Об эффективности и формировании новых способов действий
Перевод главы «Действие, торможение и усталость» из книги «Зрелое я» («The Potent Self») Моше Фельденкрайза.
Эффективное действие
Все действия живого существа выполняются через сокращение и расслабление мышц. Сознательный контроль над мышцами у людей осваивается посредством долгого и трудоемкого периода обучения на собственном опыте. У зародыша любое возбуждение распространяется по всей мускулатуре сразу, взрослый человек также сталкивается с подобным, хотя и менее выраженным, распространением сокращения мышц, когда он пробует новое действие. Если мы попытаемся научиться кататься на скейте или на велосипеде, печатать на клавиатуре, плавать или обучаться любому другому навыку, мы обнаружим, что наши мышцы выполняют не только ожидаемое действие, но также многое другое, что не является необходимым и часто препятствует задуманному действию.
Обучение тому, как устранить сокращения мышц, которые являются ненужными и выполняются без нашей воли или вопреки ей - это главная задача в любом координированном действии. Мы должны научиться избирательно тормозить активность клеток двигательной коры головного мозга, на которые распространяется возбуждение. До того, как мы становимся способны вызвать точный паттерн клеток в заданном порядке, соседние с ним клетки также приходят в возбуждение. После соответствующего обучения, когда навык закрепляется, только те клетки, которые командуют мышцами для выполнения желаемого действия, будут посылать свои импульсы; все остальные при этом не возбуждаются. Без подобного торможения никакое координированное действие невозможно.
Ощущение трудности выполнения или сопротивления в действии косвенно вызвано неидеальным торможением клеток, управляющих мышцами-антагонистами, которые обязательно участвуют в формировании паттерна. Чаще всего проблема не столько в простой неспособности убрать паразитные напряжения, но в попытке одновременно воспроизвести взаимно исключающие паттерны. Когда присутствует действительно недостаточная сила сокращения (т.е. сопротивление возникает не по причине несовершенного торможения нежелательных сокращений) движение или перемещение вообще не имеет места, как например, если бы мы пытались толкнуть здание.
Корректное скоординированное действие выглядит и ощущается, как не вызывающее никаких усилий, не важно насколько велика в действительности совершаемая работа. Это заявление может показаться слишком смелым, но его можно подтвердить в каждом конкретном случае. Достаточно понаблюдать за мастерским выступлением в какой-либо профессии или области искусства, чтобы убедиться, что присутствие усилия является индикатором несовершенного действия.
Об усталости
Эфферентный нейрон (клетка двигательной части коры головного мозга) или несколько таких клеток, будучи задействованными для создания интенсивного возбуждения, устают после нескольких последовательных повторений. В то же время торможение смежных клеток становится все более затруднительным и несовершенным. Таким образом, когда мы двигаем один палец необычным образом, мы обнаруживаем, что первые несколько движений хорошо соответствуют задуманному движению, но последующие попытки выполнения того же движения все менее и менее точны. Паразитные напряжения вступают в действие благодаря распространению возбуждения на соседние клетки, которые также становятся активными, зона торможения отодвигается все дальше.
Каждый из нас обладает значительным числом паттернов действий, которые никогда не были использованы ранее и которые остаются поэтому абсолютно незнакомыми. Определенные комбинации никогда не встречались и определенное число клеток моторной области коры головного мозга может оставаться незадействованным, постоянно подавленным или по крайней мере редко используемым. Все остальные клетки, принимающие участие в часто используемых паттернах, постоянно остаются активными.
Так как каждая клетка устает мгновенно, то часто используемые мышцы, участвующие в разнообразных действиях, получают импульсы из большого количества различных групп клеток, они по очереди контролируют одни и те же мышцы. У женщины, которая потеряла руки и научилась писать пальцами ног, зона мозга, осуществляющая контроль за ногами, будет больше, чем обычно. Соответственно, зона большого пальца у нее меньше, чем у других людей. Когда приобретен навык, значительное количество соседних клеток становится способным организовывать себя по очереди в требуемый паттерн возбуждения и торможения, и действие может быть повторено значительное количество раз без потери качества.
Создание новых паттернов и их повторение
Эфферентные нейроны стремятся к деятельности, по крайней мере во время периода роста, проявляя исследовательскую активность при малейшем действии со стороны внешнего мира или внутреннем изменении. Таким образом создаются новые паттерны, и эти паттерны стремятся к повторению. Тенденция к повторению настолько велика, что если окружающая среда не препятствует исполнению нового паттерна (за счет стимулирования привычного и поэтому предпочтительного другого действия или за счет прямого торможения предварительного нового паттерна) он будет воспроизводить себя при первой же возможности, когда наша бдительность спадет - во время сна, при усталости или проблемах со здоровьем. Здесь стоит упомянуть, что сны чаще всего состоят из материала и фрагментированных паттернов предыдущего личного опыта, который ранее был на переднем плане или в фоне нашего осознавания. Фрейд, к примеру, считал, что сны имеют корни в опыте предыдущего дня.
В новых действиях возбуждение клеток не проградуировано. Только после того, как мы научимся тормозить клетки, находящиеся по соседству с теми, которые должны быть возбуждены, мы можем постепенно увеличивать интенсивность действия.
Механизм градации мышечной силы путем попеременного сокращения волокон не используется на первых порах изучения новых действий; сначала мы всегда обнаруживаем чрезмерное мышечное напряжение и сокращение, означающее полное возбуждение множества клеток. Полное возбуждение эфферентных нейронов приводит к усталости очень быстро.
Усталость нормальная и ненормальная
Из физиологии известно, что первый элемент в простейшей нейромышечной схеме - эфферентный нейрон - утомляется в первую очередь. Соединение нерва с мышцей - концевая пластинка двигательного нерва - утомляется следующей. Сама мышца утомляется в последнюю очередь и это происходит очень редко.
Нормальная усталость нервной клетки устраняется через распространение торможения, которое вызывается сном. Ощущение усталости относится главным образом к коре головного мозга. В нормальном и корректном действии продукты работы в мышцах редко являются первой причиной усталости. Все знают из своего опыта, как быстро человек восстанавливается от нормальной усталости, если появляется интерес или эмоциональное возбуждение. Торможение может быть устранено очень быстро, но продукты работы и токсины не могут по-видимому быть удалены мгновенно - для этого в норме требуются часы сна или отдыха.
Первая ненормальная стадия усталости в моторных клетках - это потеря способности их торможения. Утомленные клетки продолжают производить импульсы, что приводит к слабым сокращениям, подергиваниям и, наконец, полным судорогам мышц. Беспорядочная, нескоординированная активность мышц вызывается потерей контроля над торможением над уставшими клетками моторной зоны коры головного мозга. Без центра торможения в коре сон невозможен. Уставшие клетки формируют такой центр: их возбуждение снижается и торможение распространяется. Но уставшие клетки продолжают посылать сообщения. Когда клетки серьезно напряжены, мы теряем нашу способность адекватно подавлять отдельные движения. Даже очень здоровые люди, которые не знают бессонницы, обычно не могут заснуть находясь в состоянии серьезного физического истощения.
Изначальная степень усталости уходит с отдыхом. В данном случае речь идет об усталости клеток коры мозга, не мышечных клеток. Последние никогда на практике не устают до такой степени, чтобы не перестать сокращаться, если импульсы нормальной интенсивности прибывают нормальным образом. Поэтому изменение в данном случае также хорошо, как и отдых. При изменении действия мы не обязательно меняем участвующие мышцы, изменяется только паттерн клеток, которые посылают импульсы к мышцам. Так как уставшие клетки больше не вызываются для создания возбуждения, этого достаточно.
На следующей стадии усталости клеток моторной зоны коры головного мозга мы теряем способность к торможению целых паттернов действий. В этом случае мы сталкиваемся с навязчивыми манерами, как например, с разговорами с самими собой и выполнением хорошо скоординированных действий, но без намерения. Однако, достаточно осознать такие факты и мы можем их убрать. Контроль за торможением работает до тех пор, пока наше осознавание не уменьшается. В этом случае вновь уставшие клетки требуют отдыха. Но сознательное торможение сложно поддерживать в течение длительного времени. Поэтому необходимо использовать действия, которые достаточно разнообразны, чтобы не возбуждать паттерн, приводящий к усталости. Необходимо вводить новые действия с применением другой части тела и другой позы, которые будут приводить к торможению уставших зон через физиологические процессы; другими словами, новый паттерн и старый паттерн должны быть взаимоисключающими при функционировании.
Прямо перед полным истощением клеток исчезает возможность воспрепятствовать повторению паттерна, который к нему привел, обычными средствами контроля, так как возможность торможения клеток полностью потеряна. Такие экстремальные случаи находятся за пределами данного описания.
В коре человеческого мозга, где с самого рождения существуют некоторые готовые паттерны, существует бОльшая склонность к формированию новых паттернов, чем у низших животных; отсюда наше большое исследовательское любопытство. Новые паттерны постоянно формируются и существует сильное побуждение к их использованию. Это можно наблюдать на детях, которые схватывают новое слово, новую форму выражения, новое движение любого рода - и они продолжают использовать этот паттерн постоянно, пока это не начнет раздражать родителей. Это исключительно человеческая тенденция к повторению новых паттернов действий, вероятно, во многом связана с нормальным процессом усталости клеток, который снижает способность к торможению. Обычно даже у детей последовательность повторения вновь открытого действия умеренна и его интенсивность также не велика. Вегетативные процессы идут нормальным образом и преобразуют систему для более совершенного действия.
Слишком долгое повторение, чрезмерная интенсивность и постоянная активация паттерна - вот причина ненормальной усталости. Даже низшие центры нервной системы, создающие тонические сокращения мышц, раздвигающих суставы при позе стоя, могут быть утомлены таким образом и привести к дряблости мышц.
Об осанке
Важно понять, что мышцы могут иметь недостаточный тонус для поддержки нормальной осанки и тем не менее производить достаточно сильные сокращения при сознательных движениях. Импульсы, которые формируют тонус, и те, которые производят сознательные движения, как мы уже сказали, имеют различное происхождение. Даже специалисты по физическому воспитанию не всегда понимают это различие и делают ошибку, веря в то, что активное выполнение упражнений - это все, что нужно. Они склонны винить своих учеников и указывать на недостаток их участия, если улучшения нет. Но сознательные действия влияют на распределение тонуса лишь косвенно, и улучшение осанки, которое может случиться в результате выполнения простых упражнений, происходит из-за того, что человек выполняет нужные в этом случае действия, сам о том не подозревая.
Привычная некорректная осанка не настолько проста, как это может показаться некоторым, кто считает, что можно просто заменить текущую осанку на лучшую. В реальности неверное распространение тонуса происходит в первую очередь из-за неправильных мотиваций. Сознательный контроль доминирует и тонический паттерн становится в конце концов искаженным. Переутомленные центры устают, а заторможенные страдают от дистрофии, и весь пространственный образ тела искажен. Ощущения тела кажутся ненадежными и компенсируются увеличенным использованием глаз для помощи и коррекции неверной мышечной оценки состояния тела в пространстве. Кроме того выполняется чрезмерное обращение к сознательной коррекции и вниманию. Каждое действие теперь требует значительного времени на обдумывание и подготовку, это часто можно наблюдать у людей в подобном состоянии, когда они преодолевают ступени в метро или даже в собственном доме.
Постоянное устойчивое внимание сложно поддерживать в течение длительного периода времени, отсюда и постоянное чувство усталости, раздражительность и обоснованное представление о неудачах во всех неожиданных и необдуманных действиях (мы вернемся к этой проблеме в свое время).
Причины?
Каким образом оснащенный множественными синергетическими и дублирующими друг друга системами управления и саморегуляции организм выходит из строя?
Уклончивое объяснение о предрасположенности не только прикрывает незнание, но (что хуже) не дает возможности каких-либо позитивных действий, а также даже не предполагает, где необходимое знание может быть найдено. Безусловно, есть случаи, где врожденные анатомические недостатки ответственны за плохую адаптацию; как ни парадоксально, это мягкие случаи, за исключением тех, когда привычные механизмы, характерные для всех нас, также имеют место.
В большинстве случаев нарушение вызвано неподходящим использованием самого себя. Слово неподходящий требует уточнения, так как с моей точки зрения никто не действует умышленно против самого себя. То, как мы используем самих себя, это лучший способ, который мы знаем, исходя из средств, которые есть у нас в данный момент. Позже мы можем найти другие альтернативы, но в конкретный момент мы не можем сделать по другому.
Поэтому наше использование себя всегда самое лучшее, в том что касается нашей способности приспосабливаться в момент действия. Если человек, скажем, во время ходьбы сильно сутулится, это не значит, что он вообще не может сделать по-другому; и тем не менее он все равно неправильно использует тело. Наше использование себя настолько хорошо, насколько нам позволяют наши средства в данный момент времени.
До настоящего времени мы не могли представить себе роль, которую играет индивидуальный опыт в формировании физиологии нашей нервной системы, и те способы использования самих себя, к которым мы привыкаем, формируются иррационально и бессистемно.
О роли социума
Мы учим такой ригидности тела и разума, что нам необходимо «привыкать» ко всем условиям, кроме знакомых и привычных. На самом деле человеческая нервная система по существу предназначена для изменений. Наш ранний опыт подготавливает нас к условиям, аналогичным тем, которые известны нашим родителям, позволяя лишь незначительные отличия. Любые значительные изменения требуют глубоких, революционных модификаций в нашем отношении и реакциях. Используя названную особенность нервной системы (над уменьшением которой мы так тщательно работаем) возможно воспитывать личностей, способных справляться с изменяющимся миром без столь сильных эмоциональных всплесков, приводящих многих к бессилию и срывам.
Мы находим эмоциональную нестабильность почти повсеместно (1) у народов, которые находятся в процессе глубоких социальных и экономических трансформаций, и (2) у людей, которые осмеливаются отклониться от традиционных способов действий их родителей, их класса или социальной группы. Те, кто осмеливаются свернуть с проторенной дорожки и у кого был бы шанс добиться чего-либо выдающегося, будь они должным образом подготовлены, это одновременно те самые люди, которые не смогли добиться даже простого «успеха» в своей жизни.
В нашем образовании мы продолжаем сеять семена конфликта. Вся наша история состоит из длинного списка «великих людей», которые в действительности делали не так как следовало по стандартам, которым их обучали. Несмотря на все старания старших и окружающего большинства заставить их действовать и думать так, как все остальные, они тем не менее продолжали использовать исключительно человеческое качество формирования, опробования и повторной проверки новых паттернов действия и мышления и даже осмеливались жить в соответствии со своими выводами. Семя конфликта состоит в противоречащих паттернах, прививаемых молодежи. С одной стороны мы учим их быть Человеками, каждый из которых должен думать самостоятельно, сопротивляться условностям и бросать вызов традиции - другими словами, «творить историю», как те, кто увековечил в ней свое имя.
С другой стороны социальный порядок, влиянию которого подвергаются молодые люди, вбивает в них послушание и безусловное уважение традиций и общепринятого в социуме. Мы позволяем отклонение от общепринятых норм только тем, кто находится под покровительством богов, в ком есть «божья искра». Но никто не может отличить божью искру от заурядных искр (только если у него самого нет божьей искры), и как результат, человек нуждается в поощрении и особых обстоятельствах для того, чтобы он получил «право» считать себя творческим человеком. С неохотой большинство людей забивается в укромные маленькие углы, соответствующие их подрезанным крыльям. Но те, кому повезло найти в свое время по-настоящему человеческий дух, вскоре отбрасывают стереотипное поведение - и их имена затем добавляются в список тех, кто будет направлять следующее поколение.
Большая часть, однако, формирует требуемую умственную и телесную ригидность, хотя некоторые из них не делают этого столь безоговорочно как остальные - они продолжают бороться. Среди таких людей мы находим великих страдальцев с их эмоциональной нестабильностью и различного рода сложностями. У них редко есть склонность идти в профессию по стопам их родителей. Они часто стремятся принадлежать к классу, который в том или ином отношении, находится выше того, в котором они были воспитаны. Самое худшее использование себя обнаруживается у таких чуждых условностям людей, которые по крайней мере в одной области человеческих действий не последовали примеру, данному им, но следовали новыми путями и потерпели неудачу. Новые пути требуют не только смелости; они также требуют знаний.
Готовность человеческой нервной системы создавать индивидуальные паттерны часто таит в себе ловушку, потому что более ранние паттерны более стабильны чем те, которые формируются позже в жизни. Они требуют умелого действия и знания до тех пор, пока не смогут быть успешно изменены. Более ранние паттерны формируются под давлением зависимости от общества, прямого и непрямого, и наше поведение поэтому было запрограммированно для того, чтобы следовать по проторенному пути.
Во время нашего детства мы теряем значительную часть возможностей нашей нервной системы по созданию индивидуальных путей и паттернов действий благодаря родительскому влиянию на наше непосредственное окружение. Взрослые поддерживают в нас или ограждают нас от того, что они хотят. Конечно, большая часть нашего опыта выдержала проверку временем, что означает, что в таких условиях можно существовать, но такое существование позволяет использовать лишь толику наших потенциальных возможностей.
Большая часть физиологической свободы человеческой нервной системы ограничивается социальными традициями. Какая часть человеческого чувства собственности является результатом того, что нас кормят отдельно от других и одевают вещами, которые “принадлежат малышу” (которыми взрослый не владеет из-за их размера), никогда адекватно не оценивалась. Влияние, которое оказывают размер семьи и порядок рождения на формирование паттернов поведения, показывает как важно влияние раннего окружения на создание реакций, которые являются ядром личности.
Все наши привычке в еде, сне, регулярности отдыха, сексе и остальных вещах, которые мы делаем, осуществляются при помощи мышечных действий. И еще более важно то, что весь организм должен быть приведен в состояние, в котором он слушается и выполняет заданные действия. Каждое сознательное мышечное действие связано с положением скелета, вегетативным состоянием тела и соответствующим эмоциональным фоном.
Мы имеем, хоть и не прямой, но значительный контроль над этими состояниями, главным образом через сознательные моторные центры. Но ни одно из этих на первый взгляд глубоко личных и исключительно персональных дел на самом деле не отделено от окружающей среды. Через правила гигиены, обязанности родителей и все остальное традиционное наследие организованной жизни, общество производит окружение, которое формирует растущую нервную систему более сильно, чем оно влияет на остальные живые организмы.
Потенциал человека по управлению собой фактически неограничен, но львиная доля его сосредоточена в руках окружающих людей, а не в руках самого человека. Здесь мы опять сталкиваемся с той задачей, что и ранее, а именно, постепенном смещении управления телесной деятельностью к высшим интегрирующим центрам, которое может продолжаться все время и достигает своего пика в состоянии идеальной и поэтому недостижимой зрелости.
Для более ясного понимания механизма действия, удобно разделить все пространство на три области: внешний мир, оболочку нервной системы и ее поддержку - наше тело, и, наконец, саму нервную систему, где реакции и действия получаются и создаются. Не существует действия без этих трех элементов, соединенных в единое целое. Только для собственного удобства мы можем думать о них как имеющихся отдельно. Такое разделение целого обычно приводит к выводам, которые настолько далеки от реальности, как и большинство абстракций.
Таким образом мы склонны совершать ошибку, ожидая от себя действий, подобных действиям других, просто потому что мы не принимаем во внимание то, что нельзя изолировать человека от его личного опыта и его окружения без потери чего-то в процессе такой изоляции. Очень часто там, где необходимы изменения, игнорируемые элементы являются самыми важными для верного решения.
Действие означает изменение; когда внешний мир изменяется по крайней мере в каких-то деталях, состояние и конфигурация тела также изменяются. Нервная система должна одновременно находиться под влиянием внешнего изменения и под влиянием тела таким образом, что это делает задуманное действие реализуемым и побуждает нас адекватно выполнять желаемое действие. Нам также постоянно следует иметь в виду, что говоря о живых существах мы можем вести речь только о процессах и поэтому в любой момент мы имеем дело только с мгновенными срезами, если так можно сказать, всего процесса.
Если мы забываем об этом, то вводим понятие определенности в наши представления, которое никогда не присутствует в реальности. К примеру, когда мы говорим «я хочу», мы можем забыть, что эта фраза несет в себе мало смысла без длительного и замысловатого сосуществования трех только что перечисленных компонентов. Язык - довольно бедный инструмент для описания действия, потому что он позволяет только линейно описать последовательность идей, следующих друг за другом, в то время как в процессе все элементы изменяются одновременно и в действительности воздействуют друг на друга. Только когда мы совместно пережили одинаковый опыт процесса, слова имеют реальную ценность. Они служат как этикетки для идентификации общих ощущений.
feldy.ru
Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru