На Кубань и обратно
7 сентября 1920 года, 100 лет тому назад, завершилась Кубанская десантная операция Русской Армии П.Н. Врангеля, более известная как Улагаевский десант. Белым не удалось освободить от большевиков Кубанскую область и перенести боевые действия, как рассчитывал Врангель, в Область Войска Донского. Многократно превосходящие белогвардейцев Улагая силы красных оттеснили белые войска к побережью. К чести как Улагая, так и Врангеля стоит сказать, что силы десанта отошли организованно и были успешно эвакуированы на кораблях белого флота обратно в Крым. Улагай вывез с Кубани всю матчасть и весь конский состав. Кроме того, белые эвакуировали тех кубанских казаков, которые присоединились к Улагаевскому десанту. В ходе боёв на Кубани снова был фактически уничтожен прославленный Ледяным, 2-м Кубанским и Московским походами Алексеевский полк.
Единственным результатом десантной операции на Кубань стало значительное пополнение армии Врангеля за счёт казаков-белоповстанцев. Впоследствии силы казаков, вывезенных Улагаем с Кубани, были использованы в Заднепровской наступательной операции белых.
Десанту, которым командовал популярный среди белогвардейцев казачий генерал Сергей Улагай, ставилась задача: высадиться в районе станицы Приморско-Ахтарской, заслониться с севера от основных красных сил (что было тем легче сделать, что к северу от Приморско-Ахтарской располагался Бейсугский лиман), после чего развивать наступление на Екатеринодар, по пути присоединяя белоповстанческие казачьи отряды и поднимая антибольшевистские восстания в станицах. Если бы удалось произвести эту операцию достаточно быстро и скрытно для красных, она позволила бы очистить от большевиков всю Кубанскую область. После этого Врангель предполагал перебросить на Таманский полуостров весь Донской корпус и, используя Кубань как базу, начать освобождение Донской области.Таким образом, Врангель рассчитывал повторить стратегическую ситуацию начала 1919 года. Врангель специально подчёркивал в беседе с Улагаем и его новоназначенным начальником штаба Драценко: "База отряда - Кубань. Никакого оглядывания на корабли!" - наменения Петра Николаевича восстановить контроль над казачьими областями и сделать их своим тылом (Крым в силу скудности ресурсов тылом служить не мог, а сил для удержания Северной Таврии у Врангеля пока не было) были, как видим, самыми серьёзными, как и его вера в казачество.
Силы, назначенные Врангелем в десант, были незначительными: 4500 человек при 26-ти орудиях (полное боевое расписание сил десанта можно посмотреть в воспоминаниях Врангеля - бывший главком белой армии внимателен к деталям). Однако до Врангеля доходили сведения, что на Кубани поднимается массовое антибольшевистское движение. Точной численности сил антисоветских партизан Врангель, конечно, не знал. Но полагал, что речь идёт о многих тысячах человек. Именно на них, на присоединении сил повстанцев к силам десанта Врангель и делал ставку. Что ж, в оценке сил повстанцев белый главком оказался прав - у одного только Фостикова имелось под ружьём 25 тысяч бойцов). Вот только соединиться с ними десанту Улагая не удалось.
Противостояли врангелевцам части 9-й красной армии - 30 тыс. человек пехоты и 4 тыс. человек конницы при 157 орудиях и 770 пулемётах. Если бы эти войска красные держали в едином кулаке, десант Улагая превращался бы в полную авантюру. Но красные разбросали свои силы по всей Кубани, что открывало возможность бить их по частям - как это уже было успешно проделано во Втором Кубанском походе.
Барон П.Н. Врангель - главнокомандующий Русской Армией в 1920 году,
автор идеи десанта на Кубань.
Несмотря на то, что сохранить подготовку десанта в тайне не удалось, и беженцы, покинувшие Кубань, начали поспешно собираться домой, красные почему-то не узнали о высадке, и генералу Улагаю удалось провести её беспрепятственно. Высадка десанта произошла 1 (14) августа. А уже 5 (18) августа войска Улагая вышли на линию станиц Тимашевская - Брюховецкая, нанеся красным ряд чувствительных поражений. При этом Кавказская дивизия красных была разбита наголову, а начальник этой дивизии Мейер со всем штабом попал в плен.
Успешно поначалу действовал против большевиков Партизанский пехотный генерала М.В. Алексеева полк, восстановивший свою численность после апрельской катастрофы. Алексеевцы высаживались прямо в воду - из-за мелководья корабли не смогли подойти к берегу на достаточное расстояние. Бойцы брели по шейку в воде, поднимая над головой винтовки и патроны, сёстры милосердия бросались в воду в одних сорочках, следуя за боевыми подразделениями полка. На берегу в Приморско-Ахтарской оказался лишь малочисленный наблюдательный пост большевиков при одном пулемёте. Высадившиеся на берег алексеевцы, появления которых красные не ожидали, вступили с ними в перестрелку и вынудили ретироваться. Станицу Приморско-Ахтарскую алексеевцы заняли без боя, став первой воинской частью белогвардейцев, вступившей в станицу. На железнодорожной станции алексеевцы обнаружили работающий телеграф и решили попытать счастья - вызвать в станицу и захватить красный бронепоезд, как это удалось генералу С.Л. Маркову во время Ледяного Похода. Однако в Тимашевской, которую алексеевцы запросили к прямому проводу, красные о десанте уже знали - и ответили отборной бранью.
В Приморско-Ахтарской алексеевцы долго не задержались и выступили в направлении Свободных Хуторов, имея приказ прикрыть высадку основных сил десанта. Полк занял позиции ночью, плохо представляя себе, что творится вокруг него - два батальона левее железной дороги, третий, гренадерский, - правее. Тогда же, ночью передовой пост алексеевцев был атакован вслепую небольшими силами красных, которых успешно отбили, одного из красноармейцев захватив в плен. Однако наутро большевики повели на алексеевцев наступление большими силами. На один пехотный полк белогвардейцев навалилась целая кавалерийская дивизия при артиллерии. Штаб Алексеевского полка, занимавший железнодорожную будку, был взят красными под обстрел. Основные же силы красных атаковали гренадерский батальон, сильно оторвавшийся в ночной темноте от своих. Батальон попал в окружение и был почти полностью истреблён. Это стало первой неудачей белых в Кубанской операции.
Впрочем, часть гренадерского батальона ценой героических усилий смогла прорваться через хутора. "Каждые 40-50 шагов был забор, - вспоминал алексеевец Борис Павлов, - через который нужно было перелезать. Как рассказывали, у одного из таких перелазов остановился начальник пулеметной команды пор. Слободянюк с пулеметом; его огнем он прикрывал отступление. У него уже кончались пулеметные диски. Увидев среди бегущих своего брата, он закричал ему: «А диски взял?» На обязанности младшего брата было носить пулеметные диски. «Нет, не взял», - ответил тот смущенно. «Тогда иди обрат - но и принеси их сюда», - отдал поручик брату довольно жестокое приказание. Младший брат точно исполнил приказ старшего брата: побежал обратно, пробрался на оставленную ими позицию, на глазах у подходивших красных забрал диски и принес их брату. Эти диски спасли людей, прорывавшихся вместе с этими двумя братьями, от большевистского плена".
Алексеевцы
К вечеру прибыла алексеевская артиллерия, с помощью которой белые смогли отбить Свободные Хутора. Там были обнаружены ограбленные и изувеченные тела бойцов гренадерского батальона, которых с надлежащими почестями предали земле.
На третий день десанта, 3 (16) августа, белыми была успешно освобождена станица Ольгинская, в которой им удалось захватить в исправном состоянии большевистский броневик, который немедленно поставили в строй с новым названием - "Генерал Бабиев". И в последующие дни наступление развивалось успешно, белые освобождали станицу за станицей, забирали богатые трофеи, казаки везде встречали их как избавителей. Из плавней выходили скрывавшиеся там небольшие повстанческие отряды и вливались в армию. Казалось, казачество воскресает.
Однако 5 (18) августа наступление Удагая почему-то застопорилось. К этому времени кавдивизия генерала Н. Бабиева удерживала станицу Брюховецкую, пехотинцы Бориса Казановича очистили от большевиков станицу Тимашевскую, а пластуны Шифнер-Маркевича - станицу Гривенскую. Войска Улагая успешно соединились с первым крупным повстанческим отрядом - отрядом полковника Скакуна, кроме того, из освобождённых станиц к Улагаю присоединилось 2 тысячи казаков.
До Екатеринодара оставалось всего 40 километров. И Врангель искренне недоумевал, почему Улагай остановил наступление. Тем не менее, его войска оставались на месте вплоть до 8 (21) августа. Трудно сказать, чем руководствовался Улагай. Возможно, он просто не решался штурмовать столь незначительными силами хорошо укреплённый Екатеринодар, памятуя о неудаче генерала Корнилова весной 1918 года - тогда соотношение сил было примерно таким же, а красные - не в пример хуже вооружены и обучены. Возможно - увлёкся мобилизацией казаков, стремясь иметь перед решающим ударом как можно более многочисленные силы. А возможно - просто не хотел далеко отрываться от моря, поняв, что всеобщего восстания против красных не получается. Большинство казаков предпочитало пассивно выжидать. Да, они радостно приветствовали белых, тащили на стол все свои запасы, чтобы потчевать дорогих гостей - но в армию, как свидетельствует Борис Павлов, шли неохотно.
Генерала Сергея Улагая после окончания Кубанской операции
многие обвиняли в нерешительности.
Между тем, красные собирали силы. Командарм 9-й красной армии Левандовский сосредоточил на линии станиц Дядьковская - Медведовская - Старовеличковская 3 стрелковые и 4 кавалерийские дивизии и одну отдельную стрелковую бригаду. В Северной Таврии большевики неожиданно предприняли новое наступление силами 13-й и 2-й Конной армий, чтобы связать боем войска Кутепова и не позволить Врангелю перебрасывать свежие силы на Кубань. Уральские бригады, двигавшиеся на польский фронт, в итоге также оказались на Кубани, что стало неприятным сюрпризом для Врангеля.
Не на высоте оказался и приданный Улагаю в качестве начальника штаба генерал Драценко. Как военачальник он был небольшой величиной. Наладить должный контакт, установить доверительные отношения с Улагаем ему не удалось. В результате в сложных условиях, когда красные могли свободно маневрировать силами и нанесли по войскам Улагая ряд чувствительных ударов, Улагай по сути остался без штаба.
Свой первый удар красные нанесли по Приморско-Ахтарской, намереваясь окружить и уничтожить Алексеевский полк, стоявший на квартирах в Тимашевской. В Приморско-Ахтарской были сосредоточены не только тылы улагаевского десанта - там же скопились и многочисленные беженцы, возвращавшиеся на Кубань под прикрытием улагаевцев. Этот громадный "табор" (порядка 16 тысяч человек, по оценкам Б. Павлова) сковывал свободу манёвра Улагая, вынуждал действовать с оглядкой, чтобы успеть, в случае неудачи, эвакуировать его.
Чтобы устранить опасность окружения, красных атаковала конница генерала Бабиева совместно с алексеевцами, подтянувшимися из Тимашевской. В сражении у станицы Брыньковской 9 (22) августа Бабиев нанёс красным серьёзное поражение, захватив до тысячи пленных. Однако 11 (24) - 16 (29) августа, после упорных боёв, большевики рассекли войска Улагая на две части. Происходило это так. Большевистские войска сковали боем дивизии Казановича и Шифнер-Маркевича, после чего атаковали станицу Ольгинскую, в которой располагался штаб Улагая. Станица охранялась терскими казаками, которые не выдержали удара и отошли. Улагай переместился в расположении дивизии Шифнер-Маркевича, чья дивизия в это время вела упорный бой. Но скоро и Шифнер-Маркевич, понеся тяжёлые потери, начал отступать, в результате чего связь с Бабиевым оказалась прервана. В итоге Улагай, не имея информации о победе Бабиева, приказал всем силам десанта оттягиваться к станице Гривенской и направил Врангелю телеграмму с просьбой о присылке кораблей.
Тяжелые потери в непрерывных боях с большевиками понёс Алексеевский полк. Алексеевцы в их ярких бело-голубых фуражках, в белых и чёрных гимнастёрках служили прекрасной мишенью для красных стрелков. Прошло то время, когда появление на поле боя "цветных" частей повергало большевиков в трепет: после Новороссийской катастрофы красные уже не боялись даже самых элитных белогвардейских частей. И в ходе боёв Кубанской операции красные целенаправленно били "по белым фуражкам". За время операции (меньше месяца!) Алексеевский полк сменил трёх командиров: выбыл из строя тяжело раненый полковник-первопоходник Бузун, сменивший его полковник Шклейник погиб, пришедший на смену последнему капитан Рачевский был смертельно ранен и через несколько дней скончался. Четвёртый командир алексеевцев - полковник Логвинов - стал тем, кто посадил остатки полка на пароход и вывез их в Крым.
Потери алексеевцев объяснялись также молодостью их личного и командного состава. Изначально Алексеевский Партизанский полк комплектовался преимущественно из учащейся молодёжи. Затем в ходе Ледяного и Второго Кубанского походов эта зелёная молодёжь своим исключительным героизмов выслуживала себе чины и командные должности (а во главе именных частей ВСЮР, как правило, ставились "свои" офицеры, эта элита Добровольческой Армии ревностно оберегала чистоту своих рядов). Для руководства же операциями в таких сложных условиях, в каких оказался Улагаевский десант, требовались офицеры с куда более серьёзным опытом и с куда более глубоким образованием, чем могли похвастаться командиры-алексеевцы. Одного героизма тут уже не хватало.
Типичная форма пехотинца-алексеевца.
Хорошо заметная на фоне летней кубанской степи.
В помощь Улагаевскому десанту Врангель решил высадить ещё один. Надежду на успех давал тот факт, что красные оттянули резервы с Таманского полуострова. Однако генералу Зигелю удалось наскрести лишь сборую роту и сотню пластупнов при одном орудии. С такими смехотворными силами трудно было надеяться удержать Тамань до подхода основных сил Улагая - Врангель предполагал перенести на Таманский полуостров базу Кубанского десанта. В конце концов, на Тамань решено было перебросить отряд генерала Черепова - юнкеров Корниловского военного училища и кавказских горцев. Этот отряд, высаженный к юго от Анапы вспомогательным десантом, должен был отвлечь на себя часть сил большевиков и соединиться с зелёными. Но надежды Врангеля на зелёных не оправдались (респект всем сторонникам лозунга "Хоть с чёртом, лишь бы против..."!), и отряд Черепова оказался прижат к морю. Морем его и перебросили на Тамань. Юнкера, по свидетельству Врангеля, несмотря на неудачу, выглядели молодцами.
Отряд Черепова с ходу занял станицы Актанизовскую и Вышестеблиевскую. Но дальше его наступление застопорилось. Красные, принудив Улагая к отступлению, спешили восстановить своё положение на Тамани и вернули снятые оттуда части.
Меж тем Бабиев после успешного боя при Брыньковской, оставил заслоны по реке Байсуг и двинулся на Ольгинскую, где узнал об отправленной Улагаем телеграмме. Бабиев, только что одержавший победу, не считал ситуацию катастрофической, и телеграфировал Врангелю, что обстановка благоприятна и отказываться от продолжения операции нецелесообразно. Таким образом, белый главнокомандующий в течение суток получил две телеграммы от двух военачальников, находировно противоположного характера. Телеграмму Бабиева Врангель с помощью лётчика направил Улагаю, прибавив от себя, что считает необходимым продолжать операцию, и требуя подробного донесения об обстановке.
Генерал Николай Гаврилович Бабиев
Меж тем 10 (23) и 11 (24) августа красные упорно атаковали войска Бабиева. Станицы Брыньковская и Ольгинская несколько раз переходили из рук в руки, но в итоге остались за белыми. К вечеру 11 (24) августа связь между Улагаем и Бабиевым была восстановлена, и Бабиев узнал об отходе 2-й Кубанской и Сводной дивизий к станице Гривенской. Перед ним встала необходимость прикрыть многочисленные обозы, отходившие от Приморско-Ахтарской на Гривенскую. Поэтому 12 (25) августа он со своими войсками переместился в район хутора Степного и станицы Карпильской.
13 (26) августа Улагай освободил от большевиков станицы Староджерельевскую и Николаевскую. Но на следующий день красные перешли в решительное наступление силами трёх пехотных и кавалерийской дивизий с многочисленной артиллерией и снова отбили эти станицы. Попытки Улагая восстановить положение успеха не имели.
15 (28) августа попытался перейти в наступление Бабиев. Упорный бой продолжался весь день, но успеха Бабиев не добился - слишком велик был численный перевес красных. После этого Улагай отдал приказ всем своим частям оттягиваться на Ачуев. Это был конец Кубанского десанта. Врангель это понял - и выслал к Ачуеву суда для принятия десанта. С судами отправился генерал Шатилов, чтобы проследить за погрузкой войск. Сильно потрёпанный в предыдущих боях Алексеевский полк прикрывал погрузку. Такова был доля "цветных" белогвардейцев - оправдывать свой элитарный статус тем, что находились они на острие наступления и в арьергарде при отходе. Красные наседали отчаянно, стремясь прорвать оборону белых и сорвать эвакуацию, уничтожить отступающих улагаевцев, которые, несмотря на поражение, представляли из себя организованную и грозную силу. Но алексеевцы оборону удержали. Особенно отличился в этих арьергардных боях капитан Е.Г. Осипенко, удостоенный за это Ордена Николая Чудотворца. 7 сентября погрузка была завершена, и суда взяли курс на Крым.
Кубанская операция завершилась для белых неудачей. Правда, войска, понесшие тяжёлые потери, только увеличили свою численность - не желавшие оставаться под большевиками, кубанские казаки на последнем этапе всё же начали присоединяться к армии Врангеля. Однако для самого Петра Николаевича это было слабым утешением: Крым, и без того скудный ресурсами, вместо обширной и богатой кубанской базы получал лишь дополнительных едоков. "Прижатые к морю на небольшом клочке русской земли, - подводил Врангель итоги операции, - мы вынуждены были продолжать борьбу против врага, имевшего за собой необъятные пространства России. Наши силы таяли с каждым днем. Последние средства иссякали". Неудача попытки создать в казачьих областях новый фронт антибольшевистской борьбы вынуждала Врангеля обратить внимание на Заднепровскую Украину и перенести туда действия своих главных сил.
Остаётся разобраться с тем, насколько виновен во всём случившемся генерал Улагай. Бабиев и сам Врангель прямо обвиняют Сергея Георгиевича в нерешительности. Казанович и Бабиев прямо уверяли Улагая, что, по донесениям перебежчиков, красных войск в Екатеринодаре почти нет и среди советских учреждений царит полная паника. До Екатеринодара оставалось всего 40 км, белогвардейцы уже подсчитывали время, через которое они будут в Ростове и Новочеркасске. Но Улагай вплоть до 8 (21) августа оставался пассивен, не предпринимая никаких действий.
Нет никаких сомнений, что, перейди Улагай 6 (19) августа в решительное наступление, Екатеринодар был бы им занят. Но вспомним, на что делался главный расчёт Врангеля. Десант предпринимался, и предпринимался достаточно малыми силами именно в надежде на всеобщее восстание кубанцев, на "сполох". Но "сполоха" не получилось, казаки открыто радовались приходу белых войск, но в армию записываться не спешили - не верили. К 19-му августа Улагай имел в своём подчинении только 6 тысяч бойцов. И тут самое время вспомнить, что Улагай - участник Ледяного Похода, в том числе - и штурма Екатеринодара весной 1918 года. Тогда у Корнилова было столько же бойцов, сколько и у Улагая в августе 1920-го. И военный совет, собранный Корниловым, почти единодушно высказывался в том ключе, что Екатеринодар, даже если он и будет взят, удержать с такими силами решительно невозможно. Вряд ли Улагай успел за два года забыть тот военный совет. К тому же расчёты красных строились не столько на жёсткой обороне Екатеринодара, сколько на ударе в тыл улагаевской группе. А в этом случае не играло никакой роли, займёт Улагай Екатеринодар, или нет. Положение улагаевского отряда на Кубани зависело не от овладения теми или иными населёнными пунктами, а от разгрома живой силы противника. Так что медлительность Улагая выглядит отчасти оправданной - он ждал всеобщего восстания казаков, ему нужна была крупная группировка, способная на равных тягаться с армией Левандовского.
Расчёты Врангеля и Улагая на всеобщее восстание кубанских казаков
в августе 1920 года не оправдались
И всё же есть одно важное соображение противоположного плана. В Гражданских войнах вопросы морального состояния войск приобретают особое значение. И здесь занятие столицы играет исключительно важную роль. Как знать - не стал бы захват Екатеринодара Улагаем и последующее его объявление о восстановлении казачьего самоуправления тем спусковым крючком, который заставил бы казачьи массы выйти из оцепенения и всколыхнул бы то самое всеобщее восстание, на которое так рассчитывал Врангель? И мог ли на самом деле бросок Улагая на Екатеринодар переломить ход Гражданской войны?
Единственным результатом десантной операции на Кубань стало значительное пополнение армии Врангеля за счёт казаков-белоповстанцев. Впоследствии силы казаков, вывезенных Улагаем с Кубани, были использованы в Заднепровской наступательной операции белых.
Десанту, которым командовал популярный среди белогвардейцев казачий генерал Сергей Улагай, ставилась задача: высадиться в районе станицы Приморско-Ахтарской, заслониться с севера от основных красных сил (что было тем легче сделать, что к северу от Приморско-Ахтарской располагался Бейсугский лиман), после чего развивать наступление на Екатеринодар, по пути присоединяя белоповстанческие казачьи отряды и поднимая антибольшевистские восстания в станицах. Если бы удалось произвести эту операцию достаточно быстро и скрытно для красных, она позволила бы очистить от большевиков всю Кубанскую область. После этого Врангель предполагал перебросить на Таманский полуостров весь Донской корпус и, используя Кубань как базу, начать освобождение Донской области.Таким образом, Врангель рассчитывал повторить стратегическую ситуацию начала 1919 года. Врангель специально подчёркивал в беседе с Улагаем и его новоназначенным начальником штаба Драценко: "База отряда - Кубань. Никакого оглядывания на корабли!" - наменения Петра Николаевича восстановить контроль над казачьими областями и сделать их своим тылом (Крым в силу скудности ресурсов тылом служить не мог, а сил для удержания Северной Таврии у Врангеля пока не было) были, как видим, самыми серьёзными, как и его вера в казачество.
Силы, назначенные Врангелем в десант, были незначительными: 4500 человек при 26-ти орудиях (полное боевое расписание сил десанта можно посмотреть в воспоминаниях Врангеля - бывший главком белой армии внимателен к деталям). Однако до Врангеля доходили сведения, что на Кубани поднимается массовое антибольшевистское движение. Точной численности сил антисоветских партизан Врангель, конечно, не знал. Но полагал, что речь идёт о многих тысячах человек. Именно на них, на присоединении сил повстанцев к силам десанта Врангель и делал ставку. Что ж, в оценке сил повстанцев белый главком оказался прав - у одного только Фостикова имелось под ружьём 25 тысяч бойцов). Вот только соединиться с ними десанту Улагая не удалось.
Противостояли врангелевцам части 9-й красной армии - 30 тыс. человек пехоты и 4 тыс. человек конницы при 157 орудиях и 770 пулемётах. Если бы эти войска красные держали в едином кулаке, десант Улагая превращался бы в полную авантюру. Но красные разбросали свои силы по всей Кубани, что открывало возможность бить их по частям - как это уже было успешно проделано во Втором Кубанском походе.
Барон П.Н. Врангель - главнокомандующий Русской Армией в 1920 году,
автор идеи десанта на Кубань.
Несмотря на то, что сохранить подготовку десанта в тайне не удалось, и беженцы, покинувшие Кубань, начали поспешно собираться домой, красные почему-то не узнали о высадке, и генералу Улагаю удалось провести её беспрепятственно. Высадка десанта произошла 1 (14) августа. А уже 5 (18) августа войска Улагая вышли на линию станиц Тимашевская - Брюховецкая, нанеся красным ряд чувствительных поражений. При этом Кавказская дивизия красных была разбита наголову, а начальник этой дивизии Мейер со всем штабом попал в плен.
Успешно поначалу действовал против большевиков Партизанский пехотный генерала М.В. Алексеева полк, восстановивший свою численность после апрельской катастрофы. Алексеевцы высаживались прямо в воду - из-за мелководья корабли не смогли подойти к берегу на достаточное расстояние. Бойцы брели по шейку в воде, поднимая над головой винтовки и патроны, сёстры милосердия бросались в воду в одних сорочках, следуя за боевыми подразделениями полка. На берегу в Приморско-Ахтарской оказался лишь малочисленный наблюдательный пост большевиков при одном пулемёте. Высадившиеся на берег алексеевцы, появления которых красные не ожидали, вступили с ними в перестрелку и вынудили ретироваться. Станицу Приморско-Ахтарскую алексеевцы заняли без боя, став первой воинской частью белогвардейцев, вступившей в станицу. На железнодорожной станции алексеевцы обнаружили работающий телеграф и решили попытать счастья - вызвать в станицу и захватить красный бронепоезд, как это удалось генералу С.Л. Маркову во время Ледяного Похода. Однако в Тимашевской, которую алексеевцы запросили к прямому проводу, красные о десанте уже знали - и ответили отборной бранью.
В Приморско-Ахтарской алексеевцы долго не задержались и выступили в направлении Свободных Хуторов, имея приказ прикрыть высадку основных сил десанта. Полк занял позиции ночью, плохо представляя себе, что творится вокруг него - два батальона левее железной дороги, третий, гренадерский, - правее. Тогда же, ночью передовой пост алексеевцев был атакован вслепую небольшими силами красных, которых успешно отбили, одного из красноармейцев захватив в плен. Однако наутро большевики повели на алексеевцев наступление большими силами. На один пехотный полк белогвардейцев навалилась целая кавалерийская дивизия при артиллерии. Штаб Алексеевского полка, занимавший железнодорожную будку, был взят красными под обстрел. Основные же силы красных атаковали гренадерский батальон, сильно оторвавшийся в ночной темноте от своих. Батальон попал в окружение и был почти полностью истреблён. Это стало первой неудачей белых в Кубанской операции.
Впрочем, часть гренадерского батальона ценой героических усилий смогла прорваться через хутора. "Каждые 40-50 шагов был забор, - вспоминал алексеевец Борис Павлов, - через который нужно было перелезать. Как рассказывали, у одного из таких перелазов остановился начальник пулеметной команды пор. Слободянюк с пулеметом; его огнем он прикрывал отступление. У него уже кончались пулеметные диски. Увидев среди бегущих своего брата, он закричал ему: «А диски взял?» На обязанности младшего брата было носить пулеметные диски. «Нет, не взял», - ответил тот смущенно. «Тогда иди обрат - но и принеси их сюда», - отдал поручик брату довольно жестокое приказание. Младший брат точно исполнил приказ старшего брата: побежал обратно, пробрался на оставленную ими позицию, на глазах у подходивших красных забрал диски и принес их брату. Эти диски спасли людей, прорывавшихся вместе с этими двумя братьями, от большевистского плена".
Алексеевцы
К вечеру прибыла алексеевская артиллерия, с помощью которой белые смогли отбить Свободные Хутора. Там были обнаружены ограбленные и изувеченные тела бойцов гренадерского батальона, которых с надлежащими почестями предали земле.
На третий день десанта, 3 (16) августа, белыми была успешно освобождена станица Ольгинская, в которой им удалось захватить в исправном состоянии большевистский броневик, который немедленно поставили в строй с новым названием - "Генерал Бабиев". И в последующие дни наступление развивалось успешно, белые освобождали станицу за станицей, забирали богатые трофеи, казаки везде встречали их как избавителей. Из плавней выходили скрывавшиеся там небольшие повстанческие отряды и вливались в армию. Казалось, казачество воскресает.
Однако 5 (18) августа наступление Удагая почему-то застопорилось. К этому времени кавдивизия генерала Н. Бабиева удерживала станицу Брюховецкую, пехотинцы Бориса Казановича очистили от большевиков станицу Тимашевскую, а пластуны Шифнер-Маркевича - станицу Гривенскую. Войска Улагая успешно соединились с первым крупным повстанческим отрядом - отрядом полковника Скакуна, кроме того, из освобождённых станиц к Улагаю присоединилось 2 тысячи казаков.
До Екатеринодара оставалось всего 40 километров. И Врангель искренне недоумевал, почему Улагай остановил наступление. Тем не менее, его войска оставались на месте вплоть до 8 (21) августа. Трудно сказать, чем руководствовался Улагай. Возможно, он просто не решался штурмовать столь незначительными силами хорошо укреплённый Екатеринодар, памятуя о неудаче генерала Корнилова весной 1918 года - тогда соотношение сил было примерно таким же, а красные - не в пример хуже вооружены и обучены. Возможно - увлёкся мобилизацией казаков, стремясь иметь перед решающим ударом как можно более многочисленные силы. А возможно - просто не хотел далеко отрываться от моря, поняв, что всеобщего восстания против красных не получается. Большинство казаков предпочитало пассивно выжидать. Да, они радостно приветствовали белых, тащили на стол все свои запасы, чтобы потчевать дорогих гостей - но в армию, как свидетельствует Борис Павлов, шли неохотно.
Генерала Сергея Улагая после окончания Кубанской операции
многие обвиняли в нерешительности.
Между тем, красные собирали силы. Командарм 9-й красной армии Левандовский сосредоточил на линии станиц Дядьковская - Медведовская - Старовеличковская 3 стрелковые и 4 кавалерийские дивизии и одну отдельную стрелковую бригаду. В Северной Таврии большевики неожиданно предприняли новое наступление силами 13-й и 2-й Конной армий, чтобы связать боем войска Кутепова и не позволить Врангелю перебрасывать свежие силы на Кубань. Уральские бригады, двигавшиеся на польский фронт, в итоге также оказались на Кубани, что стало неприятным сюрпризом для Врангеля.
Не на высоте оказался и приданный Улагаю в качестве начальника штаба генерал Драценко. Как военачальник он был небольшой величиной. Наладить должный контакт, установить доверительные отношения с Улагаем ему не удалось. В результате в сложных условиях, когда красные могли свободно маневрировать силами и нанесли по войскам Улагая ряд чувствительных ударов, Улагай по сути остался без штаба.
Свой первый удар красные нанесли по Приморско-Ахтарской, намереваясь окружить и уничтожить Алексеевский полк, стоявший на квартирах в Тимашевской. В Приморско-Ахтарской были сосредоточены не только тылы улагаевского десанта - там же скопились и многочисленные беженцы, возвращавшиеся на Кубань под прикрытием улагаевцев. Этот громадный "табор" (порядка 16 тысяч человек, по оценкам Б. Павлова) сковывал свободу манёвра Улагая, вынуждал действовать с оглядкой, чтобы успеть, в случае неудачи, эвакуировать его.
Чтобы устранить опасность окружения, красных атаковала конница генерала Бабиева совместно с алексеевцами, подтянувшимися из Тимашевской. В сражении у станицы Брыньковской 9 (22) августа Бабиев нанёс красным серьёзное поражение, захватив до тысячи пленных. Однако 11 (24) - 16 (29) августа, после упорных боёв, большевики рассекли войска Улагая на две части. Происходило это так. Большевистские войска сковали боем дивизии Казановича и Шифнер-Маркевича, после чего атаковали станицу Ольгинскую, в которой располагался штаб Улагая. Станица охранялась терскими казаками, которые не выдержали удара и отошли. Улагай переместился в расположении дивизии Шифнер-Маркевича, чья дивизия в это время вела упорный бой. Но скоро и Шифнер-Маркевич, понеся тяжёлые потери, начал отступать, в результате чего связь с Бабиевым оказалась прервана. В итоге Улагай, не имея информации о победе Бабиева, приказал всем силам десанта оттягиваться к станице Гривенской и направил Врангелю телеграмму с просьбой о присылке кораблей.
Тяжелые потери в непрерывных боях с большевиками понёс Алексеевский полк. Алексеевцы в их ярких бело-голубых фуражках, в белых и чёрных гимнастёрках служили прекрасной мишенью для красных стрелков. Прошло то время, когда появление на поле боя "цветных" частей повергало большевиков в трепет: после Новороссийской катастрофы красные уже не боялись даже самых элитных белогвардейских частей. И в ходе боёв Кубанской операции красные целенаправленно били "по белым фуражкам". За время операции (меньше месяца!) Алексеевский полк сменил трёх командиров: выбыл из строя тяжело раненый полковник-первопоходник Бузун, сменивший его полковник Шклейник погиб, пришедший на смену последнему капитан Рачевский был смертельно ранен и через несколько дней скончался. Четвёртый командир алексеевцев - полковник Логвинов - стал тем, кто посадил остатки полка на пароход и вывез их в Крым.
Потери алексеевцев объяснялись также молодостью их личного и командного состава. Изначально Алексеевский Партизанский полк комплектовался преимущественно из учащейся молодёжи. Затем в ходе Ледяного и Второго Кубанского походов эта зелёная молодёжь своим исключительным героизмов выслуживала себе чины и командные должности (а во главе именных частей ВСЮР, как правило, ставились "свои" офицеры, эта элита Добровольческой Армии ревностно оберегала чистоту своих рядов). Для руководства же операциями в таких сложных условиях, в каких оказался Улагаевский десант, требовались офицеры с куда более серьёзным опытом и с куда более глубоким образованием, чем могли похвастаться командиры-алексеевцы. Одного героизма тут уже не хватало.
Типичная форма пехотинца-алексеевца.
Хорошо заметная на фоне летней кубанской степи.
В помощь Улагаевскому десанту Врангель решил высадить ещё один. Надежду на успех давал тот факт, что красные оттянули резервы с Таманского полуострова. Однако генералу Зигелю удалось наскрести лишь сборую роту и сотню пластупнов при одном орудии. С такими смехотворными силами трудно было надеяться удержать Тамань до подхода основных сил Улагая - Врангель предполагал перенести на Таманский полуостров базу Кубанского десанта. В конце концов, на Тамань решено было перебросить отряд генерала Черепова - юнкеров Корниловского военного училища и кавказских горцев. Этот отряд, высаженный к юго от Анапы вспомогательным десантом, должен был отвлечь на себя часть сил большевиков и соединиться с зелёными. Но надежды Врангеля на зелёных не оправдались (респект всем сторонникам лозунга "Хоть с чёртом, лишь бы против..."!), и отряд Черепова оказался прижат к морю. Морем его и перебросили на Тамань. Юнкера, по свидетельству Врангеля, несмотря на неудачу, выглядели молодцами.
Отряд Черепова с ходу занял станицы Актанизовскую и Вышестеблиевскую. Но дальше его наступление застопорилось. Красные, принудив Улагая к отступлению, спешили восстановить своё положение на Тамани и вернули снятые оттуда части.
Меж тем Бабиев после успешного боя при Брыньковской, оставил заслоны по реке Байсуг и двинулся на Ольгинскую, где узнал об отправленной Улагаем телеграмме. Бабиев, только что одержавший победу, не считал ситуацию катастрофической, и телеграфировал Врангелю, что обстановка благоприятна и отказываться от продолжения операции нецелесообразно. Таким образом, белый главнокомандующий в течение суток получил две телеграммы от двух военачальников, находировно противоположного характера. Телеграмму Бабиева Врангель с помощью лётчика направил Улагаю, прибавив от себя, что считает необходимым продолжать операцию, и требуя подробного донесения об обстановке.
Генерал Николай Гаврилович Бабиев
Меж тем 10 (23) и 11 (24) августа красные упорно атаковали войска Бабиева. Станицы Брыньковская и Ольгинская несколько раз переходили из рук в руки, но в итоге остались за белыми. К вечеру 11 (24) августа связь между Улагаем и Бабиевым была восстановлена, и Бабиев узнал об отходе 2-й Кубанской и Сводной дивизий к станице Гривенской. Перед ним встала необходимость прикрыть многочисленные обозы, отходившие от Приморско-Ахтарской на Гривенскую. Поэтому 12 (25) августа он со своими войсками переместился в район хутора Степного и станицы Карпильской.
13 (26) августа Улагай освободил от большевиков станицы Староджерельевскую и Николаевскую. Но на следующий день красные перешли в решительное наступление силами трёх пехотных и кавалерийской дивизий с многочисленной артиллерией и снова отбили эти станицы. Попытки Улагая восстановить положение успеха не имели.
15 (28) августа попытался перейти в наступление Бабиев. Упорный бой продолжался весь день, но успеха Бабиев не добился - слишком велик был численный перевес красных. После этого Улагай отдал приказ всем своим частям оттягиваться на Ачуев. Это был конец Кубанского десанта. Врангель это понял - и выслал к Ачуеву суда для принятия десанта. С судами отправился генерал Шатилов, чтобы проследить за погрузкой войск. Сильно потрёпанный в предыдущих боях Алексеевский полк прикрывал погрузку. Такова был доля "цветных" белогвардейцев - оправдывать свой элитарный статус тем, что находились они на острие наступления и в арьергарде при отходе. Красные наседали отчаянно, стремясь прорвать оборону белых и сорвать эвакуацию, уничтожить отступающих улагаевцев, которые, несмотря на поражение, представляли из себя организованную и грозную силу. Но алексеевцы оборону удержали. Особенно отличился в этих арьергардных боях капитан Е.Г. Осипенко, удостоенный за это Ордена Николая Чудотворца. 7 сентября погрузка была завершена, и суда взяли курс на Крым.
Кубанская операция завершилась для белых неудачей. Правда, войска, понесшие тяжёлые потери, только увеличили свою численность - не желавшие оставаться под большевиками, кубанские казаки на последнем этапе всё же начали присоединяться к армии Врангеля. Однако для самого Петра Николаевича это было слабым утешением: Крым, и без того скудный ресурсами, вместо обширной и богатой кубанской базы получал лишь дополнительных едоков. "Прижатые к морю на небольшом клочке русской земли, - подводил Врангель итоги операции, - мы вынуждены были продолжать борьбу против врага, имевшего за собой необъятные пространства России. Наши силы таяли с каждым днем. Последние средства иссякали". Неудача попытки создать в казачьих областях новый фронт антибольшевистской борьбы вынуждала Врангеля обратить внимание на Заднепровскую Украину и перенести туда действия своих главных сил.
Остаётся разобраться с тем, насколько виновен во всём случившемся генерал Улагай. Бабиев и сам Врангель прямо обвиняют Сергея Георгиевича в нерешительности. Казанович и Бабиев прямо уверяли Улагая, что, по донесениям перебежчиков, красных войск в Екатеринодаре почти нет и среди советских учреждений царит полная паника. До Екатеринодара оставалось всего 40 км, белогвардейцы уже подсчитывали время, через которое они будут в Ростове и Новочеркасске. Но Улагай вплоть до 8 (21) августа оставался пассивен, не предпринимая никаких действий.
Нет никаких сомнений, что, перейди Улагай 6 (19) августа в решительное наступление, Екатеринодар был бы им занят. Но вспомним, на что делался главный расчёт Врангеля. Десант предпринимался, и предпринимался достаточно малыми силами именно в надежде на всеобщее восстание кубанцев, на "сполох". Но "сполоха" не получилось, казаки открыто радовались приходу белых войск, но в армию записываться не спешили - не верили. К 19-му августа Улагай имел в своём подчинении только 6 тысяч бойцов. И тут самое время вспомнить, что Улагай - участник Ледяного Похода, в том числе - и штурма Екатеринодара весной 1918 года. Тогда у Корнилова было столько же бойцов, сколько и у Улагая в августе 1920-го. И военный совет, собранный Корниловым, почти единодушно высказывался в том ключе, что Екатеринодар, даже если он и будет взят, удержать с такими силами решительно невозможно. Вряд ли Улагай успел за два года забыть тот военный совет. К тому же расчёты красных строились не столько на жёсткой обороне Екатеринодара, сколько на ударе в тыл улагаевской группе. А в этом случае не играло никакой роли, займёт Улагай Екатеринодар, или нет. Положение улагаевского отряда на Кубани зависело не от овладения теми или иными населёнными пунктами, а от разгрома живой силы противника. Так что медлительность Улагая выглядит отчасти оправданной - он ждал всеобщего восстания казаков, ему нужна была крупная группировка, способная на равных тягаться с армией Левандовского.
Расчёты Врангеля и Улагая на всеобщее восстание кубанских казаков
в августе 1920 года не оправдались
И всё же есть одно важное соображение противоположного плана. В Гражданских войнах вопросы морального состояния войск приобретают особое значение. И здесь занятие столицы играет исключительно важную роль. Как знать - не стал бы захват Екатеринодара Улагаем и последующее его объявление о восстановлении казачьего самоуправления тем спусковым крючком, который заставил бы казачьи массы выйти из оцепенения и всколыхнул бы то самое всеобщее восстание, на которое так рассчитывал Врангель? И мог ли на самом деле бросок Улагая на Екатеринодар переломить ход Гражданской войны?