Как это делалось в России
При освещении нынешних украинских событий как российские, так и украинские СМИ намеренно вводят потребителей информации в заблуждение. Сравнить распространенность и масштабы этого явления для двух стран вряд ли возможно без изучения огромного информационного массива, однако даже при поверхностном просмотре материала заметны два принципиальных отличия в том, как именно российская и украинская стороны искажают передаваемую информацию.
Сказка ложь, да в ней навет, добрым молодцам привет
В информационных войнах обязательно в той или иной степени происходит демонизация противника. Ему дают обидные прозвища (бандерлоги, майдауны, укрофашисты и т.д. с одной стороны, ватники, колорады, руССкие и т.д. - с другой), а его действия и замыслы изображают более злонамеренными, чем они есть. В этом плане российско-украинский конфликт не привнес ничего нового. Однако заметно существенное расхождение в том, кого та и другая сторона считает противником. Если для украинских СМИ и блогеров противники - это не все жители России или юго-востока Украины, а те из них, которые занимают отчетливо антиукраинскую позицию и ведут антиукраинскую деятельность, то россияне видят врага в любом более-менее лояльном своей стране украинце. В российском информационном поле украинец изображается фашистом, нацистом, недочеловеком, кровожадным существом, любящим убийства. Негативные характеристики такой же силы и интенсивности украинская сторона использует, пожалуй, только для описания вооруженных сепаратистов. Характерно, что российская сторона, ориентируя свои инвективы на украинцев в целом, ошибочно воспринимает прозвища "ватники" и "колорады" как относящиеся к русским (или россиянам) в целом, тогда как "ватник" указывает на людей с определенной идеологией, своего рода "майдаунов наоборот", а "колорадами" называют тех, кто носит георгиевскую ленточку не просто в память о Великой Отечественной, а в качестве сознательного антиукраинского жеста.
Изображение любого украинца врагом особенно четко проявилось после гибели пророссийских активистов на пожаре в Доме профсоюзов в Одессе и после публикации в сети видеозаписи последних секунд жизни луганчанки, которой оторвало ноги взрывом украинской ракеты. В обоих случаях российская пропаганда использовала один и тот же прием. Российские СМИ, а также прокремлевские и проновороссийские блоггеры (эти категории не стоит смешивать) одновременно растиражировали редкие, но, разумеется, все же нашедшиеся в социальных сетях комментарии таких украинцев, которые открыто радовались смертям пророссийских активистов. Такого рода человеконенавистнические комментарии имели место как с российской, так и с украинской стороны, но в России их преподнесли как отражение настроений всех украинцев. Эти примеры сопровождались выводами о том, что украинцы за 23 года независимости деградировали сильнее, чем немцы при Гитлере, и перестали быть людьми. Главный вывод: с украинцами не о чем разговаривать, их надо уничтожать. Еще в мае философ Александр Дугин, комментируя события в Одессе, призвал: "Убивать, убивать, убивать. Больше разговоров никаких не должно быть" (здесь). "Украинские пользователи интернета существенно превзошли жителей Третьего рейха", - заявил месяц спустя гуру российских консерваторов Максим Соколов, имея в виду комментарии к видеозаписи с умирающей луганчанкой ( здесь). "Пожалуй, даже национал-социалисты Адольфа Гитлера не двигались столь стремительно", - написал в тот же день Андрей Сидорчик (здесь). "Это даже не животные. Не надо оскорблять животных таким сравнением. Ни один зверь не убивает ради удовольствия. 23 года незалежной промывки мозгов превратила их в настоящих зомби. А потому всякие переговоры с ними о федерализации и прочем мечтательном прекраснодушии, похоже, надо оставить мечтателям. Вопрос встает совершенно однозначно: "Кто кого?", - рассуждает Александр Гришин (здесь). "Свидомая Украина, ты сделала свой выбор. И после 2 июня 2014 года изменить его уже не сможешь. И тебе придётся пройти весь путь до конца. В Пекло", - говорит писатель Дмитрий Дзыговбродский, который первым обратил внимание на записи с украинских форумов по поводу погибшей луганчанки ( здесь).
A Separate Reality
В периоды информационных войн все СМИ действуют по одной модели: продвигают свою версию в ущерб версии противника. Разумеется, в странах, поддерживающих принцип свободы слова, невозможно вовсе не сообщить о версии противника, но по отношению к своей версии включается режим наибольшего благоприятствования. Так, например, освещая трагические события в одесском Доме профсоюзов 2 мая, украинские СМИ излагали общеизвестную канву событий, но при этом уделяли неоправданно много внимания малоправдоподобным версиям, которые объясняли гибель людей наличием в здании отравляющих веществ, неудачным обращением осажденных с "коктейлями Молотова" и т.п. Такая же ситуация была и с освещением гибели людей в Луганске 2 июня: украинские СМИ не скрывали версию ракетного удара по Луганской ОГА, но усиленно продвигали версию о неудачном выстреле из ПЗРК в самом здании.
Но если украинские СМИ дают до неприличия большие преференции своим версиям излагаемых событий, то российские действуют иначе и вовсе не излагают неудобную для них версию, а зачастую, и общеизвестную канву событий. Если украинские СМИ сильно искажают реальные факты, то российские рисуют полностью выдуманную действительность. Так, например, при уличных столкновениях пророссийских активистов с украинскими, российские СМИ всегда изображают первых жертвами нападения. Фото- и видеосвидетельства преступлений пророссийских активистов и сепаратистов регулярно преподносятся как свидетельства преступлений противоположной, украинской стороны. Сочиняются истории про десятки тысяч беженцев с востока Украины (первый раз такие вбросы через блоги и СМИ появились в первых числах марта), про расстрел раненых в железнодорожной больнице Красного Лимана, про расстрел "Правым сектором" украинских солдат под Волновахой "за то, что они отказались стрелять в народ" и т.п. Речь идет не обо всех российских СМИ, многие из которых постарались не уходить далеко от объективности (например, РБК или Лента.Ру), но производство полностью выдуманной реальности было поставлено на поток и стало мейнстримом российского информационного поля. О распространенности и влиятельности такого подхода к освещению событий можно судить по тому, что на истории с расстрелами в Красном Лимане и под Волновахой сослался В.Путин, беседуя с журналистами сразу после торжеств по случаю празднования 70-летия высадки союзных войск в Нормандии (здесь). Это изменение российской информационной политики еще не было изучено и проанализировано, но на интуитивном уровне общество его осознало и отреагировало на него образованием таких неологизмов как "Киселев ТВ", "Геббельс ТВ" и "ЛайфГнус" (от Life News).
Große Lüge 2.0
В чем эффективность этого метода подачи информации? Принцип Große Lüge, известный широким массам в форме приписываемого Геббельсу высказывания: "чем больше ложь, тем скорее в нее поверят", не только не противоречит народной вере в лживость всех без исключения СМИ, но и удачно ее эксплуатирует. Считая, что СМИ искажают действительность, читатель всегда делает допуск на такие искажения. Например, если кто-то из ньюсмейкеров украинского силового блока (Аваков, Тымчук или Семенченко) говорит, что боевики массово сдаются, читателю ясно, что какие-то подобные случаи имели место, но не в таких масштабах. Если говорится о сотнях вооруженных чеченцев на Донбассе, потребитель информации понимает, что это число надо разделить на какую-то цифру. Читая же в российских СМИ, что нацгвардия расстреляла сотни раненых в больнице, критически настроенный человек думает что это число преувеличено, гадает, не начали ли раненые стрельбу первыми, но он не догадается, что сам факт расстрела выдуман полностью. Даже широко распространенный в советское время метод "чтения между строк" не годится для работы с такого рода информацией, потому что он ориентирован на расчистку зерен истины от пропагандистского хлама, а современный российский новостной мейнстрим этих зерен не содержит изначально.
Этот переход от искажения действительности к изображению действительности полностью выдуманной совпал с переходом от ангажированных СМИ к пропагандистским и может быть условно датирован разгромом РИА "Новости", который Путин на пресс-конференции 19 декабря прямо пояснил тем, что государственные информационные ресурсы "должны возглавляться патриотично настроенными людьми" (здесь).
Наличие в российском информационном поле двух конфликтующих реальностей, настоящей и выдуманной, создает принципиально новые условия для общества и заставляет его реагировать по, условно говоря, шизоидному типу, поскольку именно в сознании шизофреника сосуществуют две несовместимые картины мира. Оказавшись в такой априори противоречивой ситуации, человек через какое-то время проходит точку невозврата и отучается как-либо учитывать противоречащую его убеждениям информацию. С этого момента человек может догадываться, а иногда - и видеть воочию, что нет и не может быть никаких толп "украинских фашистов" и "десятков тысяч" беженцев и в то же время он будет верить во все это. Может знать, что не было расстрела раненых в больнице, больше того: может сам быть связан с созданием этого информационного вброса, но при этом не усомнится в правдивости этой истории.
Темные зомби нас злобно гнетут
При всей алогичности той реальности, в которой живут люди, подверженные влиянию российской пропаганды, генезис этой реальности позволяет понять хотя бы то, откуда взялась эта алогичность. Так, например, абсурдность заголовков "Нового "народного мэра" назначили в Славянске" (РИА "Новости") или "В Славянске назначен новый "народный мэр" (РБК), на которую указал Федор Крашенинников ( здесь), только кажущаяся. Под "народным" деятели ДНР подразумевают не исходящее от народа, а противопоставленное антинародному режиму киевской хунты. "Народное" в их понимании, это "наше", "находящееся на нашей стороне". Русская речь до сих пор сохраняет распространившуюся в советское время классификацию окружающего мира с помощью деления на "наше" и "не наше" ("наш человек", "Ты вообще за кого? - Я за наших", "не наши у вас мысли", "вот это по-нашему!", "наши люди в булочную на такси не ездят", - вплоть до названия прокремлевского движения "Наши").
Именно поэтому противоположная сторона была стразу же названа в России "фашистами" и "хунтой", словами, обозначающими для советского сознания не что-то конкретное, а максимально враждебное и опасное "нашему". Допытываться, почему беззубый киевский режим был назван "хунтой", а поддержавшие его украинцы - фашистами, столь же бесполезно, как спрашивать о причинах именования назначенных мэров "народными". Все эти термины не несут политической нагрузки, они используются лишь от неумения жителей России и украинского юго-востока осознать и выразить сущностный для их советского менталитета конфликт между "нашими" и враждебным окружающим миром.
Комплексные противоречия исторического, культурного, политического и экономического характера между "киевской" Украиной и юго-востоком страны очевидны. Однако основой мощной сепаратистской волны, поднявшейся в феврале-марте в Крыму и на востоке Украины, стали не эти реально существующие и давно обсуждаемые противоречия, а внезапный приступ иррационального страха, выразившегося в ожидании нашествия враждебных "чужаков" ("фашистов", "Правого сектора", американских наемников) и полного запрета говорить на родном языке. До сих пор в самых разных кругах общества находят отклик совершенно нелепые слухи о фильтрационных лагерях для жителей Донбасса, о готовящемся массовом переселении "западенцев" на восток страны и т.д.
Ситуация такого массового стресса была достигнута и до сих пор поддерживается с помощью специальных информационных технологий, в частности, с помощью рассмотренного выше приема, когда оппонент изображается, а иногда даже прямо называется существом другого биологического вида, кровожадным зомби, вести переговоры с которым не только глупо, но и преступно.
И перекрыли эникей
Надо отметить, что нынешняя российская информационная ситуация, при казалось бы, очевидном сходстве со стандартной для тоталитарных государств медийной моделью, уникальна. До Путина никто не решал задачу тотального контроля в условиях практически неконтролируемого доступа общества к оппозиционным и зарубежным источникам информации. Деятельность членов движения "Наши", так называемых "кремлевских ботов" и "ольгинских троллей" с одновременной установкой для СМИ отказаться привычной им роли "стоящего над схваткой", заняться прямой пропагандой и спуститься поближе к зрителю, которого раньше требовалось просвещать в вопросах политики - все это обеспечивало надежный контроль над настроениями подавляющего большинства общества. В этой ситуации закрывать гражданам свободный доступ к информации стало уже незачем. Отдельные шаги в этом направлении, которые власть все же делает, объясняются инерцией мышления, неприязнью к свободным СМИ, личными мотивами, но не необходимостью.
Россия с ее вторичной экономикой и угасающим научным потенциалом внезапно оказалась обладательницей самых передовых политтехнологий. Эти манипулятивные технологии перспективны и чрезвычайно эффективны. В настоящее время Кремль направляет и контролирует настроения не только граждан России, но подавляющее большинство потребителей распространяемого через СМИ и блоги русскоязычного информационного контента. Это позволяет России вести против Украины войну нового типа. Сколько бы мы ни говорили о "зеленых человечках", российских инструкторах и чеченских наемниках, но главные политические действия в рамках необъявленной войны (референдумы в Крыму, Донецкой и Луганской областях), а также военные действия ведут граждане Украины, не осознавая при этом, что действуют строго в рамках, заданных российской пропагандистской кампанией. Те граждане, которые в один злосчастный день неожиданно испугались, что из соседнего города придут фашисты, запретят им говорить на родном языке, а затем и вовсе убьют.
Общие разговоры о манипулировании, об Оруэлле, Геббельсе и фильме "Хвост виляет собакой" не приблизят нас к пониманию феномена российской пропаганды. Созданные Россией технологии работы с общественным мнением качественно сложнее западных, советских или, например, геббельсовских и позволяют решать задачи, которые в таком объеме не способно поставить перед собой ни одно современное государство. Россия стала очень опасной страной - для себя, для мира, для всех.
P.S. Многие комментарии стали прекрасными иллюстрациями к моему тексту и в дальнейшем будут использованы в этом качестве. Спасибо вам, борцы с "бандеро-фашистами", "укронацистами" и прочими фантомами постсоветского сознания.
Сказка ложь, да в ней навет, добрым молодцам привет
В информационных войнах обязательно в той или иной степени происходит демонизация противника. Ему дают обидные прозвища (бандерлоги, майдауны, укрофашисты и т.д. с одной стороны, ватники, колорады, руССкие и т.д. - с другой), а его действия и замыслы изображают более злонамеренными, чем они есть. В этом плане российско-украинский конфликт не привнес ничего нового. Однако заметно существенное расхождение в том, кого та и другая сторона считает противником. Если для украинских СМИ и блогеров противники - это не все жители России или юго-востока Украины, а те из них, которые занимают отчетливо антиукраинскую позицию и ведут антиукраинскую деятельность, то россияне видят врага в любом более-менее лояльном своей стране украинце. В российском информационном поле украинец изображается фашистом, нацистом, недочеловеком, кровожадным существом, любящим убийства. Негативные характеристики такой же силы и интенсивности украинская сторона использует, пожалуй, только для описания вооруженных сепаратистов. Характерно, что российская сторона, ориентируя свои инвективы на украинцев в целом, ошибочно воспринимает прозвища "ватники" и "колорады" как относящиеся к русским (или россиянам) в целом, тогда как "ватник" указывает на людей с определенной идеологией, своего рода "майдаунов наоборот", а "колорадами" называют тех, кто носит георгиевскую ленточку не просто в память о Великой Отечественной, а в качестве сознательного антиукраинского жеста.
Изображение любого украинца врагом особенно четко проявилось после гибели пророссийских активистов на пожаре в Доме профсоюзов в Одессе и после публикации в сети видеозаписи последних секунд жизни луганчанки, которой оторвало ноги взрывом украинской ракеты. В обоих случаях российская пропаганда использовала один и тот же прием. Российские СМИ, а также прокремлевские и проновороссийские блоггеры (эти категории не стоит смешивать) одновременно растиражировали редкие, но, разумеется, все же нашедшиеся в социальных сетях комментарии таких украинцев, которые открыто радовались смертям пророссийских активистов. Такого рода человеконенавистнические комментарии имели место как с российской, так и с украинской стороны, но в России их преподнесли как отражение настроений всех украинцев. Эти примеры сопровождались выводами о том, что украинцы за 23 года независимости деградировали сильнее, чем немцы при Гитлере, и перестали быть людьми. Главный вывод: с украинцами не о чем разговаривать, их надо уничтожать. Еще в мае философ Александр Дугин, комментируя события в Одессе, призвал: "Убивать, убивать, убивать. Больше разговоров никаких не должно быть" (здесь). "Украинские пользователи интернета существенно превзошли жителей Третьего рейха", - заявил месяц спустя гуру российских консерваторов Максим Соколов, имея в виду комментарии к видеозаписи с умирающей луганчанкой ( здесь). "Пожалуй, даже национал-социалисты Адольфа Гитлера не двигались столь стремительно", - написал в тот же день Андрей Сидорчик (здесь). "Это даже не животные. Не надо оскорблять животных таким сравнением. Ни один зверь не убивает ради удовольствия. 23 года незалежной промывки мозгов превратила их в настоящих зомби. А потому всякие переговоры с ними о федерализации и прочем мечтательном прекраснодушии, похоже, надо оставить мечтателям. Вопрос встает совершенно однозначно: "Кто кого?", - рассуждает Александр Гришин (здесь). "Свидомая Украина, ты сделала свой выбор. И после 2 июня 2014 года изменить его уже не сможешь. И тебе придётся пройти весь путь до конца. В Пекло", - говорит писатель Дмитрий Дзыговбродский, который первым обратил внимание на записи с украинских форумов по поводу погибшей луганчанки ( здесь).
A Separate Reality
В периоды информационных войн все СМИ действуют по одной модели: продвигают свою версию в ущерб версии противника. Разумеется, в странах, поддерживающих принцип свободы слова, невозможно вовсе не сообщить о версии противника, но по отношению к своей версии включается режим наибольшего благоприятствования. Так, например, освещая трагические события в одесском Доме профсоюзов 2 мая, украинские СМИ излагали общеизвестную канву событий, но при этом уделяли неоправданно много внимания малоправдоподобным версиям, которые объясняли гибель людей наличием в здании отравляющих веществ, неудачным обращением осажденных с "коктейлями Молотова" и т.п. Такая же ситуация была и с освещением гибели людей в Луганске 2 июня: украинские СМИ не скрывали версию ракетного удара по Луганской ОГА, но усиленно продвигали версию о неудачном выстреле из ПЗРК в самом здании.
Но если украинские СМИ дают до неприличия большие преференции своим версиям излагаемых событий, то российские действуют иначе и вовсе не излагают неудобную для них версию, а зачастую, и общеизвестную канву событий. Если украинские СМИ сильно искажают реальные факты, то российские рисуют полностью выдуманную действительность. Так, например, при уличных столкновениях пророссийских активистов с украинскими, российские СМИ всегда изображают первых жертвами нападения. Фото- и видеосвидетельства преступлений пророссийских активистов и сепаратистов регулярно преподносятся как свидетельства преступлений противоположной, украинской стороны. Сочиняются истории про десятки тысяч беженцев с востока Украины (первый раз такие вбросы через блоги и СМИ появились в первых числах марта), про расстрел раненых в железнодорожной больнице Красного Лимана, про расстрел "Правым сектором" украинских солдат под Волновахой "за то, что они отказались стрелять в народ" и т.п. Речь идет не обо всех российских СМИ, многие из которых постарались не уходить далеко от объективности (например, РБК или Лента.Ру), но производство полностью выдуманной реальности было поставлено на поток и стало мейнстримом российского информационного поля. О распространенности и влиятельности такого подхода к освещению событий можно судить по тому, что на истории с расстрелами в Красном Лимане и под Волновахой сослался В.Путин, беседуя с журналистами сразу после торжеств по случаю празднования 70-летия высадки союзных войск в Нормандии (здесь). Это изменение российской информационной политики еще не было изучено и проанализировано, но на интуитивном уровне общество его осознало и отреагировало на него образованием таких неологизмов как "Киселев ТВ", "Геббельс ТВ" и "ЛайфГнус" (от Life News).
Große Lüge 2.0
В чем эффективность этого метода подачи информации? Принцип Große Lüge, известный широким массам в форме приписываемого Геббельсу высказывания: "чем больше ложь, тем скорее в нее поверят", не только не противоречит народной вере в лживость всех без исключения СМИ, но и удачно ее эксплуатирует. Считая, что СМИ искажают действительность, читатель всегда делает допуск на такие искажения. Например, если кто-то из ньюсмейкеров украинского силового блока (Аваков, Тымчук или Семенченко) говорит, что боевики массово сдаются, читателю ясно, что какие-то подобные случаи имели место, но не в таких масштабах. Если говорится о сотнях вооруженных чеченцев на Донбассе, потребитель информации понимает, что это число надо разделить на какую-то цифру. Читая же в российских СМИ, что нацгвардия расстреляла сотни раненых в больнице, критически настроенный человек думает что это число преувеличено, гадает, не начали ли раненые стрельбу первыми, но он не догадается, что сам факт расстрела выдуман полностью. Даже широко распространенный в советское время метод "чтения между строк" не годится для работы с такого рода информацией, потому что он ориентирован на расчистку зерен истины от пропагандистского хлама, а современный российский новостной мейнстрим этих зерен не содержит изначально.
Этот переход от искажения действительности к изображению действительности полностью выдуманной совпал с переходом от ангажированных СМИ к пропагандистским и может быть условно датирован разгромом РИА "Новости", который Путин на пресс-конференции 19 декабря прямо пояснил тем, что государственные информационные ресурсы "должны возглавляться патриотично настроенными людьми" (здесь).
Наличие в российском информационном поле двух конфликтующих реальностей, настоящей и выдуманной, создает принципиально новые условия для общества и заставляет его реагировать по, условно говоря, шизоидному типу, поскольку именно в сознании шизофреника сосуществуют две несовместимые картины мира. Оказавшись в такой априори противоречивой ситуации, человек через какое-то время проходит точку невозврата и отучается как-либо учитывать противоречащую его убеждениям информацию. С этого момента человек может догадываться, а иногда - и видеть воочию, что нет и не может быть никаких толп "украинских фашистов" и "десятков тысяч" беженцев и в то же время он будет верить во все это. Может знать, что не было расстрела раненых в больнице, больше того: может сам быть связан с созданием этого информационного вброса, но при этом не усомнится в правдивости этой истории.
Темные зомби нас злобно гнетут
При всей алогичности той реальности, в которой живут люди, подверженные влиянию российской пропаганды, генезис этой реальности позволяет понять хотя бы то, откуда взялась эта алогичность. Так, например, абсурдность заголовков "Нового "народного мэра" назначили в Славянске" (РИА "Новости") или "В Славянске назначен новый "народный мэр" (РБК), на которую указал Федор Крашенинников ( здесь), только кажущаяся. Под "народным" деятели ДНР подразумевают не исходящее от народа, а противопоставленное антинародному режиму киевской хунты. "Народное" в их понимании, это "наше", "находящееся на нашей стороне". Русская речь до сих пор сохраняет распространившуюся в советское время классификацию окружающего мира с помощью деления на "наше" и "не наше" ("наш человек", "Ты вообще за кого? - Я за наших", "не наши у вас мысли", "вот это по-нашему!", "наши люди в булочную на такси не ездят", - вплоть до названия прокремлевского движения "Наши").
Именно поэтому противоположная сторона была стразу же названа в России "фашистами" и "хунтой", словами, обозначающими для советского сознания не что-то конкретное, а максимально враждебное и опасное "нашему". Допытываться, почему беззубый киевский режим был назван "хунтой", а поддержавшие его украинцы - фашистами, столь же бесполезно, как спрашивать о причинах именования назначенных мэров "народными". Все эти термины не несут политической нагрузки, они используются лишь от неумения жителей России и украинского юго-востока осознать и выразить сущностный для их советского менталитета конфликт между "нашими" и враждебным окружающим миром.
Комплексные противоречия исторического, культурного, политического и экономического характера между "киевской" Украиной и юго-востоком страны очевидны. Однако основой мощной сепаратистской волны, поднявшейся в феврале-марте в Крыму и на востоке Украины, стали не эти реально существующие и давно обсуждаемые противоречия, а внезапный приступ иррационального страха, выразившегося в ожидании нашествия враждебных "чужаков" ("фашистов", "Правого сектора", американских наемников) и полного запрета говорить на родном языке. До сих пор в самых разных кругах общества находят отклик совершенно нелепые слухи о фильтрационных лагерях для жителей Донбасса, о готовящемся массовом переселении "западенцев" на восток страны и т.д.
Ситуация такого массового стресса была достигнута и до сих пор поддерживается с помощью специальных информационных технологий, в частности, с помощью рассмотренного выше приема, когда оппонент изображается, а иногда даже прямо называется существом другого биологического вида, кровожадным зомби, вести переговоры с которым не только глупо, но и преступно.
И перекрыли эникей
Надо отметить, что нынешняя российская информационная ситуация, при казалось бы, очевидном сходстве со стандартной для тоталитарных государств медийной моделью, уникальна. До Путина никто не решал задачу тотального контроля в условиях практически неконтролируемого доступа общества к оппозиционным и зарубежным источникам информации. Деятельность членов движения "Наши", так называемых "кремлевских ботов" и "ольгинских троллей" с одновременной установкой для СМИ отказаться привычной им роли "стоящего над схваткой", заняться прямой пропагандой и спуститься поближе к зрителю, которого раньше требовалось просвещать в вопросах политики - все это обеспечивало надежный контроль над настроениями подавляющего большинства общества. В этой ситуации закрывать гражданам свободный доступ к информации стало уже незачем. Отдельные шаги в этом направлении, которые власть все же делает, объясняются инерцией мышления, неприязнью к свободным СМИ, личными мотивами, но не необходимостью.
Россия с ее вторичной экономикой и угасающим научным потенциалом внезапно оказалась обладательницей самых передовых политтехнологий. Эти манипулятивные технологии перспективны и чрезвычайно эффективны. В настоящее время Кремль направляет и контролирует настроения не только граждан России, но подавляющее большинство потребителей распространяемого через СМИ и блоги русскоязычного информационного контента. Это позволяет России вести против Украины войну нового типа. Сколько бы мы ни говорили о "зеленых человечках", российских инструкторах и чеченских наемниках, но главные политические действия в рамках необъявленной войны (референдумы в Крыму, Донецкой и Луганской областях), а также военные действия ведут граждане Украины, не осознавая при этом, что действуют строго в рамках, заданных российской пропагандистской кампанией. Те граждане, которые в один злосчастный день неожиданно испугались, что из соседнего города придут фашисты, запретят им говорить на родном языке, а затем и вовсе убьют.
Общие разговоры о манипулировании, об Оруэлле, Геббельсе и фильме "Хвост виляет собакой" не приблизят нас к пониманию феномена российской пропаганды. Созданные Россией технологии работы с общественным мнением качественно сложнее западных, советских или, например, геббельсовских и позволяют решать задачи, которые в таком объеме не способно поставить перед собой ни одно современное государство. Россия стала очень опасной страной - для себя, для мира, для всех.
P.S. Многие комментарии стали прекрасными иллюстрациями к моему тексту и в дальнейшем будут использованы в этом качестве. Спасибо вам, борцы с "бандеро-фашистами", "укронацистами" и прочими фантомами постсоветского сознания.