(no subject)
Дочь полезла на чердак достать свою походную сумку. Сумка интересная. Там много карманов. В карманах карманчики, в карманчиках кармашки. Любит она такие затейливые вещи. С этой сумкой она в июне прошлого года ездила в Крым. Сумка пролежала на чердаке больше года. И при осмотре сумки дочка нашла в одном кармашке шестьсот гривен. Остались там лежать с того времени. Это я виноват. Я ее приучил не держать все деньги в одном месте, когда ты куда нибудь выезжаешь. Она так и сделала. И забыла про них. И деньги эти пролежали на чердаке больше года. Они не пропали и пригодятся нам и сейчас. Но тогда, в прошлом году они были бы нам намного нужнее. Мы все слегка так посмеялись над всем этим. Ну что же, бывает! А на меня опять накатили воспоминания.
Второго июня украинский СУ 25 обстрелял Луганский облисполком. Ситуация накалялась буквально каждый день. Запахло войной. По моим прикидкам все должно было начаться где то в первой неделе июня. Мы решили отправить дочь в Крым. Просто, что бы она поехала как в обычное мирное время. Хотя бы пока обстановка не проясниться. Был у нас небольшой запас денег, да и она получила отпускные. Провожая, говорили ей, что если будет война, то пусть остается там. Деньги постараемся передать. Еще не было больших разговорах о беженцах от нас. Уезжали, но не очень много. Она пробыла неделю в Крыму и приехала назад. Пока было все тихо. Но шестнадцатого начался первый обстрел города. Предложили ей опять поехать в Крым и оформиться как беженке. Она сказала что никуда не поедет. Потому что мы остаемся здесь, в Луганске. Отказалась категорически, со слезами, почти с истерикой. Без вас никуда не поеду! Вот так мы и остались все. И никуда за все это время не уезжали.
Пенсию я и жена получили только за май. Как потом выяснится, это была последняя украинская пенсия. В конце июня, когда уже не работали банки и все об этом говорили, я, фома неверующий, поперся лично убедиться в этом. И попал под обстрел и убегал от него как мальчишка. Хорошо, что пенсию почти всю, я успел снять. так что деньги были. Война принесла новые страхи. И никто не знал, когда и как это закончиться. Жить стали прожитым днем.
В 2013 году уродили яблоки. Такого урожая яблок у нас никогда не было. Буквально их некуда было девать. В погреб не помещались. Я подумал, что это не спроста. Не к добру. И таки да, неспроста. А в прошлом году, к началу лета уродила и клубника и малина и крыжовник. Пять ведер клубники, три ведра крыжовника и больше ведра малины. И потекли денюжки на сахар, на варенье.
Жена на кухне варит клубничное варенье. Начинается обстрел. Дочка с пакетом документов прячеться в водопроводную яму рядом с домом. Размер ямы метр сорок на метр семьдесят. Высота метр семьдесят. Следом за дочкой жена с теплыми куртками. Последний я с фонариком и закрываю крышку. А в яме трубы и водяной счетчик. И в суматохе его нельзя раздавить. Корпус у него хрупкий. И надо поместиться в яме всем. Так что спуск в убежище занимал некоторое время.
Я стою на кухне рядом с женой. За окнами бухают разрывы.
-Бросить нельзя?
-Нет!
-Быстрее нельзя?
-Нет!
Часто и такое было:
-Пошли прятаться, снаряды рвутся уже неподалеку.
-Подожди, я хоть пенку сниму.
Как нам это варенье пригодилось потом, зимой. Хотя тратить деньги, кроме как на еду больше никуда было не надо, они потихоньку таяли. К концу июня закончилась прошлогодняя картошка. Но начал поспевать чеснок в огороде. Он у нас полудикий. Сам растет. Поехали с дочкой на оптовый овощной рынрк. Купили сетку картошки и пять литров растительного масла. Исчез свет. И естественно исчез и холодильник. Я ходил на рынок и покупал полкурицы. Раз в неделю. Жена как то умудрялась делить ее напополам. И вторую половину сохранять в погребе, пока мы не сьедали суп из первой. Потом походы мои на рынок за полкурицей начались раз в десять дней. Денег было уже не очень много. Жена давила чеснок кулинарными щипчиками, смешивала его с растительным маслом и сильно солила. Хлеб был у нас всегда. Правда был момент, когда обстреляли хлебозаводы и его начали давать по одной булке в руки. Но мы ходили вдвоем с дочкой и у нас было по две булки каждый день. Мы брали вот такой импровизированный соус, намазывали на хлеб и ели. Захотелось кушать, сделал бутерброд из чесночного соуса и хлеба и сьел. Хлеб был только круглый. Сейчас я круглый хлеб после прошлого года есть не могу. И от чесночного запаха меня немного подташнивает. Но были в нашем меню и крупы. Не было страха голода. Страх голода перекрывали другие страхи.
Так прожили лето. Первый раз гуманитарную помощь, которую привозили белые камазы из России, получили в средине сентября. Роскошные наборы. Килограмм гречки, килограмм риса, килограмм пшеничной крупы. Килограмм сахара и чай. И самое главное, в каждом наборе было по три банки тушенки. И мы получили три набора. На всех нас. Мы стали обладателями приличного количества еды. Дожили и дождались. А ведь кто то и не дожил. Каждый день в пределах видимости и во время походов за водой на своем краю я встречал похороны. Каждый день! Потом была еще гуманитарная помощь. В таком же ассортименте. Потом, в конце сентября, мы с женой получили первую пенсию от республики. По 1800 гривен на каждого. При нашем положении большие и желанные деньги для нас. А потом я устроился на работу. Зарплата была хоть и не очень большая, на каждый месяц. Вот так мы и прожили прошлый год. Без света, воды и связи. Жизнь у нас сейчас налаживается. Республика платит пенсии каждый месяц. Цены на рынке хоть и высокие, но моей шахтерской пенсии пока хватает. Тяжело тем у кого пенсия минимальная.
Время проходит. Пережили мы все то. Обстрелы, не очень сытую жизнь. Слава богу остались живы. Но тот, прошлый год, еще долго будет вспоминаться.
Второго июня украинский СУ 25 обстрелял Луганский облисполком. Ситуация накалялась буквально каждый день. Запахло войной. По моим прикидкам все должно было начаться где то в первой неделе июня. Мы решили отправить дочь в Крым. Просто, что бы она поехала как в обычное мирное время. Хотя бы пока обстановка не проясниться. Был у нас небольшой запас денег, да и она получила отпускные. Провожая, говорили ей, что если будет война, то пусть остается там. Деньги постараемся передать. Еще не было больших разговорах о беженцах от нас. Уезжали, но не очень много. Она пробыла неделю в Крыму и приехала назад. Пока было все тихо. Но шестнадцатого начался первый обстрел города. Предложили ей опять поехать в Крым и оформиться как беженке. Она сказала что никуда не поедет. Потому что мы остаемся здесь, в Луганске. Отказалась категорически, со слезами, почти с истерикой. Без вас никуда не поеду! Вот так мы и остались все. И никуда за все это время не уезжали.
Пенсию я и жена получили только за май. Как потом выяснится, это была последняя украинская пенсия. В конце июня, когда уже не работали банки и все об этом говорили, я, фома неверующий, поперся лично убедиться в этом. И попал под обстрел и убегал от него как мальчишка. Хорошо, что пенсию почти всю, я успел снять. так что деньги были. Война принесла новые страхи. И никто не знал, когда и как это закончиться. Жить стали прожитым днем.
В 2013 году уродили яблоки. Такого урожая яблок у нас никогда не было. Буквально их некуда было девать. В погреб не помещались. Я подумал, что это не спроста. Не к добру. И таки да, неспроста. А в прошлом году, к началу лета уродила и клубника и малина и крыжовник. Пять ведер клубники, три ведра крыжовника и больше ведра малины. И потекли денюжки на сахар, на варенье.
Жена на кухне варит клубничное варенье. Начинается обстрел. Дочка с пакетом документов прячеться в водопроводную яму рядом с домом. Размер ямы метр сорок на метр семьдесят. Высота метр семьдесят. Следом за дочкой жена с теплыми куртками. Последний я с фонариком и закрываю крышку. А в яме трубы и водяной счетчик. И в суматохе его нельзя раздавить. Корпус у него хрупкий. И надо поместиться в яме всем. Так что спуск в убежище занимал некоторое время.
Я стою на кухне рядом с женой. За окнами бухают разрывы.
-Бросить нельзя?
-Нет!
-Быстрее нельзя?
-Нет!
Часто и такое было:
-Пошли прятаться, снаряды рвутся уже неподалеку.
-Подожди, я хоть пенку сниму.
Как нам это варенье пригодилось потом, зимой. Хотя тратить деньги, кроме как на еду больше никуда было не надо, они потихоньку таяли. К концу июня закончилась прошлогодняя картошка. Но начал поспевать чеснок в огороде. Он у нас полудикий. Сам растет. Поехали с дочкой на оптовый овощной рынрк. Купили сетку картошки и пять литров растительного масла. Исчез свет. И естественно исчез и холодильник. Я ходил на рынок и покупал полкурицы. Раз в неделю. Жена как то умудрялась делить ее напополам. И вторую половину сохранять в погребе, пока мы не сьедали суп из первой. Потом походы мои на рынок за полкурицей начались раз в десять дней. Денег было уже не очень много. Жена давила чеснок кулинарными щипчиками, смешивала его с растительным маслом и сильно солила. Хлеб был у нас всегда. Правда был момент, когда обстреляли хлебозаводы и его начали давать по одной булке в руки. Но мы ходили вдвоем с дочкой и у нас было по две булки каждый день. Мы брали вот такой импровизированный соус, намазывали на хлеб и ели. Захотелось кушать, сделал бутерброд из чесночного соуса и хлеба и сьел. Хлеб был только круглый. Сейчас я круглый хлеб после прошлого года есть не могу. И от чесночного запаха меня немного подташнивает. Но были в нашем меню и крупы. Не было страха голода. Страх голода перекрывали другие страхи.
Так прожили лето. Первый раз гуманитарную помощь, которую привозили белые камазы из России, получили в средине сентября. Роскошные наборы. Килограмм гречки, килограмм риса, килограмм пшеничной крупы. Килограмм сахара и чай. И самое главное, в каждом наборе было по три банки тушенки. И мы получили три набора. На всех нас. Мы стали обладателями приличного количества еды. Дожили и дождались. А ведь кто то и не дожил. Каждый день в пределах видимости и во время походов за водой на своем краю я встречал похороны. Каждый день! Потом была еще гуманитарная помощь. В таком же ассортименте. Потом, в конце сентября, мы с женой получили первую пенсию от республики. По 1800 гривен на каждого. При нашем положении большие и желанные деньги для нас. А потом я устроился на работу. Зарплата была хоть и не очень большая, на каждый месяц. Вот так мы и прожили прошлый год. Без света, воды и связи. Жизнь у нас сейчас налаживается. Республика платит пенсии каждый месяц. Цены на рынке хоть и высокие, но моей шахтерской пенсии пока хватает. Тяжело тем у кого пенсия минимальная.
Время проходит. Пережили мы все то. Обстрелы, не очень сытую жизнь. Слава богу остались живы. Но тот, прошлый год, еще долго будет вспоминаться.