Кавказский фронт Первой мировой глазами турецкого историка (часть 1).
Перевод статьи турецкого военного историка д-ра Алтая Атлы о боевых действиях на Кавказском фронте Первой мировой войны в 1914-18 гг. События на этом самом успешном для Российской императорской армии театре военных действий хорошо известны любителям истории Отечества, но в данном случае интересна точка зрения "противоположной стороны". К тому же у Алтай-бея такой цветистый и яркий слог, которому позавидовали бы османские историографы!
Д-р Алтай Атлы.
Турция в Первой мировой войне. Кавказ.
Источник: https://turkeyswar.com/campaigns/caucasus/
Кавказская кампания разворачивалась на суровых просторах Северо-Восточной Анатолии, на местности, изобилующей высокими горами и обширными равнинами. Это регион, где берут свое начало могучие реки: Евфрат, который направляет свое извилистое течение в сторону Персидского залива; Аракс, прокладывающий путь к Каспийскому морю; и Чорух, живописно впадающий в Черное море. Эта дикая земля отличается суровым климатом, большинство вершин здешних гор превышают отметку в 3 000 метров. Установление снежных покровов, достигающих 1,5 метров, происходит в начале сентября. А в разгар зимней метели дневной свет сменяется чернильной тьмой, ограничивая видимость всего пятью метрами. Ртутный столбик термометра может опускаться до температуры ниже -30 градусов по Цельсию.
В начале 20-го века этот регион был заселен анатолийскими турками и значительным контингентом армян. Несмотря на обширные территории, плотность населения здесь оставалась сравнительно низкой, в чем состояло отличие от других частей Османской империи. Театр военных действий Кавказского фронта развернулся в своей протяженности между озером Ван и Черным морем.
Турецкое лыжное подразделение на Кавказе, 1914.
Сложный рельеф местности делал ее неблагоприятной для наступательных маневров, но она давала стратегические преимущества оборонительной стратегии. Западная часть ТВД находились под контролем турецкой 3-й армии, в то время как восточные пространства контролировались 2-й армией. Эти земли с их сложными географическими и общественными характеристиками, стали театром военных действий огромного значения во время этой кампании, которую смело можно поворотным моментом в турецкой истории.
Турецкая карта Кавказского театра военных действий.
Немецкая карта Кавказского театра военных действий.
30 октября 1914 года был первый день исламского религиозного праздника, и в Эрзеруме, где располагался штаб 3-й армии, этот праздник вызвал воодушевление среди турецких войск. Однако празднества внезапно прекратились, когда из Стамбула была получена телеграмма от верховного командования. Сообщалось, что на Черном море произошли боестолкновения между русскими и турецкими кораблями, а Российская императорская армия нависла над османской границей.
Турецкие войска на вершине горы.
3-я армия, находившаяся под командованием генерала Гасана Иззет-паши, состояла из IX, X и XI корпусов. В Эрзуруме, в непосредственной близости штаба, располагался IX корпус, в то время как X корпус дислоцировался в Сивасе, а XI корпус - в Мамуретюлазизе. Территория ответственности 3-й армии, простиравшаяся на 1 250 - 1 500 километров, характеризовалась недостаточно развитой транспортной инфраструктуры. Живая сила армии, исчислявшаяся внушительной цифрой в 190 000 человек, включала регулярные войска (низам, 83 000 человек), местных резервистов (редиф), гарнизон крепости Эрзерум, транспортные части, логистические и обозные подразделения, жандармерию, а также 60 000 верховых, тягловых и вьючных животных.
Русское наступление началось 1 ноября 1914 года, за день до официального объявления войны. 1-й корпус Российской императорской армии двинулся от Сарыкамыша к Кеприкею, в то время как русский 4-й корпус продвигался от Еревана по равнине на Пасинлер. К 4 ноября русские войска достигли Кеприкея и одновременно продвинулись вдоль линии Каракесе - Мурацуйу. Русский авангард насчитывал 25 батальонов пехоты, 37 кавалерийских сотен и эскадронов, а также 120 артиллерийских орудий. Это была солидная группировка для достижения перелома в ходе кампании.
В первый день наступления русских войск в штаб 3-й армии пришел приказ Энвера-паши (военного министра, фактического главнокомандующего): «Силы неприятеля не кажутся превосходящими. X корпусу требуется дополнительно 2-3 недели, чтобы достичь линии фронта. Чтобы выиграть время и поднять боевой дух армии, я подумываю о проведении атак местного значения. Вы нанесете удар в тыл русским, курдские племенные ополчения проникнут за линию фронта, а войска, дислоцированные в Ване, вторгнутся в Персидский Азербайджан». Хасан Иззет-паша выступал против наступления в суровых климатических условиях, намереваясь остаться в обороне, заманить русских к Эрзерумской крепости и контратаковать в подходящий момент. Однако немедленный приказ о наступлении не оставил ему выбора.
Основное наступление русских войск происходило вдоль дороги Эрзурум-Сарыкамыш при поддержке мощного вспомогательного маневра со стороны Олту. 7 ноября турецкая 3-я армия перешла в наступление силами XI корпуса и всех кавалерийских частей. К сожалению, эта атака оказалась плохо организована; кавалерия не смогла выполнить маневр окружения, а боеспособность курдского племенного ополчения оказалась разочаровывающей. После отхода 18-й и 30-й дивизий русские укрепили свои позиции. Посоветовавшись со своим начальником штаба немецким полковником Феликсом Гузе, Хасан Иззет-паша рассматривал возможность отступления в Эрзерум, чтобы избежать дальнейших потерь. Однако командир XI корпуса генерал Галип-паша возразил и убедил Гасана Иззет-пашу не отступать. Турецкие войска удерживали свои позиции при Кеприкее, и Первое Кеприкейское сражение завершилось без определившегося победителя.
12 ноября IX корпус под командованием генерала Ахмета Февзи-паши усилил позиции XI корпуса на левом фланге, положив начало перелому в ходе боев. При поддержке кавалерии турецкие войска, борясь с суровой стихией снежной бури, начали яростное наступление против отходящих русских частей, открыв таким образом Второе Кеприкейское сражение.
Преодолевая коварные скалистые хребты и переправляясь через замерзшие реки, турецкие войска, игнорируя суровые погодные условия, победоносно заняли Кеприкей. Русские войска в результате упорных атак грозного 3-го пехотного полка Османской армии были вынуждены отступить. Однако этот тактический успех дал минимальные преимущества в более широком контексте кампании.
Разворачивающиеся события привели к последующему турецкому наступлению на Азап с 17 по 20 ноября. Чувство тревоги среди российского командования нарастало, и командиры полевых частей и соединений в общении с верховным командованием Кавказской армии в Тбилиси высказывали мрачные предчувствия надвигающегося поражения. В то же время турецкая 3-я армия столкнулась с ухудшением погодных условий в сочетании со значительными потерями, понесенными в прошедших боях - 9 000 убитых и раненых, 3 000 попавших в плен и, что показательно, 2 800 дезертировавших.
Очевидцы сообщают, что командующий армией Хасан Иззет-паша находился на грани нервного срыва. Несмотря на определенное продвижение вперед, турецкие войска оказались практически беззащитны против безжалостной реальности сурового и холодного климата. Получив приказ от верховного командования в Стамбуле продолжать наступление, Хасан Иззет-паша не справился с организацией эффективного маневра силами в таких неблагоприятных условиях.
К концу ноября на фронте установилась хрупкая стабильность, и русские войска закрепились на выступе глубиной 25 километров вглубь турецкой территории вдоль оперативной оси Эрзурум-Сарыкамыш. Театр военных действий, сформировавшийся в ходе этих упорных сражениями, пока застыл в шатком равновесии, но оно не могло быть долговечным в силу стечения обстоятельств и стратегического планирования сторон.
8 декабря полковник Хафиз Хакки-бей, помощник начальника штаба Османской армии, прибыл в Трабзон на борту крейсера «Меджидие». Энвером-пашой на на него была возложена миссия "оживить Третью армию". Вопреки оборонительной стратегии, задуманной командующим армией Хасаном Иззетом-пашой, чтобы пережить зиму и начать новое наступление весной, Хафиз Хакки быстро распорядился о подготовке нового наступления.
Сомнения Хасана Иззета-паши и командиров корпусов относительно практичности этого плана нашли отражение в телеграмме от 18 декабря 1914 года, в которой они сообщали Энверу о своих опасениях: «Мы должны выделить восемь или девять дней для выполнения широкомасштабного маневра окружения. Однако в это время XI корпус, удерживающий фронт, может оказаться в сложном положении. Даже в случае удержания фронта силами двух корпусов, они, вероятно, столкнутся с трудностями в борьбе с противником».
Турецкое пулеметное подразделение.
Но Энвер-паша стремился к полному разгрому русских войск в ходе зимнего наступления, основанного на маневре окружения. Приняв командование, он выехал из Стамбула на Кавказский фронт и прибыл в Эрзурум 21 декабря. Его сопровождали начальник штаба Османской армии генерал Бронзарт фон Шеллендорф, его помощник Казым-бей и начальник оперативного управления подполковник Фельдман.
Энвер, будучи убежденный в том, что русские могут быть окружены и уничтожены в Сарыкамыше, был встревожен предостерегающей телеграммой Хасана Иззета. Когда эти два генерала, каждый из которых придерживался разных взглядов на кампанию, встретились в Кеприкее, Энвер не мог скрыть своего раздражения. Эта встреча, ярко описанная Казым-беем, не только помощником начальника штаба но и шурином Энвера, началась с острых слов Энвера-паши, обращенных к Хасану Иззету: «Были допущены ошибки, и ты дрогнул. Русская армия должна была быть разгромлена здесь. Теперь вам надлежит принять немедленные меры, чтобы уничтожить русских в Сарыкамыше».
Хасан Иззет-паша, исчерпав свое терпение, возразил: “Это невозможно! Осмотрите окрестности самостоятельно. Зима, снежные бури. В таких условиях в это время года военная операция обречена на провал. Я атакую врага, как только установится зима и дороги станут проходимыми”. Разгневанный этими словами, Энвер закричал: “Я бы казнил тебя, если бы ты не был моим учителем” - примечательно, что Хасан Иззет-паша был преподавателем Энвера в высшем командном училище. Из-за своего нежелания начинать наступление Хасан Иззет-паша был вынужден уйти в отставку, а Энвер-паша назначил себя командующим Третьей армией.
Энвер-паша и один из его немецких советников на Кавказском фронте, 1914.
Энвер стремился повторить триумф Германии при Танненберге, используя аналогичную стратегию маневрирования. Тем не менее, он допустил элементарная оплошность - Сарыкамыш заметно отличался по географическим и природным условия от Танненберга. Трудно проходимая местность, зловещие горы, окутанные холодом кавказской зимы, резко контрастировали с европейскими равнинами и теплыми летними днями, ставшими свидетелями германского успеха при Танненберге. Кроме того, турецкая армия, не имевшая надежной техники своих немецких союзников, столкнулась с явным недостатком вооружения и обеспечения. Тем не менее, немецкое верховное командование одобрило стратегию Энвера, отдав приоритет предполагаемому отводу российских войск из Польши для усиления их позиций на Кавказе против турецкого наступления.
Мемуары генерала Лимана фон Сандерса (главного военного советника в Османской империи) содержат интригующее описание принятия рокового решения: "Перед началом Кавказской кампании Энвер подробно разъяснил мне свои планы. Завершая нашу встречу, он раскрыл свои амбициозные, хотя и несколько самоуверенные намерения - выступить в направлении Индии и Афганистана после завершения операций на Кавказе".
Одновременно из состава частей 3-й дивизии Османской армии, дислоцированной во Фракии, был сформирован отряд специального назначения. Его задача заключалась в выдвижении в окрестности Чоруха и воспрепятствовании движению российских войск вдоль побережья Батуми. Этот дерзкий маневр позволил бы турецкому X корпусу перейти от оборонительных действий на побережье к наступательной операции. Специальным подразделением командовал немецкий майор Штанге, и оно получило название: "Отряд Станге-бея".
Недовольный руководством Третьей армии Энвер-паша спровоцировал дальнейшие изменения в ее командном составе. Полковник Ихсан-бей сменил генерала Ахмета Февзи-пашу на посту командира IX корпуса, в то время как полковник Хафиз Хакки-бей сменил генерала Зию-пашу на посту командира X корпуса. Обоим новым командирам не хватало оперативного опыта. Однако в очередной раз верные были предпочтены разумным.
Катастрофа при Сарыкамыше.
План турецкой операции предполагал одновременный охват неприятеля с задействованием трех корпусов. На правом фланге XI корпус проводил демонстративные атаки, чтобы сковать противостоящие русские части. В центре IX корпус должен был наступать к перевалу Сарыкамыш. X корпусу Хафиза Хакки на левом фланге была поставлена задача достичь Олту, пересечь горы Аллахукбер, перерезать дорогу на Карс и вынудить русские войска войти в долину Араса, где все три османских корпуса должны были скоординировать свои усилия для их уничтожения. Одновременно специальный отряд "Станге-бея" проводил десантную операцию по отвлечению и воспрепятствованию мобильности российских частей на черноморском побережье.
Турецкая артиллерия в снегу.
Исполненный предвкушения успеха, командующий Х корпуса Хафиз Хакки с нетерпением ожидал начала наступления. В письме Ихсану-паше, датированном 19 декабря 1914 года, он раскрыл чрезмерно амбициозные планы, лишенные прочной основы: “IX и X корпуса должны достичь Сарыкамыша и Карса раньше русских. Для этого необходимо выполнить два условия: внезапная начальная атака и быстрое продвижение после выполнения ее задач. Я планирую сокрушить оборону врага в течение одного-двух часов, а затем выйти к Олту.(…) Штурм Ид должен завершиться ко второй половине дня 22 декабря. Впоследствии мы будем преодолевать по 30 километров ежедневно, достигнув линии Карс-Сарыкамыш к 25 декабря”.
По мере развертывания крупномасштабного наступления силы османской Третьей армии достигли 118 660 человек, 73 пулеметов и 218 артиллерийских орудий. Турецкая разведка оценивала численность противостоящих русских войск примерно в 65 000 человек.
Войска отправляются на Кавказский фронт пешим порядком.
Интенсивные боевые действия начались 22 декабря 1914 года. Османский X корпус начал наступление в направлении на Олту и на следующий день быстро занял город. В ходе этой удачной операции были взяты в плен около тысячи российских солдат и захвачены четыре артиллерийских орудий и четыре пулемета. Одновременно с этим IX и XI корпуса также решительно продвигались вперед на своих участках фронта.
Однако на второй день кампании произошел досадный инцидент. В течение почти четырех часов у Нармана османские 31-я и 32-я дивизии вели между собой бой, принимая одна другую за неприятеля. Эта существенная ошибка объяснялась проблемами с чтением карт. К 24 декабря X корпус оставил далеко позади Олту, чуть более чем за три дня проделав изнурительный марш длиной в 75 километров. На этом этапе корпус готовился к развороту на юго-восток, планируя обойти Сарыкамыш с фланга.
25 декабря Энвер-паша издал исторический приказ, сообщив о победах и наметив будущую стратегию. Пленение тысячи солдат, офицеров и полковника Российской императорской армии, а также захват шести пушек, четырех пулеметов, винтовок и другого снаряжения ознаменовали значительный успех при Олту. Тем временем IX и X корпуса оказывали давление на неприятеля в своих секторах, отбросив часть его сил к Ардагану и оттесняя другие в горы.
Директивы Энвера-паши для армии были ясными и решительными. Дороги, соединяющие позиции противника с Карсом, должны были быть перерезаны, и 25 декабря 1914 года османские 29-я и 17-я дивизии IX корпуса должны были вступить в Сарыкамыш. Должно было произойти смещение линии фронта на юго-восток, при этом особое значение придавалось захвату горных проходов и самого города. 28-я дивизия получила приказ обезопасить Бардыз и укрепиться там на случай возможных контратак со стороны Еникея.
В то время как X корпус нацеливался на Сарыкамыш, армейское командование ожидало новостей о его передвижении и разрабатывало дальнейшие планы. Между тем, XI корпус и 2-я кавалерийская дивизия временно действовали без конкретных приказов, приспосабливая свои действия к общим целям. Общее настроение было таково: если враг отступит, его ждет гибель при Сарыкамыше; если бы русские войска остановились, IX и X корпуса были готовы начать атаку с тыла.
Штаб армии, до полудня 25 декабря дислоцированный в Бардызе, планировал передислоцироваться в Сарыкамыш, где он должен был провести следующий день, 26 декабря. Вышеуказанные меры оперативного планирования и решительные действия османских войск заслужили себе место в военной истории, определив дальнейший ход событий на этом важном театре военных действий.
Немецкая иллюстрация, изображающая турецкое наступление через горы.
В 7 часов утра 26 декабря 29-я дивизия выступила из Бардыза. Несмотря на то, что снегопад прекратился, равнина возле Бардыза уже была покрыта глубоким снежным покровом, доходившим до колен солдат, что делало продвижение чрезвычайно тяжелым. Гужевой скот, тянувший гаубицы, застрял в снегу, что еще больше усложняло путь. Несмотря на эти трудности, командир дивизии полковник Ариф-бей предложил осуществить прорыв у деревни Кызылкилисе. Тем не менее, Энвер-паша продолжал настаивать, чтобы дивизия двигалась вперед.
Войска были плохо снаряжены для суровых условий зимней войны в горах, не имели подходящей обуви, зачастую ничего, кроме сандалий. Самодельная обувь намокала и превращалась в ледяные наросты на ногах у солдат. Несмотря на невыносимые условия марша, людям было отказано в привалах, когда они могли бы согреться у костров. Обморожение схватило сначала пальцы ног, затем щиколотки. Еще несколько шагов по снегу, и их ноги были обездвижены, а обморожение распространялось на остальные части тела. Изо всех сил пытаясь бороться с обморожением, некоторые солдаты шли на отчаянные поступки типа самоампутаций. Такая мрачная судьба ожидала многих турецких юношей на равнинах Восточной Анатолии.
Во второй половине дня в поле зрения уцелевшего личного состава дивизии оказались российские позиции. Полковник Ариф-бей обратился к командиру корпуса, полковнику Ихсан-бею, предложив дать солдатам отдохнуть хотя бы ночью, чтобы восстановить силы, прежде чем начать атаку на рассвете следующего дня. Ихсан-бей согласился, но Энвер настаивал на планах ночного штурма, не обращая внимания на тот факт, что батальоны за время снежного марша сократились до менее чем 200 человек, а температура держалась на уровне 26 градусов ниже нуля. Горы Аллахуекбер в сгустившейся темноте напоминали белый ледяной ад, и тишина смерти окутала сцену.
В ту роковую ночь доблестные 86-й и 87-й полки успешно отразили контратаки русских войск и сами захватили стратегическую высоту Чамурлудаг. Первоначально турецкие офицеры полагали, что Сарыкамыш находится сразу за холмом, но быстро поняли, что до города оставалось еще 8 километров, которые предстояло пройти по равнине под неприятельским огнем; ошибочное суждение было связано с неадекватностью имевшихся в войсках карт. К счастью, подкрепление уже появилось на горизонте: после трудного 22-часового марша Чамурлудага достигла 17-я дивизия.
Турецкая колонна в горах Аллахгуэкбер.
Одновременно, части X корпуса под командованием полковника Хафиза Хакки продвигались вперед, маршируя в течение изнурительных 14 часов. Усталость и голод сменили первоначальные страхи перед обморожением и русскими пулеметами на непреодолимое безразличие. Ранним утром 26 декабря, на восемнадцатый час своего безнадежного марша, 91-й полк X корпуса попал под огонь противника. После почти двухчасового ожесточенного боя русские отступили, и полк мог продолжить свой путь как раз в тот момент, когда снежная буря охватила окрестности. Несмотря на тяжелейшие условия, 91-й полк прибыл в Косор через 21 час после выхода из Пенека, преодолев всего 8 километров. Аналогичный "прогресс" наблюдался и у других частей и подразделений, некоторые из которых в конечном итоге расположились на отдых в деревнях Косор, Арсеник и Пацик - в 40, 35 и 30 километрах от Сарыкамыша соответственно. Впереди над ними маячили огромные горы Аллахгуекбер, и требовалось как минимум два дополнительных дня, чтобы добраться до Сарыкамыша.
Утром 26 декабря Энвер-паша, генерал Бронзарт фон Шеллендорф и другие старшие офицеры осматривали поле сражения в бинокли. Укрытая туманными лесами высота Чамурлудаг и видневшаяся неподалеку деревня Черкезкей указывали на близость к Сарыкамышу. Сам город, гордившийся функциональным железнодорожным вокзалом, русскими военными казармами и высокими церквями, ожил в тот зимний день, готовясь к упорной обороне. Стратегия Энвер-паши заключалась в том, что он намеревался захватить город силами IX корпуса и впоследствии окружить русские войска и предотвратить их отступление к Карсу, тем самым обеспечив их разгром.
Турецкий обоз в горах, 26 декабря 1914.
Османская атака началась в 7:30 утра. Русские войска занимали стратегически выгодное положение в лесах к северу от Черкезкея, ожидая предстоящего наступления турецких войск. Воздух был насыщен беспримерным напряжением, когда турецкие солдаты продвигались вперед и были встречены непрекращающимся огнем станковых пулеметов. В то же время русская артиллерия беспощадно обстреливала турецкие гаубицы, эффективно подавляя их огонь.
В течение всего дня не затихал грохот сражений. Когда солнце опустилось за горизонт, командир IX корпуса Ихсан-паша подошел к Энвер-паше с серьезной оценкой положения: «Наши силы для штурма недостаточны, а резервы истощены. Дорога на Еникей уязвима, что может привести к захвату противником Чамурлудага и наших тыловых позиций. Без резервов передислокация подразделений невозможна. Сомневаюсь в нашей возможности перегруппироваться за ночь, восстановить порядок и начать новое наступление завтра утром.» Энвер-паша, признавая суровую реальность, согласился с этими выводами.
Солдаты X корпуса, состоящего из 30-й, 31-й и 32-й дивизий, в ночь с 25 на 26 декабря расположились лагерем в трех деревнях. В 5 часов утра корпус начал очередной тяжелый марш, взбираясь на громады гор Аллахуекбер. В тот день не шел снег и светило холодное солнце. Чем выше поднимались войска, тем сильнее становился ветер и тем ужаснее ощущался мороз. Продвижение по толстому снежному покрову было затруднено, и солдаты падали один за другим. Перед подходившими сзади подразделениями разворачивалось леденящее душу зрелище: вереница серых точек поднималась вверх, один ряд медленно продвигался, другой стоял неподвижно - то были обессилившие, умиравшие или умершие от переохлаждения. Неподвижная колонна, мрачное свидетельство того, как тяжело давалось восхождение на вершину, увеличивалась в размерах по мере подъема.
Усталость, голод и недосыпание преследовали войска, усугубляемые неадекватным зимним обмундированием. Суровые условия оставляли людям мало шансов выжить. Изможденные солдаты выпускали винтовки и падали на колени, не способные двигаться или говорить. Смертельное безразличие охватило их, возвещая о глубоком сне, от которого они никогда не пробудятся. Таким образом, труднопроходимая местность и ужасающий холод стали причиной мрачного завершения великого пути, предвещая начало конца.
В ходе изнурительной одиссеи, длившейся 14 мучительных часов, получившей впоследствии печальную известность как «марш смерти», остатки X корпуса упрямо достигли своей первоначальной цели - заветной деревни Бейкей. Последовал зловещий подсчет личного состава, показывающий ошеломляющий уровень потерь в 90 процентов. Всего 1 400 доблестных солдат из 30-й дивизии успешно достигли Бейкея, в то время как неумолимые горы унесли жизни 15 000 человек. Эти тяжелейшие потери отражали и судьбу двух других дивизий; бесчисленное количество потерянных жизней, и ни одной - от пули в бою.
«Мы выступили из деревни, когда было еще темно. Аскеры (рядовые) следовали за чаушами (мл. командирами) в полном молчании. У нас были местные проводники, и, судя по картам, которыми мы располагали, мы верили, что сможем достичь вершины за три часа. Мы шли в два раза дольше, а дорога все еще вела вверх. По мере того, как мы поднимались выше, пейзажи становились все более дикими, хотя и красивыми. Казалось, что вся эта местность состоит из бесконечного снегового пространства и замерзших рек. Мы видели под собой холмы, покрытые снегом и льдом. Я и представить себе не мог, как наши артиллеристы смогут поднять свои орудия на эту крутую снежную гору. Мы поднимались в сложных условиях, но сохраняли порядок и дисциплину. Наконец, мы добрались до самой высокой точки, которая представляла собой широкое заснеженное плато... Все были измучены. Внезапно задул резкий ветер, а затем налетела метель. Видимость была нулевой. Никто не мог ни говорить, ни отдавать приказы, не говоря уже о том, чтобы помогать друг другу. Длинная походная колонна распалась. Солдаты уходили туда, где могли разглядеть черную точку на опушке леса или берегу реки, где был виден дым от костра. Офицеры изо всех сил старались собрать свои подразделения, но их никто не слушал. Я до сих пор помню эту сцену. Рядовой стоит на коленях в снегу у дороги, кричит, крепко обхватывает руками кучу смерзшегося снега, кусает ее и царапает ногтями. Я попытался помочь ему и увидел, что под настом погребен еще один солдат, замерзший насмерть. Я хотел помочь живому встать, чтобы отвести его обратно на дорогу. Он никак не реагировал и продолжал раскапывать погибшего товарища, срывая ногти и раня руки в кровь. Бедняга сошел с ума. Мы оставили так более десяти тысяч душ за один день под снегом в этих проклятых ледниках». (Из воспоминаний лейтенанта 93-го полка 31-й дивизии)
93-й полк, первоначально насчитывавший 5 000 человек, прибыл в деревню Башкей всего с 300 солдатами. Чтобы предотвратить подобную судьбу других полков, полковник командир 31-й дивизии Хасан Васфи-бей издал важнейшую директиву. В приказе говорилось, что первоначальное приказание всем частям прибыть в Башкей этой ночью было нецелесообразным. Расстояние между Арсеником и Башкеем, в обычных условиях составлявшее более 7 часов ходьбы по извилистой равнине, оказалось коварным. Ледяные метели и снежные заносы уносили жизни как людей, так и тягловых и вьючных животных, их безжизненные тела были разбросаны по дороге. Полковник Хасан Васфи-бей, став свидетелем душераздирающей сцены, счел попытку движения войсковых колонн ночью равносильной убийству. В свете этого был разработан новый план. Частям, уже вышедшим из Арсеника, было рекомендовано ночевать в обширном сосновом лесу к западу от равнины, в направлении села Яйла. Им было велено разжигать костры, чтобы согреться, а людям воздерживаться от сна, чтобы предотвратить обморожение. На следующий день они смогли продолжить свой путь в Башкей. Кроме того, следующий день для всех подразделений был объявлен днем отдыха. Тем, кто еще не покинул Арсеник, в директиве было рекомендовано найти опытных проводников и использовать дорогу Иссыздере.
Рассвет следующего дня открыл истинные масштабы бедствия. В 30-й и 31-й дивизиях из первоначальных 32 300 солдат и офицеров в строю остались только 3 400 человек, большинство из них были больны. Продвижение 32-й дивизии в Бардызе было остановлено мощными русскими силами. Русские передовые отряды проникли в тыл корпуса и фактически разделили 30-ю и 31-ю дивизии.
Следуя приказу Энвер-паши, полковник Хафиз Хакки отменил запланированный день отдыха. Вместо этого он приказал остаткам своего корпуса отойти на линию Дивник-Чатак, стремясь нанести решающий удар русским частям у Новоселима и окружить якобы отступающего из Сарыкамыша противника. Вопреки ожиданиям, русские войска только укрепляли свою оборону в Сарыкамыше. Одновременно Энвер-паша лично отдал приказ 29-й дивизии IX корпуса начать новое наступление на русские позиции в окрестностях Сарыкамыш.
В последние дни декабря 1914 года 87-й полк под командованием подполковника Лютфулла-бея одержал быструю победу, под покровом ночи войдя в Черкезкей. К сожалению, восторг победителей был недолгим, так как вскоре они обнаружили себя в ловушке в деревне. Русские солдаты полковника Барковского не отступили из Черкезкея и решительно возвращали населенный пункт под контроль. Бои продолжились на рассвете, и на следующее утро турецкие подразделения в Черкезкее сдались, став военнопленными.
Битва при Сарыкамыше. Российское изображение.
Осознавая бесполезность продвижения к Сарыкамышу силами одного только IX корпуса, Энвер-паша предпочел выжидательную тактику. 28 декабря было объявлено днем передышки в ожидании прибытия X корпуса полковника Хафиза Хакки. Тем временем X корпус достиг железной дороги Сарыкамыш-Карс, уничтожив рельсовые пути. Одновременно к Сарыкамышу прибыла 31-я дивизия. Тем не менее, полковник Хафиз Хакки по прибытии столкнулся с удручающим положением - от первоначального личного состава дивизии численностью в 14 000 человек осталось всего не более 1 000 усталых солдат. Чтобы перегруппироваться и сохранить силы для возобновления наступления, он отдал приказ об отходе.
Когда турецкие войска приблизились к деревне Ягбасан, их встретил шквальный огонь российских пулеметов. Последовало короткое, но ожесточенное столкновение, прежде чем русские отступили обратно к Сарыкамышу, подготовив этим маневром условия для разворачивающейся драмы этой исторической кампании.
Энвер-паша в это время находился в IX корпусе, где вызвал разочарование командующего Ихсан-паши своими частыми вмешательствами в командование. Наблюдая за необоснованным оптимизмом Энвера, Ихсан-паша, ограниченный в своих возможностях субординацией, мог лишь представить ему суровые факты. 28 декабря он предоставил Энверу-паше подробный доклад о текущем положении корпуса, но командующий в ответ заявил: «Сегодня я был видел командиров корпусов и дивизий в тылу. Все должны быть на фронте. В ваших рапортах постоянно говорится о низкой численности личного состава. Лично я вижу, что в российских ротах также не хватает по более чем 20 человек».
Энвер-паша полагал, что русские отступают к Карсу. На самом деле, то, что Энвер считал отступлением, на самом деле было циркуляцией. Он пребывал в эйфории, но вскоре это чувство сменилось растерянностью, когда к нему привели русского пленного тюркского происхождения. Пленный рассказал: «Русские готовятся окружить ваши войска в Сарыкамыше силами пяти полков». Это шокирующее известие позволило Энверу-паше узреть правду. IX корпус, дошедший до Сарыкамыша, фактически истаял. X корпус, который должен был прийти ему на помощь, потерял 90 процентов своего личного состава на склонах гор Аллахуекбер. XI корпус забуксовал в районе Арака, сражаясь там с сильными русскими заслонами. Полк, вошедший в Черкезкей, попал в плен, в результате чего русским представлялась возможность окружить оставшиеся турецкие силы.
29 декабря Хафиз Хакки попытался переломить ход сражения у Сарыкамыш силами остатков X корпуса. Первая попытка 88-го полка атаковать была отбита, но за ней последовало организованное наступление 31-й дивизии. Полковник Ланге, немецкий офицер, атаковал с юга, в то время как полковник Хасан Васфи начал продвижение с севера, достигнув русского оборонительного рубежа, оборудованного всего в 250 метрах от города. Несмотря на упорное сопротивление русских частей, возобновление атаки около 4 часов дня продемонстрировало высокий моральный дух турок, которые осознавали, что это их последний шанс. Дезорганизованные внезапным нападением, русские части оставили свои позиции и отступили к городу, что привело к уличным боям в Сарыкамыше. При этом голодные и обносившиеся турецкие солдаты одновременно как сражались с русскими, так и вынужденно мародерствовали в поисках пропитания и одежды.
Репортаж в османской газете "Тасвир-и-Эфкыр" о взятии железнодорожного вокзала в Сарыкамыше, 4 января 1915 года.
В тот день в Стамбул пришла первая радостная весть с Кавказа. Ардахан был взят. Высадившись с военного корабля «Явуз» (германский линейный крейсер "Гебен"), совершившего переход из Стамбула, специальный отряд Штанге-бея десантировался в Ризе и впоследствии усилился почти двумя тысячами добровольцев. Их наступление на юг завершилось 27 декабря занятием Ардахана. Но и этот отряд, доблестный, однако уступавший неприятелю по численности, через несколько дней проиграл бой трем русским пехотным и одному кавалерийскому полкам. Несмотря на поражение, стойкий отряд Штанге-бея продолжал удерживать оборону более двух месяцев, и в конечном итоге отступил на исходные позиции только 1 марта 1915 года.
К вечеру 29 декабря турецкие войска захватили западные окраины города Сарыкамыш, включая железнодорожный вокзал и казармы русского Елизаветпольского полка. Генерал Пржевальский, командующий русскими войсками в Сарыкамыше, оказался в угрожаемом положении и решился развернуть свои последние резервы, чтобы выбить турок из города. Начальник его штаба полковник Термен проявил недюжинную храбрость, отбив обратно железнодорожную станцию в штыковой атаке. Когда ситуация изменилась в пользу русских, они вынудили турецкие войска покинуть город, что стало важной вехой в этом историческом столкновении двух империй.
30 декабря громовое эхо российской артиллерии разнеслось в окрестных горах. Турецкие войска несли тяжелые потери, мрачная тень поражения легла на поле боя. Энвер-паша, столкнувшийся с обескураживающей реальностью, получил два одновременных рапорта. Одно из них исходил от начальника штаба IX корпуса подполковника Шериф-бея, а другой - от полковника Хафиз Хакки-бея. Оба рассказа повторяли один и тот же рефрен: корпус был лишен сил, необходимых для нового наступательного удара. Тем не менее, даже перед лицом этих фактов непоколебимый ответ Энвера звучал следующим образом: «Наступление должно продолжаться во что бы то ни стало».
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
Д-р Алтай Атлы.
Турция в Первой мировой войне. Кавказ.
Источник: https://turkeyswar.com/campaigns/caucasus/
Кавказская кампания разворачивалась на суровых просторах Северо-Восточной Анатолии, на местности, изобилующей высокими горами и обширными равнинами. Это регион, где берут свое начало могучие реки: Евфрат, который направляет свое извилистое течение в сторону Персидского залива; Аракс, прокладывающий путь к Каспийскому морю; и Чорух, живописно впадающий в Черное море. Эта дикая земля отличается суровым климатом, большинство вершин здешних гор превышают отметку в 3 000 метров. Установление снежных покровов, достигающих 1,5 метров, происходит в начале сентября. А в разгар зимней метели дневной свет сменяется чернильной тьмой, ограничивая видимость всего пятью метрами. Ртутный столбик термометра может опускаться до температуры ниже -30 градусов по Цельсию.
В начале 20-го века этот регион был заселен анатолийскими турками и значительным контингентом армян. Несмотря на обширные территории, плотность населения здесь оставалась сравнительно низкой, в чем состояло отличие от других частей Османской империи. Театр военных действий Кавказского фронта развернулся в своей протяженности между озером Ван и Черным морем.
Турецкое лыжное подразделение на Кавказе, 1914.
Сложный рельеф местности делал ее неблагоприятной для наступательных маневров, но она давала стратегические преимущества оборонительной стратегии. Западная часть ТВД находились под контролем турецкой 3-й армии, в то время как восточные пространства контролировались 2-й армией. Эти земли с их сложными географическими и общественными характеристиками, стали театром военных действий огромного значения во время этой кампании, которую смело можно поворотным моментом в турецкой истории.
Турецкая карта Кавказского театра военных действий.
Немецкая карта Кавказского театра военных действий.
30 октября 1914 года был первый день исламского религиозного праздника, и в Эрзеруме, где располагался штаб 3-й армии, этот праздник вызвал воодушевление среди турецких войск. Однако празднества внезапно прекратились, когда из Стамбула была получена телеграмма от верховного командования. Сообщалось, что на Черном море произошли боестолкновения между русскими и турецкими кораблями, а Российская императорская армия нависла над османской границей.
Турецкие войска на вершине горы.
3-я армия, находившаяся под командованием генерала Гасана Иззет-паши, состояла из IX, X и XI корпусов. В Эрзуруме, в непосредственной близости штаба, располагался IX корпус, в то время как X корпус дислоцировался в Сивасе, а XI корпус - в Мамуретюлазизе. Территория ответственности 3-й армии, простиравшаяся на 1 250 - 1 500 километров, характеризовалась недостаточно развитой транспортной инфраструктуры. Живая сила армии, исчислявшаяся внушительной цифрой в 190 000 человек, включала регулярные войска (низам, 83 000 человек), местных резервистов (редиф), гарнизон крепости Эрзерум, транспортные части, логистические и обозные подразделения, жандармерию, а также 60 000 верховых, тягловых и вьючных животных.
Русское наступление началось 1 ноября 1914 года, за день до официального объявления войны. 1-й корпус Российской императорской армии двинулся от Сарыкамыша к Кеприкею, в то время как русский 4-й корпус продвигался от Еревана по равнине на Пасинлер. К 4 ноября русские войска достигли Кеприкея и одновременно продвинулись вдоль линии Каракесе - Мурацуйу. Русский авангард насчитывал 25 батальонов пехоты, 37 кавалерийских сотен и эскадронов, а также 120 артиллерийских орудий. Это была солидная группировка для достижения перелома в ходе кампании.
В первый день наступления русских войск в штаб 3-й армии пришел приказ Энвера-паши (военного министра, фактического главнокомандующего): «Силы неприятеля не кажутся превосходящими. X корпусу требуется дополнительно 2-3 недели, чтобы достичь линии фронта. Чтобы выиграть время и поднять боевой дух армии, я подумываю о проведении атак местного значения. Вы нанесете удар в тыл русским, курдские племенные ополчения проникнут за линию фронта, а войска, дислоцированные в Ване, вторгнутся в Персидский Азербайджан». Хасан Иззет-паша выступал против наступления в суровых климатических условиях, намереваясь остаться в обороне, заманить русских к Эрзерумской крепости и контратаковать в подходящий момент. Однако немедленный приказ о наступлении не оставил ему выбора.
Основное наступление русских войск происходило вдоль дороги Эрзурум-Сарыкамыш при поддержке мощного вспомогательного маневра со стороны Олту. 7 ноября турецкая 3-я армия перешла в наступление силами XI корпуса и всех кавалерийских частей. К сожалению, эта атака оказалась плохо организована; кавалерия не смогла выполнить маневр окружения, а боеспособность курдского племенного ополчения оказалась разочаровывающей. После отхода 18-й и 30-й дивизий русские укрепили свои позиции. Посоветовавшись со своим начальником штаба немецким полковником Феликсом Гузе, Хасан Иззет-паша рассматривал возможность отступления в Эрзерум, чтобы избежать дальнейших потерь. Однако командир XI корпуса генерал Галип-паша возразил и убедил Гасана Иззет-пашу не отступать. Турецкие войска удерживали свои позиции при Кеприкее, и Первое Кеприкейское сражение завершилось без определившегося победителя.
12 ноября IX корпус под командованием генерала Ахмета Февзи-паши усилил позиции XI корпуса на левом фланге, положив начало перелому в ходе боев. При поддержке кавалерии турецкие войска, борясь с суровой стихией снежной бури, начали яростное наступление против отходящих русских частей, открыв таким образом Второе Кеприкейское сражение.
Преодолевая коварные скалистые хребты и переправляясь через замерзшие реки, турецкие войска, игнорируя суровые погодные условия, победоносно заняли Кеприкей. Русские войска в результате упорных атак грозного 3-го пехотного полка Османской армии были вынуждены отступить. Однако этот тактический успех дал минимальные преимущества в более широком контексте кампании.
Разворачивающиеся события привели к последующему турецкому наступлению на Азап с 17 по 20 ноября. Чувство тревоги среди российского командования нарастало, и командиры полевых частей и соединений в общении с верховным командованием Кавказской армии в Тбилиси высказывали мрачные предчувствия надвигающегося поражения. В то же время турецкая 3-я армия столкнулась с ухудшением погодных условий в сочетании со значительными потерями, понесенными в прошедших боях - 9 000 убитых и раненых, 3 000 попавших в плен и, что показательно, 2 800 дезертировавших.
Очевидцы сообщают, что командующий армией Хасан Иззет-паша находился на грани нервного срыва. Несмотря на определенное продвижение вперед, турецкие войска оказались практически беззащитны против безжалостной реальности сурового и холодного климата. Получив приказ от верховного командования в Стамбуле продолжать наступление, Хасан Иззет-паша не справился с организацией эффективного маневра силами в таких неблагоприятных условиях.
К концу ноября на фронте установилась хрупкая стабильность, и русские войска закрепились на выступе глубиной 25 километров вглубь турецкой территории вдоль оперативной оси Эрзурум-Сарыкамыш. Театр военных действий, сформировавшийся в ходе этих упорных сражениями, пока застыл в шатком равновесии, но оно не могло быть долговечным в силу стечения обстоятельств и стратегического планирования сторон.
8 декабря полковник Хафиз Хакки-бей, помощник начальника штаба Османской армии, прибыл в Трабзон на борту крейсера «Меджидие». Энвером-пашой на на него была возложена миссия "оживить Третью армию". Вопреки оборонительной стратегии, задуманной командующим армией Хасаном Иззетом-пашой, чтобы пережить зиму и начать новое наступление весной, Хафиз Хакки быстро распорядился о подготовке нового наступления.
Сомнения Хасана Иззета-паши и командиров корпусов относительно практичности этого плана нашли отражение в телеграмме от 18 декабря 1914 года, в которой они сообщали Энверу о своих опасениях: «Мы должны выделить восемь или девять дней для выполнения широкомасштабного маневра окружения. Однако в это время XI корпус, удерживающий фронт, может оказаться в сложном положении. Даже в случае удержания фронта силами двух корпусов, они, вероятно, столкнутся с трудностями в борьбе с противником».
Турецкое пулеметное подразделение.
Но Энвер-паша стремился к полному разгрому русских войск в ходе зимнего наступления, основанного на маневре окружения. Приняв командование, он выехал из Стамбула на Кавказский фронт и прибыл в Эрзурум 21 декабря. Его сопровождали начальник штаба Османской армии генерал Бронзарт фон Шеллендорф, его помощник Казым-бей и начальник оперативного управления подполковник Фельдман.
Энвер, будучи убежденный в том, что русские могут быть окружены и уничтожены в Сарыкамыше, был встревожен предостерегающей телеграммой Хасана Иззета. Когда эти два генерала, каждый из которых придерживался разных взглядов на кампанию, встретились в Кеприкее, Энвер не мог скрыть своего раздражения. Эта встреча, ярко описанная Казым-беем, не только помощником начальника штаба но и шурином Энвера, началась с острых слов Энвера-паши, обращенных к Хасану Иззету: «Были допущены ошибки, и ты дрогнул. Русская армия должна была быть разгромлена здесь. Теперь вам надлежит принять немедленные меры, чтобы уничтожить русских в Сарыкамыше».
Хасан Иззет-паша, исчерпав свое терпение, возразил: “Это невозможно! Осмотрите окрестности самостоятельно. Зима, снежные бури. В таких условиях в это время года военная операция обречена на провал. Я атакую врага, как только установится зима и дороги станут проходимыми”. Разгневанный этими словами, Энвер закричал: “Я бы казнил тебя, если бы ты не был моим учителем” - примечательно, что Хасан Иззет-паша был преподавателем Энвера в высшем командном училище. Из-за своего нежелания начинать наступление Хасан Иззет-паша был вынужден уйти в отставку, а Энвер-паша назначил себя командующим Третьей армией.
Энвер-паша и один из его немецких советников на Кавказском фронте, 1914.
Энвер стремился повторить триумф Германии при Танненберге, используя аналогичную стратегию маневрирования. Тем не менее, он допустил элементарная оплошность - Сарыкамыш заметно отличался по географическим и природным условия от Танненберга. Трудно проходимая местность, зловещие горы, окутанные холодом кавказской зимы, резко контрастировали с европейскими равнинами и теплыми летними днями, ставшими свидетелями германского успеха при Танненберге. Кроме того, турецкая армия, не имевшая надежной техники своих немецких союзников, столкнулась с явным недостатком вооружения и обеспечения. Тем не менее, немецкое верховное командование одобрило стратегию Энвера, отдав приоритет предполагаемому отводу российских войск из Польши для усиления их позиций на Кавказе против турецкого наступления.
Мемуары генерала Лимана фон Сандерса (главного военного советника в Османской империи) содержат интригующее описание принятия рокового решения: "Перед началом Кавказской кампании Энвер подробно разъяснил мне свои планы. Завершая нашу встречу, он раскрыл свои амбициозные, хотя и несколько самоуверенные намерения - выступить в направлении Индии и Афганистана после завершения операций на Кавказе".
Одновременно из состава частей 3-й дивизии Османской армии, дислоцированной во Фракии, был сформирован отряд специального назначения. Его задача заключалась в выдвижении в окрестности Чоруха и воспрепятствовании движению российских войск вдоль побережья Батуми. Этот дерзкий маневр позволил бы турецкому X корпусу перейти от оборонительных действий на побережье к наступательной операции. Специальным подразделением командовал немецкий майор Штанге, и оно получило название: "Отряд Станге-бея".
Недовольный руководством Третьей армии Энвер-паша спровоцировал дальнейшие изменения в ее командном составе. Полковник Ихсан-бей сменил генерала Ахмета Февзи-пашу на посту командира IX корпуса, в то время как полковник Хафиз Хакки-бей сменил генерала Зию-пашу на посту командира X корпуса. Обоим новым командирам не хватало оперативного опыта. Однако в очередной раз верные были предпочтены разумным.
Катастрофа при Сарыкамыше.
План турецкой операции предполагал одновременный охват неприятеля с задействованием трех корпусов. На правом фланге XI корпус проводил демонстративные атаки, чтобы сковать противостоящие русские части. В центре IX корпус должен был наступать к перевалу Сарыкамыш. X корпусу Хафиза Хакки на левом фланге была поставлена задача достичь Олту, пересечь горы Аллахукбер, перерезать дорогу на Карс и вынудить русские войска войти в долину Араса, где все три османских корпуса должны были скоординировать свои усилия для их уничтожения. Одновременно специальный отряд "Станге-бея" проводил десантную операцию по отвлечению и воспрепятствованию мобильности российских частей на черноморском побережье.
Турецкая артиллерия в снегу.
Исполненный предвкушения успеха, командующий Х корпуса Хафиз Хакки с нетерпением ожидал начала наступления. В письме Ихсану-паше, датированном 19 декабря 1914 года, он раскрыл чрезмерно амбициозные планы, лишенные прочной основы: “IX и X корпуса должны достичь Сарыкамыша и Карса раньше русских. Для этого необходимо выполнить два условия: внезапная начальная атака и быстрое продвижение после выполнения ее задач. Я планирую сокрушить оборону врага в течение одного-двух часов, а затем выйти к Олту.(…) Штурм Ид должен завершиться ко второй половине дня 22 декабря. Впоследствии мы будем преодолевать по 30 километров ежедневно, достигнув линии Карс-Сарыкамыш к 25 декабря”.
По мере развертывания крупномасштабного наступления силы османской Третьей армии достигли 118 660 человек, 73 пулеметов и 218 артиллерийских орудий. Турецкая разведка оценивала численность противостоящих русских войск примерно в 65 000 человек.
Войска отправляются на Кавказский фронт пешим порядком.
Интенсивные боевые действия начались 22 декабря 1914 года. Османский X корпус начал наступление в направлении на Олту и на следующий день быстро занял город. В ходе этой удачной операции были взяты в плен около тысячи российских солдат и захвачены четыре артиллерийских орудий и четыре пулемета. Одновременно с этим IX и XI корпуса также решительно продвигались вперед на своих участках фронта.
Однако на второй день кампании произошел досадный инцидент. В течение почти четырех часов у Нармана османские 31-я и 32-я дивизии вели между собой бой, принимая одна другую за неприятеля. Эта существенная ошибка объяснялась проблемами с чтением карт. К 24 декабря X корпус оставил далеко позади Олту, чуть более чем за три дня проделав изнурительный марш длиной в 75 километров. На этом этапе корпус готовился к развороту на юго-восток, планируя обойти Сарыкамыш с фланга.
25 декабря Энвер-паша издал исторический приказ, сообщив о победах и наметив будущую стратегию. Пленение тысячи солдат, офицеров и полковника Российской императорской армии, а также захват шести пушек, четырех пулеметов, винтовок и другого снаряжения ознаменовали значительный успех при Олту. Тем временем IX и X корпуса оказывали давление на неприятеля в своих секторах, отбросив часть его сил к Ардагану и оттесняя другие в горы.
Директивы Энвера-паши для армии были ясными и решительными. Дороги, соединяющие позиции противника с Карсом, должны были быть перерезаны, и 25 декабря 1914 года османские 29-я и 17-я дивизии IX корпуса должны были вступить в Сарыкамыш. Должно было произойти смещение линии фронта на юго-восток, при этом особое значение придавалось захвату горных проходов и самого города. 28-я дивизия получила приказ обезопасить Бардыз и укрепиться там на случай возможных контратак со стороны Еникея.
В то время как X корпус нацеливался на Сарыкамыш, армейское командование ожидало новостей о его передвижении и разрабатывало дальнейшие планы. Между тем, XI корпус и 2-я кавалерийская дивизия временно действовали без конкретных приказов, приспосабливая свои действия к общим целям. Общее настроение было таково: если враг отступит, его ждет гибель при Сарыкамыше; если бы русские войска остановились, IX и X корпуса были готовы начать атаку с тыла.
Штаб армии, до полудня 25 декабря дислоцированный в Бардызе, планировал передислоцироваться в Сарыкамыш, где он должен был провести следующий день, 26 декабря. Вышеуказанные меры оперативного планирования и решительные действия османских войск заслужили себе место в военной истории, определив дальнейший ход событий на этом важном театре военных действий.
Немецкая иллюстрация, изображающая турецкое наступление через горы.
В 7 часов утра 26 декабря 29-я дивизия выступила из Бардыза. Несмотря на то, что снегопад прекратился, равнина возле Бардыза уже была покрыта глубоким снежным покровом, доходившим до колен солдат, что делало продвижение чрезвычайно тяжелым. Гужевой скот, тянувший гаубицы, застрял в снегу, что еще больше усложняло путь. Несмотря на эти трудности, командир дивизии полковник Ариф-бей предложил осуществить прорыв у деревни Кызылкилисе. Тем не менее, Энвер-паша продолжал настаивать, чтобы дивизия двигалась вперед.
Войска были плохо снаряжены для суровых условий зимней войны в горах, не имели подходящей обуви, зачастую ничего, кроме сандалий. Самодельная обувь намокала и превращалась в ледяные наросты на ногах у солдат. Несмотря на невыносимые условия марша, людям было отказано в привалах, когда они могли бы согреться у костров. Обморожение схватило сначала пальцы ног, затем щиколотки. Еще несколько шагов по снегу, и их ноги были обездвижены, а обморожение распространялось на остальные части тела. Изо всех сил пытаясь бороться с обморожением, некоторые солдаты шли на отчаянные поступки типа самоампутаций. Такая мрачная судьба ожидала многих турецких юношей на равнинах Восточной Анатолии.
Во второй половине дня в поле зрения уцелевшего личного состава дивизии оказались российские позиции. Полковник Ариф-бей обратился к командиру корпуса, полковнику Ихсан-бею, предложив дать солдатам отдохнуть хотя бы ночью, чтобы восстановить силы, прежде чем начать атаку на рассвете следующего дня. Ихсан-бей согласился, но Энвер настаивал на планах ночного штурма, не обращая внимания на тот факт, что батальоны за время снежного марша сократились до менее чем 200 человек, а температура держалась на уровне 26 градусов ниже нуля. Горы Аллахуекбер в сгустившейся темноте напоминали белый ледяной ад, и тишина смерти окутала сцену.
В ту роковую ночь доблестные 86-й и 87-й полки успешно отразили контратаки русских войск и сами захватили стратегическую высоту Чамурлудаг. Первоначально турецкие офицеры полагали, что Сарыкамыш находится сразу за холмом, но быстро поняли, что до города оставалось еще 8 километров, которые предстояло пройти по равнине под неприятельским огнем; ошибочное суждение было связано с неадекватностью имевшихся в войсках карт. К счастью, подкрепление уже появилось на горизонте: после трудного 22-часового марша Чамурлудага достигла 17-я дивизия.
Турецкая колонна в горах Аллахгуэкбер.
Одновременно, части X корпуса под командованием полковника Хафиза Хакки продвигались вперед, маршируя в течение изнурительных 14 часов. Усталость и голод сменили первоначальные страхи перед обморожением и русскими пулеметами на непреодолимое безразличие. Ранним утром 26 декабря, на восемнадцатый час своего безнадежного марша, 91-й полк X корпуса попал под огонь противника. После почти двухчасового ожесточенного боя русские отступили, и полк мог продолжить свой путь как раз в тот момент, когда снежная буря охватила окрестности. Несмотря на тяжелейшие условия, 91-й полк прибыл в Косор через 21 час после выхода из Пенека, преодолев всего 8 километров. Аналогичный "прогресс" наблюдался и у других частей и подразделений, некоторые из которых в конечном итоге расположились на отдых в деревнях Косор, Арсеник и Пацик - в 40, 35 и 30 километрах от Сарыкамыша соответственно. Впереди над ними маячили огромные горы Аллахгуекбер, и требовалось как минимум два дополнительных дня, чтобы добраться до Сарыкамыша.
Утром 26 декабря Энвер-паша, генерал Бронзарт фон Шеллендорф и другие старшие офицеры осматривали поле сражения в бинокли. Укрытая туманными лесами высота Чамурлудаг и видневшаяся неподалеку деревня Черкезкей указывали на близость к Сарыкамышу. Сам город, гордившийся функциональным железнодорожным вокзалом, русскими военными казармами и высокими церквями, ожил в тот зимний день, готовясь к упорной обороне. Стратегия Энвер-паши заключалась в том, что он намеревался захватить город силами IX корпуса и впоследствии окружить русские войска и предотвратить их отступление к Карсу, тем самым обеспечив их разгром.
Турецкий обоз в горах, 26 декабря 1914.
Османская атака началась в 7:30 утра. Русские войска занимали стратегически выгодное положение в лесах к северу от Черкезкея, ожидая предстоящего наступления турецких войск. Воздух был насыщен беспримерным напряжением, когда турецкие солдаты продвигались вперед и были встречены непрекращающимся огнем станковых пулеметов. В то же время русская артиллерия беспощадно обстреливала турецкие гаубицы, эффективно подавляя их огонь.
В течение всего дня не затихал грохот сражений. Когда солнце опустилось за горизонт, командир IX корпуса Ихсан-паша подошел к Энвер-паше с серьезной оценкой положения: «Наши силы для штурма недостаточны, а резервы истощены. Дорога на Еникей уязвима, что может привести к захвату противником Чамурлудага и наших тыловых позиций. Без резервов передислокация подразделений невозможна. Сомневаюсь в нашей возможности перегруппироваться за ночь, восстановить порядок и начать новое наступление завтра утром.» Энвер-паша, признавая суровую реальность, согласился с этими выводами.
Солдаты X корпуса, состоящего из 30-й, 31-й и 32-й дивизий, в ночь с 25 на 26 декабря расположились лагерем в трех деревнях. В 5 часов утра корпус начал очередной тяжелый марш, взбираясь на громады гор Аллахуекбер. В тот день не шел снег и светило холодное солнце. Чем выше поднимались войска, тем сильнее становился ветер и тем ужаснее ощущался мороз. Продвижение по толстому снежному покрову было затруднено, и солдаты падали один за другим. Перед подходившими сзади подразделениями разворачивалось леденящее душу зрелище: вереница серых точек поднималась вверх, один ряд медленно продвигался, другой стоял неподвижно - то были обессилившие, умиравшие или умершие от переохлаждения. Неподвижная колонна, мрачное свидетельство того, как тяжело давалось восхождение на вершину, увеличивалась в размерах по мере подъема.
Усталость, голод и недосыпание преследовали войска, усугубляемые неадекватным зимним обмундированием. Суровые условия оставляли людям мало шансов выжить. Изможденные солдаты выпускали винтовки и падали на колени, не способные двигаться или говорить. Смертельное безразличие охватило их, возвещая о глубоком сне, от которого они никогда не пробудятся. Таким образом, труднопроходимая местность и ужасающий холод стали причиной мрачного завершения великого пути, предвещая начало конца.
В ходе изнурительной одиссеи, длившейся 14 мучительных часов, получившей впоследствии печальную известность как «марш смерти», остатки X корпуса упрямо достигли своей первоначальной цели - заветной деревни Бейкей. Последовал зловещий подсчет личного состава, показывающий ошеломляющий уровень потерь в 90 процентов. Всего 1 400 доблестных солдат из 30-й дивизии успешно достигли Бейкея, в то время как неумолимые горы унесли жизни 15 000 человек. Эти тяжелейшие потери отражали и судьбу двух других дивизий; бесчисленное количество потерянных жизней, и ни одной - от пули в бою.
«Мы выступили из деревни, когда было еще темно. Аскеры (рядовые) следовали за чаушами (мл. командирами) в полном молчании. У нас были местные проводники, и, судя по картам, которыми мы располагали, мы верили, что сможем достичь вершины за три часа. Мы шли в два раза дольше, а дорога все еще вела вверх. По мере того, как мы поднимались выше, пейзажи становились все более дикими, хотя и красивыми. Казалось, что вся эта местность состоит из бесконечного снегового пространства и замерзших рек. Мы видели под собой холмы, покрытые снегом и льдом. Я и представить себе не мог, как наши артиллеристы смогут поднять свои орудия на эту крутую снежную гору. Мы поднимались в сложных условиях, но сохраняли порядок и дисциплину. Наконец, мы добрались до самой высокой точки, которая представляла собой широкое заснеженное плато... Все были измучены. Внезапно задул резкий ветер, а затем налетела метель. Видимость была нулевой. Никто не мог ни говорить, ни отдавать приказы, не говоря уже о том, чтобы помогать друг другу. Длинная походная колонна распалась. Солдаты уходили туда, где могли разглядеть черную точку на опушке леса или берегу реки, где был виден дым от костра. Офицеры изо всех сил старались собрать свои подразделения, но их никто не слушал. Я до сих пор помню эту сцену. Рядовой стоит на коленях в снегу у дороги, кричит, крепко обхватывает руками кучу смерзшегося снега, кусает ее и царапает ногтями. Я попытался помочь ему и увидел, что под настом погребен еще один солдат, замерзший насмерть. Я хотел помочь живому встать, чтобы отвести его обратно на дорогу. Он никак не реагировал и продолжал раскапывать погибшего товарища, срывая ногти и раня руки в кровь. Бедняга сошел с ума. Мы оставили так более десяти тысяч душ за один день под снегом в этих проклятых ледниках». (Из воспоминаний лейтенанта 93-го полка 31-й дивизии)
93-й полк, первоначально насчитывавший 5 000 человек, прибыл в деревню Башкей всего с 300 солдатами. Чтобы предотвратить подобную судьбу других полков, полковник командир 31-й дивизии Хасан Васфи-бей издал важнейшую директиву. В приказе говорилось, что первоначальное приказание всем частям прибыть в Башкей этой ночью было нецелесообразным. Расстояние между Арсеником и Башкеем, в обычных условиях составлявшее более 7 часов ходьбы по извилистой равнине, оказалось коварным. Ледяные метели и снежные заносы уносили жизни как людей, так и тягловых и вьючных животных, их безжизненные тела были разбросаны по дороге. Полковник Хасан Васфи-бей, став свидетелем душераздирающей сцены, счел попытку движения войсковых колонн ночью равносильной убийству. В свете этого был разработан новый план. Частям, уже вышедшим из Арсеника, было рекомендовано ночевать в обширном сосновом лесу к западу от равнины, в направлении села Яйла. Им было велено разжигать костры, чтобы согреться, а людям воздерживаться от сна, чтобы предотвратить обморожение. На следующий день они смогли продолжить свой путь в Башкей. Кроме того, следующий день для всех подразделений был объявлен днем отдыха. Тем, кто еще не покинул Арсеник, в директиве было рекомендовано найти опытных проводников и использовать дорогу Иссыздере.
Рассвет следующего дня открыл истинные масштабы бедствия. В 30-й и 31-й дивизиях из первоначальных 32 300 солдат и офицеров в строю остались только 3 400 человек, большинство из них были больны. Продвижение 32-й дивизии в Бардызе было остановлено мощными русскими силами. Русские передовые отряды проникли в тыл корпуса и фактически разделили 30-ю и 31-ю дивизии.
Следуя приказу Энвер-паши, полковник Хафиз Хакки отменил запланированный день отдыха. Вместо этого он приказал остаткам своего корпуса отойти на линию Дивник-Чатак, стремясь нанести решающий удар русским частям у Новоселима и окружить якобы отступающего из Сарыкамыша противника. Вопреки ожиданиям, русские войска только укрепляли свою оборону в Сарыкамыше. Одновременно Энвер-паша лично отдал приказ 29-й дивизии IX корпуса начать новое наступление на русские позиции в окрестностях Сарыкамыш.
В последние дни декабря 1914 года 87-й полк под командованием подполковника Лютфулла-бея одержал быструю победу, под покровом ночи войдя в Черкезкей. К сожалению, восторг победителей был недолгим, так как вскоре они обнаружили себя в ловушке в деревне. Русские солдаты полковника Барковского не отступили из Черкезкея и решительно возвращали населенный пункт под контроль. Бои продолжились на рассвете, и на следующее утро турецкие подразделения в Черкезкее сдались, став военнопленными.
Битва при Сарыкамыше. Российское изображение.
Осознавая бесполезность продвижения к Сарыкамышу силами одного только IX корпуса, Энвер-паша предпочел выжидательную тактику. 28 декабря было объявлено днем передышки в ожидании прибытия X корпуса полковника Хафиза Хакки. Тем временем X корпус достиг железной дороги Сарыкамыш-Карс, уничтожив рельсовые пути. Одновременно к Сарыкамышу прибыла 31-я дивизия. Тем не менее, полковник Хафиз Хакки по прибытии столкнулся с удручающим положением - от первоначального личного состава дивизии численностью в 14 000 человек осталось всего не более 1 000 усталых солдат. Чтобы перегруппироваться и сохранить силы для возобновления наступления, он отдал приказ об отходе.
Когда турецкие войска приблизились к деревне Ягбасан, их встретил шквальный огонь российских пулеметов. Последовало короткое, но ожесточенное столкновение, прежде чем русские отступили обратно к Сарыкамышу, подготовив этим маневром условия для разворачивающейся драмы этой исторической кампании.
Энвер-паша в это время находился в IX корпусе, где вызвал разочарование командующего Ихсан-паши своими частыми вмешательствами в командование. Наблюдая за необоснованным оптимизмом Энвера, Ихсан-паша, ограниченный в своих возможностях субординацией, мог лишь представить ему суровые факты. 28 декабря он предоставил Энверу-паше подробный доклад о текущем положении корпуса, но командующий в ответ заявил: «Сегодня я был видел командиров корпусов и дивизий в тылу. Все должны быть на фронте. В ваших рапортах постоянно говорится о низкой численности личного состава. Лично я вижу, что в российских ротах также не хватает по более чем 20 человек».
Энвер-паша полагал, что русские отступают к Карсу. На самом деле, то, что Энвер считал отступлением, на самом деле было циркуляцией. Он пребывал в эйфории, но вскоре это чувство сменилось растерянностью, когда к нему привели русского пленного тюркского происхождения. Пленный рассказал: «Русские готовятся окружить ваши войска в Сарыкамыше силами пяти полков». Это шокирующее известие позволило Энверу-паше узреть правду. IX корпус, дошедший до Сарыкамыша, фактически истаял. X корпус, который должен был прийти ему на помощь, потерял 90 процентов своего личного состава на склонах гор Аллахуекбер. XI корпус забуксовал в районе Арака, сражаясь там с сильными русскими заслонами. Полк, вошедший в Черкезкей, попал в плен, в результате чего русским представлялась возможность окружить оставшиеся турецкие силы.
29 декабря Хафиз Хакки попытался переломить ход сражения у Сарыкамыш силами остатков X корпуса. Первая попытка 88-го полка атаковать была отбита, но за ней последовало организованное наступление 31-й дивизии. Полковник Ланге, немецкий офицер, атаковал с юга, в то время как полковник Хасан Васфи начал продвижение с севера, достигнув русского оборонительного рубежа, оборудованного всего в 250 метрах от города. Несмотря на упорное сопротивление русских частей, возобновление атаки около 4 часов дня продемонстрировало высокий моральный дух турок, которые осознавали, что это их последний шанс. Дезорганизованные внезапным нападением, русские части оставили свои позиции и отступили к городу, что привело к уличным боям в Сарыкамыше. При этом голодные и обносившиеся турецкие солдаты одновременно как сражались с русскими, так и вынужденно мародерствовали в поисках пропитания и одежды.
Репортаж в османской газете "Тасвир-и-Эфкыр" о взятии железнодорожного вокзала в Сарыкамыше, 4 января 1915 года.
В тот день в Стамбул пришла первая радостная весть с Кавказа. Ардахан был взят. Высадившись с военного корабля «Явуз» (германский линейный крейсер "Гебен"), совершившего переход из Стамбула, специальный отряд Штанге-бея десантировался в Ризе и впоследствии усилился почти двумя тысячами добровольцев. Их наступление на юг завершилось 27 декабря занятием Ардахана. Но и этот отряд, доблестный, однако уступавший неприятелю по численности, через несколько дней проиграл бой трем русским пехотным и одному кавалерийскому полкам. Несмотря на поражение, стойкий отряд Штанге-бея продолжал удерживать оборону более двух месяцев, и в конечном итоге отступил на исходные позиции только 1 марта 1915 года.
К вечеру 29 декабря турецкие войска захватили западные окраины города Сарыкамыш, включая железнодорожный вокзал и казармы русского Елизаветпольского полка. Генерал Пржевальский, командующий русскими войсками в Сарыкамыше, оказался в угрожаемом положении и решился развернуть свои последние резервы, чтобы выбить турок из города. Начальник его штаба полковник Термен проявил недюжинную храбрость, отбив обратно железнодорожную станцию в штыковой атаке. Когда ситуация изменилась в пользу русских, они вынудили турецкие войска покинуть город, что стало важной вехой в этом историческом столкновении двух империй.
30 декабря громовое эхо российской артиллерии разнеслось в окрестных горах. Турецкие войска несли тяжелые потери, мрачная тень поражения легла на поле боя. Энвер-паша, столкнувшийся с обескураживающей реальностью, получил два одновременных рапорта. Одно из них исходил от начальника штаба IX корпуса подполковника Шериф-бея, а другой - от полковника Хафиз Хакки-бея. Оба рассказа повторяли один и тот же рефрен: корпус был лишен сил, необходимых для нового наступательного удара. Тем не менее, даже перед лицом этих фактов непоколебимый ответ Энвера звучал следующим образом: «Наступление должно продолжаться во что бы то ни стало».
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.