Был ли Потёмкин бездарным командующим?
В советской литературе, как среди историков, так и среди исторических беллетристов, прочно укоренилась традиция противопоставления Потёмкина и Суворова. Такая традиция вполне объяснима: Суворов был прочно вписан в пантеон отечественных героев наличием ордена его имени и замечательного фильма с Николаем Черкасовым в главной роли. Потёмкин же, как фаворит императрицы Екатерины (гласно осуждаемой за ужесточение крепостного права и казнь пугачёвцев), олицетворял собой свергнутое самодержавие. О монархизме Суворова, о его собственном отношении к пугачёвщине (а также к "великой" Французской революции) советские борзописцы предпочитали не вспоминать. Народный герой в доревоюционную эпоху обязан был быть оппозиционером - и такого оппозиционера официальная пропаганда усиленно лепила.
Особую роль в противопоставлении Суворова и Потёмкина играет история, связанная со штурмом Очакова. Даже с симпатией относящийся к "князю Тавриды" Валентин Пикуль в "Фаворите" оказался вынужден отдать дань общепринятому мифу, гласившему, что "бездарный" главнокомандующий, якобы, из одной зависти отверг все предложения Суворова, сам же не только не сумел с ходу овладеть этой турецкой крепостью (подразумевается, что Суворов сумел бы), но не смог даже наладить правильную осаду, благодаря чему Очаков непрерывно получал всё необходимое с моря. Армия же "гнила" в поле, страдая от болезней сильнее, чем от неприятеля, а в итоге всё равно была вынуждена пойти на штурм - как и предлагал Александр Васильевич.
Фельдмаршал князь Григорий Александрович Потёмкин-Таврический,
главнокомандующий русской армией в Русско-Турецкой войне 1787 - 1791 гг.
Так ли это на самом деле? Обратимся к книге В. Лопатина о Суворове [1]. План стремительного (я бы даже сказал: по-суворовски стремительного) штурма Очакова у Суворова действительно существовал. Суть состояла в том, чтобы атаковать Очаков со стороны Кинбурна, не дожидаясь подхода главных сил русской армии, чтобы не дать возможность сильному турецкому флоту оказать помощь гарнизону Очакова. Атака должна была вестись силами десантов, высаженных с гребной флотилии принца Нассау-Зигена при поддержке корабельной артиллерии эскадры Алексиано.
Критики Потёмкина, однако, умалчивают, что по поводу Очакова между Потёмкиным и Суворовым велась переписка, и эти письма благополучно сохранились. Потёмкин отнёсся к плану Суворова с интересом, однако постарался в уважительном тоне, щадя чувства своего великого подчинённого, этот план отклонить. И Суворов с доводами главнокомандующего согласился.
Прежде всего, Суворову пришлось согласиться с тем, что успех сомнителен: Очаков - сильная крепость, защищаемая значительным гарнизоном. Но главное даже не это. План Суворова не шёл дальше захвата Очакова. Потёмкин же, по должности своей, смотрел на вопросы гораздо шире, исходя из интересов всей кампании. И здесь ему приходилось учитывать соображения, по сравнению с которыми быстрота взятия Очакова отходила на второй план.
Во-первых, взятие Очакова не вело к немедленному миру. У турок оставался ещё сильно укреплённый Измаил (о котором Суворов сам спустя два года скажет, что на штурм, подобный измаильскому, можно решиться только один раз в жизни), огромная полевая армия, которую тренировали европейские инструкторы, а главное - подавляющее господство на море. Штурм Очакова обещал быть кровопролитным. Между тем, как армию необходимо было сохранить для дальнейших боёв. Именно поэтому Потёмкин предпочитал осаду штурму.
Во-вторых и, пожалуй, в самых главных: Потёмкин стремился в первую очередь закрепиться на черноморских берегах. Сделать это без сильного флота было невозможно. А Севастопольская эскадра в истекшем 1787 году сильно потерпела от штормов. Турецкий флот же господствовал на море. В этих условиях Потёмкин намеренно стремился приковать турецкий флот к Очакову, чтобы дать возможность русскому Черноморскому флоту восстановить силы. Как мы знаем, эта задумка Потёмкина блестяще удалась, Да, осаждённый русскими войсками Очаков получал до определённого времени снабжение с моря - но стоявший под стенами крепости турецкий флот не вёл активных боевых действий против русского - и в последующие 1789-й, 1790-й и 1791-й годы возродившщийся Черноморский флот одержал ряд внушительных побед над турками, которые в итоге и принудили последних к миру.
Суворов хотел упредить действия турецкого флота под Очаковом, так как видел перед собой лишь частную оперативную задачу - взятие Очакова. Потёмкин хотел, напротив, притянуть к Очакову силы турецкого флота, чем, безусловно, осложнял решение этой оперативной задачи, но позволял решить задачу более широкую, стратегическую - нарастить силы Черноморского флота и перейти к наступательным действиям на море. Стоило ли "очаковское сидение" [2] Тендры, Керчи и Калиакрии? Безусловно.
Князь Потёмкин в адмиральском мундире.
Как основатель Черноморского флота, он имел право на такой мундир, хоть и носил
сухопутный чин фельдмаршала.
Более того, турецкий флот под стенами Очакова отнюдь не чувствовал себя в безопасности. Вот когда пригодилась решительность Суворова и его умение наладить взаимодействие с моряками. Суворов скрытно установил на стрелке Кинбурнской косы береговую батарею в 13 орудий. И когда турецкий флот, предпринявший нападение на Лиманскую эскадру и отбитый с большими потерями, попытался отступить, суворовская артиллерия обрушила на него свой огонь. Семь кораблей турецкого флота были потоплены, остальные замешкались - и подверглись новой атаке Нассау и Алексиано, довершивших разгром. Больше турецкие моряки не решались на активные действия под Очаковом - что русским и было нужно.
У хитроумного Потёмкина существовала и ещё одна задняя мысль, вынуждавшая его не спешить со штурмом Очакова. Как раз в 1788 году Австрия объявила войну Турции. И Потёмкину было необходимо, чтобы австрийская армия как следует ввязалась в боевые действия, отвлекла на себя значительные силы турок, которые в противном случае могли бы быть задействованы либо в помощь очаковскому гарнизону, либо для противодействия дальнейшим планам русского командования (а ограничиваться Очаковом Потёмкин отнюдь не собирался).
Все эти расчёты были изложены Суворову. И Суворов с ними согласился, о чём не замедлил отписать главнокомандующему. Как показала практика, все расчёты Потёмкина блестяще оправдались. Когда же князю стало ясно, что своих стратегических целей он добился, команда на штурм была незамедлительно дана. И в течение часа с четвертью всё было кончено. Перезревший плод сам свалился Потёмкину в руки: четыре тысячи пленных, 310 пушек и 180 знамён стали добычей победителя [3].
Штурм Очакова
Вопреки назойливым утверждениям советских авторов, будто Суворов был непримиримым критиком действий Потёмкина под Очаковом, Александр Васильевич писал Григорию Александровичу: "С завоеванием Очакова спешу Вашу светлость нижайше поздравить. Боже, даруй Вам вящие лавры!" [4]
Вот и судите сами, был ли Потёмкин бездарным полководцем.
___________________________________________________________________
Примечания.
[1] Лопатин В.С. Суворов. - М.: Молодая гвардия, 2012.
[2] До наших дней дошло язвительное двустишие, приписываемое Суворову: "Я на камушке сижу, на Очаков я гляжу".
[3] Лопатин В.С. Указ. соч. - с. 177 - 178.
[4] Там же.