О мельнике Хемиме, водяном демоне Караконджале и его священных мышах
Для проекта 36 Заповедника Сказок, если успею и в дополнение к нему, если нет...
Не бойся ни света, ни тьмы,
А бойся кошачьей улыбки…
Али Пешеход ( 1 в. до н.э.)
Рассказывают также, что в лесу, крепко сжимающем своими корнями всю землю от Аль-Шира до самых Джорджий, на реке Самидрах, берущей начало между строк колыбельной книги грязного великана Мильмета, жил колдун по имени Хемим. Был он мельник, раб мельницы и хозяин одного из семи волшебных слов. Ныне они утратили силу, а в те времена одного такого слова было достаточно, чтобы все девы на свете лишились невинности или же и вовсе обросли бородой и стали будто мужчины.
И не было у Хемима никакой жены, кроме той, которую не поминают к ночи, а если и привечают ночлегом, то кладут не в постель, а в тарелку. И не было у Хемима никаких детей, кроме тех, что обычно приносит юго-западный ветер, от такого стоит лишь отвернуться на миг - а он уж глубокий старец. Безразличен Хемим был и до детей и до женщин. Если в лесу ненароком встретит - тут же превращает в дерево, а если в этот момент пьян бывает, то у такого дерева много чего человеческого ещё остаётся… Да и не было у Хемима особой заботы, кроме того, чтобы перемалывать в пух и прах всё, что река Самидрах приносила в рваном подоле - от рыбьих зёрен до дырявых орочьих черепов. Из того, что Хемим намолол, хорошая земля получалась, сладкая и густая - хоть людей из неё лепи, хоть прям так ешь. Раз в год отправлял мельник сто мешков праха к калифу, а тот смешивал её с кровью, отчего кровь становилась чёрной, а калиф - бессмертным.
И вот, в одну из зим, появился близ мельницы Караконджал, водяной демон. Всю зиму он ставил силки на шуликунов, своих дальних родичей, и готовил из них еду, ничем Хемиму не досаждая. Но пришла весна, шуликуны посрывали с птиц крылья, пришили их паучьими нитями к своим спинам и улетели на север, в ледяные пустоши, набираться прохлады и злобы. Скучно стало Караконджалу и одиноко, ибо в ягодах он не чувствовал вкуса, а мышей, что в изобилии водились в округе, он находил слишком пресными, недостойными быть демонической пищей. Задумался тогда Караконджал и стал обучать мышей вере и мудрости, и даже волшбе немного, чтобы стали мыши священны, а ничто священное не чуждо демонам, а скорее приятно. И всё бы ничего, если б не начали не в меру поумневшие мыши насаждать на мельнице собственные порядки. То одежду у Хемима своруют и перешивают её на свой лад, то колесо мельничное раскрутят с такой скоростью, что ни одна фортуна за ним не угонится. Да мало ли чего ещё. Долго терпел Хемим их выходки, пока однажды мыши не привели в дом странного дервиша, маленького старичка в хитоне, на манер греческого, и с крыльями. Ни слова не произнёс дервиш с того дня, как попал на мельницу, зато ходил за Хемимом по пятам, глумливо хихикал и гадил повсюду, куда только мог забраться. Пробовал Хемим переловить мышей, да куда там! И с простыми-то нелегко сладить, а уж со священными и подавно. Тщетно пытался произносить своё волшебное слово Хемим, мыши от этого только в размерах тучнели, а больше ничего с ними не делалось. Тогда мельник решил убить Караконджала, но тот при виде Хемима опускался под воду и презрительно пускал пузыри, не проявляя к тому ни малейшего интереса. И вот как-то ночью явился к Хемиму косматый ангел. Всё тело и даже лицо ангела покрывала белая шерсть, и лишь там, где у ангела находились глаза, шерсть была немного обуглена и дымилась. И научил ангел Хемима, как сделать Кота.
На следующее же утро мельник принялся за работу, а к полудню Кот был готов. Накормил Хемим Кота чистым мясом, какое сам ел только по праздникам, напоил его девичьим вином и отправил прямиком до Караконджала.
Недалеко от места, где демон свил себе мягкий омут, Кот помочился в воду и принялся созывать мышей, обещая открыть им главную мышиную истину. После того, как Караконджал сделал мышей премудрыми, истина стала их слабым местом и поэтому они не могли не придти. В это время Караконджал как раз занимался тем, что превращал очередного мыша в дракона, почти закончил - тому оставалось лишь крылья вырастить, как увидел он то, что делает Кот и, нервно теребя чётки из махара, поспешил к мельнице. И увидел ещё, как все мыши, познавая мышиную истину, немедленно перестают быть священными и вообще куда-то исчезают. К моменту, когда подоспел демон, у реки осталась лишь парочка самых недоверчивых и, по видимому, не самых мудрых мышей, небольшая лягушка, тоже в прошлой жизни мышь, да придурковатый дервиш. Но тут, едва Караконджал успел посмотреть чёртовому Коту в глаза, дабы тот проникся гневом демона, Кот широко улыбнулся и… то ли от этой улыбки, то ли оттого, что время его пришло, превратился Караконджал в обычного старца, отличного от прочих только ушами, которые больше походили на плавники, чем на уши, и всё так же умели различать в бессвязном бормотании вод правду.
Солнце бежало по небу, задыхаясь от страха перед догонявшей её луной. Луна уступала безмолвному величию тьмы, а тьма, умирая от скуки, вновь завещала этот мир солнцу. Кот задумчиво смотрел на воду и на утратившего извечную ярость бывшего демона, иногда улыбался и ни о какой истине больше не упоминал. А Караконджал рассказывал ему странные истории, уходящие, как и этот лес, корнями в далёкое будущее…