Смольный: отчет (начало)
I am the captain of my soul -- эти слова их стихотворения, важного для Нины, оказались пророческими: именно этому научил Нину Смольный.
Представление персонажа здесь: http://smolny.livejournal.com/14343.html
ПИСЬМО Г-НА А.Н. МИЛУШКИНА Г-ЖЕ ЛИВЕН, переданное в год поступления Нины в Смольный
В пространном письме к начальнице Смольного отчим Нины Ланской (Николай Антонович Милушкин, преподаватель философии в Институте путей сообщения) изложил особые соображения в отношении своей падчерицы. Как педагог педагогу.
С его слов, Нина отличается благонравным, ровным, серьезным и вдумчивым характером, но чрезмерно впечатлительна и подвержена влияниям, в связи с чем он полагает ее перевод в Смольный в какой-то мере спасительным. Он наблюдал Нину с детства и пришел к заключению о необходимости устранения некоторых нежелательных влияний.
Прежде всего, Нина подвержена влиянию книг, а чтение ее при этом с детства широко и, увы, беспорядочно, поскольку ребенку предоставляли в чтении полную свободу и даже безответственно потакали в этой неразборчивости в получении знаний. К примеру, лет в 6 она прочла, что в Антарктике пингвины, упав на спину, не в состоянии перевернуться, и гибнут в этом случае. На следующий день девочку перехватили на Финляндском вокзале, откуда она собиралась ехать в Антарктику переворачивать пингвинов. И ничто не выдавало Штирлица, кроме беличьей шубки в погожий майский день
Позже, начитавшись приключенческой литературы, она стала писать свои «романы», где были всякие нелепости, антинаучная путаница и сцены насилия. Милушкин иронически приводит выдержку из романа десятилетней падчерицы о приключениях героев в Новой Гвинее:
«-- О ужас! -вскричал профессор Нотрадамус.-Что ты натворил, Анри! Ты напугал страуса-казуара! Эти великолепные птицы с головами, сияющими всеми цветами радуги, но черным оперением по туловищу, никогда не нападают на человека ради добычи, но они беспощадны в своем страхе! Если их напугать, они бьют человека в живот своей мощной ногою, насмерть пронзая острым когтем среднего пальца!
Мадам Баттерфляй и юный Анри с ужасом наблюдали за стадом пугливых казуаров, которое грозно надвигалось на них, вопя от страха»*.
Затем было несвоевременное для столь юного возраста «Камо грядеши?», читая которое, Нина заболела от нервов, стала одержима идеей пострадать за Христа и просила кузину дать ей пощечину, да покрепче, чтобы проверить, выдержит или нет.
Беспорядочное чтение развило в Нине искаженные и, по сути, эгоистические представления о чести и совести. Начитавшись Короленко и религиозной литературы, Нина стала раздавать свою одежду и игрушки бедным детям , «находясь в том возрасте, когда ребенок еще не имеет личной собственности и является иждивенцем своих родителей, а следовательно, проявляет благородство за чужой счет». Доброта и самоотверженность - прекрасные черты, и Милушкин чрезвычайно рад, что они развиты в Нине, но задумаемся: не является ли безответственностью доброта, проявляема таким образом?
Все эти тенденции усугубило знакомство Нины в 12-летнем возрасте с «личностью» гимназиста Татарского, чье влияние на Ниночку в силу ее впечатлительности стало огромным. Сперва они прочли «Отверженных» и стали играть в побег с каторги, т.е. ползать на животе по кучам угля на железнодорожной станции и прыгать на ходу из вагонов (причем Нина побоялась прыгнуть с разогнавшегося состава и уехала довольно далеко в пригород). А всевозможная благотворительность «отверженным» стала у Нины теперь прямо навязчивой идеей.
В 13 лет увлеклись естественными науками; пылкая религиозность прошла, зато в итоге Нину забрали вместе с Татарским в полицейский участок за эксперимент с гремучим газом, который полиция приняла за акцию эсеров.
Отец Нины погиб, не оставив дочери ничего, кроме пресловутой библиотеки. С матерью у Ниночки отношения самые нежные, но Надежда Петровна слаба здоровьем и нервами, не может твердо влиять на дочь и слишком много ей потакает; Нина как сирота нуждается в положительном влиянии и руководстве со стороны старшего мужчины. Милушкин любит Ниночку, как родную дочь, но на благодарность рассчитывать не приходится: Нина фанатично предана памяти отца и на появление отчима в семье смотрит враждебно, невзирая на все им сделанное для Ланских. Поэтому влияние Милушкина на нее, несмотря на весь его педагогический опыт, весьма ограничено (нет пророка в отечестве своем!), и он не смог прекратить общение Нины с Татарским, хотя и отказал этому субъекту от дому. В связи с этим отношения с падчерицей только осложнились, потому что к Татарскому Нина проявляет ту же фанатичную преданность, почерпнутую, опять же, из книг об идеальной дружбе и верности. На нее не действует даже то соображение, что ей как взрослой уже девушке, невесте по возрасту, не пристала «дружба» с молодым человеком, что плавать с ним наперегонки, уединяться на много часов ее компрометирует и проч. В силу своей невинности Ниночка этого не понимает, и таковы уж нравы современной молодежи. Но тревожно, что Нина до такой степени еще дитя, чем может воспользоваться этот испорченный субъект.
Кроме Татарского, Нина состоит в переписке и, возможно, имеет встречи с бывшим сослуживцем отца, человеком весьма неоднозначного образа мыслей и даже состоящего сейчас в ссылке, неким Денисом Андреевичем Градским, просьба обратить на это особое внимание. Милушкин сделал все, что мог, чтобы оградить семью Ланских от этого человека, но, увы, у Нины сейчас трудный возраст и ниспровержение авторитетов.
И, увы, не все родственники Нины вполне благонадежны - к примеру, ее кузен, Евгений Ланской, состоит в партии большевиков и даже проживал в доме Надежды Петровны, оказывая влияние на Ниночку. Впрочем, в Смольном обучается кузина Нины, Лиза Ланская, сестра Евгения Ланского, так что об этом обстоятельстве г-же Ливен, вероятно, известно.
Таким образом, при всем своих лучших качествах, Нина проявляет интересы и склонности, не сообразные возрасту и полу. И в последнее время следы дурного влияния проявились уже и в гимназии: прежде Нину ставили всем в пример как по успеваемости, так и -- прежде всего -- по поведению, но недавно был скандал, когда Нина покинула класс во время урока, отказавшись слушать, как учитель зачитывает вслух отобранное у другой ученицы личное письмо. Здесь опять сказались благородные, но идеалистические и книжные представления о чести и достоинстве, и явное влияние дурных друзей. И такое небрежение к нервам своей матери и его, Милушкина, усилиям. Не будь Нина всеобщей любимицей в гимназии, за серьезность и хороший характер, и не имей Милушкин авторитета в педагогических кругах, отстоять ее было бы нелегко.
К счастью, она начиталась теперь Ушинского и воспылала к педагогике. Мечтает стать учителем. Милушкину было бы лестно, что падчерица выбрала идти его стезей, однако для него как для опытного преподавателя очевидно, что способностей к педагогике у Нины нет (для преподавателя немыслимы демократические заигрывания и необходимо знание человеческой психологии и умение быть авторитетным, а также следовать уже проверенными путями, а не пытаться изобрести колесо, предаваясь сомнительным экспериментам), и лучше бы ей состояться как актрисе и певице, к чему у Нины все данные. Но временное увлечение педагогикой дало Милушкину счастливую возможность предложить ей поступление в Смольный. Он надеется, что в закрытом заведении, прославленном своими строгими порядками, Нину сумеют оградить от вредных влияний. Он уповает на мудрость г-жи Ливен и ее классных дам. Наконец, на появление какого-нибудь авторитета, который сможет благотворно воздействовать на юный ум. Тем более, что последняя книга, найденная на ночном столике падчерицы, -- к счастью, еще не разрезанная,-- называлась «Что делать?».
ОТВЕТ Г-ЖИ ЛИВЕН Г-НУ МИЛУШКИНУ
Милостивый государь Николай Антонович,
благодарю Вас за Ваше письмо, откровенное и полное искренней тревоги за судьбу и будущее Вашей падчерицы. То, что Вы сочли необходимым сообщить мне, послужило поводом поразмыслить над щекотливостью обозначенной Вами ситуации.
Как стало ясно с Ваших слов, мадемуазель Нина привыкла пользоваться определенной свободой, как в выборе общества, в котором она предпочитает вращаться, так и в адресатах свой переписки. Вы же, со своей стороны, уже не можете воспрепятствовать тому, что почитаете нежелательным, и посему все надежды на исправление образа мыслей и поведения м-лль Ланской-Шараповой возлагаете на наш Институт.
Со своей стороны, я могу заверить, что сам дух Института, его стены, попечение и присутствие Высочайших Попечителей могут смячить и облагородить многое. Но, одноко, надобно же дать понять молодой особе, что обучение в лучшем из подобных учреждений России есть награда и привилегия. И, если для молодой девушки понадобились уговоры и улещения, это не предвещает нам добра.
Затем, я возлагаю особые надежды на разумный и, по Вашим словам, полный стремления к справедливости, характер м-лль Ланской-Шараповой. Правила Института одинаковы для всех, составлены в стремлении оберечь невинных девушек от соблазнов внешнего мира, и по мере сил, обеспечить им такую же защиту и попечение, какую могли бы обеспечить самые нежные и внимательные родители. В связи с этим, переписка для пансионерок позволена только с членами семьи, и, в виде исключения, в женихом, при условии, что обряд обручения был проведен, как положено, священнослужителем. . В обязанность нам вменено следить, чтобы никакой адресат, не одобряемый родителями, не мог получить доступа к впечатлительным и неикушенным детям. Тайная переписка считается серьезным нарушением правил, и соответственно, не может оставаться без наказания. И, разумеется, что требуется от всех, то и от каждой. Поступая к нам, м-ль Ланская-Шарапова должна полностью понимать суть и дух правил, которым она собирается подчиняться.
Мой опыт, тем не менее, подсказывает, что девочки часто сильно тоскуют, если их резко оторвать от верных друзей детства, полностью прервав сообщение, без возможности узнать о здоровье и благополучии тех, кого они привыкли считать дорогими себе людьми.
Поэтому, чтобы не подвергать м-ль Ланскую-Шарапову последовательным наказаниям, рекомендую Вам предложить ей пересылать письма к своему другу вложенным в письма, адресованные Вам.
ее отчиму.
Не думаю, что ей придется напомнить о том, что по правилам этикета люди благородные пересылаемые письма отдают человеку незапечатанными.
Примите мои уверения в совершенном уважении к Вам.
Елена Ливен.
*Роман «Десятилетний капитан» Нины Ланской-Шараповой, краткое содержание; а также происхождение прозвища «Капитанская дочка»
Фабулу Нина взяла у Жюль Верна, чем нимало не стеснялась, потому что имена и место действия придумала почти сама. Капитан Баттерфляй пропал со своим кораблем «Непобедимый» где-то в морях Юго-Восточной Азии. Через 3 года после исчезновения «Непобедимого» у берегов Марселя вылавливают бутылку с запиской капитана. В записке говорится, что он был пленен свирепыми японскими пиратами и работал на галерах, но японское судно разбилось у берегов Новой Гвинеи, все пираты погибли, а капитан Баттерфляй спасся на острове. Но точнее капитан не знает, потому что утратил свой компас и карты. Его жена, мадам Баттерфляй и 10летний сын Анри пускаются в плавание в поисках отца и супруга. Компанию им составляет профессор Нострадамус, специалист по бабочкам. Также у Анри есть попугай-какаду Буревестник (образ списан с Нининого попугая Сидора). Герои претерпевают множество приключений, достигают берегов Новой Гвинеи, где сражаются с ужасными гуавами и прочими всевозможными овощами и фруктами (Нина не всегда знала, где овощ, а где животное). Профессор Нострадамус много знает, но в основном про бабочек, и засоряет страницы романа их бесчисленными описаниями, доводя мадам Баттерфляй до нервных срывов рассказами про бабочек-людоедов; а в практических советах всегда беспомощен, поэтому выручает всю компанию умный и смелый маленький Анри, демонстрируя чудеса смекалки, почерпнутые Ниной из детских научно-популярных журналов и энциклопедий и своего воображения. Анри приручает также мангуста Рикки-Тики-Тави (ну что делать, Нине очень нравилось имя и сам мангуст), который сражается со змеями. Наконец, их пленяют злые папуа Новой Гвинеи и хотят принести в жертву своим божествам или съесть, но среди них оказывается один крещеный папуа и освобождает их. (У Нины в романах всегда какой-нибудь злодей раскаивался и становился хорошим, в этом сказались ее педагогические устремления.) Оказывается, что крестил его капитан Баттерфляй, который живет уединенно на одном из островов и выращивает коз. Дальше следует бессовестно сдутое у Дефо описание деятельности капитана Баттерфляя на своем необитаемом острове (уж больно все у Дефо было здорово). Козам посвящена отдельная глава.
Встретившись наконец с супругом-капитаном, которого не видела несколько лет, мадам Баттерфляй восклицает: «Любимый, а ведь у нас скоро будет дочка!»
После того, как роман был зачтен в близком кругу, Нина получила прозвище Капитанская дочка, которое носила с гордостью, и шуточный смысл его открылся ей уже в относительно взрослом возрасте.
Продолжение следует...
Представление персонажа здесь: http://smolny.livejournal.com/14343.html
ПИСЬМО Г-НА А.Н. МИЛУШКИНА Г-ЖЕ ЛИВЕН, переданное в год поступления Нины в Смольный
В пространном письме к начальнице Смольного отчим Нины Ланской (Николай Антонович Милушкин, преподаватель философии в Институте путей сообщения) изложил особые соображения в отношении своей падчерицы. Как педагог педагогу.
С его слов, Нина отличается благонравным, ровным, серьезным и вдумчивым характером, но чрезмерно впечатлительна и подвержена влияниям, в связи с чем он полагает ее перевод в Смольный в какой-то мере спасительным. Он наблюдал Нину с детства и пришел к заключению о необходимости устранения некоторых нежелательных влияний.
Прежде всего, Нина подвержена влиянию книг, а чтение ее при этом с детства широко и, увы, беспорядочно, поскольку ребенку предоставляли в чтении полную свободу и даже безответственно потакали в этой неразборчивости в получении знаний. К примеру, лет в 6 она прочла, что в Антарктике пингвины, упав на спину, не в состоянии перевернуться, и гибнут в этом случае. На следующий день девочку перехватили на Финляндском вокзале, откуда она собиралась ехать в Антарктику переворачивать пингвинов. И ничто не выдавало Штирлица, кроме беличьей шубки в погожий майский день
Позже, начитавшись приключенческой литературы, она стала писать свои «романы», где были всякие нелепости, антинаучная путаница и сцены насилия. Милушкин иронически приводит выдержку из романа десятилетней падчерицы о приключениях героев в Новой Гвинее:
«-- О ужас! -вскричал профессор Нотрадамус.-Что ты натворил, Анри! Ты напугал страуса-казуара! Эти великолепные птицы с головами, сияющими всеми цветами радуги, но черным оперением по туловищу, никогда не нападают на человека ради добычи, но они беспощадны в своем страхе! Если их напугать, они бьют человека в живот своей мощной ногою, насмерть пронзая острым когтем среднего пальца!
Мадам Баттерфляй и юный Анри с ужасом наблюдали за стадом пугливых казуаров, которое грозно надвигалось на них, вопя от страха»*.
Затем было несвоевременное для столь юного возраста «Камо грядеши?», читая которое, Нина заболела от нервов, стала одержима идеей пострадать за Христа и просила кузину дать ей пощечину, да покрепче, чтобы проверить, выдержит или нет.
Беспорядочное чтение развило в Нине искаженные и, по сути, эгоистические представления о чести и совести. Начитавшись Короленко и религиозной литературы, Нина стала раздавать свою одежду и игрушки бедным детям , «находясь в том возрасте, когда ребенок еще не имеет личной собственности и является иждивенцем своих родителей, а следовательно, проявляет благородство за чужой счет». Доброта и самоотверженность - прекрасные черты, и Милушкин чрезвычайно рад, что они развиты в Нине, но задумаемся: не является ли безответственностью доброта, проявляема таким образом?
Все эти тенденции усугубило знакомство Нины в 12-летнем возрасте с «личностью» гимназиста Татарского, чье влияние на Ниночку в силу ее впечатлительности стало огромным. Сперва они прочли «Отверженных» и стали играть в побег с каторги, т.е. ползать на животе по кучам угля на железнодорожной станции и прыгать на ходу из вагонов (причем Нина побоялась прыгнуть с разогнавшегося состава и уехала довольно далеко в пригород). А всевозможная благотворительность «отверженным» стала у Нины теперь прямо навязчивой идеей.
В 13 лет увлеклись естественными науками; пылкая религиозность прошла, зато в итоге Нину забрали вместе с Татарским в полицейский участок за эксперимент с гремучим газом, который полиция приняла за акцию эсеров.
Отец Нины погиб, не оставив дочери ничего, кроме пресловутой библиотеки. С матерью у Ниночки отношения самые нежные, но Надежда Петровна слаба здоровьем и нервами, не может твердо влиять на дочь и слишком много ей потакает; Нина как сирота нуждается в положительном влиянии и руководстве со стороны старшего мужчины. Милушкин любит Ниночку, как родную дочь, но на благодарность рассчитывать не приходится: Нина фанатично предана памяти отца и на появление отчима в семье смотрит враждебно, невзирая на все им сделанное для Ланских. Поэтому влияние Милушкина на нее, несмотря на весь его педагогический опыт, весьма ограничено (нет пророка в отечестве своем!), и он не смог прекратить общение Нины с Татарским, хотя и отказал этому субъекту от дому. В связи с этим отношения с падчерицей только осложнились, потому что к Татарскому Нина проявляет ту же фанатичную преданность, почерпнутую, опять же, из книг об идеальной дружбе и верности. На нее не действует даже то соображение, что ей как взрослой уже девушке, невесте по возрасту, не пристала «дружба» с молодым человеком, что плавать с ним наперегонки, уединяться на много часов ее компрометирует и проч. В силу своей невинности Ниночка этого не понимает, и таковы уж нравы современной молодежи. Но тревожно, что Нина до такой степени еще дитя, чем может воспользоваться этот испорченный субъект.
Кроме Татарского, Нина состоит в переписке и, возможно, имеет встречи с бывшим сослуживцем отца, человеком весьма неоднозначного образа мыслей и даже состоящего сейчас в ссылке, неким Денисом Андреевичем Градским, просьба обратить на это особое внимание. Милушкин сделал все, что мог, чтобы оградить семью Ланских от этого человека, но, увы, у Нины сейчас трудный возраст и ниспровержение авторитетов.
И, увы, не все родственники Нины вполне благонадежны - к примеру, ее кузен, Евгений Ланской, состоит в партии большевиков и даже проживал в доме Надежды Петровны, оказывая влияние на Ниночку. Впрочем, в Смольном обучается кузина Нины, Лиза Ланская, сестра Евгения Ланского, так что об этом обстоятельстве г-же Ливен, вероятно, известно.
Таким образом, при всем своих лучших качествах, Нина проявляет интересы и склонности, не сообразные возрасту и полу. И в последнее время следы дурного влияния проявились уже и в гимназии: прежде Нину ставили всем в пример как по успеваемости, так и -- прежде всего -- по поведению, но недавно был скандал, когда Нина покинула класс во время урока, отказавшись слушать, как учитель зачитывает вслух отобранное у другой ученицы личное письмо. Здесь опять сказались благородные, но идеалистические и книжные представления о чести и достоинстве, и явное влияние дурных друзей. И такое небрежение к нервам своей матери и его, Милушкина, усилиям. Не будь Нина всеобщей любимицей в гимназии, за серьезность и хороший характер, и не имей Милушкин авторитета в педагогических кругах, отстоять ее было бы нелегко.
К счастью, она начиталась теперь Ушинского и воспылала к педагогике. Мечтает стать учителем. Милушкину было бы лестно, что падчерица выбрала идти его стезей, однако для него как для опытного преподавателя очевидно, что способностей к педагогике у Нины нет (для преподавателя немыслимы демократические заигрывания и необходимо знание человеческой психологии и умение быть авторитетным, а также следовать уже проверенными путями, а не пытаться изобрести колесо, предаваясь сомнительным экспериментам), и лучше бы ей состояться как актрисе и певице, к чему у Нины все данные. Но временное увлечение педагогикой дало Милушкину счастливую возможность предложить ей поступление в Смольный. Он надеется, что в закрытом заведении, прославленном своими строгими порядками, Нину сумеют оградить от вредных влияний. Он уповает на мудрость г-жи Ливен и ее классных дам. Наконец, на появление какого-нибудь авторитета, который сможет благотворно воздействовать на юный ум. Тем более, что последняя книга, найденная на ночном столике падчерицы, -- к счастью, еще не разрезанная,-- называлась «Что делать?».
ОТВЕТ Г-ЖИ ЛИВЕН Г-НУ МИЛУШКИНУ
Милостивый государь Николай Антонович,
благодарю Вас за Ваше письмо, откровенное и полное искренней тревоги за судьбу и будущее Вашей падчерицы. То, что Вы сочли необходимым сообщить мне, послужило поводом поразмыслить над щекотливостью обозначенной Вами ситуации.
Как стало ясно с Ваших слов, мадемуазель Нина привыкла пользоваться определенной свободой, как в выборе общества, в котором она предпочитает вращаться, так и в адресатах свой переписки. Вы же, со своей стороны, уже не можете воспрепятствовать тому, что почитаете нежелательным, и посему все надежды на исправление образа мыслей и поведения м-лль Ланской-Шараповой возлагаете на наш Институт.
Со своей стороны, я могу заверить, что сам дух Института, его стены, попечение и присутствие Высочайших Попечителей могут смячить и облагородить многое. Но, одноко, надобно же дать понять молодой особе, что обучение в лучшем из подобных учреждений России есть награда и привилегия. И, если для молодой девушки понадобились уговоры и улещения, это не предвещает нам добра.
Затем, я возлагаю особые надежды на разумный и, по Вашим словам, полный стремления к справедливости, характер м-лль Ланской-Шараповой. Правила Института одинаковы для всех, составлены в стремлении оберечь невинных девушек от соблазнов внешнего мира, и по мере сил, обеспечить им такую же защиту и попечение, какую могли бы обеспечить самые нежные и внимательные родители. В связи с этим, переписка для пансионерок позволена только с членами семьи, и, в виде исключения, в женихом, при условии, что обряд обручения был проведен, как положено, священнослужителем. . В обязанность нам вменено следить, чтобы никакой адресат, не одобряемый родителями, не мог получить доступа к впечатлительным и неикушенным детям. Тайная переписка считается серьезным нарушением правил, и соответственно, не может оставаться без наказания. И, разумеется, что требуется от всех, то и от каждой. Поступая к нам, м-ль Ланская-Шарапова должна полностью понимать суть и дух правил, которым она собирается подчиняться.
Мой опыт, тем не менее, подсказывает, что девочки часто сильно тоскуют, если их резко оторвать от верных друзей детства, полностью прервав сообщение, без возможности узнать о здоровье и благополучии тех, кого они привыкли считать дорогими себе людьми.
Поэтому, чтобы не подвергать м-ль Ланскую-Шарапову последовательным наказаниям, рекомендую Вам предложить ей пересылать письма к своему другу вложенным в письма, адресованные Вам.
ее отчиму.
Не думаю, что ей придется напомнить о том, что по правилам этикета люди благородные пересылаемые письма отдают человеку незапечатанными.
Примите мои уверения в совершенном уважении к Вам.
Елена Ливен.
*Роман «Десятилетний капитан» Нины Ланской-Шараповой, краткое содержание; а также происхождение прозвища «Капитанская дочка»
Фабулу Нина взяла у Жюль Верна, чем нимало не стеснялась, потому что имена и место действия придумала почти сама. Капитан Баттерфляй пропал со своим кораблем «Непобедимый» где-то в морях Юго-Восточной Азии. Через 3 года после исчезновения «Непобедимого» у берегов Марселя вылавливают бутылку с запиской капитана. В записке говорится, что он был пленен свирепыми японскими пиратами и работал на галерах, но японское судно разбилось у берегов Новой Гвинеи, все пираты погибли, а капитан Баттерфляй спасся на острове. Но точнее капитан не знает, потому что утратил свой компас и карты. Его жена, мадам Баттерфляй и 10летний сын Анри пускаются в плавание в поисках отца и супруга. Компанию им составляет профессор Нострадамус, специалист по бабочкам. Также у Анри есть попугай-какаду Буревестник (образ списан с Нининого попугая Сидора). Герои претерпевают множество приключений, достигают берегов Новой Гвинеи, где сражаются с ужасными гуавами и прочими всевозможными овощами и фруктами (Нина не всегда знала, где овощ, а где животное). Профессор Нострадамус много знает, но в основном про бабочек, и засоряет страницы романа их бесчисленными описаниями, доводя мадам Баттерфляй до нервных срывов рассказами про бабочек-людоедов; а в практических советах всегда беспомощен, поэтому выручает всю компанию умный и смелый маленький Анри, демонстрируя чудеса смекалки, почерпнутые Ниной из детских научно-популярных журналов и энциклопедий и своего воображения. Анри приручает также мангуста Рикки-Тики-Тави (ну что делать, Нине очень нравилось имя и сам мангуст), который сражается со змеями. Наконец, их пленяют злые папуа Новой Гвинеи и хотят принести в жертву своим божествам или съесть, но среди них оказывается один крещеный папуа и освобождает их. (У Нины в романах всегда какой-нибудь злодей раскаивался и становился хорошим, в этом сказались ее педагогические устремления.) Оказывается, что крестил его капитан Баттерфляй, который живет уединенно на одном из островов и выращивает коз. Дальше следует бессовестно сдутое у Дефо описание деятельности капитана Баттерфляя на своем необитаемом острове (уж больно все у Дефо было здорово). Козам посвящена отдельная глава.
Встретившись наконец с супругом-капитаном, которого не видела несколько лет, мадам Баттерфляй восклицает: «Любимый, а ведь у нас скоро будет дочка!»
После того, как роман был зачтен в близком кругу, Нина получила прозвище Капитанская дочка, которое носила с гордостью, и шуточный смысл его открылся ей уже в относительно взрослом возрасте.
Продолжение следует...