Конкурсный текст: Лемур с золотыми глазами
Автор:olga_doroff- Надул, надул меня, старый мерзавец! - Жан с размаху швырнул берет в угол прихожей, и взлетевшие пылинки радостно заплясали в столбе солнечного света.
- Кто надул, Жан? - Луиза устало прижала руки к груди. - Что случилось?
- Эх, сестричка… - отводя взгляд, парень запустил пальцы в густую шевелюру и сжал кулак, словно собираясь содрать с себя скальп. Луиза насторожилась.
Она знала за ним такую привычку: яростно теребить собственные волосы, иногда даже выдергивая с корнем прядь - другую непослушных каштановых завитков. Как правило, ни о чем хорошем это не свидетельствовало.
- Успокойся, - девушка подошла и мягко, но настойчиво отвела его руку в сторону. - Рассказывай. Уверена, что ничего смертельного не произошло.
От неудачного слова они оба вздрогнули. Слишком недавно смерть коснулась их семьи полой своего черного балахона, чтобы так легко поминать её всуе.
Но тягостные воспоминания заставили Жана разом остыть и успокоиться. Он вздохнул.
- Старый Эрве, черт его забери. Я, конечно, сглупил, но он… Он обманул меня…
- Ничего, - Луиза привыкла, что брату не очень везло в брокерском деле, которое он почему-то считал своим призванием. - Не в первый раз. Ты много потерял?
- Сестричка, - Жан посмотрел на неё с отчаянием. - Мы. Мы с тобой всё потеряли. Всё, что осталось от мамы.
- Не понимаю… - сердце у Луизы в груди заколотилось быстро-быстро. Чувствуя, как слабеют ноги, она оперлась рукой о старый, недовольно скрипнувший комодик.
- Я занимал у него деньги на похороны, - глядя в пол, пробормотал брат.
- Да, помню. Но ты должен был отдать?
- Я хотел. Но потом подумал, что можно сыграть…
- Ты проиграл?
- Нет! - сверкая глазами, закричал Жан. - Нет! Ничего особо не выиграл, но дело не в этом. Я должен был отдать вчера!
- Так заплати ему за просрочку, и все дела, - с облегчением выдохнула девушка. - Не сдаст же он нас в тюрьму из-за одного дня.
- Он не хочет, - тихо ответил Жан. Запал его потух, как спичка на осеннем ветру. - Не хочет и… не возвращает залог.
- А что же ты оставил в залог? - подозрительно спросила Луиза.
- Лу, мамины облигации. Все мамины облигации!
- Как - все? - теперь паника охватила и девушку. - Но там же огромная сумма! Гораздо больше, чем мы одолжили! Зачем ты оставил ему всё?
- Он откуда-то знал, сколько у нас… Он настаивал, - отворачиваясь, бормотал Жан. - Не хотел ждать и требовал всё, ни бумагой меньше. Я был уверен, что отдам вовремя… Ты пойми, он зажал меня в угол!..
- Боже, боже… - Луиза закрыла лицо руками. - На что же теперь жить?
Безрадостные картины роились у неё в голове. На брата надежды никакой; игра на бирже до сих пор ни разу не принесла ему ощутимых дивидендов; они с матерью тихо радовались, если потери оказывались небольшими, и почти праздновали победу, когда Жану удавалось остаться «при своих». Значит, ей придется работать? Кем? Образование позволяло Луизе устроится бонной, но вот найдет ли она такое место? «Что же - прачкой? Или… белошвейкой?» - с горечью подумала она.
- Нет! - внезапно твердо ответила девушка на собственные мысли и, спохватившись, добавила: - Нет такого закона, чтобы брать залог, в разы превышающий долг. Пусть назначит штраф за опоздание, мы заплатим. Но если он не вернет облигации добром, пойдем в суд. Пусть ещё объяснит, откуда знал про мамины сбережения? Может, рылся здесь в шкафах, пока мы рыдали у гроба? Ему это с рук не сойдет! Пошли! - и она наклонилась за измявшимся пыльным беретом.
Филипп Эрве жил на первом этаже принадлежавшего ему доходного дома. Никто не знал толком размеров его состояния, но было очевидно, что богатство не сделало его жизнь ни счастливой, ни приятной. Было известно, что он одинок, не имеет друзей и довольствуется малым. При этом поговаривали, будто деньги сами текли ему в руки: всё, за что брался Филипп Эрве, приносило огромные барыши. «Но наших облигаций ты не получишь», - зло прошептала Луиза, глядя на облезлую дверь с хитроумными замками.
Слуг у него тоже не было, поэтому ростовщик открыл им сам. Хмуро кивнув, он молча повернулся и пошел вглубь квартиры, шаркая отклеившимися подошвами тапок по истертому паркету. Луиза в изумлении следовала за ним. Мало того, что старик выглядел как нищий: в грязном колпаке, серой изношенной одежде с прорехами на локтях и коленях, - его дом напоминал скорее склад старьевщика, а не жилище успешного коммерсанта. В полумраке девушка различала набитые мешки, сломанную мебель; в одном из углов длинного коридора валялось что-то похожее на сбрую и седло, в другом она чуть не наткнулась на пирамиду из поставленных друг на друга стульев. В помещении царила влажная затхлость, к которой примешивался слабый запах гниения, - по-видимому, с кухни богатея. Луиза непроизвольно прикрыла нос ладонью, вдыхая чистый, свежий аромат ландышевого мыла. «Как Жан мог общаться с таким человеком!» - подумала она про тихо сопевшего сзади брата.
Наконец, они добрались до гостиной. Здесь было светло и убого - мрачные шкафы вдоль стен, посредине - покрытый серой скатертью стол с несколькими ящичками и шкатулками. Зато и воняло здесь сильнее - уже не гнилью, а, скорее, неухоженным животным.
- Итак, - остановившись у стола, Эрве повернулся к ним и проскрипел: - Чего вы хотите, маленькие Реми? Мне казалось, что мы в расчете, правда, Жан? - он хихикнул.
- Мы хотим обратно наши облигации, - твердо проговорила Луиза. - Вы не имели права назначать такой большой залог. Назначьте пеню за день просрочки, но облигации - верните. К тому же, они принадлежат не только Жану, но и мне. Брат взял их без разрешения - но и вы не спросили у меня согласия на эту сделку.
- Неужели ты подашь в суд на брата? - криво улыбаясь, старик заелозил руками по скатерти. Не выдержав, он цепко схватил один из ящичков и притянул к себе. «Они там», - догадалась Луиза.
- Прежде всего, на вас, - с деланным безразличием ответила она. - Он был в отчаянье, не понимал, что делает. Вы воспользовались нашим горем. К тому же, откуда вы вообще узнали про эти бумаги? Отвечайте!
- Откуда… Э… - ростовщик сипло задышал. Его пальцы трепетали на замочке ящика; казалось, он не мог на что-то решиться.
- Да, откуда? - Луиза сделала шаг вперед. Эрве отшатнулся.
- Не твое дело, девчонка! - закричал он. - Убирайтесь!
В это мгновение в комнате раздался ещё один крик. Вернее, это был писк - слабый и несчастный. Только теперь девушка заметила в углу большой закрытый темной тканью ящик на подставке. По-видимому, это была клетка. Луиза шагнула к ней и, не задумываясь, сдернула засаленную тряпку.
- О, боже!..
За прутьями сидело небольшое пушистое существо, похожее на черную кошечку. Но Луиза никогда раньше не видела таких: круглые золотистые глаза на плоской мордочке, нежно-розовые внутри лепестки ушек, неестественно длинные худые лапы не с когтями, а с хрупкими младенческими пальчиками. В довершение всего - длинный кошачий хвост. Поймав взгляд девушки, зверек сморщился и заплакал, как человечек.
- Отойди от него! Вон отсюда! - Эрве бросился было к Луизе, но остановился и, выхватив из ящика пачку голубых листов, швырнул их Жану. - Вот ваши облигации! Теперь убирайтесь!
- Что это за котенок? Вы замучаете его до смерти! - возмутилась девушка, краем глаза отметив, что брат собирает разлетевшиеся по столу бумаги. - Он голодный и… грязный!
Действительно, теперь, без тряпки, от клетки ужасающе воняло. Опилки, на которых сидел зверек, были покрыты слоем экскрементов; стоявшее на них блюдце казалось вылизанным до блеска; поилки не было.
- Это не котенок, а лемур! Он мой! - закричал старик, бессильно, как рыба, хватая воздух ртом. Левую руку он прижал к груди, а пальцы правой судорожно сжались на скатерти.
- Он, кажется, болен, - Луиза издевательски покачала головой, делая вид, что не слышит Эрве. - Вы хотите, чтобы я отнесла его к врачу? Так и быть, помогу. Отнесу его в зверинец, - она открыла клетку. Зверек тотчас же выскользнул наружу и крепко ухватился за её палец. Девушка не успела опомниться, как лемур уже сидел у неё на руках, прижимаясь к груди, как беззащитный ребенок.
- Отдай!.. - старик шагнул к Луизе, покачнулся и завалился вперед, стягивая за собой скатерть вместе с ящиками. Что-то упало прямо на него; он слабо вскрикнул.
- Бежим! - Жан дернул сестру за руку; лемур пискнул и прижался к ней ещё крепче.
- Бежим, - прошептала она, страшась посмотреть, что случилось с ростовщиком.
После смерти Филиппа Эрве дела Жана неожиданно пошли в гору. Теперь и дня не проходило, чтобы он не заключил выгодной сделки, или не получил неожиданных дивидендов. Если раньше его рискованные начинания с треском проваливались, то теперь удача улыбалась ему постоянно. Это и радовало, и немного огорчало Луизу. Она переживала, что брат заметно изменился: из бесшабашного раздолбая он превратился в сухого и сдержанного дельца. Единственное, что его хоть как-то развлекало - спасенный от сумасшедшего старика лемур. Луиза так и не собралась отдать его в более подходящее для странного животного место - и теперь очень этому радовалась. У Жана не было ни времени, ни желания встречаться с прежними друзьями, так и не выбравшимися из полунищеты, - зато он каждый день играл со зверьком, гладил его, даже разговаривал.
Лемур, - хотя по описанию он мало походил на лемура, - оказался совсем ручным и по-кошачьи умным. Ел он морковь, яблоки, задумчиво сгрызал мякоть с листьев артишока. Несколько раз Луиза видела, как зверек ловил мух; не отказывался и от подачек в виде корки хлеба или кусочка сыра. Жил он в ящике без крышки, выбирался оттуда, когда хотел, и разгуливал по всей квартире. Впрочем, вел он себя тихо и незаметно, оживляясь только вечером, когда дома появлялся Жан.
Луиза и не заметила, как пролетело полгода со дня смерти матери. Ей хватало забот по дому и короткого ответа «всё хорошо» от брата. Девушка чувствовала, что Жан всё больше отдалялся от неё, погружаясь в дела и сделки; но всякий раз, когда ей хотелось поговорить, появлялись новые неотложные заботы.
Однажды вечером, вернувшись домой, она столкнулась в дверях с плачущей мадам Шеврет.
- Что это с ней? - изумленно спросила Луиза у брата.
Тот, по обыкновению, играл с лемуром, но неохотно ответил:
- Дурочка. Осталась без дома, теперь винит меня.
- За что? - не поверила своим ушам девушка.
- За что, за что! - раздраженно ответил молодой человек. - Надо соблюдать правила, как ты думаешь? Взяла деньги - отдай. Не можешь - отдай дом!
- Жан! Что я слышу? Ты даешь деньги в долг? Ты стал… ростовщиком?.. - она чуть не добавила «как Эрве».
- Ну, если у меня есть деньги - почему бы не дать? Они сами просят!
- Они?.. Боже мой, и давно ты этим занимаешься? Жан!
Луиза смотрела на брата и не узнавала его. Что случилось с юным шалопаем, которого нежно обожали и она, и их почившая в бозе мать? Как он мог так скоро превратиться в надутого мужчину с нездоровым цветом лица и мешками под глазами? Даже голос, даже взгляд стали другими.
- А что с твоими волосами? - тихо спросила девушка. - У тебя всегда были каштановые кудри, а теперь…
- Чего ты хочешь? - недовольно оборвал её Жан. - Чтобы я пошел к цирюльнику и завил волосы?
- Нет. Я хочу, чтобы ты вернул мадам Шеврет её дом, - твердо ответила Луиза.
- Я не могу! - Жан вскочил. - Ты не понимаешь! Через несколько месяцев здесь будут строить дорогу - как раз там, где стоит этот дом. Стоимость участка подскочит в десять раз! Ты предлагаешь мне отказаться от такого куша? Да с чего бы это?
- А ты получил его по дешевке, - догадалась девушка. - Но… как? Как ты узнал про дорогу? Я ничего об этом не слышала.
- Неважно. Узнал, и всё тут, - Жан отвернулся.
- Нет-нет. Это мне что-то напоминает, - Луиза подошла поближе и взяла брата за локоть. - Филипп Эрве, да? Он тоже всегда всё угадывал, всё знал наперед. И сколько у нас было облигаций, верно? А теперь - ты. Немедленно рассказывай!
- Это всё он, - не выдержал Жан.
- Кто? Эрве?
- Нет же! Лемур! - брат махнул рукой в сторону внимательно слушавшего их зверька. - Он всё знает! Он предсказывает, как можно заработать деньги. Миленький, - Жан слащаво улыбнулся. - Никогда не ошибается!
- Жан, любимый! Да ты послушай, что говоришь! - Луиза чуть не заплакала. - Лемур предсказывает богатство! Билетики на ярмарках тянет! Ты просто переутомился. Тебе везло в последнее время, но зверек здесь ни при чем. Надо просто отдохнуть. У нас достаточно денег, чтобы ни тебе, ни мне больше не пришлось нуждаться или думать о работе. А зверька я отнесу в зверинец, как и хотела. Иди ко мне, чернушка, - и лемур доверчиво прыгнул к ней на руки, прижался к груди, как в день смерти Эрве.
- Луиза, Луиза, постой! Он… шепчет. Рассказывает о богатствах. Он нужен мне. Я, - Жан протянул к ней руки, словно собираясь забрать зверька, но не решился, - я не смогу без него.
- Тебе надо лечь, - девушка покачала головой. - У тебя лихорадка. Я отнесу его и позову врача. Я быстро.
Не слушая причитаний брата, она выбежала из дома.
- Не бойся, малыш, - прошептала она лемуру. - Тебе там будет хорошо. Может, у тебя появятся друзья…
Внезапно в её голову хлынули чужие непонятные мысли. Смутно знакомые названия акций, облигаций, концессий, банков… Графики, белые цифры на грифельных досках, что-то выкрикивающие люди…
- Ты шепчешь? - удивилась Луиза. - Жан был прав? Не трудись, я ничего в этом не понимаю. Нам с братом не надо столько денег. Может, ты хочешь нам добра, но это - не та жизнь, о которой я мечтаю, - и она накрыла лемура платком, чтобы он не замерз.
Была ранняя осень. Солнце уже почти село, но последние лучи ещё освещали желто-рыжую листву на каштанах вдоль набережной Сены. Луизе вдруг показалось, что она попала в шкатулку с диковинными ювелирными украшениями: золотые деревья, платиновые чешуйки волн, серебряная ограда. И сама она - фигурка из цветной эмали с черной зверюшкой на руках.
- Какая красота! - прошептала девушка и остановилась.
А видения становились всё ярче. Вот девушка в длинном платье примеряет сережки перед высоким зеркалом. Где это? Дворец, не иначе. А какое ожерелье у неё на шее! «Неужели это я?» - удивлялась Луиза. А вот пенная ванна, как белая ладья на золотых ножках. Кто в ней лежит? Тоже она? Улыбается, глаза закрыты. Волосы завиты и заколоты наверх - Луиза подняла руку и с завистью коснулась своей скромной прически. Как во сне, она видела девушку со стороны и в то же время чувствовала тяжесть сережек в ушах, аромат розовой пены, дальние звуки клавесина… «Не люблю розу», - подумала Луиза. «Конечно», - услужливо согласились рядом, и пена тотчас же стала бледно-зеленой, как и абажуры на лампах, и портьеры у окон. «Ландыш… - с благодарностью прошептала она. - И всё это может быть моим?..»
В доме было темно и тихо. Осторожно придерживая зверька, Луиза зажгла свет и прошла в кабинет. Жан сидел, откинувшись на спинку стула. Вся грудь у него была залита кровью, а глаза - открыты. Пистолет валялся на полу.
Прямо перед ним на столе лежала закладная на участок мадам Шеврет. Девушка осторожно взяла её двумя пальчиками, стараясь не испачкать в крови.
- В десять раз, говорите? - задумчиво произнесла она.
Луиза Реми стала одной из самых богатых людей Франции. Каждый день приносил ей новые миллионы; а дожила она до семидесяти пяти лет. Тем не менее, можно полагать, что, несмотря на безумную роскошь, которую мамам Реми избрала стилем своего существования, в личной жизни она была несчастна. После самоубийства брата она не общалась с родственниками, замужем не была, друзей у неё тоже не было. Всё состояние она завещала различным благотворительным фондам, не выказывая никому никаких предпочтений: с одинаково безразличной щедростью она одарила и больных раком, и бездомных животных, и сторонников однополых браков.
Перед смертью миллиардерша немного повредилась рассудком: в завещании настойчиво требовалось после её смерти поместить в зверинец живущего у неё лемура. Эта строчка вызвала только недоумение и кривотолки, так как даже никто из челяди не знал, о чем идет речь. Действительно, в спальне мадам Реми была обнаружена золотая клетка с кормушкой, поилкой и мелкими игрушками. Но никакого животного в ней не было.