конкурсный текст: Вечера на хуторе близ Полтавы
Автор : Юлия КеленКиев, 1916 год
- Если желаешь остаться на службе, езжай в Полтаву, - городовой раскуривал трубку, поглядывая на Федора Мирко. - Нужно, чтобы стихло тут. Уж слишком часто, братец, ты нечисть встречаешь.
- Нет моей вины в том, что по Киеву оборотень скакал, - Федор упрямо смотрел на родственника. - Говорю же вам, сказали, что это волк.
- Я тебе дам волка! Весь город над нами потешается. Ты, высший чин, уже в анекдотах! Сказали-то что волк, а помнишь, что ты газетчикам пел?! Оборотень, оборотень, - городовой поплевал через плечо и сурово посмотрел на молодого мужчину. - Прочь с глаз моих. И чтоб без фокусов мне!
- Да зачем ехать-то? - Развел руками Федор.
- Дела там темные и страшные, - городовой встал из-за стола, подошел к высокому шкафу, и достал тяжелую папку. - Есть недалеко от Полтавы хутор Лесовка. С прошлого года там пропали одиннадцать девиц. Ни тел, ни следов. Вечером еще в домах были, а утром, - мужчина покрутил пышный ус. - Двери открыты, кровати пустые. Темное дело. Уже из Киева, Харькова и Полтавы приезжали сыщики, но ничего не нашли.
- Ого, - только и ответил Федор, принимая папку.
Лесовка
Первые дни июля в Лесовке обещали быть жаркими и ясными. На утреннем небе не было видно ни облачка, громко пели жаворонки и кричали тощие петухи.
- Как ее Ганна пропала, так на себя не похожа, - негромко говорила жена шорника, Настасья, развешивая постиранное белье во дворе. Наших-то голубок забрали, но живем же. А эта черная ходит. Тьфу, - сплюнула женщина на землю.
- Баба ты злющая, - не выдержала Ольга, отходя от забора соседки. - Месяца не прошло, чего ты хочешь? Язык прикуси, услышит кто.
- Ой, да мне-то что?! - Скривилась Настасья, уперев руки в толстые бока. - Чай не жена-то старосты, как ты. Могу говорить, что хочу.
- Да ну тебя, - махнула рукой Ольга и за руку повела племянницу Яну в сторону дома.
- А как пропала-то Ганна? - Вмешалась Яна, приехавшая в гости из Полтавы.
- Из дома. Утром проснулись, а ее нет. Дверь открыта, заходи, кто хочешь. Ох, не вовремя твой батюшка решил пропасть на фронте, - сокрушалась Ольга. - Как не было покоя на этой земле, так и не будет.
Они быстро шли к выбеленному дому, перед которым был разбит небольшой цветник. Конюшня давно опустела, а единственную корову прятали в лесу, потому что в Лесовке давно знали - и свои и чужие во время войны превращаются в зверей. Тревога зашла на хутор как только мальчишки заметили на пыльной дороге троих всадников - это был Федор Мирко и два казака - Андрей и Данила.
- Батько! Мама!- Звонко кричал пятилетний Василь, забегая в хату старосты.
- Тише, сынок, - Ольга подхватила сына на руки, и смиренно ждала, пока всадники влетят во двор на черных жеребцах, подняв облака пыли. - Чего вам нужно? У нас уже все забрали! - Спокойно ответила женщина, поглаживая сына по белокурой голове. Она знала, что сейчас женщины во всех домах прячут самое ценное - дочерей и немногочисленные украшения, а еду убирают в тайники.
- День добрый вашей хате, - Мирко спешился и поклонился Ольге. - Я Федор Мирко, меня из Киева прислали расследовать пропажу ваших девушек.
- И вам, пан, день добрый, - староста - немолодой мужчина вышел из хаты, длинными узловатыми пальцами он сжимал люльку. - Я Константин, староста. - Его прищуренные глаза, казалось, видели гостей насквозь, и молодые казаки опустили глаза. - Если с добром пришли, прошу к столу. Он у нас не шибко богат.
- Мы привезли, - ответил Андрей и отвязал от седла два мешка с едой. - Моя прабабка тут живет…
- А как звать? - Через плечо спросил Константин.
- Иванка…
- Умерла твоя Иванка неделю назад. Мы же сообщили в город. - Староста сел на скамью под маленьким окном.
Казак вздохнул и положил мешки на стол. Данил передал Ольге бутылки с молоком и самогонкой.
Василь в углу жадно жевал бублик, который дал ему Федор, изредка поглядывая то на гостей, то на угрюмого отца, то на мать, некогда бывшую первой красавицей на хуторе. Но время стерло румянец со щек и погасило огоньки в глазах, покрыло нежную кожу морщинами, а руки сделало натруженными и грубыми. Хоть и жена старосты деревни, а все равно работала как все. Константин хромал после того, как на войне повредил ногу, раньше он был жизнерадостным и общительным, но в последний год помрачнел, поскольку считал себя виноватым в пропаже девиц.
- Да как же я не уследил? Да почему же под замок не велел посадить? - Сокрушался он по вечерам, когда Ольга гладила его по голове как маленького ребенка и вытирала слезы.
- Ты за всеми не уследишь, времена сейчас тяжелые, всех не убережешь, - приговаривала она.
Красивая, но рябая Яна робко заглянула в хату и готова была уже рвануть, словно лань быстроногая, в лес, где никто бы не нашел.
- Не бойся, - улыбнулась ей Ольга. - Это человек из Киева, он будет искать наших девочек.
- Ты характерник? - С вызовом спросила Яна у Андрея.
- Да, - невозмутимо ответил юноша. - Как ты узнала?
- Я вашего брата по запаху учую. Мой отец сейчас на фронте, он тоже казак-характерник. Тише тени, быстрее пули. Знаешь Дмитра Кочуева?
- Как не знать, он меня учил. Жив твой батька, вернется. Не хорони даже в мыслях.
Яна кивнула и с благодарностью посмотрела на молодого казака. Впервые за долгие месяцы она получила весть об отце.
- Мне нужно знать все, что знаете вы. - Федор присел на табурет возле старосты, достал бумагу и чернила.
- Была у меня дочь Гарпина. Я на фронт ушел, а она через два месяца пропала. Я получил ранение, был комиссован. Врачи говорят, что чудом выходили меня. Заражение пошло. Не мне вам рассказывать. Ольга говорит, что пропала наша красавица ночью. Утром Василь проснулся, дверь открыта, он и поднял весь хутор. Ни следов, ни тех, кто бы ее видел. - Константин медленно жевал свежий хлеб, привезенный Андреем. Его глаза смотрели в пустоту. - Потом пропали две дочери у мельника. Говорят, им кто-то сказал, что их женихи погибли. А они целые, ни одного ранения. Мой брат потерял дочь. Единственный ребенок, который у него остался. Сейчас в чине, на фронте. Ни одна пуля его не берет. Как заговоренный.
- Так и не одна? - Данила, вытянув ноги, сидел возле печи.
- Говорю тебе, сопля, ни одна, - рыкнул Константин и казак притих. - Я сам не раз расспрашивал наших. Никто и ничего не видел. Как сквозь землю провалились. Мы уже и берега озер обошли, и лес не раз прошли - сами видели, какой он огромный. Ничего. - Мужчина глянула на Федора, который быстро делал записи. - Дочь шорника тоже исчезла. Один сын у него остался, даст Бог, вернется домой. А недавно, пан, пропала дочка кузнеца - Ганна. Жених-то ее еще не знает, все письма пишет.
Мрачной тенью в углу дома сидела Ольга, изредка целуя Василя в макушку. Она все эти истории знала в деталях, не одна мать рыдала у нее на плече… Только Настасья избежала этого. Другие же рвали на себе волосы и оплакивали девушек, словно мертвых.
- Да тише, побойся Бога, найдут твое сердечко, - утешала Ольга соседок, оплакивавших своих детей, хотя сама своим словам не верила, слишком часто во сне она видела как незнакомка, чье лицо скрывали каштановые кудри, срывала цветы в ее саду, и скрывалась в тумане.
- У вас такое раньше бывало? - Федор растерянно посмотрел на старосту.
- Иванка рассказывала, что лет шестьдесят назад тоже девушки пропадали. Тогда их не нашли, да и особо никто не искал. Как-то вечером она попросила Василя, чтобы он меня позвал, хотела сказать, кто наших дев прибрал. Я не мог придти, спал так, что разбудить никто не мог. А утром Иванку нашли мертвой. Говорят, душу из нее кто-то вытянул. Лицо было испуганное, рот и глаза открыты…
Ладони Андрея сжались в кулаки. Иванка здравствовала 102 года, не болела, сама ухаживала за домом и могла вышивать. «Удавлю», - мелькнуло у него в голове. Нет врага страшнее казака-характерника.
К вечеру во дворе старосты собрался почти весь хутор, все наперебой рассказывали Федору и казакам о том, что случилось с их детьми, сколько слез было пролито.
- Это тебе не оборотней, братец, гонять, - толкнул Данила в бок Федора. - Хоть и росли мы вместе, но не знал я, что ты нас в такое утянешь.
- Как бы сам знал, попов позвал, - буркнул Федор, слушая причитания Настасьи, которая говорила о нечисти, похитившей хуторянок, о колдунах и цыганах, проходивших летом через Лесовку.
Разошлись все ближе к полуночи, Федор перечитывал десятки показаний. Вдруг его внимание привлекла молодая черная кошка. Она беззастенчиво подошла к столу, запрыгнула на колени мужчины, и по-человечески стала шарить передними лапами в бумагах, что-то мяукая себе под нос, изредка поглядывая на Федора медными глазами.
- Мяу! Мяууу! Мяяяу! Рмя! Мя-мя! - Доказывала она ему что-то и облизывала один из листков.
- Это наша Василина, - Яна взяла кошку на руки. - Пришла после смерти Гарпины. Такая умница эта кошка. Все понимает, от Ольги не отходит, возле Василя спит всегда, - девушка гладила кошку, та громко мурчала и довольно щурила глаза. - Поздно уже, пан, поспите. Утром будете думать. Мы вам в амбаре постелили на лавках. Животных там давно нет и теперь чисто, - смущенно ответила она. - Не во дворце живем.
- Благодарю, Яна, - ответил Федор, устало улыбнувшись. - Обещаю, я найду девушек. И Гарпину.
- Хорошо, если так. - Яна обняла кошку.
Федор собрал бумаги, вышел во двор и вдохнул свежий ночной воздух, в котором смешался запах трав и цветов. На сине-фиолетовом небе, какое можно наблюдать только на южной земле, он увидел россыпь звезд. Самое чарующее чудо природы. Он помнил его с детства, когда покойные мать и отец привозили его в Полтаву, и по вечерам катали в экипаже по красивым улицам. Тогда он и не думал, что родители могут утонуть, отправляясь в невинное путешествие по Днепру на прогулочной лодке, а брат отца, будущий городовой, возьмет его в свой дом и воспитает как родного сына.
- Никогда ни в чем не сомневайся. Допускай даже самое невозможное, - наставлял его Николай, напутствуя в деле сыщика. - Все реально, все возможно. В нашем мире все имеет место быть. Даже мистика.
Федор поднес свечу к бумагам, которые сжима в руке и прочел тот, который облизывала кошка - это был сбивчивый рассказ Василя. Кошка выбрала тот абзац, где он говорил, что по вечерам девушки уходил за ручей. Прежде слова мальчика почему-то не привлекали внимания ни жителей хутора, ни сыщиков из Харькова, Киева и Полтавы.
Андрей и Данила тихо, словно птицы, спали на лавках в амбаре, но стоило Федору тихо войти, как их карие глаза широко распахнулись.
- Да, свои, свои, - тихо сказал Мирко и поставил свечу на круглый чурбан.
- Знаем, - зевнул Андрей и натянул папаху на нос. - Только и можешь тревожить сон честных людей.
- Это еще что? - Данила привстал с лавки и указал на потолок.
Черная кошка изящно прыгнула на пол, оглядела с ног до головы казаков и запрыгнула Федору на колени.
- Да это кошка старосты, - широкой ладонью Федор провел по крепкой кошачьей спине.
- Никак сам черт послал. Давай ей шею свернем, - предложил Данила.
- Дурак ты, друг мой, если кошек боишься.
Данилу показалось, что кошка, повернув к нему голову, показала язык.
Ночь окутала Лесовку.
Первые петухи не уставали сообщать обитателям хутора о том, что пришел новый день, и солнце готово снова греть землю.
Черная кошка мягкой лапкой щекотала Федору нос до тех пор, пока он не проснулся.
- Что тебе не спится, - он протер глаза, натянул сапоги, поправил форму, налил в большую глиняную миску воды и умылся. Казаков на месте не было.
Ольга и Яна готовили завтрак, а Константин на скамье чистил саблю.
- Доброе утро, - Федор присел возле него. - А где хлопцы?
- Доброе утро, - мужчина любовно держал в руках клинок. - Василь их на озеро утянул. Одного-то я его не отпускаю.
- Мне нужно знать, что у вас за ручьем находится, - перешел к делу Федор.
- Я бы тебе показал те места, но ноги у меня уже не те, - грустно ответил мужчина.
- Возьмете моего коня, - невозмутимо предложил Федор.
- Пойдем, - Константин решительно убрал саблю в ножны. - Только не очень мы те места жалуем. - А когда староста сел на вороного жеребца, с него, казалось, слетели два десятка лет. Он выпрямился и гордо огляделся.
- Хороши же вы, дядя, - похвалила Яна.
Выйдя за пределы хутора, Федор и Константин оказались перед быстрым холодным ручьем, который перешли вброд. Взобравшись на холм, мужчины остановились.
- Там кто-то живет? - Спросил Федор, заметив справа тонкий столб дыма над лесом.
- Отшельница Паша, - равнодушно ответил Константин. - Ольга туда раз в неделю привозит продукты, а так с ней никто не общается. Древняя бабка.
- И это все?
- Пойдем дальше, - Константин свернул влево, и Федор заметил Василину, которая невозмутимо ехала позади хозяина на седле.
- Тьфу ты, черт, - выругался Мирко. - Опять эта кошка.
- Не ругайся, пан, она любит далеко уходить.
Через четверть часа Федор помог Константину спешиться. Староста привязал коня, приложил палец к губам и зашептал:
- Иди за мной, и чтоб ни звука, - он уверенно направился к лесу, остановился возле зарослей орешника и отвел в сторону несколько веток. Федор увидел красивый деревянный дом в два этажа с резным крыльцом, ажурными наличниками и высокой крышей. Перед домом росли орехи, вишни, яблони, сливы и черешни. Куры и утки важно ходили по загону, два поросенка нежились возле болотца неподалеку от дома. Идиллия сказочного места быстро развеялась после слов старосты:
- Здесь живет ведьма Наталка Кравченя. Мы сюда не ходим вообще. Говорят, ей уже лет девяносто, а она все как молодуха бегает. - Константин перекрестился. - Сама хозяйство ведет, в город ездит, покупает там какие-то книжки. Богом клянусь, ведьма она. Сам видел, как она куриные яйца в мешок сложила, закинула его в телегу и села на него. Хоть бы одно треснуло. Все в Полтаве продала.
- А здесь девушек искали?
- Да говорю же, не ходим мы сюда. Что тут девкам делать, - разозлился староста и нахмурил брови.
- А вот…
- Никак чертей позвала! - Константин прижался к земле, едва заслышав шорох в лесу, Федор почувствовал, как внутри все похолодело, но с облегчением прислонился к березе, завидев две папахи.
- Пан, ты б не шлялся, а, - Андрей увернулся от палки, которую в него швырнул староста.
- А ну хлебало прикрой, - зло зашептал Константин, отряхивая шаровары. - Всех же изведет!
Федор присел на корточки, разглядывая усадьбу, казаки устроились рядом. Константин подумал, подобрел и последовал их примеру.
- Вы тут ночевать собрались? - Спросил он у Федора.
- Ох, староста, чую, тут что-то не то, - ответит тот и достал бинокль. - Вроде, обычный дом. Ни крестов, ни черепов. Но что-то не то…
- Что ты заладил «не то, не то», - перекривлял его Андрей.
Из дома вышла девушка в одной ночной рубашке и сладко потянулась. Ее золотые тяжелые волосы свободно ниспадали до колен шелковым покрывалом, соболиные брови выгодно выделались на бело-розовом лице.
- Она? - Федор глянул на старосту. Тот отрицательно покачал головой.
- Первый раз вижу.
Следом за девушкой вышла другая - высокая, стройная, ее рыже-каштановые волосы вились кудрями и окружали хозяйку как пламя. Даже издалека было видно, что глаза этой красавицы редкого изумрудного цвета, а кожа свежая и сравнима только с лепестками белой розы.
- Эта, - староста сплюнул.
- Хлопцы, пан староста говорит, что вот этой рыжей больше восьмидесяти лет, - Федор подмигнул Константину.
- Вот это! Ах, хороша, ну, красавица же, - не унимался Данила.
- Ведьма она, - насупился Константин.
- Не верю я вам, пан староста, ох, не верю, - улыбнулся казак и погрозил пальцем.
- А я верю, - Андрей сжал створ орешника. - Она мне снилась. Она Иванку убила. Налетела черной тень во сне и все.
- Она гадает? - Проигнорировал Федор слова Андрея. Черная кошка громко мяукнула.
- Еще как ворожит. Лечить может. Но мы-то туда не ходим, - снова заверил Константин.
- А это что? - Наконец спросил Федор, оказавшись возле хорошо утоптанной тропинки. - Не ходите, значит?
- Ну, бабы дурные ходят. Кому погадать, кому заговорить чего, - смутился староста.
- Что ж вы сразу… Эх, - махнул рукой Федор и повернулся к казакам. - Данила, дуй в управу, возьми справку о рождении этой Наталки Кравченя. А ты, - он посмотрел на Андрея, - наблюдай за домом. Я скоро вернусь. - Федор направился к коню у возле кромки леса. - Никто тут не ходит, мы туда не ходим, - повторял он слова старосты. - Вот и посмотрим, кто сюда не ходит.
Густые и жаркие сумерки медленно входили в свои права, природа отдыхала от зноя. Константин нехотя доедал ужин, Яна и Ольга на улице собирали вишни. Федор задумчиво строгал лошадку для Василя, сидевшего возле его ног.
- Гарпина ваша гаданиями увлекалась? - Спросил он у хозяина дома.
- Было дело. Сам сжег пару книжек, а она в слезы. Дурь из девичьей головы нужно сразу выбивать. Вон и Яна тоже карты прячет. Я-то пока терплю, пусть отец с ней разбирается, - отмахнулся Константин.
- Сегодня ночь я там проведу. И не дай бог, вы что-то от меня скрыли, - безразлично сказал Федор.
- Данилка! Данилка едет! - Василь в одной короткой рубашонке выбежал на порог встречать взмыленного всадника. Тот резво соскочил с лошади, подхватил мальчика на руки и на ходу протянул Федору лист бумаги.
- Ей 89 лет! - Заявил Данила. - Это восстановленный документ с ее слов. Андрей говорил, что она еще его прабабку нянчила. Думаю, она старше, чем есть по бумагам.
Через несколько минут кони несли всадников в сторону усадьбы Наталки Кравченя, да так быстро, что из-под копыт летела земля. Вцепившись в седло, прижимая блестящие черные уши, перед Мирко, сидела Василина.
Андрей из своего укрытия следил за домом ведьмы, зажав между зубов травинку. Вот Наталка зажгла свечи в глиняных горшках на берегу болота и несколько раз повернулась против часовой стрелки. Вот вышла белокурая красавица и стала перед ведьмой, сложив руки на груди как во время молитвы. И вот они уже обнаженные, взявшись за руки, ступили в болотную воду. Старый месяц осветили их длинные густые волосы, а звезды завистливо сверкнули, едва тонкие белые рубашки соскользнули с покатых плеч. Наталка сняла медальон на длинной цепочке и надела его на шею другой девушке.
- Глаза твои бесстыжие, - пошутил Федор, падая рядом на локти. Взглянув в бинокль, он задержал дыхание. Две танцующих ведьмы завладели их вниманием надолго. Вот они подняли железные кубки с земли, обменялись ими и сделали первые жадные глотки. По их подбородкам, груди, животам потекла красная жидкость. Вино? Кровь?
- Что это? - Шепнул Данила.
- Мне все равно. Я такую красоту редко вижу, - ответил Федор. - Потом разберемся.
Хруст веток отвлек наблюдателей, и Андрей в два прыжка повалили фигуру в черном длинном плаще, предварительно зажав ладонью рот незваному гостю. Федор сорвал капюшон с головы жертвы, придавленной Андреем к земле, и увидел пару испуганных голубых глаз. Яна.
- Ты зачем сюда пришла? - Тихо спросил он.
- Отказаться, - коротко ответила девушка и отвернулась.
- От чего, - Андрей не отпускал ее.
- Я просила сохранить жизнь отцу, чтобы он вернулся, - она тихо заплакала. - Но ты сказал, что он вернется. Она сказала, что ей нужна жизнь за жизнь… Она дала мне время подумать. И я откажусь. Другие не могли, они за своих переживали…
Страшная догадка осенила Федора, и он плюхнулся пятой точкой на траву, сдвигая картуз на затылок.
- Пан Мирко, они в хату идут. Я один, что ли, следить за ними должен? - Зашипел Данила, скидывая с плеч Василину, которая рычала, глядя на ведьм.
- Андрей, - Федор словно вышел из оцепенения. - Вези Яну домой. Пусть закроют и до утра не выпускают. На хуторе будешь за главного, мы здесь останемся.
- Понял. - Андрей потащил Яну за руку. Девушка безвольно плелась за ним.
Огни возле болота погасли, в доме задули свечи, и усадьба ведьмы превратилась в темный участок, слившийся с черным лесом.
Федор отказывался верить в то, что твердило ему сознание, и даже когда он засыпал, страшные мысли снова и снова всплывали в его голове.
- Пан! Пан! Кажу, вставайте! - Казак тормошил Федора, едва рассвело.
- Что такое? - Он вскочил на ноги и стал в стойку, чтобы обороняться.
- Да не орите вы так, - замахал руками Данила. - Ведьмы, говорю, уезжают. Вон, гляньте.
Федор взглянул в бинокль: так и есть. Наталка запрягла тяжеловоза в аккуратную деревянную телегу, закинула полные мешки, помогла устроиться златокудрой красавице, сжимавшей большую тканевую сумку, и щелкнула в воздухе хлыстом. Лошадка послушно пошла по дороге. Закончив утреннее умывание, Василина запрыгнула на плечо Федора и стала негромко мяукать в ухо.
- Да что тебе нужно-то?! - Взвыл Мирко, и скинул кошку на землю. Ее медные глаза в упор уставились на него.
Телега выехала на дорогу, что лежала между полем и лесом, и вскоре скрылась за пригорком.
- Пойдем-ка, посмотрим, как живут ведьмы, - Федор решительно направился к дому, держа руку на кобуре. Дверь оказалась закрыта на тяжелый замок, и Мирко ничего не оставалось, кроме как взобраться в одно из открытых окон на первом этаже. Внутри его уже ждала Василина, она с каким-то остервенением скидывала с полок старинные книги в кожаных переплетах и рвала в клочья карты, лежавшие на столе.
- Демонология, пан, - пожал плечами Данила, переворачивая страницы большой книги с цветными иллюстрациями.
В целом же, это был обычный дом с чистыми занавесками, добротной деревянной мебелью, выбеленными стенами и глиняной посудой. Под потолком сушились связки трав и бусы из ягод. На втором этаже тоже хранились травы, там же располагались две спальни и что-то вроде гостиной, заставленной дорогой и старой мебелью.
- Дааа, - протянул Федор. - Видимо, ничего мы не найдем. Гадать-то никто не запретил…
Услышав это, Василина побежала вниз и стала громко кричать, потому что обычным «мяу» это назвать язык бы не повернулся. Федор и Данила спустились следом, и увидели, что кошка стащила половик в сторону и дерет крышку замаскированного погреба возле печки. Одним рывком Данила открыл тяжелую крышку погреба и в комнату ворвался затхлый холодный воздух.
Федор спустился вниз по маленькой деревянной лесенке, прикрывая пламя свечи ладонью. На серых стенах он увидел изображения женщин в накидках и танцующих волков. На полу солью был нарисован круг и неизвестные знаки, вдоль стены стояли кубки - железные, стеклянные, глиняные, разных цветов и форм, на единственном большом сундуке лежали ножи, стоял котел и пустая шкатулка для драгоценностей.
- Шо там? - Поинтересовался Данила.
- Ничего, - Федор убрал предметы с сундука и открыл его - пусто. - Обычный погреб. - Он уже собирался уходить, когда обратил внимание на то, что сундук заметно просел, хотя и был пустой, а земля в погребе утоптана до каменной твердости. Резким движением Федор оттянул сундук в сторону и увидел рыхлую землю.- Дай-ка мне саблю, - сдавленным голосом попросил он казака.
- Пан, что там? - Не унимался Данила.
Черная Василина первая бросилась рыть землю, сложно было представить, что кошка способна издавать такие звуки. Федор откинул в сторону несколько пригоршней земли и замер на месте - он увидел толстую девичью косу.
- Срывай замок. Зови Андрея и старосту. Мы нашли, - Фдор стал на колени и откопал первое тело. Черноволосая Ганна, казалось, спит. Только бледное, почти прозрачное, лицо было красиво, но мертво.
Кошка не унималась, требуя, чтобы Федор капал дальше, но он не мог. Василина уперлась лапами в его грудь, и он с ужасом услышал, как она с трудом выдала набор звуков, отдаленно похожий на имя «Ярина».
Казалось, прошла вечность, прежде чем в доме раздался топот ног, и сильные руки Андрея выволокли замерзшего Федора из погреба.
- Кто такая Ярина? - Прошептал он, прикрыв глаза.
- Это дочь Настасьи, - Константин удивленно посмотрел на мужчину.
Наталку Андрей и Данила схватили, едва она сошла с телеги. Федор вышел из дому и остановился перед ведьмой. Она оказалась еще краше, но он помнил другое лицо. Мертвое и бледное.
- Не нужно, - предостерег он Андрея, готового свернуть шею Наталке. - Вы арестованы, - спокойно сообщил он женщине.
Ведьма вскинула подбородок, не реагируя на то, что ее привязывают к телеге.
До вечера тела доставали из братской могилы. Всего - двенадцать молодых и красивых хуторянок нашли свой последний приют в ведьмином погребе. В телах ни кровинки. Под лестницей нашли еще четырнадцать скелетов. Василина жалобно мяукала возле тела Ярины, накрытого скатертью, а Константин поглаживал руку Гарпины и курил трубку.
- Удавить бы, падлюку, - сказал он, вытирая слезы. - Глаза б мои ее не видели. Убью, ей богу, пан, убью.
Федор следила за тем, как Андрей и Данила выносят тела из погреба. Мрачное дело им пришлось оставить после того, как послышались женские крики: «Убей эту гадину!», «Смерть тебе, курва!».
Женщины Лесовки накинулись на Наталку, избивая вилами и граблями, кто-то рвал прекрасные волосы и царапал кожу, но жертва не издала и звука.
- В сосну вмазались, чи шо?!! - Федор выстрелил два раза в воздух. - Я самосуда не допущу!
- Убьем мы ее, пан. И тебя вместе с ней! - Накинулась на него Настасья. - Дай нам материнское горе унять!
- Я повторяю, никакого самосуда!
Лесовка снова гудела, на этот раз возле двора старосты, требуя крови ведьмы, пока девушки не преданы земле. Данила и Андрей не подпускали никого, держа наготове пистолеты и шашки.
Федор вошел в амбар, освещая его свечой.
- Выходи, - скомандовал он, и увидел, как тонкая тень мелькнула в свете огня и перед ним стояла Наталка - ее кожа зажила, глаза метали молнии, а в волосах плясали красные огни.
- Зря ты защищаешь меня, - впервые он слышал ее звонкий мелодичный голос. - Я все равно погибну. Так должно быть. Вы тогда видели, как я свои знания передала. Рецепт молодости я вам и под пытками не скажу, но мои дети его знать будут. И с моей смертью, моя сила не угаснет.
- А их зачем ты убила? - Он потянул за цепь, которая сковывала руки пленницы, и Наталке пришлось подойти ближе.
- Жизнь за жизнь, - спокойно ответила ведьма. - Их женихи, мужья и отцы останутся в живых. Я дала им долгую жизнь, за это мне отплатили кровью. Их матери все знали.
- Сколько тебе лет?
- Сто сорок один год, - непринужденно ответила Наталка.
- Шутки вздумала шутить. Ничего, тебя еще повеселят в суде, - Федор сел на лавку и упер руки в колени. - У меня только один вопрос. Ярина.
- Думаешь, я тебе расскажу?
- Ночь длинная, нам придется говорить.
- Мне ее мать отдала, чтоб сын в живых остался, - ответила Наталка и отвернулась. - Знай, мне терять больше нечего.
Федор уставился на женщину.
- Та кошка - это Ярина. Я убила тело, но не душу.
В Лесовке еще долго сплетничали о том, кто из девушек добровольно выменял жизнь любимых мужчин, а кого матери сами отдали ведьме... И только Василина знала правду. Но рассказать ничего не могла.
Федору предстояло эскортировать Наталку сначала в Полтаву, оттуда в Киев, а потом в Англию. Там он лично препроводил к ней человека от влиятельного вельможи. Последний гарантировал ведьме жизнь, если она раскроет секрет своей молодости. Но Наталка была непреклонна. Ее беззастенчиво исследовали врачи, ей задавали массу вопросов, надеясь найти хоть какие-то отклонения. Но нет, она была вменяемой молодой девушкой, которой был сто срок один год. Наталка не просила о помиловании, не раскаивалась, заявляя, что все было по согласию - ее работа и жертвы, которые она приносила. Суд был непреклонен - смерть.
- Не жить ни одному сильному мира сего по моим знаниям, - шипела она, когда на ее тонкую шею надевали петлю.
Федор закрыл глаза, чтобы не видеть, как навсегда закроются глаза одной из красивейших женщин, каких только он видел.