Феномен Андрея Власова
Нередко от представителей Самой Небратской Республики приходится выслушивать: что это, дескать, москали всё про Бандеру да про Бандеру, только его, дескать, и обвиняют в пособничестве Гитлеру и в военных преступлениях. На себя бы посмотрели! - брюзжат апологеты полицаев и карателей. - У самих были и РОНА, и РОА, и "Русский Корпус", и казачий кавкорпус СС, а предатели и военные преступники у них только украинцы! Несостоятельность подобных теорий видна невооружённым глазом - по крайней мере, в моём ЖЖ я регулярно обращаюсь к теме не только украинского, но и русского коллаборационизма, которому с завидным постоянством даю самые жёсткие оценки. Но "древние протоукры" предпочитают всего этого не замечать - иначе их любимая погремушка о "фейках москальской пропаганды" будет из их рук выбита. Что ж, повторенье - мать ученья, придётся мне снова обратиться к неприятной для меня теме генерала-предателя Андрея Власова и его опереточной армии. Авось, кто-нибудь, да и заметит эту публикацию, тем более, что недавний 75-летний юбилей с момента казни этого военного преступника даёт нам прекрасный повод поговорить о власовщине как об историческом феномене.
Казнь власовцев в 1946 году.
Итак, 1 августа 1946 года в Москве по приговору суда был казнён генерал-предатель Андрей Власов с группой своих подельников - бывших чинов РОА. Вместе с Власовым на заслуженную виселицу отправились И.А. Благовещенский, С.К. Буняченко, Г.Н. Жиленков, Д.Е. Закутный, Г.А. Зверев, В.Д. Корбуков, В.И. Мальцев, В.Ф. Малышкин, М.А. Меандров, Ф.И. Трухин, Н.С. Шатов. Судили предателей закрытым судом, опасаясь, как бы их взгляды, публично озвученные в суде, не показались бы привлекательными какой-нибудь части населения СССР. Опасения были напрасны: у подавляющего большинства жителей державы-победительницы были родные, сражавшиеся против немецких захватчиков, многие лишились своих близких на фронте или на оккупированной врагом территории. Вина же подсудимых была очевидной и в доказательствах особо не нуждалась: они с оружием в руках выступили на стороне врагов своей страны и своей нации, они были на стороне тех, кто стрелял в родных и близких их соотечественников, на стороне тех, кто строил планы тотального геноцида русского народа. И что бы эти личности ни говорили на суде в своё оправдание, вряд ли это могло изменить отношение к ним со стороны народных масс. Впрочем, Власов и оправдываться не пытался, мямлил: "Признаю себя виновным, что смалодушничал". Не ему, со всех сторон обласканному советской властью и лично Сталиным, было корчить из себя идейного антикоммуниста. Это перед немцами или перед американцами, на сторону которых он попытался перейти в победном мае 1945-го, он мог выделываться - здесь, в России, его знали, как облупленного.
Казалось бы, основы христианской этики известны каждому грамотному человеку со школьной скамьи. Казалось бы, эти основы ни при каких обстоятельствах не разрешают нам радоваться по случаю чьей-либо казни и уж тем более, запрещают осуждать других людей. Однако с Власовым не всё так просто. Воздерживаясь от осуждения ближнего, мы в то же время не имеем никакого права воздерживаться от осуждения греха. Грех должен быть осуждён нами безо всяких оговорок - иначе мы становимся еретиками. Что же касается Андрея Власова, то этот человек прочно сделался символом вполне определённого явления. В народном сознании русских людей коллаборационизм времён Великой Отечественной войны, преступное сотрудничество русских людей с немецкими оккупантами обозначается термином "власовщина". Власов - это не просто Андрей Андреевич, появившийся на свет в крестьянской семье из Нижегородской губернии 14 сентября 1901 года (то есть, в этом году ещё и 120-летний "юбилей" со дня его рождения), Власов - это олицетворение, персонализация коллаборационизма в его самой гнусной форме - коллаборационизма ради личной выгоды, коллаборационизма, не связанного ни с какими идеологическими вопросами. Разумеется, христианину остаётся это явление только безоговорочно осудить. А осуждая предательство как явление, мы неизбежно должны будем произнести слова осуждения и в адрес того, кто стал олицетворением этого явления. То есть - генерала Андрея Власова.
Власов в немецкой генеральской шинели. Вероятно, он мнит себя важной шишкой.
Но немцы пожадничали ему даже орла на фуражку и дубовые листья на воротник,
тем самым подчеркнув, что смотрят на него и его РОА как на вояк второго сорта.
Начать анализ феномена генерала Власова стоит, я думаю, с большевицкой революции. Известие о том, что временное правительство свергнуто и к власти пришли большевики, застало будущего предателя № 1 всех времён и народов студентом Нижегородской духовной семинарии. То есть, этот человек готовил себя (на деньги старшего брата Ивана) к принятию священного сана и к служению Православной Церкви. Когда же стало ясно, что новая власть настроена радикально антихристиански, Власов немедленно бросает семинарию и идёт учиться на агронома. Так он совершил своё первое в жизни предательство - предательство Русской Православной Церкви. Запомним этот факт, а то находятся умники, которые начинают утверждать, будто Власов был поборником освобождения Православия от "жидовско"-атеистического гнёта и вообще "спастись во власовской армии было легче, поскольку в ней были капелланы". Но нет - в 1917-м году этот "поборник Православия" с лёгкостью отрекается от Церкви, коль скоро принадлежность к клиру больше не сулит ему карьерных бонусов. И идёт получать ту специальность, от которой, как ему кажется, следует ожидать больших доходов в недалёком будущем - ведь помещичья собственность на землю большевиками была отменена, крестьяне резко увеличили размеры своих наделов, уровень же их профессиональной культуры - и Власову, как крестьянскому сыну, это было отлично известно - по-прежнему оставлял желать много лучшего. Из этого моментально следует ещё один важный вывод: Власов никогда серьёзно к Церкви не относился, рассматривая её лишь в качестве удобного карьерного старта. Когда же быть православным стало небезопасно, Власов с лёгкостью бросил Церковь и отправился на поиски новых карьерных возможностей. Так обнаруживается в нём ещё одна неприятная черта - карьеризм.
Впрочем, агронома из Андрей-Андреича так и не получилось. В стране разгорелась кровопролитная Гражданская война, и в 1919 году несостоявшегося специалиста по сельскому хозяйству подгребли в Красную Армию. Тут мнения разных исследователей расходятся. Одни полагают, что Власов вступил в Красную Армию добровольно, другие утверждают, что он был мобилизован, я же склонен полагать эти споры праздными. Как бы то ни было, Власов отправился на фронт Гражданской войны и участвовал в боях с деникинской армией. Будь он идейным антикоммунистом, которого столь усердно лепят из него Кирилл Александров с Георгием Митрофановым на пару, у него были все возможности перебежать к белым. Как показывает практика, идейные антикоммунисты, мобилизованные в РККА, поступали именно так. На худой конец, Власов мог бы просто сдаться белогвардейцам, как сдался впоследствии немцам. Но нет - он воюет на стороне красных богоборцев, воюет настолько усердно, что в том же 1919 году получает должность командира роты. Таким образом, со всей определённостью можно утверждать, что идейным антикоммунистом Власов не был. Будучи призван в ряды РККА, он служит большевикам, видимо, решив использовать предоставившиеся возможности для выстраивания своей карьеры. Тем более, что с его происхождением из бедной крестьянской семьи он был просто находкой для советской власти.
По окончании Гражданской войны Власов оканчивает курсы "Выстрел", затем - военную академию имени Фрунзе. В 1930-м году он вступает в ряды ВКП(б) - партийные быстрее продвигались по карьерной лестнице. В 1938 году его направляют военным советником в Китай, которому СССР тайно помогал в борьбе с японскими агрессорами. Случайного человека в Китай бы не отправили - важно было сохранить советскую помощь в секрете. Стало быть, сталинское руководство всецело доверяло Власову. В подробности его деятельности в Китае я углубляться не буду - слишком уж противоречивая по этому поводу гуляет в сети информация. Для нас, по большому счёту, не важно, был ли Власов педофилом, или растратчиком, или просто любил разъезжать по фронту, корча из себя важную шишку и ничего не делая. Важен сам факт доверия к нему со стороны советских властей. А ведь это был период самых активных партийных "чисток", под каток которых угодили многие. Многие, но не Власов. Власов, как явствует из статьи кандидата исторических наук Петра Мультатули, в 1937 - 1938 годах "трудился" в военном трибунале Киевского военного округа, о чём с гордостью писал в своей автобиографии. Этот трибунал немало вынес смертных приговоров, так что доверие сталинского режима Власов сполна заслужил - кровью своих однополчан.
Гораздо интереснее то, что произошло с будущим "идейным борцом против сталинизма" после его возвращения из Китая. Видимо, советское руководство посчитало, что Власов вернулся профессионально выросшим и направило его в 99-ю стрелковую дивизию с инспекцией. И вот там произошёл случай, окончательно ставящий точку на Власове как на "идейном антисталинисте". Дивизия оказалась во всех отношениях образцовой - но её командир активно изучал тактику и стратегию гитлеровского вермахта (справедливо полагая нацистскую Германию будущим основным противником СССР). Власов узнал об этом и настрочил донос, представив толкового и проницательного комдива "немецким шпионом". Комдив был арестован, а Власов занял его место. Таким образом, видим, что будущий "борец против сталинского произвола" в 30-е годы не только не осуждал этот произвол, но и сам непосредственно в нём участвовал, пролагая путь к карьерным вершинам. Вскоре после этого газета "Красная звезда" опубликовала статью о Власове, в которой превозносила военные способности и внимание к подчинённым новоиспечённого начдива и приписывала ему все успехи дивизии в строевой, боевой и политической подготовке. Шёл 1940 год...
Андрей Власов в 1930-е годы.
Начало Великой Отечественной войны Власов встретил в должности командира 4-го механизированного корпуса. Стремительный карьерный взлёт, надо сказать, после года (!!!) командования дивизией, немыслимый, будь Власов действительно настроен оппозиционно к сталинскому режиму или имей сам этот режим какие-то нарекания на Власова. На момент начала войны Андрей Андреевич - вполне успешный и перспективный советский командир, буквально всем обязанный правящему режиму.
Во главе своего корпуса Власов принял участие в приграничных сражениях июня 1941-го (в частности, в неудачной для Красной Армии битве под Дубно - Луцком - Бродами и в обороне Львова), где, несмотря на противоречивые приказы командования, действовал довольно умело. В июле 1941 года Власова, как перспективного командира, назначают командовать 37-й армией (полтора года тому назад, напомню, он только-только успел получить дивизию!), которая в ходе обороны Киева попадает в окружение. Из котла удалось вырваться лишь разрозненным подразделениям этой армии и... раненому командарму, переодетому в крестьянский наряд. Впоследствии это породило у некоторых историков мнение, что Власов уже тогда сознательно перешёл на сторону гитлеровских захватчиков и был ими преднамеренно выпущен, чтобы разваливать Красную Армию изнутри. Твёрдых доказательств этой гипотезы нет, да немцы и не нуждались летом 1941-го в таких агентах - их наступление развивалось вполне успешно. Однако бывший подчинённый Власова Константин Арефьев вспоминает о нераспорядительности Власова и о том, что сам со своим подразделением смог вырваться из котла исключительно в силу того, что нарушил прямой приказ командарма. Недвусмысленное свидетельство.
В то же время имеются свидетельства и противоположного характера - о том, что Власов умело руководил обороной своей армии и спокойно держался под огнём, о том, как он сколачивал вполне боеспособные части из отступающих красноармейцев.
Фото Власова из советских газет 1941 года.
В общем, на основании этих свидетельсв мы можем сделать один вывод: после поражений июня - сентября 1941 года в голову Власова - классического карьериста - начинают закрадываться подозрения, что начавшуюся войну СССР может и не выиграть. Действуя в июле - августе достаточно уверенно, он к концу сентября утратил дух. Однако окончательно вопрос о своём переходе к врагу ещё для себя не решил.
В конце ноября 1941 года Власов, едва излечившийся от ран, получает под командование 20-ю армию, которой предстояло сыграть важную роль в советском контрнаступлении под Москвой. Об этом назначении Власова известил лично Сталин, пригласив генерала в Кремль. Примечательно письмо Власова супруге по этому поводу: "Ты не поверишь, дорогая Аня! Какая радость у меня в жизни. Я беседовал там с самым большим нашим Хозяином. Такая честь выпала мне еще первый раз в моей жизни. Ты представить себе не можешь, как я волновался и как я вышел от него воодушевленным. Ты, видимо, даже не поверишь, что у такого великого человека хватает времени даже для наших личных дел. Так верь, он меня спросил, где у меня жена и как живет". Те же щенячьи восторги по адресу "великого человека" мы видим в другом письме Власова - к его любовнице А. Подмазенко: "Ты не поверишь, такой большой человек и интересуется нашими маленькими семейными делами. Это только может сделать он, который ведет нас всех от победы к победе. С ним мы разобьем фашистскую гадину!" В частной переписке, вроде как, никто не заставлял Власова заливаться соловьём по поводу кремлёвского "хозяина". Он мог бы просто промолчать, ограничиться бытовыми мелочами, волнующими его женщин - это бы все поняли. Но нет - "идейный борец против сталинизма" не может сдержать свой восторг по поводу того, что его принял лично Сталин.
Однако... в командование армией генерал вступать не торопился. Вместо этого, сказавшись больным и приписав себе воспаление среднего уха, обосновался в одном из московских госпиталей. Действиями 20-й армии в ходе Московской битвы по факту руководил начальник штаба полковник Сандалов. Некоторые исследователи, правда, пытаясь доказать реальное участие Власова в спасении столицы, ссылаются на большое количество документов - приказов, рапортов и прочего тому подобного - в архивах, однако Сандалов свидетельствует, что все эти документы он посылал Власову из штаба в сопровождении адъютанта, и тот возвращал эти документы подписанными - всегда без единого исправления. Так что реальная роль Власова в контрнаступлении под Москвой минимальна. Карьерист и шкурник предпочёл выждать, чья возьмёт, а не спасать советскую столицу. Лишь после освобождения Волоколамска Власов лично прибыл к войскам в сопровождении личного врача и объявил о своём вступлении в командование.
Леонид Михайлович Сандалов, начальник штаба 20-й армии.
Фактически командовал армией в критический момент Московской битвы,
пока Власов прятался в Москве
Тем не менее, официальная советская пропаганда усиленно принялась лепить из Власова героя. О нём, как о герое Битвы за Москву, писали "Правда" и "Известия", в его честь была сложена песня "Наш генерал товарищ Власов" (спустя год, по понятным причинам, песню запретили), он получил очередное воинское звание - генерал-лейтенанта. 14 декабря 1941 года он дал интервью иностраным корреспондентам в Москве. Обратим внимание: в Москве, что подтверждает версию Сандалова о том, что в критический момент битвы Власов отсиживался в тылу. Вряд ли боевого генерала сдёрнули бы с передовой в разгар наступления ради какого-то интервью. Стоит также обратить внимание, что Сталин к идее этого интервью отнёсся более, чем благосклонно - то есть, Власов расценивался как человек, предельно преданный режиму.
Сохранилось также свидетельство генерала Иссы Плиева - одного из самых талантливых кавалерийских командиров Второй Мировой войны - о том, как Власов погнал его дивизию в бессмысленную лобовую атаку, хотя сам Плиев рассчитывал взять порученное ему село Середа обходным манёвром, и лишь благодаря полководческому искусству Плиева дивизии удалось избежать разгрома. Сегодня апологеты Власова любят поразглагольствовать о тупости советского командования и его пренебрежении людьми как об одной из причин предательства Власова - однако мы видим, что именно Власов в ходе Московской битвы как раз и отличался пренебрежением к людским потерям.
Власов зимой 1941 года.
В марте 1942 года Власов получает назначение заместителем командующего Волховским фронтом. Известен отзыв Кирилла Мерецкова, на которого свалилось столь странное пополнение: "Я просил армию, а мне прислали генерала. Что ж, видимо, этот генерал стоит целой армии". 20 марта 1942 года Власов по поручению Мерецкова отправляется во 2-ю Ударную армию, попавшую в окружение, с поручением изучить возможности вывода этой армии. Спустя месяц, 20 апреля Власов получает назначение командующим этой армией взамен заболевшего командарма Клыкова, которого пришлось эвакуировать в тыл.
В ходе ожесточённых боёв мая - июня 1942 года 2-я Ударная армия, истекая кровью, пыталась пробиться к своим из окружения. Многим бойцам удалось вырваться, поодиночке или мелкими группами. А что же новоиспечённый командарм? А Власов даже не пытается организовать выход армии из окружения. Он бросил своих бойцов, которых Мерецков поручил ему спасти (респект всем любителям утверждать, будто Власов никогда не бросал своих подчинённых, но неизменно был готов разделить их участь!), и вместе со своей новой любовницей - штабным поваром Марией Вороновой - направился вглубь оккупированной врагом территории. 11 июля 1942 года Власов сдался немцам в деревне Туховежи, в доме местного старосты. Апологеты генерала-предателя тут наверняка попытаются меня поправить: не сдался, дескать, а "был захвачен" или даже "выдан". Но нет: если бы Власов не хотел быть захваченным, он не пошёл бы в дом старосты. Примечательно, что в то самое время, как Власов уже вовсю давал показания немцам и хлопотал перед ними о создании некоей "русской армии из военнопленных" для борьбы "против Сталина", брошенные им на произвол судьбы солдаты 2-й Ударной армии продолжали пробиваться к своим и оружия не складывали. Начальник штаба Власова - Виноградов - погиб в перестрелке с немцами, предпочтя смерть плену, несмотря на то, что был болен. Примечательно также, что Мерецков предпринимал все усилия для того, чтобы найти и эвакуировать Власова. Но Власова не нашли - он был уже у немцев.
Встаёт вопрос: почему генерал, заботливо выпестованный советской властью, генерал, так незаслуженно возведённый в "герои Битвы за Москву", генерал, так недавно расточавший дифирамбы по адресу Сталина, вдруг добровольно переходит на сторону врага и предлагает этому врагу свои услуги, заранее обещая широкую народную поддержку? Отчасти мы уже ответили на этот вопрос, указав на моральный надлом, произошедший в душе Власова после поражений лета 1941 года и особенно - после Киевского котла. Однако после этого была Битва за Москву и была встреча со Сталиным, прокомментированная в столь восторженных интонациях.
Тут самое время вспомнить, что Власов был карьерист и в первую очередь карьерист. Пиар, окруживший его имя после Битвы за Москву и сделавший его знаменитым далеко за пределами СССР, должен был внушить ему мысль о том, что в обозримом будущем его ожидает командование фронтом, тем более, что за месяц с небольшим до этого он уже вырос от командира дивизией до командарма. Назначение заместителем Мерецкова на Волховский фронт, казалось, подкрепляет честолюбивые надежды генерала - Мерецков так и не смог прорвать блокаду Ленинграда, чем вполне мог заслужить опалу. Однако, в том трагическом 1942-м году советское командование несколько иначе понимало роль человека, объявленного "одним из лучших сталинскиз полководцев", нежели Власов. "Лучшие полководцы" должны были находиться в самых ответственных и опасных местах, распоряжаться там, где труднее всего. В частности - выводить из окружения 2-ю Ударную армию. Поручение трудное - ну, так оно и дано было человеку, с точки зрения советского командования, неординарному. Если бы Власов справился с этим заданием, его бы, возможно, ждало звание Героя Советского Союза и очередные карьерные бонусы. Однако Власов не был ни гением, ни героем. Задание по выводу из котла 2-й Ударной Армии он посчитал невыполнимым, особенно после того, как своими глазами увидел её трагическое положение. Казалось, повторяются ужасы лета 1941 года, повторяются уже в новых условиях, после впечатляющей победы под Москвой. И Власов окончательно разуверился в победе СССР и своих личных перспективах в случае этой победы. Теперь, как ему казалось, у него остаётся только один путь - выслужиться перед новым "победителем".
Пленный Власов в штабе немецкой 18-й армии.
Уже спустя месяц после своего пленения Власов не только дал согласие на сотрудничество с захватчниками, но и начал заваливать своих новых хозяев "рацпредложениями". В частности, им было сказано, что победить Сталина не удастся, пока он опирается на патриотические идеи - а потому немцам следовало бы объявить, что они воюют не против русского народа, а только против сталинского режима, и подкрепить это заявление созданием русской вооружённой силы на своей стороне. Примечательно, что государственной независимостью России Власов охотно был готов поступиться, соглашаясь на "доминион с контингентом оккупационных войск". Он явно рассчитывал занять какой-нибудь важный пост в оккупационной администрации после победы немцев, и что ему было на фоне таких перспектив до судьбы страны, доверившей ему оружие? За своё безоблачное будущее под властью победивших немцев Власов готов был торговаться, сдавая советские военные секреты (в частности, им было заявлено, что Ленинградский и Волховский фронты в настоящее время к наступательным действиям не способны). Немцы, однако, этим предложением Власова не заинтересовались, полностью подтвердив его собственные неутешительные прогнозы о финале войны - они ещё чувствовали себя победителями.
Так что на первых порах генералу-перебежчику было поручено вести чисто агитационную работу на оккупированных советских территориях, в которую Власов активно и включился. Им были написаны т.н. "Смоленское воззвание", опубликованное 22 декабря 1942 года, и листовка "Почему я встал на путь борьбы с большевизмом", которую немецкая авиация разбрасывала над советскими окопами. Название второго документа позволило некоторым недалёким людям утверждать, будто Власов всерьёз раскаялся в своём коммунистическом прошлом и боролся за освобождение русского народа и многострадальной Русской Православной Церкви от большевицкого ига. Однако о Православии в этих пропагандистских материалах не сказано вообще ни слова. Зато в них содержится прямая ложь - Власов прямым текстом обвиняет руководство СССР в "развязывании войны" и "в стремлении к мировому господству" (как тут не вспомнить поговорку о перекладывании с больной головы на здоровую?) и о мифических "тайных кабальных договорах", которые сталинское правительство, якобы, заключило с руководством Англии и США, обещая им безраздельное господство над русскими природными ресурсами в обмен на поддержку (на самом деле к таким кабальным договорам, как мы только что видели, склонность проявлял именно Власов, правда, не с англо-американцами, а с немцами). Именно там, в первых власовских воззваниях, впервые прозвучал лозунг, столь популярный сегодня в наших доморощенных гитлерославческих и навально-болотных кругах - о "едином братстве белых европейских народов", в которое должен влиться и русский народ. В отношении немцев Власов лукаво утверждал - при том, что немцы сами категорически заявили ему обратное! - что Германия "не посягает на жизненное пространство русского народа" и "ведёт войну только против большевизма". Стоит ли говорить, как относился к агиткам Власова народ на оккупированных территориях, успевший убедиться в их лживости задолго до их появления и на собственной шкуре поззнавший истинные цели германской политики на Востоке?
Власов ведёт агитацию
В то же время Гитлер и нацистское партийное руководство вовсе не было в восторге от такой самодеятельности Власова. Никакой "Русской Освободительной Армии", в которую Власов в "Смоленской декларации" зазывал своих доверчивых сограждан, они создавать не планировали, а уж тем более - давать славянским "унтерменшам" место в пресловутом "братстве белых европейских народов". Военные, курировавшие деятельность Власова, получили нагоняй, самому генералу-предателю публичные выступления были запрещены.
Лишь поражения 1943 - 1944 годов, нанесшие "истинным арийцам" невосполнимые потери, заставили гитлеровцев взглянуть на услуги Власова более благосклонно. В сентябре 1944 года перебежчику организовали встречу с Гиммлером, радикально изменившую его положение. Теперь деятельность Власова курировало СС, ему даже подыскали немецкую жену для большего авторитета. В ноябре 1944 года прошло первое заседание учреждённого Власовым (под патронатом НСДАП) "комитета освобождения народов России" (КОНР)... После войны апологеты Власова из числа белоэмигрантов, говоря об этой организации, делали акцент на слове "освобождение", голословно утверждая, будто власовское движение явилось продолжением Белого. А следовало бы делать акцент на "народах". Даже в условиях агонии "третьего рейха", которая одна только и могла породить такой феномен, как власовская РОА, ни о какой независимой России речи не шло. Россию предполагалось раздробить, растащить по "национальным квартирам" - не случайно в работе КОНР приняли участие самые оголтело-русофобские национал-сепаратистские движения типа бандеровской ОУН. Причём какие именно "народы" предполагалось "освобождать" и какими должны быть границы "национальных квартир" - вопрос более, чем непростой: в планах оккупантов было такое послевоенное устройство России, при котором русский из Горьковского рейхскомиссариата должен был бы считать, что у него нет ничего общего с русским из Московского рейхскомиссариата. То есть, расчленению должен был подвергнуться и сам русский народ как таковой, об интересах которого так много было сказано во власовских воззваниях. Но Власова в таких планах ничто не напрягало - он получил то, чего хотел, чего с таким трудом добивался, ради чего охотно предал и свою Родину, и своих солдат из 2-й Ударной, и свою оставшуюся в России жену. Он стал неким подобием государственного деятеля.
Встреча Власова с Гиммлером в сентябре 1944 года.
Обратите внимание, с какой довольной рожей
генерал-перебежчик пожимает руку шефу СС.
Власов на заседании КОНР.
14 ноября 1944 года власовский "комитет" принял так называемый "пражский манифест". Архиинтересный документ, если преодолеть чувство естественной брезгливости и заняться вдумчивым его чтением. Интересен он прежде всего тем, что ставит крест на любых попытках представить Власова борцом за освобождение русского народа и Православной Церкви. О Православии в манифесте, как и прежде - ни слова, только туманная формулировка о "свободе религии". Мысль о восстановлении дореволюционных порядков безоговорочно отметается - напротив, Февральская революция названа "народной", в которой "народы, населявшие Российскую империю, искали осуществления своих стремлений к справедливости, общему благу и национальной свободе". В манифесте масса заявлений либерального характера и регулярно подчёркивается "право всех народов России на самоопределение" - то есть, Россия, в полном соответствии с первоначальными планами нацистов, подлежала расчленению. Очень симптоматично в этом смысле упоминание о "наличии антибольшевицких вооружённых сил в советском тылу" - никого, кроме бандеровской УПА, Власов тут иметь в виду не мог.
Между тем, война катилась к своему закономерному финалу. К началу мая 1945 года даже Власову стало ясно, что его ставка на немцев бита. О каких-либо карьерных перспективах больше думать не приходилось, приходилось спасать хотя бы свою жизнь. Именно в этом смысле следует трактовать попытки Власова добиться от американцев права перехода в американскую зону оккупации организованно, во главе РОА. Имея под рукой организованную вооружённую силу, пусть и со столь своеобразной историей, Власов мог бы не опасаться ареста и выдачи советам, к тому же штыки РОА могли бы быть использованы американцами в их будущей войне против СССР. Появлялись основания для торга, того же самого, который Власов вёл с немцами в 1942 году, только с большим весом самого Власова. Однако американцы притязания генерала-предателя отвергли, после чего Власов, моментально позабыв о своих попытках играть в благородство и "разделить участь своей армии", попытался скрыться в американской зоне оккупации единолично, но был задержан советскими войсками. А затем наступил закономерный финал.
Власов и власовцы на скамье подсудимых.
Подводя итоги, мы можем со всей определённостью утверждать, что феномен Андрея Власова всецело ясен и всецело прост. Никаким борцом против безбожного большевизма он не был, тем более не был никаким поборником Святого Православия, сколько бы ни суесловил по этому поводу Даниил Сысоев со товарищи. Власов был типичный эгоист, карьерист и сластолюбец, любой ценой старавшийся поддерживать своё положение в обществе, достигнутое в своё время ценой отречения от Христа. Пока ему было выгодно - он с преданностью сторожевого пса служил коммунистическому режиму и пел дифирамбы "великому" Сталину. Когда ему показалось, что удача склоняется на сторону иной силы - он охотно перебежал к немцам, как когда-то к большевикам, и его нимало не беспокоило, что немцы вершат геноцид над его собственным народом. Находясь на службе у немцев - он позволял себе сознательно и беззастенчиво лгать. Вот только в прогнозах генерал-приспособленец ошибся, что и привело его в итоге на виселицу. Практика показывает - никогда не стоит спешить хоронить Россию.
А нам из судьбы Андрея Власова вывод стоит сделать такой: не всегда и не везде враг моего врага - мой друг. Искать решения внутриполитических проблем своей страны на стороне её внешних врагов - не только подло, но и опасно. А тот, кто со стороны этих самых внешних врагов сулит нам золотые горы и благополучие Родины - скорее всего, напропалую врёт.
Казнь власовцев в 1946 году.
Итак, 1 августа 1946 года в Москве по приговору суда был казнён генерал-предатель Андрей Власов с группой своих подельников - бывших чинов РОА. Вместе с Власовым на заслуженную виселицу отправились И.А. Благовещенский, С.К. Буняченко, Г.Н. Жиленков, Д.Е. Закутный, Г.А. Зверев, В.Д. Корбуков, В.И. Мальцев, В.Ф. Малышкин, М.А. Меандров, Ф.И. Трухин, Н.С. Шатов. Судили предателей закрытым судом, опасаясь, как бы их взгляды, публично озвученные в суде, не показались бы привлекательными какой-нибудь части населения СССР. Опасения были напрасны: у подавляющего большинства жителей державы-победительницы были родные, сражавшиеся против немецких захватчиков, многие лишились своих близких на фронте или на оккупированной врагом территории. Вина же подсудимых была очевидной и в доказательствах особо не нуждалась: они с оружием в руках выступили на стороне врагов своей страны и своей нации, они были на стороне тех, кто стрелял в родных и близких их соотечественников, на стороне тех, кто строил планы тотального геноцида русского народа. И что бы эти личности ни говорили на суде в своё оправдание, вряд ли это могло изменить отношение к ним со стороны народных масс. Впрочем, Власов и оправдываться не пытался, мямлил: "Признаю себя виновным, что смалодушничал". Не ему, со всех сторон обласканному советской властью и лично Сталиным, было корчить из себя идейного антикоммуниста. Это перед немцами или перед американцами, на сторону которых он попытался перейти в победном мае 1945-го, он мог выделываться - здесь, в России, его знали, как облупленного.
Казалось бы, основы христианской этики известны каждому грамотному человеку со школьной скамьи. Казалось бы, эти основы ни при каких обстоятельствах не разрешают нам радоваться по случаю чьей-либо казни и уж тем более, запрещают осуждать других людей. Однако с Власовым не всё так просто. Воздерживаясь от осуждения ближнего, мы в то же время не имеем никакого права воздерживаться от осуждения греха. Грех должен быть осуждён нами безо всяких оговорок - иначе мы становимся еретиками. Что же касается Андрея Власова, то этот человек прочно сделался символом вполне определённого явления. В народном сознании русских людей коллаборационизм времён Великой Отечественной войны, преступное сотрудничество русских людей с немецкими оккупантами обозначается термином "власовщина". Власов - это не просто Андрей Андреевич, появившийся на свет в крестьянской семье из Нижегородской губернии 14 сентября 1901 года (то есть, в этом году ещё и 120-летний "юбилей" со дня его рождения), Власов - это олицетворение, персонализация коллаборационизма в его самой гнусной форме - коллаборационизма ради личной выгоды, коллаборационизма, не связанного ни с какими идеологическими вопросами. Разумеется, христианину остаётся это явление только безоговорочно осудить. А осуждая предательство как явление, мы неизбежно должны будем произнести слова осуждения и в адрес того, кто стал олицетворением этого явления. То есть - генерала Андрея Власова.
Власов в немецкой генеральской шинели. Вероятно, он мнит себя важной шишкой.
Но немцы пожадничали ему даже орла на фуражку и дубовые листья на воротник,
тем самым подчеркнув, что смотрят на него и его РОА как на вояк второго сорта.
Начать анализ феномена генерала Власова стоит, я думаю, с большевицкой революции. Известие о том, что временное правительство свергнуто и к власти пришли большевики, застало будущего предателя № 1 всех времён и народов студентом Нижегородской духовной семинарии. То есть, этот человек готовил себя (на деньги старшего брата Ивана) к принятию священного сана и к служению Православной Церкви. Когда же стало ясно, что новая власть настроена радикально антихристиански, Власов немедленно бросает семинарию и идёт учиться на агронома. Так он совершил своё первое в жизни предательство - предательство Русской Православной Церкви. Запомним этот факт, а то находятся умники, которые начинают утверждать, будто Власов был поборником освобождения Православия от "жидовско"-атеистического гнёта и вообще "спастись во власовской армии было легче, поскольку в ней были капелланы". Но нет - в 1917-м году этот "поборник Православия" с лёгкостью отрекается от Церкви, коль скоро принадлежность к клиру больше не сулит ему карьерных бонусов. И идёт получать ту специальность, от которой, как ему кажется, следует ожидать больших доходов в недалёком будущем - ведь помещичья собственность на землю большевиками была отменена, крестьяне резко увеличили размеры своих наделов, уровень же их профессиональной культуры - и Власову, как крестьянскому сыну, это было отлично известно - по-прежнему оставлял желать много лучшего. Из этого моментально следует ещё один важный вывод: Власов никогда серьёзно к Церкви не относился, рассматривая её лишь в качестве удобного карьерного старта. Когда же быть православным стало небезопасно, Власов с лёгкостью бросил Церковь и отправился на поиски новых карьерных возможностей. Так обнаруживается в нём ещё одна неприятная черта - карьеризм.
Впрочем, агронома из Андрей-Андреича так и не получилось. В стране разгорелась кровопролитная Гражданская война, и в 1919 году несостоявшегося специалиста по сельскому хозяйству подгребли в Красную Армию. Тут мнения разных исследователей расходятся. Одни полагают, что Власов вступил в Красную Армию добровольно, другие утверждают, что он был мобилизован, я же склонен полагать эти споры праздными. Как бы то ни было, Власов отправился на фронт Гражданской войны и участвовал в боях с деникинской армией. Будь он идейным антикоммунистом, которого столь усердно лепят из него Кирилл Александров с Георгием Митрофановым на пару, у него были все возможности перебежать к белым. Как показывает практика, идейные антикоммунисты, мобилизованные в РККА, поступали именно так. На худой конец, Власов мог бы просто сдаться белогвардейцам, как сдался впоследствии немцам. Но нет - он воюет на стороне красных богоборцев, воюет настолько усердно, что в том же 1919 году получает должность командира роты. Таким образом, со всей определённостью можно утверждать, что идейным антикоммунистом Власов не был. Будучи призван в ряды РККА, он служит большевикам, видимо, решив использовать предоставившиеся возможности для выстраивания своей карьеры. Тем более, что с его происхождением из бедной крестьянской семьи он был просто находкой для советской власти.
По окончании Гражданской войны Власов оканчивает курсы "Выстрел", затем - военную академию имени Фрунзе. В 1930-м году он вступает в ряды ВКП(б) - партийные быстрее продвигались по карьерной лестнице. В 1938 году его направляют военным советником в Китай, которому СССР тайно помогал в борьбе с японскими агрессорами. Случайного человека в Китай бы не отправили - важно было сохранить советскую помощь в секрете. Стало быть, сталинское руководство всецело доверяло Власову. В подробности его деятельности в Китае я углубляться не буду - слишком уж противоречивая по этому поводу гуляет в сети информация. Для нас, по большому счёту, не важно, был ли Власов педофилом, или растратчиком, или просто любил разъезжать по фронту, корча из себя важную шишку и ничего не делая. Важен сам факт доверия к нему со стороны советских властей. А ведь это был период самых активных партийных "чисток", под каток которых угодили многие. Многие, но не Власов. Власов, как явствует из статьи кандидата исторических наук Петра Мультатули, в 1937 - 1938 годах "трудился" в военном трибунале Киевского военного округа, о чём с гордостью писал в своей автобиографии. Этот трибунал немало вынес смертных приговоров, так что доверие сталинского режима Власов сполна заслужил - кровью своих однополчан.
Гораздо интереснее то, что произошло с будущим "идейным борцом против сталинизма" после его возвращения из Китая. Видимо, советское руководство посчитало, что Власов вернулся профессионально выросшим и направило его в 99-ю стрелковую дивизию с инспекцией. И вот там произошёл случай, окончательно ставящий точку на Власове как на "идейном антисталинисте". Дивизия оказалась во всех отношениях образцовой - но её командир активно изучал тактику и стратегию гитлеровского вермахта (справедливо полагая нацистскую Германию будущим основным противником СССР). Власов узнал об этом и настрочил донос, представив толкового и проницательного комдива "немецким шпионом". Комдив был арестован, а Власов занял его место. Таким образом, видим, что будущий "борец против сталинского произвола" в 30-е годы не только не осуждал этот произвол, но и сам непосредственно в нём участвовал, пролагая путь к карьерным вершинам. Вскоре после этого газета "Красная звезда" опубликовала статью о Власове, в которой превозносила военные способности и внимание к подчинённым новоиспечённого начдива и приписывала ему все успехи дивизии в строевой, боевой и политической подготовке. Шёл 1940 год...
Андрей Власов в 1930-е годы.
Начало Великой Отечественной войны Власов встретил в должности командира 4-го механизированного корпуса. Стремительный карьерный взлёт, надо сказать, после года (!!!) командования дивизией, немыслимый, будь Власов действительно настроен оппозиционно к сталинскому режиму или имей сам этот режим какие-то нарекания на Власова. На момент начала войны Андрей Андреевич - вполне успешный и перспективный советский командир, буквально всем обязанный правящему режиму.
Во главе своего корпуса Власов принял участие в приграничных сражениях июня 1941-го (в частности, в неудачной для Красной Армии битве под Дубно - Луцком - Бродами и в обороне Львова), где, несмотря на противоречивые приказы командования, действовал довольно умело. В июле 1941 года Власова, как перспективного командира, назначают командовать 37-й армией (полтора года тому назад, напомню, он только-только успел получить дивизию!), которая в ходе обороны Киева попадает в окружение. Из котла удалось вырваться лишь разрозненным подразделениям этой армии и... раненому командарму, переодетому в крестьянский наряд. Впоследствии это породило у некоторых историков мнение, что Власов уже тогда сознательно перешёл на сторону гитлеровских захватчиков и был ими преднамеренно выпущен, чтобы разваливать Красную Армию изнутри. Твёрдых доказательств этой гипотезы нет, да немцы и не нуждались летом 1941-го в таких агентах - их наступление развивалось вполне успешно. Однако бывший подчинённый Власова Константин Арефьев вспоминает о нераспорядительности Власова и о том, что сам со своим подразделением смог вырваться из котла исключительно в силу того, что нарушил прямой приказ командарма. Недвусмысленное свидетельство.
В то же время имеются свидетельства и противоположного характера - о том, что Власов умело руководил обороной своей армии и спокойно держался под огнём, о том, как он сколачивал вполне боеспособные части из отступающих красноармейцев.
Фото Власова из советских газет 1941 года.
В общем, на основании этих свидетельсв мы можем сделать один вывод: после поражений июня - сентября 1941 года в голову Власова - классического карьериста - начинают закрадываться подозрения, что начавшуюся войну СССР может и не выиграть. Действуя в июле - августе достаточно уверенно, он к концу сентября утратил дух. Однако окончательно вопрос о своём переходе к врагу ещё для себя не решил.
В конце ноября 1941 года Власов, едва излечившийся от ран, получает под командование 20-ю армию, которой предстояло сыграть важную роль в советском контрнаступлении под Москвой. Об этом назначении Власова известил лично Сталин, пригласив генерала в Кремль. Примечательно письмо Власова супруге по этому поводу: "Ты не поверишь, дорогая Аня! Какая радость у меня в жизни. Я беседовал там с самым большим нашим Хозяином. Такая честь выпала мне еще первый раз в моей жизни. Ты представить себе не можешь, как я волновался и как я вышел от него воодушевленным. Ты, видимо, даже не поверишь, что у такого великого человека хватает времени даже для наших личных дел. Так верь, он меня спросил, где у меня жена и как живет". Те же щенячьи восторги по адресу "великого человека" мы видим в другом письме Власова - к его любовнице А. Подмазенко: "Ты не поверишь, такой большой человек и интересуется нашими маленькими семейными делами. Это только может сделать он, который ведет нас всех от победы к победе. С ним мы разобьем фашистскую гадину!" В частной переписке, вроде как, никто не заставлял Власова заливаться соловьём по поводу кремлёвского "хозяина". Он мог бы просто промолчать, ограничиться бытовыми мелочами, волнующими его женщин - это бы все поняли. Но нет - "идейный борец против сталинизма" не может сдержать свой восторг по поводу того, что его принял лично Сталин.
Однако... в командование армией генерал вступать не торопился. Вместо этого, сказавшись больным и приписав себе воспаление среднего уха, обосновался в одном из московских госпиталей. Действиями 20-й армии в ходе Московской битвы по факту руководил начальник штаба полковник Сандалов. Некоторые исследователи, правда, пытаясь доказать реальное участие Власова в спасении столицы, ссылаются на большое количество документов - приказов, рапортов и прочего тому подобного - в архивах, однако Сандалов свидетельствует, что все эти документы он посылал Власову из штаба в сопровождении адъютанта, и тот возвращал эти документы подписанными - всегда без единого исправления. Так что реальная роль Власова в контрнаступлении под Москвой минимальна. Карьерист и шкурник предпочёл выждать, чья возьмёт, а не спасать советскую столицу. Лишь после освобождения Волоколамска Власов лично прибыл к войскам в сопровождении личного врача и объявил о своём вступлении в командование.
Леонид Михайлович Сандалов, начальник штаба 20-й армии.
Фактически командовал армией в критический момент Московской битвы,
пока Власов прятался в Москве
Тем не менее, официальная советская пропаганда усиленно принялась лепить из Власова героя. О нём, как о герое Битвы за Москву, писали "Правда" и "Известия", в его честь была сложена песня "Наш генерал товарищ Власов" (спустя год, по понятным причинам, песню запретили), он получил очередное воинское звание - генерал-лейтенанта. 14 декабря 1941 года он дал интервью иностраным корреспондентам в Москве. Обратим внимание: в Москве, что подтверждает версию Сандалова о том, что в критический момент битвы Власов отсиживался в тылу. Вряд ли боевого генерала сдёрнули бы с передовой в разгар наступления ради какого-то интервью. Стоит также обратить внимание, что Сталин к идее этого интервью отнёсся более, чем благосклонно - то есть, Власов расценивался как человек, предельно преданный режиму.
Сохранилось также свидетельство генерала Иссы Плиева - одного из самых талантливых кавалерийских командиров Второй Мировой войны - о том, как Власов погнал его дивизию в бессмысленную лобовую атаку, хотя сам Плиев рассчитывал взять порученное ему село Середа обходным манёвром, и лишь благодаря полководческому искусству Плиева дивизии удалось избежать разгрома. Сегодня апологеты Власова любят поразглагольствовать о тупости советского командования и его пренебрежении людьми как об одной из причин предательства Власова - однако мы видим, что именно Власов в ходе Московской битвы как раз и отличался пренебрежением к людским потерям.
Власов зимой 1941 года.
В марте 1942 года Власов получает назначение заместителем командующего Волховским фронтом. Известен отзыв Кирилла Мерецкова, на которого свалилось столь странное пополнение: "Я просил армию, а мне прислали генерала. Что ж, видимо, этот генерал стоит целой армии". 20 марта 1942 года Власов по поручению Мерецкова отправляется во 2-ю Ударную армию, попавшую в окружение, с поручением изучить возможности вывода этой армии. Спустя месяц, 20 апреля Власов получает назначение командующим этой армией взамен заболевшего командарма Клыкова, которого пришлось эвакуировать в тыл.
В ходе ожесточённых боёв мая - июня 1942 года 2-я Ударная армия, истекая кровью, пыталась пробиться к своим из окружения. Многим бойцам удалось вырваться, поодиночке или мелкими группами. А что же новоиспечённый командарм? А Власов даже не пытается организовать выход армии из окружения. Он бросил своих бойцов, которых Мерецков поручил ему спасти (респект всем любителям утверждать, будто Власов никогда не бросал своих подчинённых, но неизменно был готов разделить их участь!), и вместе со своей новой любовницей - штабным поваром Марией Вороновой - направился вглубь оккупированной врагом территории. 11 июля 1942 года Власов сдался немцам в деревне Туховежи, в доме местного старосты. Апологеты генерала-предателя тут наверняка попытаются меня поправить: не сдался, дескать, а "был захвачен" или даже "выдан". Но нет: если бы Власов не хотел быть захваченным, он не пошёл бы в дом старосты. Примечательно, что в то самое время, как Власов уже вовсю давал показания немцам и хлопотал перед ними о создании некоей "русской армии из военнопленных" для борьбы "против Сталина", брошенные им на произвол судьбы солдаты 2-й Ударной армии продолжали пробиваться к своим и оружия не складывали. Начальник штаба Власова - Виноградов - погиб в перестрелке с немцами, предпочтя смерть плену, несмотря на то, что был болен. Примечательно также, что Мерецков предпринимал все усилия для того, чтобы найти и эвакуировать Власова. Но Власова не нашли - он был уже у немцев.
Встаёт вопрос: почему генерал, заботливо выпестованный советской властью, генерал, так незаслуженно возведённый в "герои Битвы за Москву", генерал, так недавно расточавший дифирамбы по адресу Сталина, вдруг добровольно переходит на сторону врага и предлагает этому врагу свои услуги, заранее обещая широкую народную поддержку? Отчасти мы уже ответили на этот вопрос, указав на моральный надлом, произошедший в душе Власова после поражений лета 1941 года и особенно - после Киевского котла. Однако после этого была Битва за Москву и была встреча со Сталиным, прокомментированная в столь восторженных интонациях.
Тут самое время вспомнить, что Власов был карьерист и в первую очередь карьерист. Пиар, окруживший его имя после Битвы за Москву и сделавший его знаменитым далеко за пределами СССР, должен был внушить ему мысль о том, что в обозримом будущем его ожидает командование фронтом, тем более, что за месяц с небольшим до этого он уже вырос от командира дивизией до командарма. Назначение заместителем Мерецкова на Волховский фронт, казалось, подкрепляет честолюбивые надежды генерала - Мерецков так и не смог прорвать блокаду Ленинграда, чем вполне мог заслужить опалу. Однако, в том трагическом 1942-м году советское командование несколько иначе понимало роль человека, объявленного "одним из лучших сталинскиз полководцев", нежели Власов. "Лучшие полководцы" должны были находиться в самых ответственных и опасных местах, распоряжаться там, где труднее всего. В частности - выводить из окружения 2-ю Ударную армию. Поручение трудное - ну, так оно и дано было человеку, с точки зрения советского командования, неординарному. Если бы Власов справился с этим заданием, его бы, возможно, ждало звание Героя Советского Союза и очередные карьерные бонусы. Однако Власов не был ни гением, ни героем. Задание по выводу из котла 2-й Ударной Армии он посчитал невыполнимым, особенно после того, как своими глазами увидел её трагическое положение. Казалось, повторяются ужасы лета 1941 года, повторяются уже в новых условиях, после впечатляющей победы под Москвой. И Власов окончательно разуверился в победе СССР и своих личных перспективах в случае этой победы. Теперь, как ему казалось, у него остаётся только один путь - выслужиться перед новым "победителем".
Пленный Власов в штабе немецкой 18-й армии.
Уже спустя месяц после своего пленения Власов не только дал согласие на сотрудничество с захватчниками, но и начал заваливать своих новых хозяев "рацпредложениями". В частности, им было сказано, что победить Сталина не удастся, пока он опирается на патриотические идеи - а потому немцам следовало бы объявить, что они воюют не против русского народа, а только против сталинского режима, и подкрепить это заявление созданием русской вооружённой силы на своей стороне. Примечательно, что государственной независимостью России Власов охотно был готов поступиться, соглашаясь на "доминион с контингентом оккупационных войск". Он явно рассчитывал занять какой-нибудь важный пост в оккупационной администрации после победы немцев, и что ему было на фоне таких перспектив до судьбы страны, доверившей ему оружие? За своё безоблачное будущее под властью победивших немцев Власов готов был торговаться, сдавая советские военные секреты (в частности, им было заявлено, что Ленинградский и Волховский фронты в настоящее время к наступательным действиям не способны). Немцы, однако, этим предложением Власова не заинтересовались, полностью подтвердив его собственные неутешительные прогнозы о финале войны - они ещё чувствовали себя победителями.
Так что на первых порах генералу-перебежчику было поручено вести чисто агитационную работу на оккупированных советских территориях, в которую Власов активно и включился. Им были написаны т.н. "Смоленское воззвание", опубликованное 22 декабря 1942 года, и листовка "Почему я встал на путь борьбы с большевизмом", которую немецкая авиация разбрасывала над советскими окопами. Название второго документа позволило некоторым недалёким людям утверждать, будто Власов всерьёз раскаялся в своём коммунистическом прошлом и боролся за освобождение русского народа и многострадальной Русской Православной Церкви от большевицкого ига. Однако о Православии в этих пропагандистских материалах не сказано вообще ни слова. Зато в них содержится прямая ложь - Власов прямым текстом обвиняет руководство СССР в "развязывании войны" и "в стремлении к мировому господству" (как тут не вспомнить поговорку о перекладывании с больной головы на здоровую?) и о мифических "тайных кабальных договорах", которые сталинское правительство, якобы, заключило с руководством Англии и США, обещая им безраздельное господство над русскими природными ресурсами в обмен на поддержку (на самом деле к таким кабальным договорам, как мы только что видели, склонность проявлял именно Власов, правда, не с англо-американцами, а с немцами). Именно там, в первых власовских воззваниях, впервые прозвучал лозунг, столь популярный сегодня в наших доморощенных гитлерославческих и навально-болотных кругах - о "едином братстве белых европейских народов", в которое должен влиться и русский народ. В отношении немцев Власов лукаво утверждал - при том, что немцы сами категорически заявили ему обратное! - что Германия "не посягает на жизненное пространство русского народа" и "ведёт войну только против большевизма". Стоит ли говорить, как относился к агиткам Власова народ на оккупированных территориях, успевший убедиться в их лживости задолго до их появления и на собственной шкуре поззнавший истинные цели германской политики на Востоке?
Власов ведёт агитацию
В то же время Гитлер и нацистское партийное руководство вовсе не было в восторге от такой самодеятельности Власова. Никакой "Русской Освободительной Армии", в которую Власов в "Смоленской декларации" зазывал своих доверчивых сограждан, они создавать не планировали, а уж тем более - давать славянским "унтерменшам" место в пресловутом "братстве белых европейских народов". Военные, курировавшие деятельность Власова, получили нагоняй, самому генералу-предателю публичные выступления были запрещены.
Лишь поражения 1943 - 1944 годов, нанесшие "истинным арийцам" невосполнимые потери, заставили гитлеровцев взглянуть на услуги Власова более благосклонно. В сентябре 1944 года перебежчику организовали встречу с Гиммлером, радикально изменившую его положение. Теперь деятельность Власова курировало СС, ему даже подыскали немецкую жену для большего авторитета. В ноябре 1944 года прошло первое заседание учреждённого Власовым (под патронатом НСДАП) "комитета освобождения народов России" (КОНР)... После войны апологеты Власова из числа белоэмигрантов, говоря об этой организации, делали акцент на слове "освобождение", голословно утверждая, будто власовское движение явилось продолжением Белого. А следовало бы делать акцент на "народах". Даже в условиях агонии "третьего рейха", которая одна только и могла породить такой феномен, как власовская РОА, ни о какой независимой России речи не шло. Россию предполагалось раздробить, растащить по "национальным квартирам" - не случайно в работе КОНР приняли участие самые оголтело-русофобские национал-сепаратистские движения типа бандеровской ОУН. Причём какие именно "народы" предполагалось "освобождать" и какими должны быть границы "национальных квартир" - вопрос более, чем непростой: в планах оккупантов было такое послевоенное устройство России, при котором русский из Горьковского рейхскомиссариата должен был бы считать, что у него нет ничего общего с русским из Московского рейхскомиссариата. То есть, расчленению должен был подвергнуться и сам русский народ как таковой, об интересах которого так много было сказано во власовских воззваниях. Но Власова в таких планах ничто не напрягало - он получил то, чего хотел, чего с таким трудом добивался, ради чего охотно предал и свою Родину, и своих солдат из 2-й Ударной, и свою оставшуюся в России жену. Он стал неким подобием государственного деятеля.
Встреча Власова с Гиммлером в сентябре 1944 года.
Обратите внимание, с какой довольной рожей
генерал-перебежчик пожимает руку шефу СС.
Власов на заседании КОНР.
14 ноября 1944 года власовский "комитет" принял так называемый "пражский манифест". Архиинтересный документ, если преодолеть чувство естественной брезгливости и заняться вдумчивым его чтением. Интересен он прежде всего тем, что ставит крест на любых попытках представить Власова борцом за освобождение русского народа и Православной Церкви. О Православии в манифесте, как и прежде - ни слова, только туманная формулировка о "свободе религии". Мысль о восстановлении дореволюционных порядков безоговорочно отметается - напротив, Февральская революция названа "народной", в которой "народы, населявшие Российскую империю, искали осуществления своих стремлений к справедливости, общему благу и национальной свободе". В манифесте масса заявлений либерального характера и регулярно подчёркивается "право всех народов России на самоопределение" - то есть, Россия, в полном соответствии с первоначальными планами нацистов, подлежала расчленению. Очень симптоматично в этом смысле упоминание о "наличии антибольшевицких вооружённых сил в советском тылу" - никого, кроме бандеровской УПА, Власов тут иметь в виду не мог.
Между тем, война катилась к своему закономерному финалу. К началу мая 1945 года даже Власову стало ясно, что его ставка на немцев бита. О каких-либо карьерных перспективах больше думать не приходилось, приходилось спасать хотя бы свою жизнь. Именно в этом смысле следует трактовать попытки Власова добиться от американцев права перехода в американскую зону оккупации организованно, во главе РОА. Имея под рукой организованную вооружённую силу, пусть и со столь своеобразной историей, Власов мог бы не опасаться ареста и выдачи советам, к тому же штыки РОА могли бы быть использованы американцами в их будущей войне против СССР. Появлялись основания для торга, того же самого, который Власов вёл с немцами в 1942 году, только с большим весом самого Власова. Однако американцы притязания генерала-предателя отвергли, после чего Власов, моментально позабыв о своих попытках играть в благородство и "разделить участь своей армии", попытался скрыться в американской зоне оккупации единолично, но был задержан советскими войсками. А затем наступил закономерный финал.
Власов и власовцы на скамье подсудимых.
Подводя итоги, мы можем со всей определённостью утверждать, что феномен Андрея Власова всецело ясен и всецело прост. Никаким борцом против безбожного большевизма он не был, тем более не был никаким поборником Святого Православия, сколько бы ни суесловил по этому поводу Даниил Сысоев со товарищи. Власов был типичный эгоист, карьерист и сластолюбец, любой ценой старавшийся поддерживать своё положение в обществе, достигнутое в своё время ценой отречения от Христа. Пока ему было выгодно - он с преданностью сторожевого пса служил коммунистическому режиму и пел дифирамбы "великому" Сталину. Когда ему показалось, что удача склоняется на сторону иной силы - он охотно перебежал к немцам, как когда-то к большевикам, и его нимало не беспокоило, что немцы вершат геноцид над его собственным народом. Находясь на службе у немцев - он позволял себе сознательно и беззастенчиво лгать. Вот только в прогнозах генерал-приспособленец ошибся, что и привело его в итоге на виселицу. Практика показывает - никогда не стоит спешить хоронить Россию.
А нам из судьбы Андрея Власова вывод стоит сделать такой: не всегда и не везде враг моего врага - мой друг. Искать решения внутриполитических проблем своей страны на стороне её внешних врагов - не только подло, но и опасно. А тот, кто со стороны этих самых внешних врагов сулит нам золотые горы и благополучие Родины - скорее всего, напропалую врёт.