Конкурсный текст №17-1
Осенняя молитва не слышна зимой (часть 1) - cordova
От работы его оторвал звонок в дверь. Курьер с еженедельной коробкой в руках мялся у двери. Бросив взгляд на экран визора, Айвен крикнул «сейчас, подождите минуту» и пошел в дальнюю комнату. Отодвинув заднюю стенку шкафа, он выбрал самую маленькую ампулу и вставил ее в инъектор. Щелчок, легкий укол в шею, пара глубоких вдохов, секундная слабость. Препарат побежал по венам. Теперь он готов встретиться с внешним миром.
Никак не отреагировав на приветствие курьера, Айвен расписался на бланке, забрал коробку и захлопнул дверь. Прошло уже девять месяцев, а ему все так же тяжело находиться рядом с людьми. Если можно было выбирать, то он предпочел бы физическую боль - она мучает тело, а воля медленно сдает позиции, имея на то все основания. Но Айвена изматывал невыносимый зуд желания воспринимать реальность привычным образом, но несгибаемая решимость довести дело до конца заставляла терпеть.
«Анксиолитик1 будет действовать еще полчаса - работу пока придется отложить». Айвен щелкнул кофеваркой, выдвинул ящик и с минуту принимал «трудное» решение - какой именно сорт предпочесть. Последние месяцы он специально заставлял себя педантично анализировать самое обычное действие, чтобы мозг привыкал работать фрагментарно, а не выдавал всю картину происходящего целиком. И хотя все это было в высшей степени мучительно, Айвен знал, что, только придерживаясь жесткой эмоциональной диеты, он сможет изменить цвет биополя и, наконец, стать одним из многих. Или, хотя бы, выглядеть таковым.
Вечером пошел снег. Когда Айвен принимал решение спрятаться на Хоккайдо, то одним из аргументов «за» был достаточно суровый климат, и поэтому - весьма эпизодическая населенность, не то что на южных островах. Но сейчас, глядя на сплошную белую стену за окном, он был потрясен. Риск уйти под снег по самую крышу не казался таким уж иллюзорным.
Метель бушевала всю ночь, а утром небо расчистилось и засияло лазурью. «Хороший цвет, радостный. На 10-ой минуте 17-ой серии - в самый раз», - отметил про себя Айвен и, навалившись всем телом, открыл дверь. Дорогу к дому нужно было расчищать сейчас, пока снег не успел подтаять и слежаться под солнечными лучами. В наушниках зазвучал рабочий саундтрек, и Айвен взял в руки лопату.
По большой дороге прошел грейдер, и на повороте к дому образовался огромный бруствер. Айвен уже устал, но продолжал раскидывать снег по сторонам - принцип «доводить начатое до конца» он соблюдал неукоснительно.
Лопата вдруг ударилась обо что-то твердое. Айвен копнул рядом, инструмент вновь загудел в руках. Опустившись на колени, он стал отгребать снег руками. Красная лакированная поверхность с витиеватыми рисунками, хромированные трубы, осколки стекла. «Мотоцикл! - пробормотал Айвен, обнаружив свернутый руль, - А где же»?..
Он освободил покореженную машину с токийскими номерами из снежного плена, оттащил в сторону, выключил плеер и стал прислушиваться. Ведь кто-то же ехал на нем! И вряд ли этот кто-то не пострадал после такого падения.
«Эй, есть кто живой? - крикнул Айвен, - Голос подай». Никто не отозвался. «А может и не пострадал? Остановил машину и уехал»…
Но внутреннее чутье никак не хотела соглашаться с таким сценарием. Айвен прикинул возможную траекторию падения, но на первых же шагах увяз в снегу.
«Так я его точно не найду», - сказал он вслух, и неожиданно улыбнулся. Да! Теперь у него есть маленькое оправдание, чтобы побыть самим собой. Он закрыл глаза и слегка ослабил многомесячный контроль. Окружающий мир радостно ворвался сквозь эту узкую щель - во всем своем прекрасном многообразии. «Слишком широко», - тут же спохватился Айвен, и настроился только на волну живого человека. Он поймал чужие эмоции почти сразу: «холодно, больно, очень холодно, трудно дышать, воздуха, не могу пошевелиться» - красные, пульсирующие. Все так же с закрытыми глазами, почти по пояс в снегу, Айвен подполз к поваленному дереву. Когда его руки под толстым слоем снега нащупали тело, он с тоской вернул на место все замки и преграды. Быть эмпатом чертовски приятно, когда рядом нет людей. И быть эмпатом чертовски небезопасно, когда тебя разыскивает весьма серьезная спецслужба. Пока он откапывал человека, в голове вихрем проносились мысли и расчеты. «Нет, я же не включился полностью», - Айвен вздохнул с облегчением. Похоже, его непозволительная «шалость» не повернула процесс обратно, да и человек, которого он вытащил из-под снега, был вполне живым. Аккуратно стянув помятый шлем с головы спасенного, Айвен улыбнулся: «Почти мальчишка. И явно не местный».
- Что болит? Идти сможешь? - спросил он на айнском2 языке.
- Попробую, - дрогнул голос в ответ. По-японски.
Айвен кивнул и поспешил отвернуться.
Анксиолитик не бежал по венам, а эмоции парня были настолько яркими, что почти оглушали. Здесь был и ужас перед смертью, и надежда, и боль он сведенных холодом мышц, и ослепительное счастье от неожиданного спасения. Этот вихрь чувств рвал в клочья с таким трудом созданную броню, а недавнее послабление несильно, но все же истончило ее.
- Давай помогу, - Айвен за руку выдернул парня из сугроба и подтащил к дорожке.
Он бы доволок его и до дома - так сильно было желание добраться до заветной полочки, вставить ампулу в инъектор и унять крещендо чужих эмоций в голове. Но парень поднялся, скривился от боли, и сильно припадая на ногу, пошел сам.
«Ему реально повезло. Несколько ушибов и разбитый лоб - не в счет. Только он слишком громко думает» - грустно усмехнулся Айвен, нажимая кнопку просмотра визора. Этот прибор стоил баснословных денег, потому что официально его попросту не существовало. Хотя неофициально, подобные ему, уже давно были встроены в рамки металлодетекторов в каждом аэропорту более-менее приличного государства.
Сканирующее устройство, спрятанное в дверном косяке, считывало информацию о биополе. Запись велась постоянно, и каждый вечер Айвен педантично изучал свою ауру. Медленно, но верно, сияние приобретало голубой оттенок. Программа собственного преображения, которой Айвен присвоил кодовое имя «двенадцать месяцев» была далека от завершения: слишком много серебристого сияния - отличительной особенности ауры эмпатов. Но, с другой стороны, процесс явно ускорялся. «Есть надежда, что за оставшиеся девяносто дней тенденция продолжится, а результат приобретет устойчивый характер. Главное - не сорваться, главное - дотерпеть, главное - не думать, что можно иначе».
Он прокрутил запись вперед: вот заходит он сам, а следом… Нервно остановив кадр, Айвен присвистнул от удивления. Спасенный мальчишка был фиолетовым. Не то чтобы это было невозможно, но такая аура встречалась только у людей с очень сильным творческим началом и у шизофреников. Но на психа парень вроде не походил.
Когда они зашли в дом, он отказался от помощи, только спросил про эластичный бинт и антисептик. Потом в ванной долго лилась вода, наверное, отогревался. Есть не стал и, опустив глаза, тихо спросил «можно я посплю немного? Устал». Айвен, уже успокоенный инъекцией, отвел парня в дальнюю комнату, достал из шкафа плед и, немного поразмыслив, принес ему чистую футболку.
Решив, что изучение фиолетового гостя можно отложить до утра, Айвен открыл рабочую программу. Но через полчаса понял, что переборщил с транквилизатором, глаза закрывались, а в голове продолжали вертеться мысли о сегодняшнем происшествии. Слишком давно в размеренной жизни Айвена не было посторонних.
- Доброе утро. Кофе будешь? - когда парень вошел на кухню, Айвен привычно раздумывал над выбором сорта.
- Эспрессо, пожалуйста.
Парень не выпендривался. Ему задали вопрос, он честно на него ответил. Так отвечают официанту или водителю такси. Айвен не обиделся. Он с некоторым раздражением предполагал, что утром ему придется выслушивать слова благодарности. Но ожидаемый сценарий не был разыгран. Темные глаза парня равнодушно скользнули по дорогой, высокотехнологичной обстановке. Ни удивления, ни любопытства. Рассматривать хозяина дома он стал, только когда тот поставил на стол две чашки, блюдце с сыром и сел напротив.
- Ты не айн, - произнес парень, сделав глоток кофе, - Хотя и похож.
- А ты не японец, - так же спокойно ответил Айвен, наблюдая, как его гость уверенно подцепил вилкой пластинку сыра, - Хотя и похож.
- Акино Инори. Девятнадцать лет, - все так же бесцветно представился парень, - И я стопроцентный японец. Просто вырос в Европе. Мой отец работал торговым представителем.
- Пишется как «осенняя молитва»? - спросил Айвен, скорее для поддержания разговора. Он прекрасно знал эти иероглифы, но его не покидала мысль, что имя слишком красивое для парня. И поэтому, возможно, ненастоящее.
- Можешь проверить, - Акино будто прочел эти сомнения и положил на стол водительские права. - Ты имеешь право знать, кого впустил в дом.
Айвен подошел к компьютеру, ввел вереницу регистрационных цифр и отправил запрос в базу данных полицейского управления. Такая проверка для людей со стороны практически невозможна. Официально. Но в этом доме было много чего, невозможного по определению. Ответ пришел быстро. На бланке регистрации была фотография того же человека, который сейчас допивал кофе за кухонным столом.
- Добро пожаловать, Инори, - Айвен протянул парню документы, - Сыр ты уже доел, но думаю, омлет все равно не будет лишним?
Нарушая все правила хорошего тона, он специально назвал его по имени3. Но парень лишь кивнул в ответ. «Похоже, не врет, - сделал вывод Айвен, - Даже не дернулся».
Айвен так и не представился. Специально. Он ждал, когда парень спросит. Но Инори не проявлял никакой инициативы. Разве что вызвался помыть тарелки.
- Денег у меня нет, - сказал он, - Если позволишь, я задержусь на пару дней. Я, похоже, заработал легкое сотрясение, да и нога болит. Обещаю быть тихим и полезным.
- Ладно. Тогда обед готовишь ты, - ответил Айвен, удивляясь тому, как быстро он согласился на чужое присутствие рядом со своей сверхчувствительной персоной.
Поразительно, но сегодня парень был действительно тих. Ментально. Если вчера он почти оглушал, то сегодня, даже без анксиолитика, дискомфорта не ощущалось. И хотя Айвен не хотел в этом признаваться, за долгие месяцы он устал от одиночества, а неожиданный гость был ему интересен. Хотя бы цветом своей ауры.
Через два дня Инори, так и не поинтересовавшись именем приютившего его человека, сухо попрощался и ушел. Айвен попытался работать, но его мысли все время возвращались к молчаливому парню, которого, скорее всего, он видел первый и последний раз в жизни. А вечером раздался стук в дверь, визор показал фиолетовый силуэт. Айвен на миг обрадовался, но, открыв дверь, отшатнулся - Инори снова фонил. На этот раз отчаяньем.
- Мне больше некуда идти, - сказал он едва слышно.
Айвен освободил проход, приглашая войти.
- Ты пахнешь гарью и еще какой-то гадостью. Марш в ванную. Чистую одежду я принесу в твою комнату. Позже, если не затруднит, приготовь что-нибудь поесть. А мне нужно работать.
- Ты так и не сказал, как тебя зовут.
- Я думал, тебе не интересно. Зови меня Айвен. И тебя можно по имени называть?
- Да привык я по имени, - кивнул Инори, скинул тяжелые ботинки и, с потерянным выражением лица, поплелся выполнять полученные указания.
Прожив неделю под одной крышей, они почти не разговаривали. Айвен с утра до ночи сидел за компьютером, отвлекаясь лишь на еду, кофе и сон, блаженствуя от ощущения присутствия в доме еще одной живой души. Инори, время от времени, заглядывал в кабинет, чтобы сказать «обед на столе», спросить «можно ли включить телевизор?» или сообщить, что «продуктов почти не осталось». Парень расчистил от снега двор и хорошенько прибрался внутри, придав дому первоначальный лоск.
- Спасибо, - Айвен встал из-за стола. - И за ужин, и за труды.
- Мне все равно нечем было заняться.
- Ты аниме любишь смотреть?
- Да. А что?
- Хочу предложить тебе новый сериал от «Гонзо»4.
- Я уже видел.
- Да ну! - усмехнулся Айвен, - Абсолютно новый. И я на сто процентов уверен, что его не видел никто, кроме создателей. А в окончательном виде - никто, кроме меня.
Инори сначала удивленно пожал плечами, а потом утвердительно кивнул.
Айвен притащил в комнату ноутбук, вывел на большой экран заставку и приготовился включить таймер.
- Будет честно, если я скажу тебе сразу, - слегка поколебавшись, произнес он, - Ты сейчас будешь работать подопытным кроликом.
- В смысле? - обернулся уже устроившийся на диване Инори.
- Не бойся, это не больно. В общем, ты будешь наблюдать за сюжетом, а я буду наблюдать за тобой. Так что ты не смущайся. Мне нужно увидеть, что получилось, а что нет. Поэтому, я хочу попросить тебя не сдерживать эмоции.
- Вообще-то, я не особо чувствителен, - Инори все же смутился.
- Тем лучше, - Айвен улыбнулся и, пресекая возможные расспросы, запустил первую серию.
На Хоккайдо он добирался очень длинным и очень сложным путем. Из Лондона на самолете в Париж, оттуда сразу на юг Африки, затем с двумя пересадками - до Индии, потом Вьетнам и Китай. И хотя, по предварительным расчетам, его след должен был потеряться сразу после ЮАР, он предпочел перестраховаться. Проехав половину Поднебесной наземным транспортом, до страны Восходящего солнца он добирался на рыболовецком судне. На берег Хоккайдо сошел с документами подданного Японии и отправился в купленный еще три года назад дом. Хорошая экология, чистое озеро, лесная тишина и отсутствие соседей - Айвен думал, что этого вполне достаточно, чтобы восстановить искалеченный последними событиями разум. Однако скучать он начал куда быстрее, чем ожидал.
Как-то вечером, чтобы хоть чем-то занять изголодавшуюся психику, он решил посмотреть аниме. Проглотив несколько сериалов подряд, Айвен придумал себе работу. Через две недели, прямо в электронный ящик креативного директора студии «Гонзо», пришел файл с 25-ой серией их последнего творения. Это был весьма трагичный эпизод: погибал главный герой, рушился мир. У нормального человека, сопереживающего персонажам, от волнения хотя бы дрогнули губы, но мистер Ягами покатывался со смеху. Когда картинка замерла, он открыл прилагавшееся письмо. Айвен писал, что разработал программу, позволяющую усилить или изменить степень эмоционального воздействия. Демонстрационный эпизод должен был показать, что система не имеет ограничений. Эффект психо-эмоционального воздействия достигался при помощи наложения на основные картинку и звуковую дорожку вторичных, невидимых глазу, слоев. Сам принцип был отнюдь не нов, но такой эффективности не добивался еще никто. В случае заинтересованности в сотрудничестве, Айвен ждал ответа в течение семи дней. Через неделю он оставлял за собой право сделать предложение другой анимационной студии.
Гонзовцы попытались выкупить сам принцип, но Айвен был непреклонен: «Я продаю услуги, а не технологии! Вы предоставляете мне материал, я его обрабатываю и получаю свои деньги. Иначе мы не договоримся». Студия согласилась, в тайне лелея надежду, что они смогут просчитать алгоритм процесса и написать программу, имея на руках окончательный вариант наложений. Но самый высокооплачиваемый внештатный сотрудник заканчивал уже третий по счету проект, и, похоже, его ждали все остальные - способности живого эмпата никакой машине воспроизвести было не под силу.
Не обошлось без разногласий. Айвен наотрез отказался работать с эмоциями страха и подавленности. «У вас и без меня хватает жестокости. Где нужно, я добавлю волнения, приправлю адреналином. Но заставлять детей бояться - не стану». Студия поскрипела зубами, нашла в контракте нужный пункт и срезала десять процентов гонорара. Айвен торговаться не стал.
Что-то пошло не так. Спокойный поначалу Инори вдруг напрягся, сжал кулаки, а потом и вовсе уткнулся лицом в подушку. Его плечи подрагивали. Айвен остановил видео и сел рядом с парнем.
- Прости, не сдержался, - Инори поднял голову. - Можно мы не будем пока продолжать этот эксперимент?
- Конечно. Как скажешь, - Айвен понимал, что состояние Инори было вызвано картинками на экране. Он что-то не так рассчитал? Но это всего лишь первый эпизод - предыстория. В нем рассказывалось, как один клан уничтожил другой. Огонь не пощадил ни старых, ни молодых. Как водится, в живых остался лишь один ребенок, который поклялся исправить историческую несправедливость и отомстить обидчикам за смерть любимых родителей. Учитель, воспитывавший юнца, пытался погасить пламя его ненависти. Но подросший мальчишка не изменил своему намерению и поступил на службу к своим врагам.
- Здесь недалеко, километрах в десяти, стоял наш дом, - заговорил Инори. - Отец сказал, что там мы будем в безопасности, пока он разбирается с проблемами.
Айвен отчетливо уловил волну болезненной потери, но не стал озвучивать свои догадки, решив, что парню лучше произнести это самому.
- Я приехал. На пепелище, - выдохнул Инори. - И я не знаю, была ли там моя семья.
- Давай узнаем, - Айвен поднялся и подошел к компьютеру, - Когда, по твоим расчетам, был пожар?
- Около двух недель назад. Может, дней двадцать. Все снегом занесло - не разобрать.
- Имена?
Пока Айвен щелкал по клавишам, Инори безучастно смотрел в окно. Ответ, как обычно, пришел быстро.
- Полиция не обнаружила жертв пожара, - Айвен пробежал глазами по строчкам и нахмурился. - Но вчера опознали тело твоего отца. В Токио.
- Мама? Сестра?
- Аэропорт Нарита. Два дня назад успешно прошли регистрацию на рейс в Лос-Анджелес.
- Ясно. Значит, опоздал только я.
- Опоздал куда?
- В доме был сейф с ценными бумагами. Я все облазил. Не нашел. Позвонил отцу, а трубку снял кто-то незнакомый, стал спрашивать, где я нахожусь. В ту ночь я выкинул телефон, чтобы не отследили, и решил ехать обратно. Упал с мотоцикла. Дальше ты знаешь.
- А потом ты куда уходил?
- Обратно. Никто не знал про бумаги, я должен был их найти. Даже в разрушенном доме.
- Понятно.
Длинная челка Инори скрывала глаза, но Айвен чувствовал, что тот едва сдерживает слезы. Сочувствовать - глупо. Он решил помолчать, похлопал Инори по плечу и пошел на кухню варить им обоим кофе.
- Даже не думай! - он вдруг «услышал» слишком громкие и слишком отчаянные чужие мысли и повернулся на пороге, не дав Инори заговорить. - Не в твоем положении сейчас геройствовать. Отцу ты уже ничем не поможешь, а его долги не себя навешивать - глупо. Пересиди здесь, подожди хотя бы пару месяцев. Ты не помешаешь. И готовишь ты лучше меня.
Продолжение следует...