Германия
Универсальное развитие прав и свобод человека в ФРГ и их защита официально декларируются в качестве одной из центральных задач германской внутренней и внешней политики. В Берлине придают серьезное значение международным форматам сотрудничества, сформировавшимся в этой области, в частности, взаимодействию в рамках ООН и Совета Европы, осознают важность совместной работы со структурами гражданского общества, прежде всего различными НПО. Сформировавшиеся на сегодняшний день в рамках ООН и Совета Европы правозащитные стандарты в целом инкорпорированы в законодательство ФРГ.
Основные права и свободы человека и гражданина отражены в Основном законе (конституции) страны, а также в основополагающих законодательных актах, регламентирующих основы германского публичного порядка. Следует, однако, заметить, что и законодательство, и правоприменительная практика ФРГ весьма жестко реагируют на вызовы основам германского правопорядка. В этих целях серьезными полномочиями, включая различного рода возможности вторжения в частную сферу под предлогом обеспечения безопасности, располагают спецслужбы и правоохранительные органы.
Германия в качестве члена Совета ООН по правам человека (2013-2015 гг.) исходит из высокой ответственности этой структуры за соблюдение прав человека в мире, придает большое значение проводимым в его рамках универсальным периодическим обзорам. В отношении ФРГ эта процедура, состоявшаяся в апреле 2013 г., выявила ряд недостатков в правочеловеческой сфере. Среди «дефицитов» были названы набирающие силу расистские и ксенофобские настроения в германском обществе, недостатки работы правоохранительной системы на этом направлении. Небезоблачной признана ситуация с мигрантами и беженцами, рекомендовано активизировать усилия по борьбе с торговлей людьми.
Германия, как и другие члены ЕС, по-прежнему продолжает активно использовать правочеловеческую тематику в качестве инструмента политического давления на третьи страны. При этом официальный Берлин традиционно маловосприимчив к критике в свой адрес. О нарушениях прав человека в самой Германии говорится нечасто и несистемно. Как правило, критика артикулируется неправительственными организациями. На официальном же уровне информация такого рода зачастую не озвучивается, равно как и с большой неохотой фрагментарно освещается ведущими германскими СМИ.
Примечательно, что положения, отраженные в российских законодательных актовах последнего времени, вызывавших в Германии шквал критики со стороны официальных властей и правозащитных кругов, в том или ином виде имеются и в германском законодательстве. В частности, отработан механизм обеспечения полной прозрачности деятельности, структуры и источников финансирования неправительственных организаций, в основу которого положены в первую очередь финансовые рычаги. На практике это означает, что любой отказ предоставлять компетентным органам ту или иную информацию о деятельности НПО (которая вовсе не ограничивается годовым отчетом), в т. ч. об источниках и объемах финансирования, оказывается весьма затратным во всех отношениях, и прежде всего в финансовом. В Германии также существует хорошо отлаженная эффективная система контроля со стороны органов власти за деятельностью НПО, которая прописана в специальном Законе «О регулировании публичного права деятельности объединений» 1964 г. Одним из ее важных звеньев является прерогатива федерального министра внутренних дел запрещать в Германии НПО, цели и деятельность которых противоречит положениям Уголовного кодекса ФРГ и основам конституционного правопорядка. Примечательно, что такого рода решение о запрете принимается министром самостоятельно, без задействования судебной процедуры.
Несмотря на агрессивную пропаганду однополой любви на пространстве Евросоюза и оголтелую критику третьих стран за подчас мнимые нарушения прав сексменьшинств, было бы неверным полагать, что законодательство ФРГ в этой сфере лишено дискриминационной составляющей, а общество - полностью толерантно. Настороженное и негативное отношение к представителям ЛГБТ-сообщества, включая гомофобию, широко распространено в германском обществе, что подтверждается конкретными фактами. Так, по данным германского правозащитного центра «Телефон доверия Манео», в 2012 г. в Берлине, слывущем самым терпимым по отношению к сексменьшинствам городом Германии, было зарегистрировано 474 выпада против представителей ЛГБТ-сообщества. Для сравнения в 2011 г. число таких происшествий составляло 461, в 2010 г. - 456. Полиции удалось вычислить гомофобов лишь в 33 процентах случаев. По оценкам упомянутого правозащитного центра, зафиксированные случаи составляют примерно 10 процентов от их совокупного реального числа. В ряде федеральных земель (Гамбург, Гессен, Мекленбург-Передняя Померания) действуют нормативно-правовые предписания, допускающие возможность принудительного медицинского освидетельствования с подачи полиции на СПИД и гепатит всех, кто входит в т.н. группу риска, к которой прямо отнесены гомосексуалисты (первые в списке), наркоманы, бездомные и иностранцы. Кроме того, лица нетрадиционной сексуальной ориентации твердо отсекаются при заборе донорской крови, а в случае введения врачей в заблуждение могут привлекаться к ответственности в зависимости от тяжести наступивших последствий.
По мнению ряда видных германских юристов, существующее в ФРГ законодательное регулирование не всегда позволяет решить проблему соотношения свободы слова и уважения к религии, поскольку завязано на субъективной оценке каждого конкретного случая. В Уголовном кодексе ФРГ существует статья, по которой ненадлежащее поведение в церкви, мечети и других религиозных учреждениях может караться, в зависимости от степени тяжести содеянного, денежным штрафом либо лишением свободы сроком до трех лет.
В Германии по-прежнему имеются проблемы с имплементацией ряда важных международно-правовых документов, затрагивающих сферу защиты и обеспечения прав человека. До сих пор не ратифицирована подписанная ФРГ 9 декабря 2003 г. Конвенция ООН по борьбе с коррупцией, поскольку законодательство ФРГ в этой области не соответствует закрепленным в ней стандартам. Надлежащее наказание за взятки и подкуп должностных лиц предусмотрено лишь в отношении государственных чиновников. Депутаты бундестага, в свою очередь, вправе принимать вознаграждения от представителей бизнеса и частных лиц за лоббирование их интересов - законодательно запрещена лишь прямая покупка голосов. Депутаты не желают ставить себя на одну доску с чиновниками и упирают на необходимость свободы в контактах, в т. ч. в бизнес-среде. Такая ситуация создает возможность ухода от ответственности за получение «презентов» и для депутатов земельных парламентов. Соответствующие примеры из судебной практики имеются. По заявлениям международной организации «Трансперенси интернешнл», отсутствие у Германии желания ратифицировать профильную ооновскую Конвенцию существенно вредит ее имиджу. Эту точку зрения разделяют и представители германского бизнес- сообщества. Не ратифицирована также Конвенция Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию, подписанная Германией 27 января 1999 г.
Не имплементирована в германское законодательство директива ЕС о борьбе с торговлей людьми и защите ее жертв (отведенный для этого срок истек 5 апреля 2013 г.). Имплементация не состоялась по причине несогласованности подходов профильных германских министерств - Минюста, МВД и Министерства по делам семьи, пожилых, женщин и молодежи. Местные эксперты в области прав человека подчеркивают, что в Евросоюзе такое положение дел вызывает, по меньшей мере, недоумение. Отмечается, что правовые предписания, действующие в ФРГ, отличаются необоснованной «строгостью» к жертвам торговли людьми. Жесткой критике подвергается тот факт, что разрешение на пребывание в Германии жертвам торговли людьми предоставляется лишь под условием дачи в суде свидетельских показаний против преступников (в отличие, к примеру, от Италии и скандинавских стран), в противном случае им грозит высылка за нарушение миграционных правил. Неоднозначно оценивается и весьма либеральный подход к занятию проституцией (в ФРГ запрет на это отсутствует), имеются нарекания к регулирующему эту «сферу деятельности» Закону о проституции, принятому в 2002 г. Германские эксперты и правозащитники с тревогой отмечают, что в сложившейся ситуации ФРГ имеет все шансы превратиться в благодатный оазис для торговли людьми на пространстве Евросоюза.
Эксперты обращают внимание на дефицит эффективных мониторинговых механизмов в ювенальной юстиции. Германские юристы сходятся во мнении относительно того, что по сути ни один из земельных законодательных актов, регулирующих вопросы ювенальной юстиции (в ФРГ это прерогатива федеральных земель), не отвечает международно- правовым стандартам, закрепленным в Конвенции ООН о правах ребенка (ФРГ сделала к ней оговорку о том, что положения данного документа не будут применяться германскими компетентными органами напрямую до принятия соответствующих актов федерального законодательства), а также в Принципах осуществления уголовного преследования в рамках Совета Европы, принятых в 2006 г.
Прежде всего указывается на несоблюдение критерия, установленного Конвенцией ООН по правам ребенка, согласно которому вопросы уголовного преследования несовершеннолетних и содержания их в местах лишения свободы должны регулироваться профильными нормативно-правовыми актами, а не быть частью общего законодательства об уголовном правосудии (как это имеет место, в частности, в Баварии и Нижней Саксонии).
Кроме того, игнорируется, как правило, согласованный на уровне правочеловеческих стандартов Совета Европы тезис о том, что главной целью ювенальной юстиции является ресоциализация несовершеннолетних преступников, а не защита общества от преступных деяний (как в случае со взрослыми правонарушителями). По мнению германских экспертов, этот постулат крайне важен в контексте определения направлений последующего правового регулирования отбывания наказания несовершеннолетними, в частности, в том, что касается обеспечения их права на образование, трудовую деятельность и последующую социализацию.
Указывается на отсутствие должного нормативно-правового регулирования условий содержания несовершеннолетних. Во всех федеральных землях приняты нормы, предписывающие раздельное отбывание наказания и, соответственно, размещение взрослых и несовершеннолетних заключенных. Вместе с тем, это касается преимущественно лиц мужского пола, поскольку в отношении женщин (которые по статистике составляют весьма небольшую часть от числа отбывающих наказание несовершеннолетних) допускается размещение на базе женских исправительных учреждений. Как полагают германские юристы, налицо нарушение установленного в т.ч. и в Конвенции ООН о правах ребенка принципа недискриминации. Помимо этого в соответствующем законодательстве земель отсутствуют предписания относительно размеров камер для несовершеннолетних заключенных. Как правило, этот вопрос сводится к указанию на необходимость «принимать во внимание их человеческое достоинство». Исключение - земля Баден- Вюртемберг, в которой, однако, нормативы установлены лишь для вновь строящихся исправительных учреждений.
В экспертных кругах ФРГ обращается внимание на недостаточную проработку вопроса о санкциях в отношении отбывающих наказание несовершеннолетних. В упомянутых Принципах 2006 г. определено, что в соответствующем внутреннем законодательстве должен быть установлен исчерпывающий перечень мер дисциплинарного характера, применимых к несовершеннолетним заключенным. В ФРГ такого рода нормативы отсутствуют.
В качестве недостатков системы уголовного преследования несовершеннолетних называется также доминирующая в большинстве федеральных земель тенденция к минимизации видов наказания, не связанных с лишением свободы, недостаточная урегулированность вопросов доступа к получению школьного и профессионального образования. Обращается внимание также на более жесткую по сравнению со взрослыми заключенными правовую регламентацию посещений находящихся в тюрьмах несовершеннолетних, а также возможности предоставления им отпуска.
С серьезными трудностями практического характера сталкивается в ФРГ реализация положений Конвенции ООН о правах инвалидов, прежде всего в части, касающейся школьного обучения детей-инвалидов. Вопросы школьного образования находятся в ведении земель, что делает по сути невозможным осуществление контрольных полномочий со стороны федерального центра. Так, продолжается процесс расслоения детей на «здоровых» и «нуждающихся в специальном педагогическом подходе», который обусловлен в том числе и демографическими причинами. На сегодняшний день германской системе образования выгодно, чтобы детей, «нуждающихся в специальном обучении», было больше. В ФРГ около 3300 вспомогательных школ, общее количество детей уменьшается, поэтому эти школы заботятся о достаточном количестве учащихся. Кроме того, отсутствуют правила и стандарты, по которым в отношении детей педагоги делают соответствующие выводы. Получается, что такая «диверсификация» субъективна. За последние годы значительно выросло количество претензий со стороны родителей, в т. ч. в отношении того, что для достижения баланса учащихся во вспомогательных и обычных школах учителя отсортировывают детей, лишь имеющих тенденцию к тому, чтобы стать «трудными».
Несмотря на в целом соответствующее правочеловеческим стандартам законодательство и судебную практику, серьезные нарекания в ФРГ вызывает работа органов опеки. В экспертных кругах находятся поводы для системной критики их деятельности. Главный среди них - превалирующая субъективность оценок ситуации и отсутствие контроля за деятельностью органов опеки, значительное количество психологических травм и конфликтов вследствие их некорректного вмешательства в дела семей. Отмечается недостаточная эффективность работы в целом, вызванная прежде всего наличием пробелов в превентивной составляющей, своего рода «антисемейная» направленность деятельности. Не всегда высоко оценивается роль органов опеки в качестве консультантов по семейным вопросам, а также в судебных процессах, касающихся определения места жительства ребенка. Широко распространено мнение, что органы опеки порой злоупотребляют своим правом изымать ребенка из семьи. Они используют его в качестве рычага давления на родителей, которые не могут самостоятельно договориться о том, с кем после развода будут проживать их дети. Кроме того, информация о семье, предоставляемая органами опеки в суд в ходе бракоразводного процесса, является зачастую негативной по отношению к обоим родителям, что на практике может подтолкнуть суд принять решение в пользу отлучения ребенка от родителей и помещения его в детский дом или специальную социальную семью. Следует отметить, что как таковых нарушений законодательства германскими органами опеки в целом не просматривается. Вместе с тем, на практике часто имеют место сбои системного характера, обусловленные субъективностью подходов органов опеки к своей деятельности, а также пробелами в обеспечении со стороны государства социальных нужд граждан. Ситуации с принудительным помещением под опеку, вызывающие широкий общественный резонанс, возникают, как правило, на этом фоне.
Серьезной критике со стороны общественности и политических партий подвергаются условия содержания беженцев в ФРГ, а также законодательно предусмотренные ограничения в правах на период (он может исчисляться годами) рассмотрения ходатайства о предоставлении убежища. В частности, речь идет о запрете покидать территорию округа в той или иной федеральной земле, куда соответствующе лицо было распределено, а также о невозможности заниматься трудовой деятельностью и иметь доступ к образованию, адекватной медицинской помощи и т.д. В этой связи предпринимаются попытки оптимизации нормативно-правовой базы, в частности, в некоторых федеральных землях (например, Гессен) были существенно облегчены правила передвижения таких лиц. В перспективе - отмена обязательства не покидать соответствующий округ до вынесения решения по ходатайству о предоставлении убежища.
Имеются нарекания к реализации свободы прессы в ФРГ. По мнению влиятельной НПО «Репортеры без границ», основная причина - «снижение многообразия» СМИ, вызванное значительным сокращением, как правило, из-за недостаточной окупаемости, самостоятельных редакционных коллективов. По этим причинам в течение 2012 г. некоторые печатные СМИ прекратили свое существование (например, «Файненшл Таймз Дойчландс»). В ряде регионов ФРГ констатируется отсутствие конкурирующих между собой печатных изданий, что не способствует повышению качества информации и ее всесторонней подаче. Наряду с этим в германских СМИ значительно выросло и продолжает расти число материалов, заказанных и оплаченных представителями бизнес-сообщества. При этом вычленить их из массива информации и комментариев, исходящих непосредственно от журналистов, читателю весьма непросто. Такого рода «коммерциализация» контента является тревожным сигналом и не свидетельствует о наличии адекватных условий для реального применения принципа свободы прессы. Серьезной критике подвергается политика крупных медиа-холдингов, в частности, «ВАЦ-Медиенгруппе», «Медиенгруппе ДюМон Шауберг», по созданию (примерно с 2009 г.) редакторских сообществ, обслуживающих сразу по нескольку печатных изданий. Вследствие этого на рынке печатных СМИ ФРГ увеличивается число изданий, отличающихся по сути лишь по названию. В данной связи упоминается также известное своей жесткой редакционной политикой издательство «Аксель Шпрингер», объявившее в октябре 2012 г. о слиянии редакционных коллективов изданий «Вельт» и «Берлинер Моргенпост» с редакцией газеты «Гамбургер Блатт», а также издательская группа «Рейн Майн», планирующая завершить формирование единого коллектива редакторов для газет «Висбаденер Тагблатт», «Висбаденер Куриер», «Альгемайне Цайтунг».
Жесткой критике со стороны экспертных кругов и НПО подвергаются подходы властных учреждений ФРГ к информационной работе. В частности, указывается на сложности, с которыми сталкиваются журналисты при получении информации от госорганов, прежде всего длительные сроки рассмотрения запросов, высокие сборы за такого рода услуги. Отдельно отмечается, что в пяти из шестнадцати федеральных земель (Баден-Вюртемберг, Бавария, Гессен, Нижняя Саксония, Саксония) не приняты законы о свободе информации, регламентирующие этот сегмент общественных отношений.
В качестве факторов, существенно затрудняющих журналистскую деятельность, названы имеющие место в ФРГ угрозы и давление в адрес представителей СМИ, обусловленные их профессиональной деятельностью, со стороны радикально настроенных элементов, прежде всего экстремистов правого толка и исламистов. Организация «Репортеры без границ» отмечает, что в Интернете увеличилось количество видеороликов, содержащих такого рода угрозы. В доказательство отмечается факт нападения правых радикалов, на редакцию газеты «Лаузитцер Рундшау» (земля Бранденбург) за ряд посвященных им публикаций, имевший место в мае 2012 г.
Несмотря на то, что нацизм в ФРГ в юридическом плане поставлен вне закона (в стране запрещено любое использование символики, хранение и распространение пропагандирующей его литературы, как уголовное преступление преследуется подстрекательство к насилию на почве расовой ненависти, а также публичное отрицание холокоста), праворадикальные настроения прочно укоренились в современном германском обществе, которое в целом демонстрирует признаки более толерантного восприятия экстремистской идеологии ультраправого толка.
Власти ФРГ, прикрываясь тезисом о необходимости демократическими средствами побороть «коричневую заразу» и делегируя ключевую роль в этом деле гражданскому обществу, зачастую не предпринимает допустимых с точки зрения германского законодательства серьезных контрмер запретительного характера. Фактически радикальные партии ведут пропаганду своих идей достаточно свободно и даже частично за государственный счет, поскольку правовая система ФРГ предусматривает возможность бюджетного софинансирования деятельности политических организаций. Только Национал-демократическая партия Германии (НДПГ) - наиболее влиятельная и активная партия праворадикального толка - получила в 2012 г. по этой линии 1,4 млн. евро, из года в год наращивая данный показатель (2011 г. - 1,3 млн., 2010 г. - 1,2 млн., 2009г. - 1,1 млн.).
В 2011 г. на земельных выборах в федеральной земле Мекленбург - Передняя Померания этой партии удалось преодолеть квалификационный порог и пройти в Ландтаг. Она также имеет свою фракцию в Ландтаге Саксонии и представлена в ряде федеральных земель на муниципальном уровне. В декабре 2012 г. Бундесрат ФРГ повторно инициировал процедуру запрета НДПГ, которую, однако, не рискнули поддержать правительство и Бундестаг.
По данным Федерального ведомства по защите конституции ФРГ, в Германии насчитывается 22,5 тысячи правых радикалов, часть которых объединена в 225 организаций. В общей массе преобладают неонацистские группировки - 157 (6000 человек).
По официальной статистике, в 2011г. в ФРГ прошли 167 демонстраций и шествий правых радикалов, приуроченных, как правило, к бомбардировкам немецких городов союзниками во время Второй мировой войны (одно из наиболее массовых проводится ежегодно в Дрездене).
По оценкам местных компетентных органов, 9,8 тыс. человек из числа правых радикалов настроены на совершение насилия. Их количество из года в год постоянно растет. Как следствие, число совершаемых соответствующих преступлений в Германии остается стабильно высоким - 17,6 тыс. в 2012 г., включая 720 случаев нанесения телесных повреждений (в 2011 г. - 16,8 тыс. и 699 соответственно).
Помимо многочисленных так называемых активных структур, в ФРГ существует целая сеть организаций, оказывающих разнообразное содействие правым экстремистам - от консультационной и правовой помощи в случае уголовного преследования (Германское правовое бюро) до материальной или иной поддержки активистов, находящихся в местах лишения свободы (Общество помощи национальным политическим заключенным). Активно действует основанное в 1960 г. бывшими офицерами СС и членами НСДАП культурно-политическое «Общество за свободную публицистику», объединяющее около 50 праворадикальных публицистов, редакторов, издателей и т.д. Оно специализируется на проведении соответствующих «научно-теоретических» и идеологических изысканий.
По мнению немецких экспертов, экстремисты, находящиеся в поле зрения спецслужб, - лишь «верхушка айсберга». По данным германского фонда им. Ф.Эберта, 15,8 проц. жителей восточных земель и 7,3 проц. на западе ФРГ разделяют крайне правые взгляды (усредненный уровень по стране - 9 проц., на 0,8 проц. больше, чем годом ранее).
Наиболее распространенное проявление праворадикальной идеологии в ФРГ - ксенофобия. Согласно исследованиям указанного фонда, более четверти населения страны испытывают чувство враждебности по отношению к иностранцам, а 20 проц. следует зачислить в разряд шовинистов. Неприязнь к иностранцам особенно высока на востоке - 39 проц. населения (20 проц. на западе). Как следствие, нарастает и градус исламофобии - почти 60 проц. жителей Германии относятся настороженно к этой религии.
В ФРГ неуклонно растет количество политически мотивированных преступлений в отношении мигрантов (на 16,7 проц. в 2011г., 16,5 проц. в 2012 г.) и приблизилось по итогам 2012 г. к 3 тыс. случаев, из них более 400 - с применением насилия. Основное внимание общественности сейчас приковано к начавшемуся в Мюнхене судебному процессу над единственной уцелевшей участницей праворадикальной террористической организации национал-социалистическое подполье Б.Цшепе. Она обвиняется в причастности к 10 убийствам, жертвами которых стали 8 турок, 1 грек и одна сотрудница полиции, и 14 ограблениям банков.
Независимая экспертная комиссия, подготовившая по поручению Бундестага в 2011 г. доклад о проблеме антисемитизма в Германии, пришла к выводу, что это явление также глубоко укоренилось и широко распространено в германском обществе. Согласно исследованию, каждый пятый немец является скрытым антисемитом (в силу понятных причин открыто демонстрировать подобные убеждения в ФРГ не принято).
Составители доклада указывают на то, что в отличие от праворадикалов, которые исповедуют классические формы антисемитизма, значительной части населения ФРГ присущ так называемый вторичный антисемитизм - различные явления, возникшие в результате отрицания вины немцев за преступления нацистской Германии. Наиболее характерные его проявления - обвинения евреев в том, что они несут часть вины за преследования, и утверждения, что «память о холокосте используется как повод для финансового вымогательства».
В 2012 г. МВД ФРГ зафиксировало 865 случаев политически мотивированных преступлений антисемитской направленности, в результате которых пострадал 21 человек. Примечательно, что, хотя 95 проц. антиеврейских актов совершают правые радикалы, наиболее резонансными становятся, как правило, инциденты с участием лиц арабского или турецкого происхождения. Самыми громкими происшествиями в последнее время стали нападения осенью 2012 г. в Берлине на раввина Д.Альтера (получил несколько переломов) и генерального секретаря Центрально совета евреев Ш.Крамера.
Из антисемистких выходок неонацистов можно также выделить осквернение в сентябре 2012 г. еврейского кладбища в Крёпелине (Мекленбург-передняя Померания), которое в том числе послужило поводом для соответствующего заявления МИД Израиля. В целом, по данным полиции, в 2012 г. еврейские кладбища подвергались вандализму 29 раз, а с 2000 г. число подобных инцидентов достигло 612.
Широкую огласку в Германии получила также история владельца единственного в Саксонии кошерного ресторана «Шалом» У.Джюбалла (г.Хемниц), который с момента открытия заведения в 1999 г. непрерывно является объектом агрессии правых радикалов. В его адрес в общей сложности поступили свыше 1600 звонков с угрозами, к двери ресторана подбрасывалась свиная голова с выжженной звездой Давида, на стены периодически наносится свастика, выбиваются стекла, прокалываются колеса автомашины и т.д. По информации фонда помощи жертвам правого экстремизма «Cura» (работает под эгидой антиэкстремистского фонда им. Антонио Амадеу), совокупный материальный ущерб, нанесенный еврейскому предпринимателю, превысил 40 тыс. евро.
Профильные германские НПО критикуют правоохранительные органы за недостаточные усилия в раскрытии соответствующих правонарушений, а также высказывают претензии в адрес принятой в МВД ФРГ системы классификации политически мотивированных преступлений. По их мнению, она способствует искажению реальной ситуации и занижению ключевых показателей. Например, согласно совместному исследованию фонда «Cura» и редакции интернет-портала «Мужество против правого насилия» (совместный проект журнала Штерн и фонда им. Антонио Амадеу), с момента падения берлинской стены в ФРГ от рук праворадикальных элементов погибли 183 человека, в то время как в аналогичной полицейской статистике фигурируют лишь 63 жертвы.
Основные права и свободы человека и гражданина отражены в Основном законе (конституции) страны, а также в основополагающих законодательных актах, регламентирующих основы германского публичного порядка. Следует, однако, заметить, что и законодательство, и правоприменительная практика ФРГ весьма жестко реагируют на вызовы основам германского правопорядка. В этих целях серьезными полномочиями, включая различного рода возможности вторжения в частную сферу под предлогом обеспечения безопасности, располагают спецслужбы и правоохранительные органы.
Германия в качестве члена Совета ООН по правам человека (2013-2015 гг.) исходит из высокой ответственности этой структуры за соблюдение прав человека в мире, придает большое значение проводимым в его рамках универсальным периодическим обзорам. В отношении ФРГ эта процедура, состоявшаяся в апреле 2013 г., выявила ряд недостатков в правочеловеческой сфере. Среди «дефицитов» были названы набирающие силу расистские и ксенофобские настроения в германском обществе, недостатки работы правоохранительной системы на этом направлении. Небезоблачной признана ситуация с мигрантами и беженцами, рекомендовано активизировать усилия по борьбе с торговлей людьми.
Германия, как и другие члены ЕС, по-прежнему продолжает активно использовать правочеловеческую тематику в качестве инструмента политического давления на третьи страны. При этом официальный Берлин традиционно маловосприимчив к критике в свой адрес. О нарушениях прав человека в самой Германии говорится нечасто и несистемно. Как правило, критика артикулируется неправительственными организациями. На официальном же уровне информация такого рода зачастую не озвучивается, равно как и с большой неохотой фрагментарно освещается ведущими германскими СМИ.
Примечательно, что положения, отраженные в российских законодательных актовах последнего времени, вызывавших в Германии шквал критики со стороны официальных властей и правозащитных кругов, в том или ином виде имеются и в германском законодательстве. В частности, отработан механизм обеспечения полной прозрачности деятельности, структуры и источников финансирования неправительственных организаций, в основу которого положены в первую очередь финансовые рычаги. На практике это означает, что любой отказ предоставлять компетентным органам ту или иную информацию о деятельности НПО (которая вовсе не ограничивается годовым отчетом), в т. ч. об источниках и объемах финансирования, оказывается весьма затратным во всех отношениях, и прежде всего в финансовом. В Германии также существует хорошо отлаженная эффективная система контроля со стороны органов власти за деятельностью НПО, которая прописана в специальном Законе «О регулировании публичного права деятельности объединений» 1964 г. Одним из ее важных звеньев является прерогатива федерального министра внутренних дел запрещать в Германии НПО, цели и деятельность которых противоречит положениям Уголовного кодекса ФРГ и основам конституционного правопорядка. Примечательно, что такого рода решение о запрете принимается министром самостоятельно, без задействования судебной процедуры.
Несмотря на агрессивную пропаганду однополой любви на пространстве Евросоюза и оголтелую критику третьих стран за подчас мнимые нарушения прав сексменьшинств, было бы неверным полагать, что законодательство ФРГ в этой сфере лишено дискриминационной составляющей, а общество - полностью толерантно. Настороженное и негативное отношение к представителям ЛГБТ-сообщества, включая гомофобию, широко распространено в германском обществе, что подтверждается конкретными фактами. Так, по данным германского правозащитного центра «Телефон доверия Манео», в 2012 г. в Берлине, слывущем самым терпимым по отношению к сексменьшинствам городом Германии, было зарегистрировано 474 выпада против представителей ЛГБТ-сообщества. Для сравнения в 2011 г. число таких происшествий составляло 461, в 2010 г. - 456. Полиции удалось вычислить гомофобов лишь в 33 процентах случаев. По оценкам упомянутого правозащитного центра, зафиксированные случаи составляют примерно 10 процентов от их совокупного реального числа. В ряде федеральных земель (Гамбург, Гессен, Мекленбург-Передняя Померания) действуют нормативно-правовые предписания, допускающие возможность принудительного медицинского освидетельствования с подачи полиции на СПИД и гепатит всех, кто входит в т.н. группу риска, к которой прямо отнесены гомосексуалисты (первые в списке), наркоманы, бездомные и иностранцы. Кроме того, лица нетрадиционной сексуальной ориентации твердо отсекаются при заборе донорской крови, а в случае введения врачей в заблуждение могут привлекаться к ответственности в зависимости от тяжести наступивших последствий.
По мнению ряда видных германских юристов, существующее в ФРГ законодательное регулирование не всегда позволяет решить проблему соотношения свободы слова и уважения к религии, поскольку завязано на субъективной оценке каждого конкретного случая. В Уголовном кодексе ФРГ существует статья, по которой ненадлежащее поведение в церкви, мечети и других религиозных учреждениях может караться, в зависимости от степени тяжести содеянного, денежным штрафом либо лишением свободы сроком до трех лет.
В Германии по-прежнему имеются проблемы с имплементацией ряда важных международно-правовых документов, затрагивающих сферу защиты и обеспечения прав человека. До сих пор не ратифицирована подписанная ФРГ 9 декабря 2003 г. Конвенция ООН по борьбе с коррупцией, поскольку законодательство ФРГ в этой области не соответствует закрепленным в ней стандартам. Надлежащее наказание за взятки и подкуп должностных лиц предусмотрено лишь в отношении государственных чиновников. Депутаты бундестага, в свою очередь, вправе принимать вознаграждения от представителей бизнеса и частных лиц за лоббирование их интересов - законодательно запрещена лишь прямая покупка голосов. Депутаты не желают ставить себя на одну доску с чиновниками и упирают на необходимость свободы в контактах, в т. ч. в бизнес-среде. Такая ситуация создает возможность ухода от ответственности за получение «презентов» и для депутатов земельных парламентов. Соответствующие примеры из судебной практики имеются. По заявлениям международной организации «Трансперенси интернешнл», отсутствие у Германии желания ратифицировать профильную ооновскую Конвенцию существенно вредит ее имиджу. Эту точку зрения разделяют и представители германского бизнес- сообщества. Не ратифицирована также Конвенция Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию, подписанная Германией 27 января 1999 г.
Не имплементирована в германское законодательство директива ЕС о борьбе с торговлей людьми и защите ее жертв (отведенный для этого срок истек 5 апреля 2013 г.). Имплементация не состоялась по причине несогласованности подходов профильных германских министерств - Минюста, МВД и Министерства по делам семьи, пожилых, женщин и молодежи. Местные эксперты в области прав человека подчеркивают, что в Евросоюзе такое положение дел вызывает, по меньшей мере, недоумение. Отмечается, что правовые предписания, действующие в ФРГ, отличаются необоснованной «строгостью» к жертвам торговли людьми. Жесткой критике подвергается тот факт, что разрешение на пребывание в Германии жертвам торговли людьми предоставляется лишь под условием дачи в суде свидетельских показаний против преступников (в отличие, к примеру, от Италии и скандинавских стран), в противном случае им грозит высылка за нарушение миграционных правил. Неоднозначно оценивается и весьма либеральный подход к занятию проституцией (в ФРГ запрет на это отсутствует), имеются нарекания к регулирующему эту «сферу деятельности» Закону о проституции, принятому в 2002 г. Германские эксперты и правозащитники с тревогой отмечают, что в сложившейся ситуации ФРГ имеет все шансы превратиться в благодатный оазис для торговли людьми на пространстве Евросоюза.
Эксперты обращают внимание на дефицит эффективных мониторинговых механизмов в ювенальной юстиции. Германские юристы сходятся во мнении относительно того, что по сути ни один из земельных законодательных актов, регулирующих вопросы ювенальной юстиции (в ФРГ это прерогатива федеральных земель), не отвечает международно- правовым стандартам, закрепленным в Конвенции ООН о правах ребенка (ФРГ сделала к ней оговорку о том, что положения данного документа не будут применяться германскими компетентными органами напрямую до принятия соответствующих актов федерального законодательства), а также в Принципах осуществления уголовного преследования в рамках Совета Европы, принятых в 2006 г.
Прежде всего указывается на несоблюдение критерия, установленного Конвенцией ООН по правам ребенка, согласно которому вопросы уголовного преследования несовершеннолетних и содержания их в местах лишения свободы должны регулироваться профильными нормативно-правовыми актами, а не быть частью общего законодательства об уголовном правосудии (как это имеет место, в частности, в Баварии и Нижней Саксонии).
Кроме того, игнорируется, как правило, согласованный на уровне правочеловеческих стандартов Совета Европы тезис о том, что главной целью ювенальной юстиции является ресоциализация несовершеннолетних преступников, а не защита общества от преступных деяний (как в случае со взрослыми правонарушителями). По мнению германских экспертов, этот постулат крайне важен в контексте определения направлений последующего правового регулирования отбывания наказания несовершеннолетними, в частности, в том, что касается обеспечения их права на образование, трудовую деятельность и последующую социализацию.
Указывается на отсутствие должного нормативно-правового регулирования условий содержания несовершеннолетних. Во всех федеральных землях приняты нормы, предписывающие раздельное отбывание наказания и, соответственно, размещение взрослых и несовершеннолетних заключенных. Вместе с тем, это касается преимущественно лиц мужского пола, поскольку в отношении женщин (которые по статистике составляют весьма небольшую часть от числа отбывающих наказание несовершеннолетних) допускается размещение на базе женских исправительных учреждений. Как полагают германские юристы, налицо нарушение установленного в т.ч. и в Конвенции ООН о правах ребенка принципа недискриминации. Помимо этого в соответствующем законодательстве земель отсутствуют предписания относительно размеров камер для несовершеннолетних заключенных. Как правило, этот вопрос сводится к указанию на необходимость «принимать во внимание их человеческое достоинство». Исключение - земля Баден- Вюртемберг, в которой, однако, нормативы установлены лишь для вновь строящихся исправительных учреждений.
В экспертных кругах ФРГ обращается внимание на недостаточную проработку вопроса о санкциях в отношении отбывающих наказание несовершеннолетних. В упомянутых Принципах 2006 г. определено, что в соответствующем внутреннем законодательстве должен быть установлен исчерпывающий перечень мер дисциплинарного характера, применимых к несовершеннолетним заключенным. В ФРГ такого рода нормативы отсутствуют.
В качестве недостатков системы уголовного преследования несовершеннолетних называется также доминирующая в большинстве федеральных земель тенденция к минимизации видов наказания, не связанных с лишением свободы, недостаточная урегулированность вопросов доступа к получению школьного и профессионального образования. Обращается внимание также на более жесткую по сравнению со взрослыми заключенными правовую регламентацию посещений находящихся в тюрьмах несовершеннолетних, а также возможности предоставления им отпуска.
С серьезными трудностями практического характера сталкивается в ФРГ реализация положений Конвенции ООН о правах инвалидов, прежде всего в части, касающейся школьного обучения детей-инвалидов. Вопросы школьного образования находятся в ведении земель, что делает по сути невозможным осуществление контрольных полномочий со стороны федерального центра. Так, продолжается процесс расслоения детей на «здоровых» и «нуждающихся в специальном педагогическом подходе», который обусловлен в том числе и демографическими причинами. На сегодняшний день германской системе образования выгодно, чтобы детей, «нуждающихся в специальном обучении», было больше. В ФРГ около 3300 вспомогательных школ, общее количество детей уменьшается, поэтому эти школы заботятся о достаточном количестве учащихся. Кроме того, отсутствуют правила и стандарты, по которым в отношении детей педагоги делают соответствующие выводы. Получается, что такая «диверсификация» субъективна. За последние годы значительно выросло количество претензий со стороны родителей, в т. ч. в отношении того, что для достижения баланса учащихся во вспомогательных и обычных школах учителя отсортировывают детей, лишь имеющих тенденцию к тому, чтобы стать «трудными».
Несмотря на в целом соответствующее правочеловеческим стандартам законодательство и судебную практику, серьезные нарекания в ФРГ вызывает работа органов опеки. В экспертных кругах находятся поводы для системной критики их деятельности. Главный среди них - превалирующая субъективность оценок ситуации и отсутствие контроля за деятельностью органов опеки, значительное количество психологических травм и конфликтов вследствие их некорректного вмешательства в дела семей. Отмечается недостаточная эффективность работы в целом, вызванная прежде всего наличием пробелов в превентивной составляющей, своего рода «антисемейная» направленность деятельности. Не всегда высоко оценивается роль органов опеки в качестве консультантов по семейным вопросам, а также в судебных процессах, касающихся определения места жительства ребенка. Широко распространено мнение, что органы опеки порой злоупотребляют своим правом изымать ребенка из семьи. Они используют его в качестве рычага давления на родителей, которые не могут самостоятельно договориться о том, с кем после развода будут проживать их дети. Кроме того, информация о семье, предоставляемая органами опеки в суд в ходе бракоразводного процесса, является зачастую негативной по отношению к обоим родителям, что на практике может подтолкнуть суд принять решение в пользу отлучения ребенка от родителей и помещения его в детский дом или специальную социальную семью. Следует отметить, что как таковых нарушений законодательства германскими органами опеки в целом не просматривается. Вместе с тем, на практике часто имеют место сбои системного характера, обусловленные субъективностью подходов органов опеки к своей деятельности, а также пробелами в обеспечении со стороны государства социальных нужд граждан. Ситуации с принудительным помещением под опеку, вызывающие широкий общественный резонанс, возникают, как правило, на этом фоне.
Серьезной критике со стороны общественности и политических партий подвергаются условия содержания беженцев в ФРГ, а также законодательно предусмотренные ограничения в правах на период (он может исчисляться годами) рассмотрения ходатайства о предоставлении убежища. В частности, речь идет о запрете покидать территорию округа в той или иной федеральной земле, куда соответствующе лицо было распределено, а также о невозможности заниматься трудовой деятельностью и иметь доступ к образованию, адекватной медицинской помощи и т.д. В этой связи предпринимаются попытки оптимизации нормативно-правовой базы, в частности, в некоторых федеральных землях (например, Гессен) были существенно облегчены правила передвижения таких лиц. В перспективе - отмена обязательства не покидать соответствующий округ до вынесения решения по ходатайству о предоставлении убежища.
Имеются нарекания к реализации свободы прессы в ФРГ. По мнению влиятельной НПО «Репортеры без границ», основная причина - «снижение многообразия» СМИ, вызванное значительным сокращением, как правило, из-за недостаточной окупаемости, самостоятельных редакционных коллективов. По этим причинам в течение 2012 г. некоторые печатные СМИ прекратили свое существование (например, «Файненшл Таймз Дойчландс»). В ряде регионов ФРГ констатируется отсутствие конкурирующих между собой печатных изданий, что не способствует повышению качества информации и ее всесторонней подаче. Наряду с этим в германских СМИ значительно выросло и продолжает расти число материалов, заказанных и оплаченных представителями бизнес-сообщества. При этом вычленить их из массива информации и комментариев, исходящих непосредственно от журналистов, читателю весьма непросто. Такого рода «коммерциализация» контента является тревожным сигналом и не свидетельствует о наличии адекватных условий для реального применения принципа свободы прессы. Серьезной критике подвергается политика крупных медиа-холдингов, в частности, «ВАЦ-Медиенгруппе», «Медиенгруппе ДюМон Шауберг», по созданию (примерно с 2009 г.) редакторских сообществ, обслуживающих сразу по нескольку печатных изданий. Вследствие этого на рынке печатных СМИ ФРГ увеличивается число изданий, отличающихся по сути лишь по названию. В данной связи упоминается также известное своей жесткой редакционной политикой издательство «Аксель Шпрингер», объявившее в октябре 2012 г. о слиянии редакционных коллективов изданий «Вельт» и «Берлинер Моргенпост» с редакцией газеты «Гамбургер Блатт», а также издательская группа «Рейн Майн», планирующая завершить формирование единого коллектива редакторов для газет «Висбаденер Тагблатт», «Висбаденер Куриер», «Альгемайне Цайтунг».
Жесткой критике со стороны экспертных кругов и НПО подвергаются подходы властных учреждений ФРГ к информационной работе. В частности, указывается на сложности, с которыми сталкиваются журналисты при получении информации от госорганов, прежде всего длительные сроки рассмотрения запросов, высокие сборы за такого рода услуги. Отдельно отмечается, что в пяти из шестнадцати федеральных земель (Баден-Вюртемберг, Бавария, Гессен, Нижняя Саксония, Саксония) не приняты законы о свободе информации, регламентирующие этот сегмент общественных отношений.
В качестве факторов, существенно затрудняющих журналистскую деятельность, названы имеющие место в ФРГ угрозы и давление в адрес представителей СМИ, обусловленные их профессиональной деятельностью, со стороны радикально настроенных элементов, прежде всего экстремистов правого толка и исламистов. Организация «Репортеры без границ» отмечает, что в Интернете увеличилось количество видеороликов, содержащих такого рода угрозы. В доказательство отмечается факт нападения правых радикалов, на редакцию газеты «Лаузитцер Рундшау» (земля Бранденбург) за ряд посвященных им публикаций, имевший место в мае 2012 г.
Несмотря на то, что нацизм в ФРГ в юридическом плане поставлен вне закона (в стране запрещено любое использование символики, хранение и распространение пропагандирующей его литературы, как уголовное преступление преследуется подстрекательство к насилию на почве расовой ненависти, а также публичное отрицание холокоста), праворадикальные настроения прочно укоренились в современном германском обществе, которое в целом демонстрирует признаки более толерантного восприятия экстремистской идеологии ультраправого толка.
Власти ФРГ, прикрываясь тезисом о необходимости демократическими средствами побороть «коричневую заразу» и делегируя ключевую роль в этом деле гражданскому обществу, зачастую не предпринимает допустимых с точки зрения германского законодательства серьезных контрмер запретительного характера. Фактически радикальные партии ведут пропаганду своих идей достаточно свободно и даже частично за государственный счет, поскольку правовая система ФРГ предусматривает возможность бюджетного софинансирования деятельности политических организаций. Только Национал-демократическая партия Германии (НДПГ) - наиболее влиятельная и активная партия праворадикального толка - получила в 2012 г. по этой линии 1,4 млн. евро, из года в год наращивая данный показатель (2011 г. - 1,3 млн., 2010 г. - 1,2 млн., 2009г. - 1,1 млн.).
В 2011 г. на земельных выборах в федеральной земле Мекленбург - Передняя Померания этой партии удалось преодолеть квалификационный порог и пройти в Ландтаг. Она также имеет свою фракцию в Ландтаге Саксонии и представлена в ряде федеральных земель на муниципальном уровне. В декабре 2012 г. Бундесрат ФРГ повторно инициировал процедуру запрета НДПГ, которую, однако, не рискнули поддержать правительство и Бундестаг.
По данным Федерального ведомства по защите конституции ФРГ, в Германии насчитывается 22,5 тысячи правых радикалов, часть которых объединена в 225 организаций. В общей массе преобладают неонацистские группировки - 157 (6000 человек).
По официальной статистике, в 2011г. в ФРГ прошли 167 демонстраций и шествий правых радикалов, приуроченных, как правило, к бомбардировкам немецких городов союзниками во время Второй мировой войны (одно из наиболее массовых проводится ежегодно в Дрездене).
По оценкам местных компетентных органов, 9,8 тыс. человек из числа правых радикалов настроены на совершение насилия. Их количество из года в год постоянно растет. Как следствие, число совершаемых соответствующих преступлений в Германии остается стабильно высоким - 17,6 тыс. в 2012 г., включая 720 случаев нанесения телесных повреждений (в 2011 г. - 16,8 тыс. и 699 соответственно).
Помимо многочисленных так называемых активных структур, в ФРГ существует целая сеть организаций, оказывающих разнообразное содействие правым экстремистам - от консультационной и правовой помощи в случае уголовного преследования (Германское правовое бюро) до материальной или иной поддержки активистов, находящихся в местах лишения свободы (Общество помощи национальным политическим заключенным). Активно действует основанное в 1960 г. бывшими офицерами СС и членами НСДАП культурно-политическое «Общество за свободную публицистику», объединяющее около 50 праворадикальных публицистов, редакторов, издателей и т.д. Оно специализируется на проведении соответствующих «научно-теоретических» и идеологических изысканий.
По мнению немецких экспертов, экстремисты, находящиеся в поле зрения спецслужб, - лишь «верхушка айсберга». По данным германского фонда им. Ф.Эберта, 15,8 проц. жителей восточных земель и 7,3 проц. на западе ФРГ разделяют крайне правые взгляды (усредненный уровень по стране - 9 проц., на 0,8 проц. больше, чем годом ранее).
Наиболее распространенное проявление праворадикальной идеологии в ФРГ - ксенофобия. Согласно исследованиям указанного фонда, более четверти населения страны испытывают чувство враждебности по отношению к иностранцам, а 20 проц. следует зачислить в разряд шовинистов. Неприязнь к иностранцам особенно высока на востоке - 39 проц. населения (20 проц. на западе). Как следствие, нарастает и градус исламофобии - почти 60 проц. жителей Германии относятся настороженно к этой религии.
В ФРГ неуклонно растет количество политически мотивированных преступлений в отношении мигрантов (на 16,7 проц. в 2011г., 16,5 проц. в 2012 г.) и приблизилось по итогам 2012 г. к 3 тыс. случаев, из них более 400 - с применением насилия. Основное внимание общественности сейчас приковано к начавшемуся в Мюнхене судебному процессу над единственной уцелевшей участницей праворадикальной террористической организации национал-социалистическое подполье Б.Цшепе. Она обвиняется в причастности к 10 убийствам, жертвами которых стали 8 турок, 1 грек и одна сотрудница полиции, и 14 ограблениям банков.
Независимая экспертная комиссия, подготовившая по поручению Бундестага в 2011 г. доклад о проблеме антисемитизма в Германии, пришла к выводу, что это явление также глубоко укоренилось и широко распространено в германском обществе. Согласно исследованию, каждый пятый немец является скрытым антисемитом (в силу понятных причин открыто демонстрировать подобные убеждения в ФРГ не принято).
Составители доклада указывают на то, что в отличие от праворадикалов, которые исповедуют классические формы антисемитизма, значительной части населения ФРГ присущ так называемый вторичный антисемитизм - различные явления, возникшие в результате отрицания вины немцев за преступления нацистской Германии. Наиболее характерные его проявления - обвинения евреев в том, что они несут часть вины за преследования, и утверждения, что «память о холокосте используется как повод для финансового вымогательства».
В 2012 г. МВД ФРГ зафиксировало 865 случаев политически мотивированных преступлений антисемитской направленности, в результате которых пострадал 21 человек. Примечательно, что, хотя 95 проц. антиеврейских актов совершают правые радикалы, наиболее резонансными становятся, как правило, инциденты с участием лиц арабского или турецкого происхождения. Самыми громкими происшествиями в последнее время стали нападения осенью 2012 г. в Берлине на раввина Д.Альтера (получил несколько переломов) и генерального секретаря Центрально совета евреев Ш.Крамера.
Из антисемистких выходок неонацистов можно также выделить осквернение в сентябре 2012 г. еврейского кладбища в Крёпелине (Мекленбург-передняя Померания), которое в том числе послужило поводом для соответствующего заявления МИД Израиля. В целом, по данным полиции, в 2012 г. еврейские кладбища подвергались вандализму 29 раз, а с 2000 г. число подобных инцидентов достигло 612.
Широкую огласку в Германии получила также история владельца единственного в Саксонии кошерного ресторана «Шалом» У.Джюбалла (г.Хемниц), который с момента открытия заведения в 1999 г. непрерывно является объектом агрессии правых радикалов. В его адрес в общей сложности поступили свыше 1600 звонков с угрозами, к двери ресторана подбрасывалась свиная голова с выжженной звездой Давида, на стены периодически наносится свастика, выбиваются стекла, прокалываются колеса автомашины и т.д. По информации фонда помощи жертвам правого экстремизма «Cura» (работает под эгидой антиэкстремистского фонда им. Антонио Амадеу), совокупный материальный ущерб, нанесенный еврейскому предпринимателю, превысил 40 тыс. евро.
Профильные германские НПО критикуют правоохранительные органы за недостаточные усилия в раскрытии соответствующих правонарушений, а также высказывают претензии в адрес принятой в МВД ФРГ системы классификации политически мотивированных преступлений. По их мнению, она способствует искажению реальной ситуации и занижению ключевых показателей. Например, согласно совместному исследованию фонда «Cura» и редакции интернет-портала «Мужество против правого насилия» (совместный проект журнала Штерн и фонда им. Антонио Амадеу), с момента падения берлинской стены в ФРГ от рук праворадикальных элементов погибли 183 человека, в то время как в аналогичной полицейской статистике фигурируют лишь 63 жертвы.