Светлой памяти Станислава Булак-Балаховича
80 лет тому назад, 10 мая 1940 года, в Польше, в бою с гитлеровскими захватчиками погиб один из самых известных деятелей Белого Движения на северо-западе России Станислав Никодимович Булак-Балахович. В Гражданскую войну Балахович проявил себя как харизматичный народный вождь, умеющий привлекать симпатии населения на свою сторону. Когда началась Вторая Мировая война, и Польшу, в которой Булак обосновался, заняли немцы, он попытался повторить свой прежний успех. Увы, попытка стоила ему жизни.
Станислав Никодимович Булак-Балахович.
Одно из самых популярных его изображений,
активно тиражируемое в Белоруссии
Станислав-Мариан Никодимович Булак-Балахович (изначально - просто Балахович, приставку "Булак" к фамилии он окончательно присоединил только в Гражданскую) родился 10 февраля 1883 года в белорусской католической семье самого незнатного происхождения: его отец служил поваром у польских дворян Мейштовичей. Мать будущего генерала служила той же семье в качестве горничной. Родным языком Станислава Никодимовича с детства был белорусский, однако, хозяева его оказались людьми милостивыми и прогрессивными, так что мальчик с детства освоил грамоту, выучился свободно изъясняться на польском и русском языках и запросто пользовался барской библиотекой. Впоследствии Балахович скажет, что его сначала научили любить Польшу, а уже потом - польскому языку, имея в виду, вероятнее всего, именно это отношение к нему барина. С детства любимыми книгами Балаховича, по его собственному признанию, были "Тарас Бульба" Гоголя и "Огнём и мечом" Сенкевича, его влекла военная романтика, бесшабашная удаль кавалерийских схваток. А то, что любимые книги излагали, по сути, одни и те же события с противоположных точек зрения, способствовало превращению Балаховича в человека пограничной культуры, с одинаковым пиететом относящегося и к России, и к Польше. Впрочем, пока Польша оставалась составной частью Российской империи, так что выбирать из двух идентичностей будущему герою Гражданской войны пока необходимости не было.
Балахович с детства отличался сильной набожностью, отец даже прочил ему будущее католического священника. Однако Балахович после окончания гимназии (гимназии!!! крестьянин, сын повара и горничной!!!) поступил в агрономическое училище, по окончании которого в 1902 году начал самостоятельную жизнь, сменил несколько мест работы и в конце концов обосновался управляющим одним из имений в Виленской губернии. Там Балахович женился на Генрике Гарбель, с которой имел троих детей. В период революции 1905 - 1906 года, когда аграрные беспорядки докатились до Виленской губернии, молодой агроном не раз выступал арбитром в спорах между крестьянами и помещиками. Посредничество это, судя по всему, было успешным, кроестьяне Балаховича уважали, и Станислав Никодимович очень любил рассказывать, что именно в этот период мужики стали звать его "Батькой" - каковым титулом он впоследствии часто именовался в Гражданскую.
С началом Первой Мировой войны Булак-Балахович вместе со своим младшим братом Иосифом (Юзиком, как его называли в семье) добровольцем вступил в Русскую Императорскую армию и 18 ноября 1914 года был зачислен во 2-й лейб-уланский Курляндский полк, в пятый эскадрон. Поскольку ни военного, ни университетского образования у Станислава Никодимовича не было, службу свою он начал с нижних чинов. Балахович воевал храбро, удостоился георгиевских крестов IV и III степени (что примечательно - документально подтверждена только III степень, но поскольку по существовавшим в Российской Империи правилам представлять к "георгию" III степени можно было только обладателя IV степени, то можно заключить, как это делает А.С. Кручинин, что фронтовые подвиги новоиспечённого улана следовали с такой быстротой, что представление на III степень ушло "наверх", ещё до того, как представление на предыдущую степень было подписано, вот и затерялись документы). 4 июня 1915 года за отличия в боях против неприятеля Балахович получает производство в унтер-офицеры, а спустя уже 4 дня (!!!) - и первый офицерский чин. В октябре 1915 года Балахович уходит из Курляндского уланского полка, чтобы вступить в формируемый на Северном фронте партизанский отряд поручина Л.Н. Пунина. Отряд этот предназначался для действий в тылу врага, почему записывались туда только самые отчаянные сорвиголовы. Освоившись в отряде, Балахович немедленно выписал туда младшего брата. В 1916 году Станислава Никодимовича производят в корнеты, награждают целым рядом орденов (Орденом Святой Анны III степени с мечами - дважды), командир отряда хлопочет о производстве его в поручики. "В течение 7-месячного периода корнет Балахович показал себя с самой выдающейся стороны, - атестовал Балаховича командир, - выказав безусловно огромную храбрость, решимость и редкую находчивость и предприимчивость. В боевой партизанской работе это лихой незаменимый офицер, везде и всюду идущий охотником и всегда впереди. За всю огромную боевую работу, понесённую этим доблестным выдающимся офицером, он заслуживает всяческого поощрения и награждения. Отличаясь неутомимостью (в течение 9 месяцев не был ни разу в отпуску) и громадной энергией, Балахович, будучи произведён в офицерский чин из вольноопределяющихся и несмотря на отсутствие военной школы, показал себя талантливым офицером, свободно управляющим сотней людей в любой обстановке, и с редким хладнокровием, глазомером и быстротой оценки обстановки. Постоянно ведёт работу с минимальными потерями". 23 января 1916 года, при атаке железнодорожной станции, группа партизан с Балаховичем во главе оказалась обойдена с фланга. Балахович первым заметил немцев, целящихся в его бойцов из винтовок. Стараясь, не показать вида, что он заметил немцев, Балахович шёпотом скомандовал бойцам: "Ложись!". Более того, он остался стоять на ногах, пока не удостоверился, что все его солдаты залегли. Три вражеские пули попали в него, но потерь в его отряде не было.
С.Н. Булак-Балахович в период Первой Мировой войны
Казалось бы, офицер с таким послужным списком должен был стать непримиримым противником революции с первых её дней, особенно если учесть, что революция привнесла в армию разброд и развал. Однако Балахович продолжает усердно служить на протяжении всего правления "временного правительства" (в июне 1917 года наконец-то получил вожделенный чин поручика), принимает из рук солдатского комитета солдатский георгиевский крест с лавровой веткой и должность помощника командира отряда по строевой части (впрочем, стоит отдать партизанам должное: они продолжали исправно воевать до самого октябрьского переворота и фронта не бросили даже в хаосе оставления Риги). Более того: после октябрьского переворота мы неожиданно встречаем Балаховича ... на службе у большевиков.
Сложно сказать, что толкнуло Станислава Никодимовича, истового католика, на службу к гонителям христианства. Возможно, он, как и многие офицеры того времени, готов был продолжать сражаться с врагом под каким угодно знаменем:на первых порах - вплоть до 5 марта 1918 года Балахович со своим партизанским отрядом продолжает вести бои против немцев, сдерживая их продвижение вглубь русской территории. А возможно, он уже тогда замыслил при первой же возможности перейти на сторону антибольшевистского сопротивления - в пользу данного предположения говорит тот факт, что именно так Балахович советует поступать крестьянам, обращавшимся к нему летом 1919 года: принять оружие у большевиков и с оружием в руках переходить к белым. Так или иначе, Балахович получил полномочия на формирование конного полка. Тем временем, его настигло печальное известие: пока он, раненый в бою 5 марта 1918 года, лежал на излечении в одном из Петроградских госпиталей, его жена скончалась от рака.
Формированием своего полка Балахович занялся в Лужском уезде Петроградской губернии. Именно там он впервые вышел на контакт с подпольными белогвардейскими организациями, принимая в свой полк их чинов и имея в виду при первой возможности выступить против советской власти. В частности, им был зачислен в полк и спасён тем самым от чекистской расправы Б. Пермикин, будущий герой наступления на Петроград. В полку Балаховича, к которому охотно присоединялись его старые товарищи-партизаны, де-факто во многом сохранялись дореволюционные порядки, в частности, утреннее и вечернее построение на молитву. Большинство офицеров до лучших времён сохранили свои погоны и носили их в карманах - до лучших времён, когда можно будет нацепить их открыто, выступив на стороне контрреволюции. "Троцкий - шеф, а в карманах офицеров царские вензеля лежат", - не без удовольствия откровенничал Балахович с надёжными людьми.
Герой похода на Петроград Борис Пермикин начинал свою службу в Белой Армии
с отряда Булак-Балаховича.
Сохранились также свидетельства, что Балахович из своего формирующегося полка рассылал эмиссаров по окрестным деревням, призывая к вооружённому восстанию против красных. Восстание действительно вскоре разразилось - но успеха в силу малочисленности и необученности повстанцев не принесло. А Балахович, которому не удалось стать во главе этого восстания, пришлось его силами своего недоформированного полка подавлять. Чтобы не погубить доверившихся ему офицеров, Балахович согласился принять участие в карательной экспедиции. Но после этого начал пить и ощутил себя полностью запутавшимся.
Между тем, к осени 1918 года у большевиков стали появляться сомнения в благонадёжности балаховцев. Балаховича постоянно нервировали угрозами отправить на Волгу - на внутренний фронт против каппелевцев, в его полк начали принудительно направлять коммунистов. В октябре прислали политкомиссара. В итоге, узнав, что в оккупированном немцами Пскове формируются белогвардейские отряды для борьбы против советской власти, Балахович командировал туда штаб-ротмистра Пермикина и поручика Видякина договориться о переходе. Балахович просил присвоить ему чин ротмистра, подтвердить дореволюционные чины остальным офицерам полка и сохранить его прежнюю структуру.
Развязка наступила 26 октября у Спасо-Елеазаровского монастыря, где Балахович держал отряд формально - для наблюдения за побережьем, а фактически - для связи с Б. Пермикиным, формировавшим на Талабских островах свой белогвардейский полк. Связь держалась через старшего брата этого самого Пермикина, служившего у Балаховича. Однако 26 октября прибывшие в монастырь трое большевиков начали в отряде Пермикина политработу, пригрозив самого Пермикина старшего и любого из его офицеров отправить в ВЧК. Пермикин решил не искушать судьбу и ночью увёл весь свой отряд к брату. Этот поступок сослуживца ронял тень на самого Балаховича, его затребовали в Петроград. Однако батька был не робкого десятка. Под самым носом у столичных эмиссаров он собрал все имеющиеся у него наличные силы, напутствовал бойцов словами: "Смелыми Бог владеет!" и 4 ноября 1918 года с боем прорвался во Псков на соседнем участке фронта. Историк А.С. Кручинин даже утверждает, что красные просто расступились перед балаховцами - очевидно, их привыкли считать своими, а мысль, что Балахович прорывается на соединение с белыми, в красноармейские головы умещалась туго.
Булак-Балахович ведёт в атаку своих кавалеристов.
Это фото 1919 года. Однако прорыв балаховцев 4 ноября 1918-го, вероятно, выглядел похоже.
С той лишь разницей, что снег к тому времени должен был успеть лечь.
Перед своим уходом к белым Балахович успел распространить среди крестьян своё воззвание: "Братья-крестьяне! По вашему призыву я, батька Балахович, встал во главе крестьянских отрядов. Объявляю беспощадную партизанскую войну насильникам. Смерть всем, посягнувшим на веру и церковь православную, смерть комиссарам и красноармейцам, поднявшим ружье против своих же русских людей. Никто не спасётся. С белым знаменем вперёд, с верой в Бога и в своё правое дело я иду со своими орлами-партизанами и зову всех к себе, кто знает и помнит батьку Балаховича и верит ему". По мнению А.С. Кручинина, это воззвание несло на себе печать колебаний самого Батьки: переходить ли ему на сторону белогвардейских отрядов, формируемых под покровительством немецких захватчиков, или начинать партизанскую борьбу против большевиков собственными силами, от своего имени и на свой страх и риск. В конце концов, Балахович, видимо, понял, что своими силами ему не справиться, и предпочёл присоединиться к тем войскам, которые впоследствии назовут Северо-Западной армией.
Надо сказать, что белые, хоть и исполнили все свои договорённости с Балаховичем, присвоив ему чин ротмистра и сохранив его полк (ставший "отрядом Булак-Балаховича") в неприкосновенности, смотрели на балаховцев с опаской. Справедливо возмущаясь развалом, который принесла в армию затеянная "временным правительством" "демократизация", белые, напротив, старались даже в мелких частях поддерживать все признаки регулярной армии, и в отряде Балаховича видели "разнузданную партизанщину" и чуть ли не бандитизм. Впоследствии такое отношение будет дорого стоить батьке. Пока же надо было заниматься боевой работой, ибо дела у белых шли не лучшим образом. Сформированные во Пскове войска, носившие гордое именование корпуса, на деле состояли из трёх полков и нескольких мелких отрядов по 100 - 200 человек при двух артиллерийских батареях. Ощущалась катастрофическая нехватка боеприпасов. А разведка доносила, что против псковской группировки белых накапливается вся 7-я армия красных, значительно превосходившая Псковский корпус как в живой силе, так и в артиллерии. 24 ноября красные перешли в наступление. Булак-Балаховичу ставилась задача, скрытно обойдя левый фланг большевиков, ударить по ним с тыла в конном строю, что должно было послужить сигналом к общей атаке всего Псковского корпуса. Однако неплохо задуманная операция была сорвана, поскольку красные ударили раньше, смяв немногочисленную пехоту белогвардейцев. В результате 26 ноября 1918 года Псков был захвачен большевиками, а белые отступили на Изборск. Балаховичу, который со своим отрядом сильно выдвинулся вперёд для флангового манёвра, пришлось отступать ещё более длинным маршрутом, нежели основным силам корпуса. Боевую задачу он не выполнил по независящим от него причинам, но сохранил отряд в целости и - главное - в боеспособном состоянии. Балаховцы отступили к станции Нейгаузен, где были атакованы красными 28 ноября.
Ввиду многократного численного превосходства противника Балаховичу, как и остальным белым войскам, пришлось отходить на север, в общем направлении на Юрьев. Но на территории Эстляндской губернии, провозгласившей себя независимой Эстонией, наступление большевиков было остановлено новообразованными войсками этой самой Эстонии. Командовал эстонской армией бывший русский генерал Йохан Лайдонер, сумевший под прикрытием боёв Псковского корпуса набрать добровольцев и организовать мобилизацию в эстонские вооружённые силы. Белые вошли в переговоры с Лайдонером, который согласился заключить с ними союз о совместных действиях против большевиков на условиях невмешательства русских белогвардейцев во "внутренние дела" Эстонии. Более того: Лайдонер соглашался поставить русские белогвардейские части на довольствие. Благодаря этому Белое Движение на северо-западе России оказалось спасено от разгрома.
Йохан Лайдонер
В феврале 1919 года Булак-Балахович, едва оправившись от болезни, которая помешала ему принять участие в январском наступлении белых, участвует в обороне эстонской территории от войск большевиков. Партизаны Балаховича действовали в обороне успешно, однако перенести боевые действия на территорию, контролируемую большевиками, ему не удалось: наступила весна, на льду появились трещины, и имелся риск утопить весь отряд, так и не вступив в боевое соприкосновение с противником.
Тем не менее, в ночь на 16 марта Балахович во главе своих партизан совершает налёт на базу советской Чудской военной флотилии - Раскопель. Под покровом ночной темноты 400 белых партизан по льду Чудского озера прошли 20 вёрст и к рассвету достигли твёрдой земли. К 10 часам утра база была полностью обложена белыми с суши. Красные сдались без сопротивления. Добычей Балаховича стали два артиллерийских орудия, четыре пулемёта и три автомобиля. Поскольку вывезти орудия возможности не представлялось, Балахович распорядился расстрелять все боеприпасы к ним. Пять часов белогвардейцы палили в белый свет, как в копеечку, а потом с остальными трофеями вернулись на остров Норка. 5 апреля 1919 года последовал новый набег - на этот раз на Гдов, где Балаховичу удалось захватить множество пленных, пулемёты и большое количество военного снаряжения. Даже неприязненно относившийся к Балаховичу командующий Северным корпусом (как стал именоваться Псковский корпус после перехода в Эстонию вынужден был воздать должное воинской доблести Станислава Никодимовича и издал приказ о производстве его в полковники. Таким образом, за год с небольшим Булак-Балахович вырос в чине на целых три ступени.
Примечательно, что в период боевых действий весны 1919 года Балахович лично приказал расстрелять нескольких финских добровольцев, пытавшихся срывать с русских офицеров погоны и кокарды. Финны углядели в этих элементах военной формы "символы старого режима". Но Балахович, вынужденный в интересах борьбы с большевиками мириться с существованием сепаратистских режимов на национальных окраинах России, с унижением русского имени мириться категорически не желал.
Испытывая неприязнь к Балаховичу, считая его "разбойником", но будучи не в силах оспаривать заслуги Станислава Никодимовича перед Белым Движением, А.П. Родзянко придумал, как ему казалось, безупречно хитрый ход. Бывший партизанский отряд С.Н. Булак-Балаховича он приказал переименовать в конный полк имени С.Н. Булак-Балаховича, но командовать этим полком Родзянко назначил младшего брата нашего героя - Иосифа. Для самого же Станислава Никодимовича была придумана должность инспектора кавалерии Северного корпуса. Никакого практического смысла эта должность не имела: численность белой конницы на всём Северо-Западе не превышала двух полков. Родзянко казалось, что он убивает сразу двух зайцев: устанавливает полный собственный контроль над партизанами-балаховцами и лишает трудноуправляемого командира возможности играть какую-либо самостоятельную роль, превращая его в "свадебного генерала". Но в итоге получилось, что "конный полк", отказавшись подчиняться новому командиру, разбежался, а Балаховичу пришлось формировать свой отряд заново, с чем он успешно справился, снова оказавшись во главе крупной войсковой единицы.
С.Н. Булак-Балахович и группа офицеров его отряда.
Поздней весной 1919 года началось первое наступление белых на Петроград. Руководил этим наступлением Родзянко, ему же принадлежал план наступления. Согласно этому плану часть сил должна была прорываться на Петроград по кратчайшему направлению через Ямбург и Гатчину, другой же части белых войск предписывалось наступать вдоль северного берега Чудского озера на Гдов. Южный берег Чудского озера и направление на Псков отдавалось эстонской армии. Гдовское направление было поручено Булак-Балаховичу, под командование которого вернули конный полк его имени. Командиром полка оставался Иосиф Балахович, набранный Станиславом Никодимовичем партизанский отряд возглавил капитан Григорьев, а сам Батька встал во главе объединённой группировки, в состав которой помимо конного полка и партизанского отряда влился ещё и Балтийский полк, набранный из остзейских немцев. 13 мая 1919 года войска Балаховича перешли в наступление, а уже 15-го Гдов был успешно освобождён. Булак-Балахович немедленно учредил в нём местное гражданское самоуправление, свои же войска направил от Гдова широким веером, привлекая в ряды белых широкие слои крестьянства. Направляемые из Гдова белые отряды разрушали в тылу большевиков мосты, снова разрушили базу Чудской флотилии в Раскопели, деморализовывали большевиков внезапными налётами. А главное - развернули агитацию по сёлам и деревням, успевшим нахлебаться от большевистского произвола. Нашлось немало крестьян, мечтавших поквитаться с кровопийцами - Балахович давал им такую возможность. Когда не хватало оружия - Балахович советовал крестьянам записываться в красную армию, получать от большевиков оружие и с оружием в руках переходить к белым. В мае - июне 1919 года такие случаи были на северо-западе России повсеместными, что свидетельствует об успехе агитации, развёрнутой Балаховичем.
Между тем, Эстонская дивизия красных перебежала на сторону эстонских националистов, оголив фронт, в результате чего эстонские войска, не встречая сопротивления двинулись на Псков. Узнав об этом, Родзянко спохватился, что древний русский город может "уплыть" под власть новообразованного "независимого государства" по его же, Родзянко, недосмотру - и потому приказал Балаховичу двинуть свои войска на Псков. И хотя обогнать эстонцев не получилось, и белые были вынуждены признать их права на захваченную военную добычу, прибытие Балаховича в Псков стало настоящим триумфом.
Прибытие Балаховича во Псков утверждало в освобождённом от большевиков городе русскую власть. Обосновавшись в городе, Балахович стал действовать оттуда своим излюбленным методом - воззваниями. "Дети, уйдите от негодяев! - звал Балахович, обращаясь к солдатам красной армии. - С оружием, с артиллерией, со всем добром, связав комиссаров, смело переходите под народное знамя, которое я несу твёрдой рукой. У нас для всех свобода. У нас все братья. У нас не только земля, но и хлеб принадлежит крестьянину. У нас рабочий сыт. У нас всего вволю. Мы идём разрушить тюрьмы и уничтожить палачей. Мы несём всему народу мир. Нас много. Знайте всё, что я воюю с большевиками не за царскую, не за помещичью Россию, а за новое всенародное Учредительное Собрание, и сейчас со мной идёт общественная власть. Скорее ко мне, дети, скорей". Эти воззвания имели действия: красные сдавались белым целыми полками и охотно становились под национальное русское знамя. 31 мая Конный полковника Булак-Балаховича полк под командованием Иосифа Балаховича практически без боя занял Лугу (120 вёрст от Пскова!).
Балаховцы во Пскове.
Однако обещанная помощь от союзников по Антанте всё откладывалась и откладывалась. Среди белых войск начинался голод. Доходило до того, что солдаты рвали обычную луговую траву и варили из неё похлёбку. Эстонцы также неохотно делились своими припасами с русскими белогвардейцами. Балахович, как мог, поддерживал своих бойцов: "Потерпите, сынки, - просил (!!!) он. - Не грабить же мне с вами крестьян! Не отбирать же у них последнее!" Красные в подобных случаях с крестьянами не церемонились...
Продолжение следует.
Станислав Никодимович Булак-Балахович.
Одно из самых популярных его изображений,
активно тиражируемое в Белоруссии
Станислав-Мариан Никодимович Булак-Балахович (изначально - просто Балахович, приставку "Булак" к фамилии он окончательно присоединил только в Гражданскую) родился 10 февраля 1883 года в белорусской католической семье самого незнатного происхождения: его отец служил поваром у польских дворян Мейштовичей. Мать будущего генерала служила той же семье в качестве горничной. Родным языком Станислава Никодимовича с детства был белорусский, однако, хозяева его оказались людьми милостивыми и прогрессивными, так что мальчик с детства освоил грамоту, выучился свободно изъясняться на польском и русском языках и запросто пользовался барской библиотекой. Впоследствии Балахович скажет, что его сначала научили любить Польшу, а уже потом - польскому языку, имея в виду, вероятнее всего, именно это отношение к нему барина. С детства любимыми книгами Балаховича, по его собственному признанию, были "Тарас Бульба" Гоголя и "Огнём и мечом" Сенкевича, его влекла военная романтика, бесшабашная удаль кавалерийских схваток. А то, что любимые книги излагали, по сути, одни и те же события с противоположных точек зрения, способствовало превращению Балаховича в человека пограничной культуры, с одинаковым пиететом относящегося и к России, и к Польше. Впрочем, пока Польша оставалась составной частью Российской империи, так что выбирать из двух идентичностей будущему герою Гражданской войны пока необходимости не было.
Балахович с детства отличался сильной набожностью, отец даже прочил ему будущее католического священника. Однако Балахович после окончания гимназии (гимназии!!! крестьянин, сын повара и горничной!!!) поступил в агрономическое училище, по окончании которого в 1902 году начал самостоятельную жизнь, сменил несколько мест работы и в конце концов обосновался управляющим одним из имений в Виленской губернии. Там Балахович женился на Генрике Гарбель, с которой имел троих детей. В период революции 1905 - 1906 года, когда аграрные беспорядки докатились до Виленской губернии, молодой агроном не раз выступал арбитром в спорах между крестьянами и помещиками. Посредничество это, судя по всему, было успешным, кроестьяне Балаховича уважали, и Станислав Никодимович очень любил рассказывать, что именно в этот период мужики стали звать его "Батькой" - каковым титулом он впоследствии часто именовался в Гражданскую.
С началом Первой Мировой войны Булак-Балахович вместе со своим младшим братом Иосифом (Юзиком, как его называли в семье) добровольцем вступил в Русскую Императорскую армию и 18 ноября 1914 года был зачислен во 2-й лейб-уланский Курляндский полк, в пятый эскадрон. Поскольку ни военного, ни университетского образования у Станислава Никодимовича не было, службу свою он начал с нижних чинов. Балахович воевал храбро, удостоился георгиевских крестов IV и III степени (что примечательно - документально подтверждена только III степень, но поскольку по существовавшим в Российской Империи правилам представлять к "георгию" III степени можно было только обладателя IV степени, то можно заключить, как это делает А.С. Кручинин, что фронтовые подвиги новоиспечённого улана следовали с такой быстротой, что представление на III степень ушло "наверх", ещё до того, как представление на предыдущую степень было подписано, вот и затерялись документы). 4 июня 1915 года за отличия в боях против неприятеля Балахович получает производство в унтер-офицеры, а спустя уже 4 дня (!!!) - и первый офицерский чин. В октябре 1915 года Балахович уходит из Курляндского уланского полка, чтобы вступить в формируемый на Северном фронте партизанский отряд поручина Л.Н. Пунина. Отряд этот предназначался для действий в тылу врага, почему записывались туда только самые отчаянные сорвиголовы. Освоившись в отряде, Балахович немедленно выписал туда младшего брата. В 1916 году Станислава Никодимовича производят в корнеты, награждают целым рядом орденов (Орденом Святой Анны III степени с мечами - дважды), командир отряда хлопочет о производстве его в поручики. "В течение 7-месячного периода корнет Балахович показал себя с самой выдающейся стороны, - атестовал Балаховича командир, - выказав безусловно огромную храбрость, решимость и редкую находчивость и предприимчивость. В боевой партизанской работе это лихой незаменимый офицер, везде и всюду идущий охотником и всегда впереди. За всю огромную боевую работу, понесённую этим доблестным выдающимся офицером, он заслуживает всяческого поощрения и награждения. Отличаясь неутомимостью (в течение 9 месяцев не был ни разу в отпуску) и громадной энергией, Балахович, будучи произведён в офицерский чин из вольноопределяющихся и несмотря на отсутствие военной школы, показал себя талантливым офицером, свободно управляющим сотней людей в любой обстановке, и с редким хладнокровием, глазомером и быстротой оценки обстановки. Постоянно ведёт работу с минимальными потерями". 23 января 1916 года, при атаке железнодорожной станции, группа партизан с Балаховичем во главе оказалась обойдена с фланга. Балахович первым заметил немцев, целящихся в его бойцов из винтовок. Стараясь, не показать вида, что он заметил немцев, Балахович шёпотом скомандовал бойцам: "Ложись!". Более того, он остался стоять на ногах, пока не удостоверился, что все его солдаты залегли. Три вражеские пули попали в него, но потерь в его отряде не было.
С.Н. Булак-Балахович в период Первой Мировой войны
Казалось бы, офицер с таким послужным списком должен был стать непримиримым противником революции с первых её дней, особенно если учесть, что революция привнесла в армию разброд и развал. Однако Балахович продолжает усердно служить на протяжении всего правления "временного правительства" (в июне 1917 года наконец-то получил вожделенный чин поручика), принимает из рук солдатского комитета солдатский георгиевский крест с лавровой веткой и должность помощника командира отряда по строевой части (впрочем, стоит отдать партизанам должное: они продолжали исправно воевать до самого октябрьского переворота и фронта не бросили даже в хаосе оставления Риги). Более того: после октябрьского переворота мы неожиданно встречаем Балаховича ... на службе у большевиков.
Сложно сказать, что толкнуло Станислава Никодимовича, истового католика, на службу к гонителям христианства. Возможно, он, как и многие офицеры того времени, готов был продолжать сражаться с врагом под каким угодно знаменем:на первых порах - вплоть до 5 марта 1918 года Балахович со своим партизанским отрядом продолжает вести бои против немцев, сдерживая их продвижение вглубь русской территории. А возможно, он уже тогда замыслил при первой же возможности перейти на сторону антибольшевистского сопротивления - в пользу данного предположения говорит тот факт, что именно так Балахович советует поступать крестьянам, обращавшимся к нему летом 1919 года: принять оружие у большевиков и с оружием в руках переходить к белым. Так или иначе, Балахович получил полномочия на формирование конного полка. Тем временем, его настигло печальное известие: пока он, раненый в бою 5 марта 1918 года, лежал на излечении в одном из Петроградских госпиталей, его жена скончалась от рака.
Формированием своего полка Балахович занялся в Лужском уезде Петроградской губернии. Именно там он впервые вышел на контакт с подпольными белогвардейскими организациями, принимая в свой полк их чинов и имея в виду при первой возможности выступить против советской власти. В частности, им был зачислен в полк и спасён тем самым от чекистской расправы Б. Пермикин, будущий герой наступления на Петроград. В полку Балаховича, к которому охотно присоединялись его старые товарищи-партизаны, де-факто во многом сохранялись дореволюционные порядки, в частности, утреннее и вечернее построение на молитву. Большинство офицеров до лучших времён сохранили свои погоны и носили их в карманах - до лучших времён, когда можно будет нацепить их открыто, выступив на стороне контрреволюции. "Троцкий - шеф, а в карманах офицеров царские вензеля лежат", - не без удовольствия откровенничал Балахович с надёжными людьми.
Герой похода на Петроград Борис Пермикин начинал свою службу в Белой Армии
с отряда Булак-Балаховича.
Сохранились также свидетельства, что Балахович из своего формирующегося полка рассылал эмиссаров по окрестным деревням, призывая к вооружённому восстанию против красных. Восстание действительно вскоре разразилось - но успеха в силу малочисленности и необученности повстанцев не принесло. А Балахович, которому не удалось стать во главе этого восстания, пришлось его силами своего недоформированного полка подавлять. Чтобы не погубить доверившихся ему офицеров, Балахович согласился принять участие в карательной экспедиции. Но после этого начал пить и ощутил себя полностью запутавшимся.
Между тем, к осени 1918 года у большевиков стали появляться сомнения в благонадёжности балаховцев. Балаховича постоянно нервировали угрозами отправить на Волгу - на внутренний фронт против каппелевцев, в его полк начали принудительно направлять коммунистов. В октябре прислали политкомиссара. В итоге, узнав, что в оккупированном немцами Пскове формируются белогвардейские отряды для борьбы против советской власти, Балахович командировал туда штаб-ротмистра Пермикина и поручика Видякина договориться о переходе. Балахович просил присвоить ему чин ротмистра, подтвердить дореволюционные чины остальным офицерам полка и сохранить его прежнюю структуру.
Развязка наступила 26 октября у Спасо-Елеазаровского монастыря, где Балахович держал отряд формально - для наблюдения за побережьем, а фактически - для связи с Б. Пермикиным, формировавшим на Талабских островах свой белогвардейский полк. Связь держалась через старшего брата этого самого Пермикина, служившего у Балаховича. Однако 26 октября прибывшие в монастырь трое большевиков начали в отряде Пермикина политработу, пригрозив самого Пермикина старшего и любого из его офицеров отправить в ВЧК. Пермикин решил не искушать судьбу и ночью увёл весь свой отряд к брату. Этот поступок сослуживца ронял тень на самого Балаховича, его затребовали в Петроград. Однако батька был не робкого десятка. Под самым носом у столичных эмиссаров он собрал все имеющиеся у него наличные силы, напутствовал бойцов словами: "Смелыми Бог владеет!" и 4 ноября 1918 года с боем прорвался во Псков на соседнем участке фронта. Историк А.С. Кручинин даже утверждает, что красные просто расступились перед балаховцами - очевидно, их привыкли считать своими, а мысль, что Балахович прорывается на соединение с белыми, в красноармейские головы умещалась туго.
Булак-Балахович ведёт в атаку своих кавалеристов.
Это фото 1919 года. Однако прорыв балаховцев 4 ноября 1918-го, вероятно, выглядел похоже.
С той лишь разницей, что снег к тому времени должен был успеть лечь.
Перед своим уходом к белым Балахович успел распространить среди крестьян своё воззвание: "Братья-крестьяне! По вашему призыву я, батька Балахович, встал во главе крестьянских отрядов. Объявляю беспощадную партизанскую войну насильникам. Смерть всем, посягнувшим на веру и церковь православную, смерть комиссарам и красноармейцам, поднявшим ружье против своих же русских людей. Никто не спасётся. С белым знаменем вперёд, с верой в Бога и в своё правое дело я иду со своими орлами-партизанами и зову всех к себе, кто знает и помнит батьку Балаховича и верит ему". По мнению А.С. Кручинина, это воззвание несло на себе печать колебаний самого Батьки: переходить ли ему на сторону белогвардейских отрядов, формируемых под покровительством немецких захватчиков, или начинать партизанскую борьбу против большевиков собственными силами, от своего имени и на свой страх и риск. В конце концов, Балахович, видимо, понял, что своими силами ему не справиться, и предпочёл присоединиться к тем войскам, которые впоследствии назовут Северо-Западной армией.
Надо сказать, что белые, хоть и исполнили все свои договорённости с Балаховичем, присвоив ему чин ротмистра и сохранив его полк (ставший "отрядом Булак-Балаховича") в неприкосновенности, смотрели на балаховцев с опаской. Справедливо возмущаясь развалом, который принесла в армию затеянная "временным правительством" "демократизация", белые, напротив, старались даже в мелких частях поддерживать все признаки регулярной армии, и в отряде Балаховича видели "разнузданную партизанщину" и чуть ли не бандитизм. Впоследствии такое отношение будет дорого стоить батьке. Пока же надо было заниматься боевой работой, ибо дела у белых шли не лучшим образом. Сформированные во Пскове войска, носившие гордое именование корпуса, на деле состояли из трёх полков и нескольких мелких отрядов по 100 - 200 человек при двух артиллерийских батареях. Ощущалась катастрофическая нехватка боеприпасов. А разведка доносила, что против псковской группировки белых накапливается вся 7-я армия красных, значительно превосходившая Псковский корпус как в живой силе, так и в артиллерии. 24 ноября красные перешли в наступление. Булак-Балаховичу ставилась задача, скрытно обойдя левый фланг большевиков, ударить по ним с тыла в конном строю, что должно было послужить сигналом к общей атаке всего Псковского корпуса. Однако неплохо задуманная операция была сорвана, поскольку красные ударили раньше, смяв немногочисленную пехоту белогвардейцев. В результате 26 ноября 1918 года Псков был захвачен большевиками, а белые отступили на Изборск. Балаховичу, который со своим отрядом сильно выдвинулся вперёд для флангового манёвра, пришлось отступать ещё более длинным маршрутом, нежели основным силам корпуса. Боевую задачу он не выполнил по независящим от него причинам, но сохранил отряд в целости и - главное - в боеспособном состоянии. Балаховцы отступили к станции Нейгаузен, где были атакованы красными 28 ноября.
Ввиду многократного численного превосходства противника Балаховичу, как и остальным белым войскам, пришлось отходить на север, в общем направлении на Юрьев. Но на территории Эстляндской губернии, провозгласившей себя независимой Эстонией, наступление большевиков было остановлено новообразованными войсками этой самой Эстонии. Командовал эстонской армией бывший русский генерал Йохан Лайдонер, сумевший под прикрытием боёв Псковского корпуса набрать добровольцев и организовать мобилизацию в эстонские вооружённые силы. Белые вошли в переговоры с Лайдонером, который согласился заключить с ними союз о совместных действиях против большевиков на условиях невмешательства русских белогвардейцев во "внутренние дела" Эстонии. Более того: Лайдонер соглашался поставить русские белогвардейские части на довольствие. Благодаря этому Белое Движение на северо-западе России оказалось спасено от разгрома.
Йохан Лайдонер
В феврале 1919 года Булак-Балахович, едва оправившись от болезни, которая помешала ему принять участие в январском наступлении белых, участвует в обороне эстонской территории от войск большевиков. Партизаны Балаховича действовали в обороне успешно, однако перенести боевые действия на территорию, контролируемую большевиками, ему не удалось: наступила весна, на льду появились трещины, и имелся риск утопить весь отряд, так и не вступив в боевое соприкосновение с противником.
Тем не менее, в ночь на 16 марта Балахович во главе своих партизан совершает налёт на базу советской Чудской военной флотилии - Раскопель. Под покровом ночной темноты 400 белых партизан по льду Чудского озера прошли 20 вёрст и к рассвету достигли твёрдой земли. К 10 часам утра база была полностью обложена белыми с суши. Красные сдались без сопротивления. Добычей Балаховича стали два артиллерийских орудия, четыре пулемёта и три автомобиля. Поскольку вывезти орудия возможности не представлялось, Балахович распорядился расстрелять все боеприпасы к ним. Пять часов белогвардейцы палили в белый свет, как в копеечку, а потом с остальными трофеями вернулись на остров Норка. 5 апреля 1919 года последовал новый набег - на этот раз на Гдов, где Балаховичу удалось захватить множество пленных, пулемёты и большое количество военного снаряжения. Даже неприязненно относившийся к Балаховичу командующий Северным корпусом (как стал именоваться Псковский корпус после перехода в Эстонию вынужден был воздать должное воинской доблести Станислава Никодимовича и издал приказ о производстве его в полковники. Таким образом, за год с небольшим Булак-Балахович вырос в чине на целых три ступени.
Примечательно, что в период боевых действий весны 1919 года Балахович лично приказал расстрелять нескольких финских добровольцев, пытавшихся срывать с русских офицеров погоны и кокарды. Финны углядели в этих элементах военной формы "символы старого режима". Но Балахович, вынужденный в интересах борьбы с большевиками мириться с существованием сепаратистских режимов на национальных окраинах России, с унижением русского имени мириться категорически не желал.
Испытывая неприязнь к Балаховичу, считая его "разбойником", но будучи не в силах оспаривать заслуги Станислава Никодимовича перед Белым Движением, А.П. Родзянко придумал, как ему казалось, безупречно хитрый ход. Бывший партизанский отряд С.Н. Булак-Балаховича он приказал переименовать в конный полк имени С.Н. Булак-Балаховича, но командовать этим полком Родзянко назначил младшего брата нашего героя - Иосифа. Для самого же Станислава Никодимовича была придумана должность инспектора кавалерии Северного корпуса. Никакого практического смысла эта должность не имела: численность белой конницы на всём Северо-Западе не превышала двух полков. Родзянко казалось, что он убивает сразу двух зайцев: устанавливает полный собственный контроль над партизанами-балаховцами и лишает трудноуправляемого командира возможности играть какую-либо самостоятельную роль, превращая его в "свадебного генерала". Но в итоге получилось, что "конный полк", отказавшись подчиняться новому командиру, разбежался, а Балаховичу пришлось формировать свой отряд заново, с чем он успешно справился, снова оказавшись во главе крупной войсковой единицы.
С.Н. Булак-Балахович и группа офицеров его отряда.
Поздней весной 1919 года началось первое наступление белых на Петроград. Руководил этим наступлением Родзянко, ему же принадлежал план наступления. Согласно этому плану часть сил должна была прорываться на Петроград по кратчайшему направлению через Ямбург и Гатчину, другой же части белых войск предписывалось наступать вдоль северного берега Чудского озера на Гдов. Южный берег Чудского озера и направление на Псков отдавалось эстонской армии. Гдовское направление было поручено Булак-Балаховичу, под командование которого вернули конный полк его имени. Командиром полка оставался Иосиф Балахович, набранный Станиславом Никодимовичем партизанский отряд возглавил капитан Григорьев, а сам Батька встал во главе объединённой группировки, в состав которой помимо конного полка и партизанского отряда влился ещё и Балтийский полк, набранный из остзейских немцев. 13 мая 1919 года войска Балаховича перешли в наступление, а уже 15-го Гдов был успешно освобождён. Булак-Балахович немедленно учредил в нём местное гражданское самоуправление, свои же войска направил от Гдова широким веером, привлекая в ряды белых широкие слои крестьянства. Направляемые из Гдова белые отряды разрушали в тылу большевиков мосты, снова разрушили базу Чудской флотилии в Раскопели, деморализовывали большевиков внезапными налётами. А главное - развернули агитацию по сёлам и деревням, успевшим нахлебаться от большевистского произвола. Нашлось немало крестьян, мечтавших поквитаться с кровопийцами - Балахович давал им такую возможность. Когда не хватало оружия - Балахович советовал крестьянам записываться в красную армию, получать от большевиков оружие и с оружием в руках переходить к белым. В мае - июне 1919 года такие случаи были на северо-западе России повсеместными, что свидетельствует об успехе агитации, развёрнутой Балаховичем.
Между тем, Эстонская дивизия красных перебежала на сторону эстонских националистов, оголив фронт, в результате чего эстонские войска, не встречая сопротивления двинулись на Псков. Узнав об этом, Родзянко спохватился, что древний русский город может "уплыть" под власть новообразованного "независимого государства" по его же, Родзянко, недосмотру - и потому приказал Балаховичу двинуть свои войска на Псков. И хотя обогнать эстонцев не получилось, и белые были вынуждены признать их права на захваченную военную добычу, прибытие Балаховича в Псков стало настоящим триумфом.
Прибытие Балаховича во Псков утверждало в освобождённом от большевиков городе русскую власть. Обосновавшись в городе, Балахович стал действовать оттуда своим излюбленным методом - воззваниями. "Дети, уйдите от негодяев! - звал Балахович, обращаясь к солдатам красной армии. - С оружием, с артиллерией, со всем добром, связав комиссаров, смело переходите под народное знамя, которое я несу твёрдой рукой. У нас для всех свобода. У нас все братья. У нас не только земля, но и хлеб принадлежит крестьянину. У нас рабочий сыт. У нас всего вволю. Мы идём разрушить тюрьмы и уничтожить палачей. Мы несём всему народу мир. Нас много. Знайте всё, что я воюю с большевиками не за царскую, не за помещичью Россию, а за новое всенародное Учредительное Собрание, и сейчас со мной идёт общественная власть. Скорее ко мне, дети, скорей". Эти воззвания имели действия: красные сдавались белым целыми полками и охотно становились под национальное русское знамя. 31 мая Конный полковника Булак-Балаховича полк под командованием Иосифа Балаховича практически без боя занял Лугу (120 вёрст от Пскова!).
Балаховцы во Пскове.
Однако обещанная помощь от союзников по Антанте всё откладывалась и откладывалась. Среди белых войск начинался голод. Доходило до того, что солдаты рвали обычную луговую траву и варили из неё похлёбку. Эстонцы также неохотно делились своими припасами с русскими белогвардейцами. Балахович, как мог, поддерживал своих бойцов: "Потерпите, сынки, - просил (!!!) он. - Не грабить же мне с вами крестьян! Не отбирать же у них последнее!" Красные в подобных случаях с крестьянами не церемонились...
Продолжение следует.