Рефлексия и будущность Жанны Бретонской
Немного рефлексии и картин возможного будущего
Еще в начале игры, кажется, был у нас с кем-то разговор, что нет критериев веры, как мол узнать, что веришь достаточно? Жаннет сказала: ну как же нет признаков достаточной веры? Если можешь горы двигать, то значит хотя бы с гречишное зерно имеется.
Вот эта способность двигать реальность силой веры была в то, во что в частности была для меня игра. Поэтому чудеса и знамения были важны: реальность прогибалась под веру, и значит можно достичь невероятного.
Я хотела сыграть человека, который не знает сомнений, с огромной силой воли и способностью к реабилитации. Жаннет из любого плохого события слагает легенду, которая только укрепляет ее. Это ее механизм самосохранения, иначе ей не выжить, не сохранить целостность.
Это Баудолино+Козетта+ Жанна д Арк
С песни Козетты из "Отверженных" и начал складываться для меня образ.
Было интересно и важно получить этот опыт.
Было интересно, к чему это приведет.
Было интересно сыграть натуру максимально витальную, реалистичную и приспособленную к выживанию - и при этом отрицающую реальность, создающую реальность свобственную. Выживать и за счет реализма, и за счет фантастичности.
Меллос после игры напомнил мне известный тезис о том, что приспособленность к жизни - верная черта аристократизма. В этом смысле Жанна должна была быть именно что королевой. Она должна была быть гибкой, выживаемой и неуклонно стремящейся к вершине. Способной вовремя остановиться, промолчать, отсидеться - и вовремя распрямиться. Жанна как пружина. Когда на нее давишь, она сжимается, чтобы потом распрямиться. Ее очень трудно сломать в силу гибкости и упругости психики. Любое травматическое событие через 20 минут уже исправлено ее воображением, она уже улыбается и поет. Никогда не оборачивается назад, всегда смотрит только вперед.
При этом держать ее в рассудке и целостности могло только это движение и только ее безумная мечта.
Когда у тебя нет друзей и защитников, но есть большая потребность к любви и к жизни, ты дружишь с Богом и с ангелами. Когда ты предельно унижен и загнан в угол - может возникнуть греза о вознесении. Из предельноего давления и унижения является предельная воля к власти и жизни. Жанна беседовала с ангелами, слышала, что ей отвечает Бог, -- потому что больше некому было пожаловаться и не от кого было принять утешение; потребность в реабилитации облика к матери привела к тому, что в воображении Жанны мать ее закончила свою жизнь не в грязном притоне, а в святом и легендарном монастыре Мон сен Мишеле, и перед смертью ей явился ангел, известивший, что ее Жаннет станет королевой Иерусалимской.
Не принцессой. Принцесса - эта та, кого спасают от драконов, на ком женятся принцы и увозят далеко-далеко, кого пробуждают от столетнего сна… Пассивная дева, объект чужого действия.
Нет, Жаннетт хочет стать именно королевой.
Взрослой правительницей. Владычицей этой жизни.
Ее представление об этом - смутное, детское, это не мечта о власти начинающего политикана. Это скорей архетип.
В том числе архетип взросления. Потому что чтобы стать королевой, нужно сочетаться с Королем,-- в браке или родившись от него. Отцовская фигура.
Травматик создал себе мир розовых пони и ничто не может его разубедить в существовании белого замка в облаках. Чем можно ее сломить, кроме физического убийства?
Я не очень представляла, что будет, когда Жаннет придет к Болдуину и важно скажет: "Я беру тебя в мужья!" Имела в раскладе вариант, что ее выпинают взашей, и тогда ее психика как-то переварит это событие, но как? Окончательно сойдет с ума? Сломается? Повзрослеет и найдет другой путь выживания и самоутверждения?
С Жаннет поступили хитрее (не ожидала этого, никак не рассчитывала) -- с ней согласились, ее статус не оспорили, ее поместили под надзор и ничем не нарушили ее наивной уверенности. Ее воспитание, как и воспитание ее друзей, поручено госпитальерам. Даже в монастырь не отправили - не стали разлучать с мальчиками. Их научат счету, письму, основам медицины, мальчиков научат сражаться. Все, чтобы Жанна могла стать достойной королевой с достойной свитой... если получит Иерусалимский трон.
Мадам Агнесс де Куртене поступила мудро. Как ни повернись, она со всех сторон в шоколаде: если девочка выживет и таки взойдет на трон, то станет достойной королевой, получив надлежащее воспитание, и Иерусалим с ней не пропадет. Если же нет --- то, значит, не судьба. А судьбу мадам Агнесс намерена проверить - к Жанне будут подсылать убийц. Не в самом городе, а за его пределами - чтобы не смущать народ смертью «святого ребенка» (так называла детей-крестоносцев мадам де Куртене) и не осквернять священных улиц.
Что будет дальше?
Мы творили на игре историю, при этом историю, исполненную чудес. Не раз принцесса Сибилла избегла ножа убийцы, было много и других чудесных спасений, а уж Жанну окружали сплошные чудеса. Поэтому я рискну сложить 2 истории, а вы выбирайте по вкусу.
ДРАМА «Умереть в Иеурсалиме»
Жаннетт убьют. Девочка шла, напрягая силы, в Святой Город, только для того, чтобы умереть в Иерусалиме. Вся ее жизнь, исполненная веры в чудо, была лишь для того, чтобы самое главное чудо с ней не случилось. Ее светлая мечта обагрится кровью. Да, детка, это - Иерусалим.
Возможно, однако, выйдет даже красиво и по-своему чудесно: ее убедят подменить королеву на троне для какого-то опасного мероприятия, как уже делалось. И нож гашишина сразит Жанну, когда она облачится за Сибиллу в королевские одежды. Пророчество сбудется: Жанна побывала королевой Иерусалимской и послужила спасению Града господня!
ЧУДО «Выжить в Иерусалиме»
Пройдет около года, и Жаннетт в окружении своей свиты из бывших товарищей по крестовому походу с разрешения мадам Агнесс пойдет на богомолье (едва ли раньше возникнет такая необходимость в городе, исполненном святынь). Мальчики будут вооружены - ведь они уже год воспитывались у госпитальеров, и рыцари Храма тоже оказывают им покровительство - едва ли военная наука обошла пацанов. Вслед детям мадам Агнес направит своего человека, чтобы испытать счастье Жаннетт: избежит ли она его клинка.
Пройдет несколько недель, пока наконец придут известия об итоге похода «чудесных детей».
Это будет письмо из Антиохи, подписанное собственноручно Жаннетт.
«Да будет Господь милостив к вам, досточтимая дама Агнесс, и да пребудет с вами Христос!
Сим письмом извещаю вас о том, что милостью Божией жива и здорова, хотя Господь подверг испытанию в пути, но и явил истинное чудо и избавил от ножа наемника меня и моих спутников, за что мы многократно вознесли Господу хвалы.
Хотя мне и стало известно имя того, кто направил против меня руку убийцы, но долг христианина велит мне простить сего человека, ибо не ведает, что творит. Однако ж следует сему человеку узнать, что гневит он Господа, искушая Его, ибо только тогда наступит Царство Божие, когда избранница его воссядет на Иерусалимский трон. А без этого грозят нам множественные казни и тысячелетнее царство Антихриста. А также народное возмущение, поскольку вы в своей прозорливой мудрости известили народ о том, что Господь избрал меня, чтобы я стала королевой Иерусалимской.
Милостив Бог, но дабы не искушать его и не служить погублению души моих преследователей, остаюсь до времени под защитой Боэмунда Антиохийского, коий изъявил волю сделать меня своей приемной дочерью.
Остается только возгласить, что воистину неисповедимы пути Господни, ибо даже радения моего убийцы привели к вящей славе Его.
Примите благодарность за многие заботы, коими меня окружили, и уверения во всяческом почтении и дочерней любви к вам. Чаю скорой встречи и да хранит Господь Святой Гроб от неверных и от всяческого дьявольского измышления.
Остаюсь вашей преданной служанкой,
Жанна Бретонская, княжна Антиохийская»
Ну а дальше остается только ждать, как скоро и какими путями Господь исполнит обещанное, породнив Жанну с родом Боэмунда.
История Жаннетт, как я себе ее изначально рисовала, была и историей обретения отца. Девочка инстинктивно тянулась к сильным мужчинам и именно у них искала поддержки и покровительства: ни разу не рассказала она свою цель женщине, пока не дошла до цели. Ее первобытное стремление к силе, к сильным, к вожакам - это поиск защиты и покровительства, сени, под которой можно вырасти и стать сильной самой. Когда я это поняла, то предполагала две возможности: что каким-то чудом ей окажет покровительство Болдуин (вдруг он рехнется по болезни и женится?) либо она обретет отца в лице какого-то мудреца. Мудрецов по дороге не встретилось, Болдуин помер, но внезапно образовались странная и очень личная завязка с Боэмундом, которую я сперва даже не сознавала как возникшее родство. Почувствовала вдруг, что Жаннетт инстинктивно будет искать его помощи, только когда представила ее избегнувшей покушения.
Пойти к нему в Антиохию после того, как ее едва не зарезали за посягательство на иерусалимский трон, - идти в пасть льва. Боэмунд -- претендент на престол. Жаннетт, не скрывая, заявляет себя серьезным конкурентом - настолько серьезным, что дама Агнесс попыталась ее убрать: этот жест уже показывает, что от Жанны не стоит просто отмахваться. Что мешает Боэмунду сделать то же самое с этой мутной девчонкой? Ему еще и спасибо скажут, заслужит благосклонность Иерусалима. Но Жаннетт идет ко льву и кладет голову ему в пасть. Ни секунды не сомневаясь, уверенная, что Боэмунд теперь просто должен стать ее защитником. Так хочет Бог, и тому все знаки (и главный знак -- голос сердца Жаннетт).
Теперь, когда ей бросили вызов, просто забыть о своем призвании, переменить вектор - не получится. Мадам Агнесс сама толкает ее в направлении трона. Теперь она не может отказаться от своих претензий на престол. Где гонения - там и правда. Жанна готова была смиренно ждать своей очереди и, возможно, принять иную судьбу, но действия мадам Агнесс заставят ее, напротив, действовать активно. Всякие принижение всегда ведет Жанну только наверх. Всякий удар она использует для того, чтобы занять лушчее положение.
Боэмунд - сильный правитель, и он единственный мужчина, к которому она обратится, чтобы спасти свою жизнь от других правителей. Вопреки разуму - ее ведет инстинкт и интуиция. Жанна человек и гибкий, и сильный одновременно, она знает, когда надо затихнуть и переждать, а когда имеет смысл распрямиться и рискнуть. И вот она рискует. Сейчас жизнь и победа для нее равно приоритетны, и она готова поставить жизнь на кон ради победы - наитием ощущая, что не проиграет. Она в Боэмунда верит и идет к нему, ведомая инстинктом ребенка, ищущего отца.
Сказала она ему, конечно, и про предназначение, и про то, что Господь назначил ему быть ее защитником, и про то, что не она страшится, а ее страшатся, -- как Ирод страшился Христа, и как Богомотерь была вынуждена спасаться в Египте, несмотря на Божье предназначение. Все это она сказала; и он сказал, что род его обречен, что он загнанный зверь, что никто не любит его и что не обернулась бы его защита для нее бедой. Но главное были не эти слова, которые суть мишура и шелуха, а любовь и жалость, которая соединила двух людей, чувствующих себя одинокими перед грозящими испытаниями и по-своему несчастными.
Что она искала защиты и помощи не в лачуге бедняка, -- закономерно: Жанна даже от опасности бежит только наверх, к самому сильному, таков ее аристократический инстинкт. Она станет княжной Антиохийской -- благословляйте гонителей ваших! Но в словосочетании "дочь князя", хотя оно и неделимо, важней для Жаннетт, пожалуй, первое слово. Теперь у нее есть Отец.
Боэмунд будет хорошим отцом для Жаннетт, только, сам нелюбимый матерью, станет внушать ей, что и Жанну никто не любит в его семье и призывать никому не верить. Кроме, конечно, самого Боэмунда! Буду надеяться, что Жанне хватит прозорливости даже после истории с мадам де Куртене не стать параноиком…
А Жанна - Жанна будет верить, что, породнившись с Боэмундом, снискала Божье благословение на него и на его род. И любить свою новую семью, и бороться за нее, и свое возвышение свяжет и с долгом перед этой семьей.
Она не делает разницы между своим спасением и спасением мира. Между своим вознесением и вознесением тех, кого любит. Между своим коронованием на трон - и пришествием Царства Божиего.
Боэмунд никогда ее не поймет. Он будет завещать ей не вступать в эти тараканьи бега - борьбу за трон Иерусалимский. Это будет голос разума и любви.
Что будет с родом Боэмунда, что будет с Жанной? Станет ли она в самом деле, однажды очень близка к иерусалисмкому трону? Выйдет ли она, благодаря своему теперешнему высокому положению, за претендента на трон, станет ли королевой?
Мы не знаем.
Но хочется верить в чудо. Хочется верить, что последние станут первыми.
А, может, быть, королева Жанна станет легендой в народе. Бедные и простые будут рассказывать, что когда Жанна сядет на трон красном платье (как у дочки судьи в Нанте, ничуть не хуже!), тогда и начнется Золотой Век, а за ним и Царство Божие. Не будет ни бедных, ни больных, и мяса будет вдоволь.
Там молоко и мед рекой,
Там ты найдешь себе покой,
Там ты поселишься со мной,
В замке моем во облаках…
Еще в начале игры, кажется, был у нас с кем-то разговор, что нет критериев веры, как мол узнать, что веришь достаточно? Жаннет сказала: ну как же нет признаков достаточной веры? Если можешь горы двигать, то значит хотя бы с гречишное зерно имеется.
Вот эта способность двигать реальность силой веры была в то, во что в частности была для меня игра. Поэтому чудеса и знамения были важны: реальность прогибалась под веру, и значит можно достичь невероятного.
Я хотела сыграть человека, который не знает сомнений, с огромной силой воли и способностью к реабилитации. Жаннет из любого плохого события слагает легенду, которая только укрепляет ее. Это ее механизм самосохранения, иначе ей не выжить, не сохранить целостность.
Это Баудолино+Козетта+ Жанна д Арк
С песни Козетты из "Отверженных" и начал складываться для меня образ.
Было интересно и важно получить этот опыт.
Было интересно, к чему это приведет.
Было интересно сыграть натуру максимально витальную, реалистичную и приспособленную к выживанию - и при этом отрицающую реальность, создающую реальность свобственную. Выживать и за счет реализма, и за счет фантастичности.
Меллос после игры напомнил мне известный тезис о том, что приспособленность к жизни - верная черта аристократизма. В этом смысле Жанна должна была быть именно что королевой. Она должна была быть гибкой, выживаемой и неуклонно стремящейся к вершине. Способной вовремя остановиться, промолчать, отсидеться - и вовремя распрямиться. Жанна как пружина. Когда на нее давишь, она сжимается, чтобы потом распрямиться. Ее очень трудно сломать в силу гибкости и упругости психики. Любое травматическое событие через 20 минут уже исправлено ее воображением, она уже улыбается и поет. Никогда не оборачивается назад, всегда смотрит только вперед.
При этом держать ее в рассудке и целостности могло только это движение и только ее безумная мечта.
Когда у тебя нет друзей и защитников, но есть большая потребность к любви и к жизни, ты дружишь с Богом и с ангелами. Когда ты предельно унижен и загнан в угол - может возникнуть греза о вознесении. Из предельноего давления и унижения является предельная воля к власти и жизни. Жанна беседовала с ангелами, слышала, что ей отвечает Бог, -- потому что больше некому было пожаловаться и не от кого было принять утешение; потребность в реабилитации облика к матери привела к тому, что в воображении Жанны мать ее закончила свою жизнь не в грязном притоне, а в святом и легендарном монастыре Мон сен Мишеле, и перед смертью ей явился ангел, известивший, что ее Жаннет станет королевой Иерусалимской.
Не принцессой. Принцесса - эта та, кого спасают от драконов, на ком женятся принцы и увозят далеко-далеко, кого пробуждают от столетнего сна… Пассивная дева, объект чужого действия.
Нет, Жаннетт хочет стать именно королевой.
Взрослой правительницей. Владычицей этой жизни.
Ее представление об этом - смутное, детское, это не мечта о власти начинающего политикана. Это скорей архетип.
В том числе архетип взросления. Потому что чтобы стать королевой, нужно сочетаться с Королем,-- в браке или родившись от него. Отцовская фигура.
Травматик создал себе мир розовых пони и ничто не может его разубедить в существовании белого замка в облаках. Чем можно ее сломить, кроме физического убийства?
Я не очень представляла, что будет, когда Жаннет придет к Болдуину и важно скажет: "Я беру тебя в мужья!" Имела в раскладе вариант, что ее выпинают взашей, и тогда ее психика как-то переварит это событие, но как? Окончательно сойдет с ума? Сломается? Повзрослеет и найдет другой путь выживания и самоутверждения?
С Жаннет поступили хитрее (не ожидала этого, никак не рассчитывала) -- с ней согласились, ее статус не оспорили, ее поместили под надзор и ничем не нарушили ее наивной уверенности. Ее воспитание, как и воспитание ее друзей, поручено госпитальерам. Даже в монастырь не отправили - не стали разлучать с мальчиками. Их научат счету, письму, основам медицины, мальчиков научат сражаться. Все, чтобы Жанна могла стать достойной королевой с достойной свитой... если получит Иерусалимский трон.
Мадам Агнесс де Куртене поступила мудро. Как ни повернись, она со всех сторон в шоколаде: если девочка выживет и таки взойдет на трон, то станет достойной королевой, получив надлежащее воспитание, и Иерусалим с ней не пропадет. Если же нет --- то, значит, не судьба. А судьбу мадам Агнесс намерена проверить - к Жанне будут подсылать убийц. Не в самом городе, а за его пределами - чтобы не смущать народ смертью «святого ребенка» (так называла детей-крестоносцев мадам де Куртене) и не осквернять священных улиц.
Что будет дальше?
Мы творили на игре историю, при этом историю, исполненную чудес. Не раз принцесса Сибилла избегла ножа убийцы, было много и других чудесных спасений, а уж Жанну окружали сплошные чудеса. Поэтому я рискну сложить 2 истории, а вы выбирайте по вкусу.
ДРАМА «Умереть в Иеурсалиме»
Жаннетт убьют. Девочка шла, напрягая силы, в Святой Город, только для того, чтобы умереть в Иерусалиме. Вся ее жизнь, исполненная веры в чудо, была лишь для того, чтобы самое главное чудо с ней не случилось. Ее светлая мечта обагрится кровью. Да, детка, это - Иерусалим.
Возможно, однако, выйдет даже красиво и по-своему чудесно: ее убедят подменить королеву на троне для какого-то опасного мероприятия, как уже делалось. И нож гашишина сразит Жанну, когда она облачится за Сибиллу в королевские одежды. Пророчество сбудется: Жанна побывала королевой Иерусалимской и послужила спасению Града господня!
ЧУДО «Выжить в Иерусалиме»
Пройдет около года, и Жаннетт в окружении своей свиты из бывших товарищей по крестовому походу с разрешения мадам Агнесс пойдет на богомолье (едва ли раньше возникнет такая необходимость в городе, исполненном святынь). Мальчики будут вооружены - ведь они уже год воспитывались у госпитальеров, и рыцари Храма тоже оказывают им покровительство - едва ли военная наука обошла пацанов. Вслед детям мадам Агнес направит своего человека, чтобы испытать счастье Жаннетт: избежит ли она его клинка.
Пройдет несколько недель, пока наконец придут известия об итоге похода «чудесных детей».
Это будет письмо из Антиохи, подписанное собственноручно Жаннетт.
«Да будет Господь милостив к вам, досточтимая дама Агнесс, и да пребудет с вами Христос!
Сим письмом извещаю вас о том, что милостью Божией жива и здорова, хотя Господь подверг испытанию в пути, но и явил истинное чудо и избавил от ножа наемника меня и моих спутников, за что мы многократно вознесли Господу хвалы.
Хотя мне и стало известно имя того, кто направил против меня руку убийцы, но долг христианина велит мне простить сего человека, ибо не ведает, что творит. Однако ж следует сему человеку узнать, что гневит он Господа, искушая Его, ибо только тогда наступит Царство Божие, когда избранница его воссядет на Иерусалимский трон. А без этого грозят нам множественные казни и тысячелетнее царство Антихриста. А также народное возмущение, поскольку вы в своей прозорливой мудрости известили народ о том, что Господь избрал меня, чтобы я стала королевой Иерусалимской.
Милостив Бог, но дабы не искушать его и не служить погублению души моих преследователей, остаюсь до времени под защитой Боэмунда Антиохийского, коий изъявил волю сделать меня своей приемной дочерью.
Остается только возгласить, что воистину неисповедимы пути Господни, ибо даже радения моего убийцы привели к вящей славе Его.
Примите благодарность за многие заботы, коими меня окружили, и уверения во всяческом почтении и дочерней любви к вам. Чаю скорой встречи и да хранит Господь Святой Гроб от неверных и от всяческого дьявольского измышления.
Остаюсь вашей преданной служанкой,
Жанна Бретонская, княжна Антиохийская»
Ну а дальше остается только ждать, как скоро и какими путями Господь исполнит обещанное, породнив Жанну с родом Боэмунда.
История Жаннетт, как я себе ее изначально рисовала, была и историей обретения отца. Девочка инстинктивно тянулась к сильным мужчинам и именно у них искала поддержки и покровительства: ни разу не рассказала она свою цель женщине, пока не дошла до цели. Ее первобытное стремление к силе, к сильным, к вожакам - это поиск защиты и покровительства, сени, под которой можно вырасти и стать сильной самой. Когда я это поняла, то предполагала две возможности: что каким-то чудом ей окажет покровительство Болдуин (вдруг он рехнется по болезни и женится?) либо она обретет отца в лице какого-то мудреца. Мудрецов по дороге не встретилось, Болдуин помер, но внезапно образовались странная и очень личная завязка с Боэмундом, которую я сперва даже не сознавала как возникшее родство. Почувствовала вдруг, что Жаннетт инстинктивно будет искать его помощи, только когда представила ее избегнувшей покушения.
Пойти к нему в Антиохию после того, как ее едва не зарезали за посягательство на иерусалимский трон, - идти в пасть льва. Боэмунд -- претендент на престол. Жаннетт, не скрывая, заявляет себя серьезным конкурентом - настолько серьезным, что дама Агнесс попыталась ее убрать: этот жест уже показывает, что от Жанны не стоит просто отмахваться. Что мешает Боэмунду сделать то же самое с этой мутной девчонкой? Ему еще и спасибо скажут, заслужит благосклонность Иерусалима. Но Жаннетт идет ко льву и кладет голову ему в пасть. Ни секунды не сомневаясь, уверенная, что Боэмунд теперь просто должен стать ее защитником. Так хочет Бог, и тому все знаки (и главный знак -- голос сердца Жаннетт).
Теперь, когда ей бросили вызов, просто забыть о своем призвании, переменить вектор - не получится. Мадам Агнесс сама толкает ее в направлении трона. Теперь она не может отказаться от своих претензий на престол. Где гонения - там и правда. Жанна готова была смиренно ждать своей очереди и, возможно, принять иную судьбу, но действия мадам Агнесс заставят ее, напротив, действовать активно. Всякие принижение всегда ведет Жанну только наверх. Всякий удар она использует для того, чтобы занять лушчее положение.
Боэмунд - сильный правитель, и он единственный мужчина, к которому она обратится, чтобы спасти свою жизнь от других правителей. Вопреки разуму - ее ведет инстинкт и интуиция. Жанна человек и гибкий, и сильный одновременно, она знает, когда надо затихнуть и переждать, а когда имеет смысл распрямиться и рискнуть. И вот она рискует. Сейчас жизнь и победа для нее равно приоритетны, и она готова поставить жизнь на кон ради победы - наитием ощущая, что не проиграет. Она в Боэмунда верит и идет к нему, ведомая инстинктом ребенка, ищущего отца.
Сказала она ему, конечно, и про предназначение, и про то, что Господь назначил ему быть ее защитником, и про то, что не она страшится, а ее страшатся, -- как Ирод страшился Христа, и как Богомотерь была вынуждена спасаться в Египте, несмотря на Божье предназначение. Все это она сказала; и он сказал, что род его обречен, что он загнанный зверь, что никто не любит его и что не обернулась бы его защита для нее бедой. Но главное были не эти слова, которые суть мишура и шелуха, а любовь и жалость, которая соединила двух людей, чувствующих себя одинокими перед грозящими испытаниями и по-своему несчастными.
Что она искала защиты и помощи не в лачуге бедняка, -- закономерно: Жанна даже от опасности бежит только наверх, к самому сильному, таков ее аристократический инстинкт. Она станет княжной Антиохийской -- благословляйте гонителей ваших! Но в словосочетании "дочь князя", хотя оно и неделимо, важней для Жаннетт, пожалуй, первое слово. Теперь у нее есть Отец.
Боэмунд будет хорошим отцом для Жаннетт, только, сам нелюбимый матерью, станет внушать ей, что и Жанну никто не любит в его семье и призывать никому не верить. Кроме, конечно, самого Боэмунда! Буду надеяться, что Жанне хватит прозорливости даже после истории с мадам де Куртене не стать параноиком…
А Жанна - Жанна будет верить, что, породнившись с Боэмундом, снискала Божье благословение на него и на его род. И любить свою новую семью, и бороться за нее, и свое возвышение свяжет и с долгом перед этой семьей.
Она не делает разницы между своим спасением и спасением мира. Между своим вознесением и вознесением тех, кого любит. Между своим коронованием на трон - и пришествием Царства Божиего.
Боэмунд никогда ее не поймет. Он будет завещать ей не вступать в эти тараканьи бега - борьбу за трон Иерусалимский. Это будет голос разума и любви.
Что будет с родом Боэмунда, что будет с Жанной? Станет ли она в самом деле, однажды очень близка к иерусалисмкому трону? Выйдет ли она, благодаря своему теперешнему высокому положению, за претендента на трон, станет ли королевой?
Мы не знаем.
Но хочется верить в чудо. Хочется верить, что последние станут первыми.
А, может, быть, королева Жанна станет легендой в народе. Бедные и простые будут рассказывать, что когда Жанна сядет на трон красном платье (как у дочки судьи в Нанте, ничуть не хуже!), тогда и начнется Золотой Век, а за ним и Царство Божие. Не будет ни бедных, ни больных, и мяса будет вдоволь.
Там молоко и мед рекой,
Там ты найдешь себе покой,
Там ты поселишься со мной,
В замке моем во облаках…