Некоторые замечания по поводу переписки двух генералов
24 октября сего года исполнилось 160 лет со дня рождения легенды Белого Движения графа Фёдора Артуровиче Келлера.
В последнее время широко распространились спекуляции вокруг отношения графа Келлера с Добровольческой Армией Алексеева и Деникина. С одной стороны, появляются очевидно идиотские утверждения о том, что "Келлер отказался от участия в Белом Движении, считая его антимонархическим", "Граф Келлер уклонился от сомнительной чести служить в Добровольческой Армии". С другой - и самого Келлера зачастую обвиняют в коллаборационизме по отношению к захватившим Украину немцам. Тема эта стоит того, чтобы её рассмотреть, тем более, что ряд серьёзных исторических публикаций по ней уже появился.
Фёдор Артурович Келлер
Для тех, кто не в теме: Фёдор Артурович Келлер был одним из немногих генералов, кто в феврале 1917 года категорически не признал случившегося переворота, более того - предложил себя и свой 3-й кавалерийский корпус Николаю Второму для подавления беспорядков и восстановления власти законного монарха. Николай Второй, как известно, не принял этой жертвы, хотя имеются сведения, что телеграмма Келлера до царя просто не дошла. В 1918 году при занятии Киева петлюровцами генерал граф Ф.А. Келлер попал к ним в плен и был злодейски убит.
Руслан Гагкуев и Сергей Балмасов в своей статье «Настала пора, когда я вновь зову вас за собою» приводят весьма любопытный документ - письмо графа Келлера, раскрывающее его подлинное отношение к Добровольческой Армии. Письмо адресовано генералу М.В. Алексееву и датировано 20-м июля 1918 года.
"Единственной надеждой являлась до сих пор для нас Добровольческая армия, но в последнее время и к ней относятся подозрительно, и подозрение, вкравшееся уже давно, растет с каждым днем… - писал он. -…Большинство монархических партий, которые в последнее время все разрастаются, в Вас не уверены, что вызывается тем, что никто от Вас не слышал столь желательного, ясного и определенного объявления, куда и к какой цели Вы идете сами и куда ведете Добровольческую армию. Немцы это, очевидно, поняли, и я сильно опасаюсь, что они этим воспользуются в свою пользу, то есть для разъединения офицерства…
Боюсь я также, что для того, чтобы отвлечь от Вас офицеров, из которых лучший элемент монархисты, немцы не остановятся перед тем, чтобы здесь в Малороссии или Крыму формировать армию с чисто монархическим, определенным лозунгом. Если немцы объявят, что цель формирования - возведение законного Государя на Престол и объединение России под Его державою, и дадут твердые гарантии, то для такой цели, как бы противно ни было идти с ними рука об руку, пойдет почти все лучшее офицерство кадрового состава.
В Ваших руках, Михаил Васильевич, средство предупредить еще немцев (чистым намерениям коих я не верю), но для этого Вы должны честно и открыто, не мешкая, объявить - кто Вы, куда и к какой цели Вы стремитесь и ведете Добровольческую армию.
Объединение России великое дело, но такой лозунг слишком неопределенный, и каждый даже Ваш доброволец чувствует в нем что-то недосказанное, так как каждый человек понимает, что собрать и объединить рассыпавшихся можно только к одному определенному месту или лицу. Вы же об этом лице, который может быть только прирожденный, законный Государь, умалчиваете. Объявите, что Вы идете за законного Государя, если Его действительно уже нет на свете, то за законного же Наследника Его, и за Вами пойдет без колебаний все лучшее, что осталось в России, и весь народ, истосковавшейся по твердой власти…" (конец цитаты).
М.В. Алексеев
Продолжение этого письма обретается в интервью В.Ж. Цветкова Руслану Гагкуеву, которое Цветков дал для сайта "Русская линия" в связи с выходом своей книги об Алексееве. «Верю, что Вам, Михаил Васильевич, тяжело признаться в своем заблуждении, - пишет Ф.А. Келлер, намекая на роль, сыгранную Алексеевым в отречении государя, - но для пользы и спасения Родины и для того, чтобы не дать немцам разрознить последнее, что у нас еще осталось, Вы обязаны на это пойти, покаяться откровенно и открыто в своей ошибке (которую я лично все же приписываю любви Вашей к России и отчаянию в возможности победоносно окончить войну) и объявить всенародно, что Вы идете за законного Царя и восстановление под Его скипетром России. Время не терпит. Я верю, что если Вы это объявите, то не может быть сомнения в твердости и непоколебимости такого Вашего решения, и верю в то, что Алексеев мог заблуждаться, но на обман не пойдет» (конец цитаты).
Итак, что следует из этого письма? Во-первых (и в самых главных), Келлер ни в коей мере не рассматривает Добровольческую Армию как враждебную себе силу. Её борьба против большевизма для него "являлась единственной надеждой". Более того - Келлер с нескрываемым и глубоким уважением относится к генералу М.В. Алексееву, не допуская даже мысли о его злонамеренности, хотя и упрекает его некими "заблуждениями". Однако, Келлер не может согласиться на своё вступление в ряды Добровольческой Армии ввиду того, что она не выдвигает открыто монархического лозунга. И призывает этот лозунг провозгласить, поскольку "объединить рассыпавшихся можно только к определённому месту или лицу". Здесь Келлер натолкнулся на сопротивление генерала Алексеева, считавшего провозглашение монархического лозунга несвоевременным, так как население, развращённое революцией, его в данный момент не поймёт, и монархическая пропаганда лишь оттолкнёт людей от Белого Движения. Келлер, напротив, полагает, что подавляющее большинство офицерства стоят за монархию, и как раз "непредрешенчество" ДобрАрмии отталкивает от неё людей. Мне трудно судить, кто из двух генералов был прав в той ситуации и кто из них лучше видел настроения масс. Но несомненно одно: расхождения между Келлером и ДобрАрмией носило чисто сиюминутно-тактический, а не принципиальный характер, в определении же своей конечной цели они были полностью едины: как и Келлер, Алексеев был убеждён, что "нормальным ходом событий Россия должна подойти к восстановлению монархии. Как показал продолжительный опыт пережитых событий, никакая другая форма правления не может обеспечить целость, единство, величие государства, объединить в одно целое разные народы, населяющие его территорию. Так думают почти все офицерские элементы, входящие в состав Добровольческой армии, ревниво следящие за тем, чтобы руководители не уклонялись от этого основного принципа", - цитирует Михаила Васильевича А.И. Деникин в "Очерках Русской Смуты".
Немцы в оккупированном Киеве. Фото 1918 года
И последнее. Как явствует из текста письма, стремление Келлера во что бы то ни стало и как можно скорее ("время не терпит!") провозгласить монархический лозунг, диктуется отнюдь не только его бескомпромиссно-монархическими убеждениями. Но и патриотическими соображениями. Это очень важно осознать, поскольку сегодня уже раздаются голоса, обвиняющие самого Фёдора Артуровича в "коллаборационизме" и потворстве украинскому национализму из-за его службы (достаточно кратковременной) у гетмана Павла Скоропадского.
Келлер видел, что монархическая карта может быть разыграна геополитическими врагами России, её противниками по Первой Мировой войне. Австро-германцы сохраняли свои контакты с большевиками и при этом активно подкармливали всевозможных национал-сепаратистов на окраинах Российской империи, рассчитывая найти в них опору для своей оккупационной власти. Но не только. Они охотно поддерживали и деньгами, и информационно всевозможные карликовые "партии" и "союзы" монархического толка, отвлекая в них офицерские кадры, необходимые белым. Тем самым реализовывалась извечная стратегия всех "евроинтеграторов": разделяй и властвуй, антибольшевистское сопротивление ослаблялось, перспектива возобновления войны русских частей против немцев отодвигалась на неопределённый срок, а позиции захватчиков укреплялись, ибо опирались не только на национал-сепаратистов, но и на "русский" элемент.
Келлера такая ситуация беспокоила, тем более, что на Украине он воочию наблюдал готовность весьма многих деятелей идти с оккупантами рука об руку - лишь бы был провозглашён лозунг "восстановления власти законного государя". Для Фёдора Артуровича, однако, подобное оставалось неприемлемым. «Здесь часть интеллигенции держится союзнической ориентации, - пишет Келлер, - другая, большая часть - приверженцы немецкой ориентации, но те и другие забыли о своей русской ориентации» (выделено мной - М.М.). При всём своём безоглядном монархизме он понимал, что легитимность патриотизма не заменит. И категорически не верил немцам, прекрасно сознавая их истинные намерения на Украине. Что же делает Келлер? А он обращается не к абы-кому, а к Алексееву, верховному руководителю Добровольческой Армии, с призывом "упредить немцев".
Сам же Фёдор Артурович начинает формирование монархической Северной Армии белых, которая мыслится им не как альтернатива Добровольческой, а как союзная ей сила. Более того - своё согласие возглавить эту армию Келлер обусловил согласием на это главнокомандующего ДобрАрмией А.И. Деникина. 2 (15) ноября он пишет Деникину: "Признаете ли Вы меня командующим Северной Псковской монархической армией или мне следует сдать эту должность? Если признаете, то с какими полномочиями? Необходимо разрешение принять меры к охране разграбляемых в Малороссии военных складов, воспользоваться украинскими кадрами и продолжать формирование, для чего необходим немедленный отпуск денег, которые можно добыть в украинском правительстве". Таким образом, Фёдор Артурович признал себя подчинённым командованию Добровольческой Армии.
Гетман П. Скоропадский в окружении немцев
Однако, отправиться во Псков Келлеру было не суждено. Воспользовавшись поражением Германии в Первой Мировой войне и разложением немецкой армии, против гетмана Скоропадского, проводившего в значительной мере русофильскую политику (хотя и с оглядкой на немецких оккупантов и поощряемый ими национал-сепаратизм), восстали украинские националисты во главе с Петлюрой. В этой обстановке Скоропадский обратился к Келлеру с просьбой возглавить все войска, действующие на территории Украины. Подчеркнём: Скоропадский предлагает Келлеру должность уже после прекращения Первой Мировой войны, когда вывод немецких войск с Украины становится неизбежен. Келлер согласился - по собственному признанию, потому что отказ воспринял как уклонение от поддержки страны в критический момент. Под "страной" Фёдор Артурович понимал Россию. "Объявляю, что в настоящее время идет работа по воссозданию России, - писал он в своём приказе, - к чему стремятся Добровольческая (!!! - М.М.), Донская, Южная, Северная и Астраханская армии, а ныне принимают участие и все вооруженные силы на территории Украины под моим начальством. На основании этого все работающие против единения России почитаются внутренними врагами, борьба с которыми для всех обязательна, а не желающие бороться будут предаваться военно-полевому суду". Увы, привыкший ориентироваться на немцев и надеяться на них, лавируя между украинскими и русскими националистами, Скоропадский испугался столь прямолинейных заявлений и поспешил избавиться от Келлера. Генерал, скрепя сердце, подчинился. Однако, при своей отставке оставил ещё один важный и красноречивый документ. Это его прощальный приказ, в котором он объяснял причины своего ухода:
"1. Могу приложить свои силы и положить свою голову только для создания Великой, нераздельной, единой России, а не за отделение от России федеративного государства.
2. Считаю, что без единой власти в настоящее время, когда восстание разгорается во всех губерниях, установить спокойствие в стране невозможно".
Полагаю, в свете этих документов можно смело снять с Фёдора Артуровича всякие подозрения в поддержке украинского национал-сепаратизма и в службе в коллаборационистских формированиях.