Григорий Соломонович Померанц (1918 - 2013)
Умер Григорий Соломонович Померанц. Мир его праху - и вечная память! Я никогда с ним не встречался, но чувствовал его духовно близким человеком. Он соединял в себе то, что с таким трудом и срывами удается соединять в России: погруженность в религиозные корни бытия и открытость светской культуре, всеобилию жизни. Он был не столько философом, сколько мудрецом в самом глубоком смысле этого слова. Он принадлежал к той великой когорте мыслителей, которая родилась с Серебряным веком - но с ним не ушла. По невидимой цепочке она передала свое знание, свой опыт веры и искусство сомнения, свой вопль Иова, свой религиозный и мифопоэтический экзистенциализм - бронзовому и железному веку, нашим дням. Л. Шестов - М. Гершензон - Я. Друскин - Я. Голосовкер - Г. Померанц…
Он был на 9 месяцев старше своего главного оппонента А. Солженицынa - и пережил его на 4,5 года. Теперь они высятся над возрастным пространством русской культуры как два патриарха. Один немного не дожил до 90, другой до 95. Все 1980-е годы прошли под знаком полемики между ними, между "соборностью" и "плюрализмом", между "единством" и "свободой", и до сих пор эта полемика, подхваченная множеством крупных и мелких перьев, продолжается и определяет судьбы страны. А между тем многое их сближало: и опыт сталинских лагерей, и диссидентство, и понимание веры как основы жизни. Только для Солженицына, как для ветхозаветного пророка, вера была делом национального самосознания и самостроения, а для Померанца, как для русского экзистенциалиста, - индивидуальным поиском в мировом богатстве религий, точкой взаимонахождения личного и универсального. О чем они теперь будут беседовать в загробной тиши?
Он был на 9 месяцев старше своего главного оппонента А. Солженицынa - и пережил его на 4,5 года. Теперь они высятся над возрастным пространством русской культуры как два патриарха. Один немного не дожил до 90, другой до 95. Все 1980-е годы прошли под знаком полемики между ними, между "соборностью" и "плюрализмом", между "единством" и "свободой", и до сих пор эта полемика, подхваченная множеством крупных и мелких перьев, продолжается и определяет судьбы страны. А между тем многое их сближало: и опыт сталинских лагерей, и диссидентство, и понимание веры как основы жизни. Только для Солженицына, как для ветхозаветного пророка, вера была делом национального самосознания и самостроения, а для Померанца, как для русского экзистенциалиста, - индивидуальным поиском в мировом богатстве религий, точкой взаимонахождения личного и универсального. О чем они теперь будут беседовать в загробной тиши?