Из любимого и в настроение...
И снова Ладыженский. Ну люблю я его, что поделать...
И сдается мне, что не я одна
Баллада судьбы
Я не знаю, какая строка обернется последней,
На каком из аккордов ударит слепая коса,
Это вы - короли; я - наследник, а, может, посредник,
Я - усталое эхо в горах. Это вы - голоса.
Перекрестки дорог - узловатые пальцы старухи,
Я не знаю, какой из шагов отзовется бедой,
Это вы - горсть воды; я - лишь руки, дрожащие руки,
И ладони горят, обожженные этой водой.
У какого колодца дадут леденящей отравы,
Мне узнать не дано, и глоток будет сладок и чист,
Это вы - соль земли; я - лишь травы, душистые травы,
Вы - мишень и стрела, я - внезапно раздавшийся свист.
От угрюмых Карпат до младенчески-сонной Равенны
Жизнь рассыпалась под ноги звоном веселых монет,
Вы - горячая кровь; я - ножом отворенные вены,
Вы - июльское солнце, я - солнечный зайчик в окне.
День котомкой висит за спиной, обещая усталость,
Ночь укроет колючим плащом, обещая покой,
Это вы - исполины; я - малость, ничтожная малость,
Это вы - гладь реки; я - вечерний туман над рекой.
Но когда завершу, упаду, отойду в бездорожье,
Замолчу, допишу, уроню, откажусь от всего,
Вас - великих! Могучих! - охватит болезненной дрожью:
Это он, это мы, и какие же мы без него…
Ощущается каждой клеточкой, каждой фиброчкой... мррр, мое. За исключением последней строфы. Ибо незаменимых - нет.
И сдается мне, что не я одна
Баллада судьбы
Я не знаю, какая строка обернется последней,
На каком из аккордов ударит слепая коса,
Это вы - короли; я - наследник, а, может, посредник,
Я - усталое эхо в горах. Это вы - голоса.
Перекрестки дорог - узловатые пальцы старухи,
Я не знаю, какой из шагов отзовется бедой,
Это вы - горсть воды; я - лишь руки, дрожащие руки,
И ладони горят, обожженные этой водой.
У какого колодца дадут леденящей отравы,
Мне узнать не дано, и глоток будет сладок и чист,
Это вы - соль земли; я - лишь травы, душистые травы,
Вы - мишень и стрела, я - внезапно раздавшийся свист.
От угрюмых Карпат до младенчески-сонной Равенны
Жизнь рассыпалась под ноги звоном веселых монет,
Вы - горячая кровь; я - ножом отворенные вены,
Вы - июльское солнце, я - солнечный зайчик в окне.
День котомкой висит за спиной, обещая усталость,
Ночь укроет колючим плащом, обещая покой,
Это вы - исполины; я - малость, ничтожная малость,
Это вы - гладь реки; я - вечерний туман над рекой.
Но когда завершу, упаду, отойду в бездорожье,
Замолчу, допишу, уроню, откажусь от всего,
Вас - великих! Могучих! - охватит болезненной дрожью:
Это он, это мы, и какие же мы без него…
Ощущается каждой клеточкой, каждой фиброчкой... мррр, мое. За исключением последней строфы. Ибо незаменимых - нет.