"Мёртвая рука". Месть или победа?
Если бы существовала общемировая система оповещения об уровнях ядерной угрозы, сегодня можно было бы переключить ее на предпоследний - оранжевый (США) или красный (Франция).
Приходит на память, конечно, Карибский кризис 1962 г. Тогда я был слишком мал, чтобы его осознать. Зато мне запомнился другой, который почему-то выпал из общеизвестной исторической летописи, однако остался в моих заметках ноября 1983 г. Что произошло тогда? 23 ноября, после начала размещения американских ракет в Европе, представители СССР покидают переговоры по ограничению вооружений, проходившие в Женеве. Этому предшествовало резкое обострение отношений СССР и США после прихода к власти бывшего шефа КГБ Юрия Андропова. В марте 1983 г. Рональд Рейган назвал Советский Союз "империей зла", а 1 сентября, словно для подтверждения этой характеристики, советским истребителем был сбит южнокорейский самолет, погибло 269 пассажиров и экипаж. Рейган назвал это "преступлением против человечества, которое никогда не должно быть забыто", "актом варварства и нечеловеческой жестокости". 24 ноября генсек Юрий Андропов (которому оставалось жить всего два с половиной месяца) объявляет об увеличении числа ракет, нацеленных на США.
Вот моя запись - Москва, 26 ноября 1983 г.:
"...Пала еще одна преграда, отделяющая человечество от самоубийства. Переговоры окончены, оружие с обеих сторон выдвигается на передний край, и ничто уже не сдерживает их решимости уничтожить друг друга, а следовательно, и себя, и весь мир. Свершится ли самоубийство - никогда не может быть определено заранее, но сама возможность его и готовность к нему означает конец огромного этапа человеческой истории, по сути - истории как таковой. То, что происходило раньше, так или иначе помещалось внутри истории, теперешние обстоятельства выводят за ее пределы. Даже если мы останемся жить, то будет уже не жизнь, данная человечеству от Бога или природы, а выбранная самим человечеством и вобравшая ту полноту смысла, какую заключает в себе сознательный отказ от смерти. До сих пор мы жили словно дети, имея жизнь как безвозмездно дарованное благо, которого никто у нас не отнимет. Конечно, существовала трагедия индивидуальной смерти, но человек, мысль которого всегда совершается в категориях целого, имел перед собой перспективу бытия человечества, в котором и его ограниченная жизнь приобретала долгий и устойчивый смысл: то, ради чего он жил - дети, книги, страна, род человеческий, - останется после него. Теперь всё это оказывается столько же бренным, как и сам человек: никто и ничто, способное сохранить память, не переживет его. Все человечество как бы сократилось до размеров человека, который держит в руках собственную жизнь.
Не исключено, что такое состояние предсмертной готовности продлится достаточно долго, чтобы человечество привыкло к нему и, пройдя искус самоубийцы, научилось крепко держать жизнь в своих руках. Но это вынуждает по-новому ставить и решать все проблемы, соотносящие жизнь с ее смыслом. Человечеству придется выработать новую этику, метафизику, религию, которая позволила бы ему существовать, распоряжаясь орудием собственной гибели. Теперь начинается эпоха испытания человечества на зрелость, на способность выжить благодаря собственной воле и разуму, а не опекающим внешним силам природы.
Ядерное оружие привело к тому, что если раньше смерть владела человеком, то теперь человек владеет собственной смертью. Человечество подносит к виску револьвер. Нажмет или не нажмет на курок? Если нажмет, то мы сейчас переживем последний миг, когда вся предыдущая жизнь, вся мировая история проходит перед нами, словно в сознании умирающего. Если не нажмет, значит, в мозгу человечества выработалась новая мысль, которая оправдывает необходимость последующего существования. Ближайшие годы или, может быть месяцы в жизни человечества - как секунды в жизни человека, размышляющего с револьвером в руке: "быть или не быть?"".
Это запись, перечитанная сегодня, вызывает противоречивые чувства. С одной стороны, она утешает и обнадеживает. Кто бы мог предполагать, в тогдашнем сгущении мрака, что через два года мир станет другим, а через восемь лет "империя зла" в тогдашнем своем объеме и могуществе прекратит существование...
Но возникает и другая мысль. В СССР был разработан комплекс автоматического управления массированным ядерным ударом, который называется "Мертвая рука". Даже после поражения страны эта система способна нанести ответный удар по противнику и гарантировать его ядерное уничтожение. Этой способностью России поразить врага насмерть после собственной гибели похвалялся Дмитрий Киселев. И в данном случае ему стоит поверить. У нынешнего режима, в отличие от советского, нет ни малейшего шанса на победу в мировой войне, если он захочет ее развязать. Нет идей, перспектив, экономических ресурсов. Нет никакого будущего, кроме прошлого, причем такого отдаленного, что ему не выжить в XXI веке.
Победить он не может, но уничтожить мир - вполне. Ради чего? Ради пацанского куража? Показать всем, насколько мы крутые? Превратить все человечество в заложника бесстыдного воровства и бандитизма, за которые при мирной передаче власти придется отвечать?
Или здесь есть нечто более глубокое, уходящее корнями в такую бездну, что может закружиться голова? В фильме Ф. Бондарчука "Сталинград", гламурно-официозном и малоталантливом, есть одна пронзительная фраза, как будто выплывшая с другого уровня глубины. Немецкий капитан в исполнении Томаса Кречмана замечает: с вами, русскими, невозможно нормально воевать, потому что вы сражаетесь не ради победы, а ради мести. Стреляете в спину и не соблюдаете правил.
Это заставляет задуматься о смысле нынешних военных приготовлений, и прежде всего, о главном козыре режима - ядерном оружии. Если шанса на победу нет, то остается месть как главная цель. Моральное различие в том, что воля к победе диктуется верой, надеждой, любовью, а месть - только ненавистью. В эпоху Второй мировой войны было ясно, во имя чего стоит умирать, хотя и тогда ненависть к врагам все-таки преобладала над любовью к социалистическому отечеству. Что же говорить о нашем времени! Во имени какой любви ведется эта война? К донецким и луганским? К кооперативу "Озеро" и его учредителю? K Басару Асаду? Или единственная цель этой войны - месть более свободным, предприимчивым, удачливым, тем, у кого есть история, право, наука, техника, прорывы в будущее? И месть "братской Украине", которая хочет стать частью этой истории?
Порою кажется, что политические термины, такие, как "фашизм", "тоталитаризм", "либерализм", "демократия", взятые из лексикона других стран и эпох, уже прокручиваются вхолостую применительно к послекрымской России. Для описания нынешней ситуации более подходят термины из области психологии, метафизики или даже просто физики. Речь может идти об энтропии, о хаосе, о законах термодинамики, об общей теории систем. А еще точнее - о том, о чем писали Гоголь в "Мертвых душах", Чаадаев в "Философических письмах" (которые подписывал "Некрополь", имея в виду Москву), Чехов в "Человеке в футляре" и в "Унтере Пришибееве", Платонов в "Котловане" и "Чевенгуре" (где есть образ "мертвого брата", соприсущего человеку). Общее у всех этих произведений - представление о России как о царстве смерти, где немногие, оставшиеся в живых, отчаянно пытаются спасти себя и ближних...
Напрашивается термин танатализация (от thanatos, греческий бог, олицетворяющий смерть) - усиление инстинкта смерти в обществе, его преобладание над инстинктом любви (эросом). Танатализация общества проявляется в его милитаризации, культе силы и оружия, умножении всяких запретов, росте цензуры, в страхе перед всем живым, ярким, самостоятельным, в ненависти к свободе и стремлении все уравнять и стабилизировать. (Недаром одним из самых заметных неологизмов-жаргонизмов еще в конце 2010-х гг. стало "стабилизец").
Говорят, что мертвые хватают живых; и чем ближе они к могиле, тем сильнее хватка. "Мертвая рука" - это не только система автоматического ядерного удара, это антиистория, это сила, которая тащит живых в царство мертвых. Умирающая империя, уходя, готова громко хлопнуть крышкой гроба.
Из книги "От совка к бобку. Политика на грани гротеска". - К.: Дух i Лiтера, 2016.
Обсуждение - на сайте "Сноба"