Караим в армии Колчака
Караимы - небольшой народ, проживающий на территории Крыма. По языку - тюрки со значительным влиянием иврита. По вере в большинстве своём - иудеи особого нераввинистического толка. Трудно себе представить что-нибудь общее между этими людьми, живущими своим замкнутым мирком, и армией Колчака, боровшейся за Единую и Неделимую Россию и ставившей перед собой общеимперские задачи. Тем не менее, связь эта существует. Через человека, который снискал себе громкую славу в белогвардейских кругах сто лет тому назад - летом 1918 года.
Иннокентий Смолин, генерал Колчаковской Армии
В Белой Армии его знали как Смолина Иннокентия Семёновича. Но, согласно паспорту, когда-то у него было другое имя - Иннокентий Константинович Муттерперль. Какими судьбами его предков из солнечного Крыма забросило на бескрайние сибирские просторы, мне найти не удалось - возможно, ответ на этот вопрос знают сибирские краеведы. Так или иначе, Иннокентий Муттерперль родился 1 (13) января 1884 года в Якутске. В Российской империи не было никаких препятствий для караимов, и наш герой благополучно поступил в Иркутское военное училище, которое окончил в 1905 году. В качестве офицера 44-го Сибирского стрелкового полка он успел принять участие в Русско-Японской войне на финальном её этапе, затем служил в 11-м Сибирском стрелковом полку. Первую Мировую войну будущий колчаковский генерал встретил офицером 43-го Сибирского стрелкового полка (такие переводы из одной воинской части в другую для Русской Императорской Армии были в порядке вещей - офицера направляли туда, где после повышения в чине для него открывалась вакансия). Однако уже вскоре мы видим его командиром роты в рядах 4-го Финляндского стрелкового полка. Муттерперль принимал участие во всех боях этого полка, был дважды ранен, дослужился до командира батальона. В финале Первой Мировой войны Иннокентий Константинович находился в должности командира 3-го Финляндского стрелкового полка.
Группа чинов 4-го Финляндского стрелкового полка, фото времён Первой Мировой войны.
В этом полку Иннокентий Смолин служил командиром роты, а затем - командиром батальона.
Когда произошёл большевистский переворот, Иннокентий Константинович его категорически не принял. Фронт стремительно разваливался, новая самозванная власть завела с немцами переговоры о мире, и недавно произведённый в чин полковник 3-го Финляндского стрелкового полка отбыл к родственникам в Сибирь. Поселился он в Туринске (Тобольской губернии), где создал антибольшевистское подполье. Точно не известно, сменил ли он фамилию и отчество в связи со своей подпольной деятельностью, или же сделал это раньше, как утверждают некоторые источники, ещё в царские времена, чтобы легче было делать военную карьеру. Факт состоит в том, что в Тобольске в описываемый период проживал ссыльный император Николай Александрович со своей семьёй. И Смолин - теперь мы будем именовать нашего героя только по этой фамилии - начинает планировать освобождение царской семьи. Для этих целей им создаётся белопартизанский отряд. Но Смолин не успел - царскую семью по частям перевели на Урал. Преследуемый большевиками, отряд Смолина был разбит, а его остатки Смолин сумел вывести через линию фронта. Сам он добрался до Кургана, освобождённого от красных, а затем - и до столицы белой Сибири Омска, где шло формирование Сибирской Народной Армии. Смолин охотно поступил в эту армию и развернул формирование нового отряда для рейдов по красным тылам. Отряд был создан 7 июня 1918 года и ушёл громить тылы большевиков, имея одной из своих целей Алапаевск, где красные содержали в заточении нескольких великих князей (включая преподобномученицу великую княгиню Елизавету Фёдоровну). Однако и здесь белых ожидала неудача: 18 июля 1918 года, прежде, чем отряд Смолина добрался до Алапаевска, большевистские палачи сбросили в шахту царственных узников.
Святая преподобномученица великая княгиня Елизавета Фёдоровна.
Потерпев неудачу с освобождением царской семьи из Тобольска,
Смолин рассчитывал вызволить из заточения сестру императрицы.
Но и здесь его ждала неудача - большевики опередили белых
Когда белые освободили Алапаевск, Смолин принял участие в эксгумации останков новомучеников. "Мы стали там копать и скоро добрались до первого трупа, - вспоминал будущий генерал об этом событии. - Со временем добрались до дна и обнаружили их всех. Ужасно, но они точно не были убиты гранатами, так как лежали на разных уровнях, их рты и ногти были полны земли, потому что они пытались рыть руками и зубами, чтобы выбраться наружу. Великая княгиня разорвала свою рубашку, чтобы перевязать ногу одного из своих племянников, перед тем как они оба умерли от удушья! Мы положили трупы на козлы и сфотографировали их. Это те снимки, которые вы можете видеть сейчас во всех документальных книгах, посвященных ужасному эпизоду".
В отряд Смолина, вступивший в единоборство с многократно превосходящими, но куда хуже мотивированными и организованными ордами красногвардейцев, входили 44 русских и 35 чехов. Среди русских бойцов преобладали офицеры (25 человек), остальные - шестеро солдат, четверо вольноопределяющихся и девять человек учащейся молодёжи. Пёстрый состав, от которого ещё предстояло добиться необходимой слаженности - однако Смолину эта задача оказалась по плечу. В составе корпуса Иванова-Ринова отряд Смолина успешно действовал в тылу красных в районе Тугулыма и на железной дороге Екатеринбург - Тюмень. Отряд захватил два бронепоезда красных, потом содействовал генералу Г. Вержбицкому в освобождении Тюмени. 20 июля 1918 года в Тюмени Смолин командовал парадом белых войск.
Примечательно, что вскоре после того, как отряд Смолина ушёл по тылам красных, в штаб Иванова-Ринова поступил донос, будто Смолин служит у большевиков и фанатично предан красным. И полетели из Омска в Курган телеграммы, выехали вслед за смолинским отрядом агенты контрразведки (только что учреждённой!) с приказом найти и задержать Смолина. Неизвестно, чем бы кончилось дело, если бы в штаб не полетели донесения (не только от Смолина но и от других белых командиров, взаимодействовавших с его отрядом) об успехах этого отряда в боях с большевиками, о захваченных бронепоездах и освобождённых городах, и последние подозрения в отношении Смолина отпали. По свидетельству Б.Б. Филимонова, эти сведения "доставили радость белому командованию, а для некоторых лиц - и порядочный конфуз".
Вскоре после первых успехов отряд Смолина был переименован в 1-й Степной полк, а затем влился в состав 15-го Курганского Сибирского стрелкового полка, командование над которым получил Смолин. 28 сентября 1918 года Смолин с полком освободил, наконец, вожделенный Алапаевск, но никого из членов Дома Романовых в живых уже не было. Единственное, что оставалось Иннокентию Константиновичу, превратившемуся к тому времени в Иннокентия Семёновича, это организовать расследование злодеяния большевиков. Собранные им сведения были переданы в комиссию по расследованию обстоятельств гибели Царской Семьи.
21 декабря 1918 года Смолин получил под командование дивизию. В феврале 1919 года его производят в генерал-майоры, в мае того же года он назначен командиром 3-го Степного Сибирского корпуса в армии Колчака.
Смолин в числе прочих колчаковцев принимал участие в Великом Сибирском Ледяном походе. В начале марта 1920 года он во главе группы в 1800 бойцов вышел к Чите и поступил под командование атамана Семёнова.
С Семёновым Смолина связывали непростые отношения. В 1918 году нередки были случаи, когда дисциплину приходилось восстанавливать силой. Так, во время одной из совместных операций отряд Семёнова занял станцию и захватил красный бронепоезд. В вагоне-госпитале нашли множество раненых красногвардейцев. Семёнов распорядился перебить раненых, а сёстры милосердия подверглись изнасилованиям, после чего девушек, ещё живых, сожгли в топке паровоза. Виновных в столь варварской расправе установить смогли достаточно быстро. И Смолин, в назидание последующим поколениям мародёров и насильников, распорядился поступить с ними по принципу "Око за око" - сжечь в той же самой топке.
Однако теперь Беое Дело находилось в столь отчаянном положении, что атаману в интересах борьбы пришлось смирить свой неукратимый норов и первому протянуть Смолину руку. В войсках Семёнова Смолин получил под командование 2-ю Омскую стрелковую бригаду (позже развёрнутую в дивизию). В апреле 1920 года Семёнов произвёл его в генерал-лейтенанты. С августа 1920 года Смолин снова командует корпусом (2-м Сибирским стрелковым). В 1921 году Смолин - начальник гарнизона Никольска-Уссурийского, в 1922 году сражается в рядах Земской рати генерала Дитерихса, после поражения которой эмигрировал в Шанхай.
Поначалу Смолину пришлось туго. Ему приходилось перебиваться случайными заработками - в страховой фирме, управдомом и даже жокеем. Потом бывший генерал колчаковской армии перебирается на Таити, где становится бухгалтером. С этого момента начинается его карьерный рост на новом поприще. Он пользуется заслуженным авторитетом не только как высококлассный специалист, но и как безукоризненно честный человек. Одновременно Иннокентий Семёнович работает в обществе ветеранов Первой Мировой войны и пишет мемуары.
В 1961-м году Смолина на Таити разыскал географ Г.Б. Удинцев. Смолин поневоле вызывал симпатии даже у советских специалистов, Удинцева же интересовало самоощущение белой эмиграции. На вопрос, не тянет ли его на Родину, Смолин ответил: "Тянет, конечно. Но слишком уж много тяжёлых воспоминаний связано с гибелью адмирала и всей нашей армии. Правда, признаюсь, что хотелось бы хоть на минутку побывать на могиле моей жены, - добавил он. - Она была сестрой милосердия, умерла от сыпного тифа и похоронена в Никольске-Уссурийском". До конца своих дней Смолин сохранял верность идеалам своей юности, традициям русского офицерства и лично адмиралу Колчаку.
_____________________________________
Статья о Смолине на сайте "Белая Россия"