а потом уже принести извинения от души. И никак иначе.
Противник выслушал юношу, кивнул, хлопнув по плечу и, вместе с присоединившимися к нему приятелями, направился за свой стол. Аскольд какое-то время смотрел им вслед, а потом вернулся к своей компании.
- Ты мог погибнуть из-за своей заносчивой самоуверенности, - с упрёком сказал Глен подошедшему ученику, - так и не став полноценным хранителем.
- Я понимаю. Был не прав, - ответил Аскольд, опустив глаза в стол.
- Даже магистрам нельзя говорить с гражданами как с простыми жителями, в том числе использовать ораторские приёмы низкого качества, - не упускал возможности прочитать небольшую мораль учитель. - Мы равны перед Кодексом. Наши дополнительные обязанности компенсируются некоторым набором прав, но перед законом мы равны.
Ученик молчал. Возражать очевидным, прописным истинам не имело смысла.
- Чем ты думал, когда решил победить в споре, используя ложные обобщения да ещё из неверных предпосылок? Если человек деревенский староста, это ещё не значит, что он глуп как пробка, - не унимался Глен. Прохор отпустил под нос ехидный комментарий, ребята одобрительно хохотнули. Только Кира, смотревшая на вернувшегося забияку с неприкрытым облегчением, пропустила реплику учителя мимо ушей и никак на неё не отреагировала.
- Ладно, - подвёл итог тот, - ночёвка здесь отменяется. Чтобы вы ещё во что-нибудь не ввязались. Приведу в долину только четверых из пяти - магистры меня не поймут. Доедаем и выходим. Успеем пройти ещё миль десять до заката.
Ученики притихли и принялись усердно работать ложками. Возражать прямым указаниям учителя было не в их обычае.
***
Трупы мытарей лежали в канаве у обочины. Первым их заметил идущий впереди Прохор. Он остановился, сошёл с дороги и, бегло осмотрев находку, подозвал остальных.
Группка выпускников академии, идущая к месту решающего экзамена и ведомая пожилым, начавшим седеть учителем, обступила страшную находку. Три изрубленных тела застыли в причудливых позах. Оружия и мешка с собранными податями возле них не наблюдалось. Ребята рассматривали тела со скорбным интересом, пытаясь понять, что и как здесь могло произойти.
- Из диких земель банда пришла, - нарушил молчание Прохор, - надо догнать, пока за хребет не перевалили. Там не отловишь.
- Это не наше дело, - возразил Аскольд, - пусть этим дружина занимается, а нам спешить надо. Сообщим местному старосте и в путь.
- Ближайшая застава дружины в трёх часах галопом. Уйдут.
- Ну и что? Нам важно успеть, а не выполнить чужую работу.
- Люди погибли. Граждане. Кодекс требует наказать виновных.
- Кодекс это требует не от нас, пока только студентов, а от тех, кто за это жалование получает.
- Значит так, - прервал перепалку вечных соперников Глен, - поскольку вы уже без пяти минут хранители, то и решать вопрос мы будем так, как престало хранителям - коллегиально. Голосуем. Кто за то, чтобы продолжить путь?
За проголосовал один Аскольд. Против оказались четверо, включая Глена. Кира предсказуемо воздержалась.
- Граждане! Объявляю вас мобилизованными в дружину. Впредь, до роспуска мобильной группы, назначаю себя вашим командиром, - торжественно произнёс Глен.
При этих словах ученики как-то подобрались, хотя никто специально в струнку и не вытягивался. Сказался опыт службы в дружине: все они, большинство - принимая гражданство, охраняли рубежи минимум три года, а Прохор - так все пять лет прослужил, готовясь к поступлению в академию.
- Аскольд и Кира - достать лошадей, - продолжал распоряжаться учитель, - Прохор - искать следы, остальные со мной, займёмся трупами.
Первым вернулся Прохор. Он уверенно показал направо. Следы рассказали ему о четырёх всадниках и двух пустых лошадях. Значит, уходят быстро, надо спешить.
Конедобытчики вернулись примерно через час, когда их товарищи заканчивали формировать холм, а Глен прилаживал на нём импровизированную табличку с именами и датами. Взглянув на пришедших, он спросил:
- На этот раз без сюрпризов?
- Да, - хмуро ответил Аскольд. - Тут недалеко конезавод оказался. Лучших взяли.
- Расписку оставил?
- Зачем? Мы мобилизованы в дружину, реквизируем на нужды обороны. Всё по уложению. Они радоваться должны, что хоть какую-то пользу приносят.
- Уложение, уложением, но у хозяина, возможно, есть родственники-граждане. Тогда ему полагается компенсация. Мы, реквизировавшие безвозмездно, будем выглядеть некрасиво, - Глен уже жалел, что послал Аскольда.
- У него? - голос юноши клокотал от возмущения и негодования. - Да это самый угрюмый бирюк, которого я видел в жизни. Мы будто не коней у него забирали, а зубы вырывали без наркоза.
Глаза Аскольда пылали неподдельным возмущением, Кира, потупив глаза, молча стояла в сторонке.
- Ладно, - отрезал Глен, - по сёдлам и в погоню. Надо до вечера наверстать как можно больше.
Отряд быстро разобрался по коням, вскочил в сёдла и лёгкой рысью, постепенно переходящей в галоп, бросился в погоню за разбойниками. К вечеру они не только достигли леса, предваряющего северный хребет, но и основательно в него углубились. Когда в сгущающихся сумерках передвигаться верхом стало невозможно, они нашли поляну, поросшую островками чахлых кустиков, и остановились на ночлег.
***
Небо над лесом начинало сереть, сосны, окружавшие поляну, постепенно проявлялись из сумрака. Глен, дежуривший последним, сидел у угасающего костра и ворочал прутиком белые, едва тлеющие угольки. Легко шурша травой, подошла проснувшаяся первой Кира и села рядом. Некоторое время они молчали.
- Учитель, - нарушила молчание девушка, задав мучавший её со вчерашнего дня вопрос, - а почему они постоянно прорываются? Почему у них получается забраться так далеко вглубь?
- Жители неохотно принимают гражданство, и у нас не хватает сил. Чтобы закрыть всю границу кордонами нужно гораздо больше дружинников. Пытаемся патрулировать разъездами, но их легко обойти. Да ты и сама это прекрасно знаешь, всё сама видела, служа в дружине.
- Но почему жители не хотят становиться гражданами? Это же в их интересах.
Глен удивлённо посмотрел на ученицу, потом, вспомнив что-то, кивнул, отвернулся обратно к костру и начал разъяснять ровным преподавательским голосом:
- Совсем забыл, ты же с границы, там под угрозой налётов необычайная спайка населения, почти все граждане… Понимаешь, в центральных областях всё по-другому: сыто, спокойно, вальяжно. Конечно, каждый может стать гражданином. Подай заявление, отслужи три года в дружине и всё, ты полноправный гражданин, можешь принимать участие в самоуправлении, занимать государственные должности. Но зачем это им? Постоянные тревоги и сборы, ежесекундная готовность к мобилизации, походам и лишениям, серьёзная вероятность не вернуться однажды домой. Ради возможности руководить и решать? Большинству это не нужно. Они торгуют, куют железо, выращивают хлеб. Живут спокойной, размеренной жизнью.
- Но граждан становится всё меньше и меньше. Неужели ничего нельзя сделать?
- Не знаю. Это не принято афишировать, но… Наш основной закон, Кодекс Чести, завещанный нам Основателями, регулирует взаимоотношения между гражданами. Он много веков неизменен, и его-то неукоснительное соблюдение призваны контролировать мы, хранители. Права и обязанности жителей описывает земельное уложение. Оно постоянно правится и совершенствуется советом магистров. Старцы давно думают, как бы пробудить у жителей желание принять гражданство. Самый простой и очевидный метод - дать им гораздо меньше прав, обложить повышенными налогами, судить по более жестоким законам…
Глен замолчал, уставясь невидящими глазами на испускающие лёгкий дым угли. Он думал, как объяснить в двух словах честной, преданной, но бесконечно наивной ученице всю сложность окружающего мира. Ей, выросшей в жёстком чёрно-белом приграничном обществе, привыкшей делить окружающих на своих и чужих, тяжело будет свыкнуться с многообразием оттенков серого. Главное - чтобы она не запуталась в этих оттенках, не перепутала белое с чёрным, не двинулась в неверном направлении. Кира заворожено сидела рядом, боясь упустить хоть слово из неожиданной лекции учителя.
- Такова, наверное, человеческая природа, - с грустью продолжил тот. - Они предпочитают обманывать, бунтовать, саботировать, уходить за хребет и жить там по закону джунглей, чем взять на себя ответственность за свою же безопасность. Сейчас у нас нет решения этой проблемы. Возможно вы, молодые, дерзкие и незашоренные, его найдёте.
За спиной Глена послышался шорох. Это, ворочаясь, начинали просыпаться ребята.
Небо над лесом заметно посветлело, деревья из серых стали тёмно-зелёными. Пора было продолжать прерванную темнотой погоню возмездия.
- Буди остальных, - распорядился учитель, вставая. - Завтракаем и выступаем.
Он развернулся и пошёл в сторону ближайших кустов. Оттуда призывно и одобрительно захрапели привязанные на ночь лошади.
***
Было далеко за полдень. Солнце спряталось в густом переплетении веток над головой. Отряд ехал лесом уже больше семи часов. Тот становился всё старше и старше. Кусты и молодняк исчезли совсем. Пространство между широко разбросанными стволами устилал мох, прочно сплетённый с невысокой травой. Хребет неуклонно приближался. Дорога, поначалу широкая и вытоптанная до земли, сузилась до тропинки. Она то и дело отпускала отростки-веточки в разные стороны, и приходилось спешиваться и обследовать ответвления в поисках следов.
Лошади заметно устали. Маленький отряд временных дружинников ехал гуськом, подозрительно оглядываясь по сторонам. Ни звука. Только гулкий звук копыт, вязнущий в окружающих деревьях, тревожил звенящую тишину. Даже птицы умолкли, уйдя на заслуженный обеденный перерыв.
- Учитель, а правда, что в долине Основателей до сих пор стоит звездолёт первопоселенцев и его можно будет увидеть? - спросила Кира, борясь с растущим напряжением.
- Да. Мало того, все прошедшие испытание будут принимать присягу в его капитанской рубке. Это традиция, существующая с момента принятия Кодекса Чести. Она связывает нас с основателями нашего государства, показывает преемственность поколений и незыблемость устоев.
- А какими они были, Основатели?
- Мудрыми. Они предвидели неизбежную деградацию общества, падение уровня жизни и утерю культуры производства, и сделали всё, для обеспечения стабильности. Все, чтобы мы окончательно не скатились в дикость и варварство.
- Нет, я не это хотела спросить. Какие они были внешне? Рост, цвет кожи, волос? Были ли у них волосы на лице?
- Да такие же, - покровительственно встрял в разговор Аскольд, - С чего им быть другими?
- Не скажи! - радостно раздула еле тлеющую беседу Кира. - Я читала, что всё живое меняется со временем, приспосабливаясь под внешние условия. Возьми хоть тигров: саванные более крупные, с длинными ногами, а лесные крепкие и цепкие, хорошо лазят по деревьям. Уже не спутаешь. И это всё на одной планете! А наши предки прибыли совсем из другого мира, с другими природными условиями. Там даже солнце другое и по-другому светит!
- Но для изменений нужно время, сколько его прошло? - вяло возразил Аскольд: после упоминания тигров он стал более внимательно оглядываться по сторонам и настороженно прислушиваться.
- Более пятисот лет. Этого вполне достаточно. Вон конезаводчики за полвека новую породу выводят.
- Так то конезаводчики, они специально выбирают особей с нужными характеристиками.
- А природа что, не выбирает? Неприспособленных она сразу отсеивает. Поэтому такая высокая детская смертность.
- Смертность высокая потому, что мы пока не можем воспроизвести сложные химические реакции, необходимые для фармацевтики, - подал голос внимательно слушавший спор Прохор. - Знания есть, они надёжно хранятся и ждут своего часа. Нужно только восстановить необходимые технологические цепочки, а те такие сложные и ветвистые, что многие не доступны до достижения определённого количества населения: банально не хватает рабочих рук.
- Только не надо цитировать учебник по экономике, - осадил товарища Аскольд. - Мы его и без тебя читали. Тем более, совсем не в тему: разговор шёл о том, насколько могли измениться люди с момента прилёта.
- Тише вы, - прервал грозящий перерасти в дуэль спор Глен. - Вас за версту слышно. Спугнёте ещё. Свернут в чащу и затаятся.
Дальше группа поехала молча. Лишь Прохор косился время от времени на Аскольда и беззвучно шевелил губами.
Тропика вильнула, обойдя чересчур толстое даже для этой старой части леса дерево, и распалась на два ручейка, две почти звериные тропы. Опять заминка. Ребята спешились и привычно принялись определять направление бегства разбойников. На этот раз поиски окончились неудачей: росы нет, короткая трава в преддверии вечера жестка и распрямляется стразу после примятия, сухие ветки под копыта коней не попали. Даже раздавленных насекомых в радиусе пятидесяти метров ни одного не оказалось.
- Придётся разделиться, - подвёл черту Глен. - Мы с Аскольдом едем направо, остальные, под командованием Прохора - налево. Долго преследовать не имеет смысла. Дикие земли рядом, езженые тропы кончаются. Не догоним сегодня - не догоним вообще. Поэтому встречаемся завтра в обед на этом же месте.
Ученики тут же вскочили в сёдла и отправились по указанным направлениям. Погоня вступала в решающую фазу. Все собрались и сосредоточились на беглецах. Лишь Кира несколько раз оглянулась, ища глазами Аскольда, пока он окончательно не затерялся в стволах вековых, развесистых деревьев.
***
Глен с Аскольдом нагнали грабителей уже в сумерках. Могучий лес расступился и открыл их взгляду небольшую поляну, на которой, разбивая лагерь, копошилось четыре фигуры. Не сговариваясь, соратники пришпорили лошадей и обрушили палаши на их головы.
Двое налётчиков даже не успели обернуться. Смерть застигла их за вполне мирными занятиями: один разводил костёр, второй прикреплял полог шатра к колышку. Третий грабитель успел вскочить, бросился к лошадям, споткнулся, упал и был убит подоспевшим Аскольдом. Четвёртый повёл себя умнее: не вставая с земли, он схватил арбалет, натянул тетиву и даже успел выстрелить в стремительно приближающегося Глена. К счастью, мимо. Второй раз выстрелить учитель ему не дал. Наскочил, рубанул руку и добил уколом в грудь, поставив коня на дыбы.
Несколько секунд и всё было кончено. Разорённый лагерь, разбросанные вещи, четыре тела, неподвижно лежащие на поляне, и лошади, испуганно похрапывающие за недоустановленным шатром, привычно зафиксировал обстановку Глен и соскочил на землю. Он решил, что стрелявший, скорее всего, возглавлял группу, и направился к нему, обшарить карманы в поисках ответов на некоторые вопросы.
- Учитель, как думаете, мы успеем к испытаниям, - спросил Аскольд спешиваясь.
Глен, сидевший на корточках у трупа стрелка, поднял глаза и спокойно произнёс:
- А оно уже почти закончено: дорога в долину Основателей и есть испытание, точнее - завершающая его часть. Учителя присматривались к вам всё время вашего обучения в академии, и решение по каждому из вас было почти принято ещё до отъезда, за мной лишь последнее, решающее слово. Я подвожу черту и ставлю точку.
Аскольд остановился в трёх шагах от учителя и молча ждал продолжения.
- Ты не прошёл.
- Но почему?
- Если от гражданина требуется, чтобы он не щадя жизни защищал интересы государства, то хранитель должен хотеть это делать. Всей душой и от всего сердца. Ты же личные интересы ставишь выше общественных. Эгоизм, гордость, властолюбие. Они руководят твоими действиями, а не забота о судьбах твоего народа.
- Значит, я останусь простым гражданином? - поинтересовался Аскольд, нахмурившись, и скрестил руки на груди.
- Боюсь, что нет, - произнес учитель, беря в руки арбалет налётчика. - Твои заносчивость и гордыня настолько велики, что ты не смиришься с таким положением и станешь настойчиво рваться к власти. Начнёшь бороться за изменение законов, попытаешься поднять восстание против хранителей. Ты умен, смел и харизматичен. Это делает тебя особенно опасным.
Стрела сорвалась с тетивы и вонзилась Аскольду в горло. Ученик захрипел, подавился хлынувшей ртом кровью и рухнул на траву. Глен поднялся и, продолжая держать арбалет в правой руке, подошёл к телу ученика.
За его спиной раздался приближающийся топот копыт. Учитель медленно обернулся. Голубые широко раскрытые глаза Киры смотрели на него недоуменно и испуганно. Плотно сжатые губы казались тонкой синей полоской на побелевшем лице ученицы.
- Вот, не уследил. Главарь успел выстрелить. Мне очень жаль, - оправдываясь, проговорил Глен.
- Я всё видела, - слова безжизненно и хлёстко соскальзывали с губ ученицы. - У ребят отпросилась. Спешила догнать. А тут… Зачем вы это сделали? Зачем?
Глен вздохнул и со всей пылкостью, которую смог сымитировать, заговорил:
- Я с самого начала был тайно влюблён в тебя, Кира. Понимал, что это ни к чему хорошему не привёдёт, но ничего не мог с собой поделать. Смотрел на вас с Аскольдом и ревновал. Я совсем потерял голову. Тебе было бы плохо с ним. Он бы бросил тебя, я знаю. Погоди, пройдёт время, и ты всё поймёшь. Я не мог потупить по-другому…
Кира молча смотрела на своего старого, ставшего таким незнакомым и пугающим, учителя, только широко раскрытые глаза, казалось, стали ещё больше. Потом она развернула лошадь и так же молча поехала прочь.
Продолжая по инерции нести любовную чушь, Глен бросил арбалет в траву и сам опустился рядом, неотрывно глядя в спину растворяющейся в сумраке всаднице.
Поймёт, обязательно поймёт. Она переживет смерть любимого, отдастся всей душой работе и станет отличным хранителем. Одним из лучших. Сильным, преданным, непреклонным и безжалостным. Как мало таких стало и как здорово, что удалось вырвать ещё одного из лап инстинктов, избавить от необходимости делать тяжёлый и неочевидный выбор. Потом, спустя годы, она поймёт, что им двигало, что заставило поступить именно так и, может быть, простит. Возможно, даже помянёт добрым словом.
А он, Глен, бесконечно устал нести свою ношу, устал решать чужие судьбы, измучен постоянным гнётом непомерной ответственности. Отличные, славные, умные ребята. Каждый год вереницей они проходили перед ним, каждая сломанная судьба заставляла его сердце обливаться кровью. Сейчас будто камень свалился с души. Стало легко и просто. Он готов к Суду Чести и примет его очевидное решение с радостью и удовлетворением, как награду за долгую, хорошо проделанную работу.