И о культуре
Знаменитый писатель Олесь Бузина, которого в России любят вспоминать, но почему-то мало читают, как-то написал (приведено в сокращении):
«По вечерам я люблю выходить к памятнику Шевченко возле Киевского университета. Это смешное место. И символическое. Может быть, самое смешное и символическое в Украине. Именно тут культ Кобзаря, превратившись в аллегорию Абсурда, достиг вершины…
Монумент Шевченко торчит теперь в Шевченковском сквере на бульваре Шевченко напротив университета им. Т. Г. Шевченко! Рядом, в реквизированном “у панiв” особняке, помещается Музей Шевченко - в том самом блестящем, построенном в итальянском стиле доме No12, что некогда принадлежал городскому голове Демидову - князю Сан-Донато, а потом знаменитому сахарозаводчику Терещенко».
В самом деле, украинская литература у подавляющего большинства начинается с Тараса, да, собственно, на нём и заканчивается. Где-то рядом бродит Леся Украинка, бесконечно далёкая от народа по факту своего дворянского происхождения и очень небедного состояния, а также Иван Франко, который вечно обижался, что его называют украинцем.
Однако дебри украинской литературы ― куда более занимательное социально-политическое явление, чем кажется. Именно так, «политическое», т. к. без политики украинские «писатели» физически не существовали бы в принципе. При этом их политическая составляющая, как это ни кощунственно для истых «украинцев», всегда была связана с Россией и её потрясениями.
Без Тараса никуда…
Шевченко для украинской литературы является фигурой чуть ли не сакральной. Забавно, что и для России Шевченко предстаёт неким украинским пиитом. А ещё более забавно на этом фоне выглядит обряд украинской «декоммунизации», т. к. именно Советский Союз сконструировал этого писателя.
Советским партийным доктринёрам крайне пригодилась фигура Тараса, которого до революции особо никто не читал да и не знал. Причиной столь острой любви стала якобы необоснованная «ссылка» Шевченко в солдаты. Сама «ссылка» последовала после пары откровенно мерзких пасквилей на императора и императрицу. Даже Белинский при всех его специфических взглядах на империю гневно осудил опус Тараса. Зато советская власть поддержала по известным причинам.
«Ссылка в солдаты», правда, у Шевченко вышла какая-то обезжиренная. Тарас прохлаждался на территории современной Оренбургской области, далеко от любого из фронтов того времени, где периодически банально пьянствовал.
Буквально за десять лет до того, как Кобзарь жаловался на свои «солдатские» страдания буквально в каждом письме, куда более достойный писатель того времени Александр Бестужев-Марлинский за участие в восстании декабристов был разжалован в солдаты и отправлен на Кавказ. Спустя восемь лет бесконечных сражений, вернув себе чин унтер-офицера, Александр погиб.
Во время высадки десанта в районе Адлера завязался тяжёлый бой с горцами. Александр был в числе первых высадившихся. Сложный рельеф и лесистость местности не позволяли использовать артиллерию флота. Когда стало ясно подавляющее численное превосходство противника, началось отступление к берегу. Бестужева в числе отступивших не оказалось. Лишь спустя некоторое время весь Адлер был захвачен, но тела погибших в том сражении были изрублены до такой степени, что опознать их было невозможно. У выдающегося русского поэта до сих пор нет могилы…
Как это разнится с фанфарами Шевченко, памятники которому растыканы по всей территории бывшего Советского Союза. Шествие Тараса началось в 30-х годах прошлого века. Посредственного поэта и не менее посредственного художника, которого до того знали только националистически ангажированные персонажи с Западной Украины, вдруг возвели на всесоюзный алтарь.
В 1939 году по случаю «празднования 125-летнего юбилея» Шевченко его памятники установили на могиле в Каневе и в Киеве. При этом скульптуры ваял один и тот же человек - Матвей Манизер, поэтому эти «Шевченки» идентичны. Хотя автор, конечно, не умаляет заслуг Манизера, но целых три Тараса с бычьими лбами за карьеру (с учетом памятника в Харькове, установленного в 1935 году) ― это перебор.
Вся эта вакханалия культу Шевченко доходила до дикого абсурда. Открывали уголки Тараса в музеях, учреждали стипендии его имени, заставляли проводить поэтические вечера в его честь, и, конечно, его имя носили школы, не считая вузов…
В Казахстане в 1939 году именем Шевченко назвали город Форт-Александровский (город ныне так и называют Форт-Шевченко, видимо, Тарас ещё и «воином» был), национальную галерею, Ауздыкский аулсовет и Мангистауский район. А также, чтобы не снижать накала, именем Шевченко назвали рыбколхоз «Кзыл-Узен». Кстати, с 1964 по 1991 год 200-тысячный город Актау также носил имя Шевченко.
Разумеется, всё это творилось в рамках коренизации (читай, украинизации), т. к. для свежеиспечённого украинского народа требовалось вслед за языком создать и литературу. Вот её и создавали из того, что было, как говорится…
Петлюру вам в хату!
Конечно, не одним Шевченко обходилась коренизация. Судить, верно, можно по-разному, особенно в плане поэзии и прозы. Но при серьёзном изучении, к примеру, шевченковской поэмы «Гайдамаки» любой здравомыслящий человек, да ещё и знакомый с истинной историей гайдамаков (участников печально известной Уманской резни евреев), поймёт, что у автора что-то с головой.
Поэтому, когда только создавали «украинских писателей», на одного Шевченко не рассчитывали. «Первоклассники» украинской литературы оказались на загляденье. Что ни биография, то следственное дело или авантюрный роман.
Так, Остап Вишня, бывший петлюровский офицер, после сдачи в плен быстро адаптировался к советской среде и регулярно публиковался в «красной прессе». Сейчас Вишня считается жертвой репрессий, хотя был реабилитирован и умер в Киеве в 1956 году, до этого успев разоблачить деятельность и петлюровцев, и бандеровцев.
Константин Штеппа с Полтавщины воевал в Белой армии, а после поражения также влился в советскую действительность. В 1927 году в Одессе на кафедре украинской литературы защитил докторскую диссертацию и получил степень доктора истории европейской культуры, регулярно писал статьи и даже преподавал. А в 1941 году после отступления наших войск начал писать доносы в СД! И конечно, бежал вместе с немцами после начала освобождения Украины. После войны сотрудничал с ЦРУ и был любимцем «Радио Свобода».
Клим Полищук, уроженец Волынской губернии, во время Гражданской войны активно живописал её с петлюровской стороны. Бежал вместе с УНР, но после победы большевиков вернулся и поселился в Харькове, где активно издавался. В 1937 году был расстрелян по делу «украинских националистов».
Да зачем ходить «по низам»? Глава Союза писателей Украины Иван Кулик, член ЦИК УССР, родившись в Российской империи, в 1914 году эмигрировал в США, а сразу с началом революции мигом вернулся и влился в революционную деятельность. Петлюровцем он, конечно, никогда не был, но в процессе коренизации так увлёкся, что в 1937 году был расстрелян за связь с украинскими националистами.
Но бриллиантом в короне украинской литературы можно считать Михаила Грушевского, автора «Истории Украины-Руси». Этот уроженец царства Польского был не просто председателем Центральной Рады, противостоящей большевикам, но и одним из первых идеологов украинского национализма. Но как ни странно, после победы большевиков «покаялся», вернулся из эмиграции и даже стал членом АН СССР.
Весьма ярко охарактеризовал состояние украинской литературы начала ХХ века историк, журналист и писатель Армен Гаспарян:
«В результате выяснилось, что абсолютно все классики украинской детской приключенческой литературы образца 20-х годов ― это бывшие петлюровские офицеры. Понятно, что они в результате прививали, да».
Конечно, некоторые из вышеназванных людей были подхвачены ветрами русского лихолетья, и понять замешательство их можно, но далеко не всех. Главное же, что они разделили и поддержали курс украинизации, став фундаментом для «литературы». И если Бестужев-Марлинский и выступал против власти, то никогда не выступал против народа и державы, за которую и сложил голову.
Отсюда: https://lsvsx.livejournal.com/1721945.html
Далi буде.