Хомеш (подъем на День Независимости 24.04.2007).
Количество приключений, которые я отыскиваю на свою седую голову, (а не на то, что вы подумали), заметно превосходит мою излагательную производительность. Никак не соберусь продолжить Англию, а уже начал забываться Хомеш (подъем на День Независимости 24.04.2007).Но тут обстоятельства, огорчительные, но не трагические, позволили мне отстукать внеочередную порцию.
Я выехал довольно рано, вооруженный смутным ощущением того, что Шавей Шомрон находится по 60й дороге севернее того места где мы зимой сажали деревья, и, значит, можно попробовать туда по дороге заскочить. Тремписты на Гива Царфатит полностью оправдали мои ожидания, не только заполнив машину, но и обеспечив навигатором Моше, которому со мной по пути было до самого Хомеша. Сзади сидели три оранжевые девицы. Я, естественно, тут же начал тестирование на интеллигентность, при помощи Юриной "Песни греческой, обыкновенной". (О, рассказ о моем измывательстве над, пожалуй сотнями уже тремпистов, которых я экзаменую с помощью этой песни уже почти два года. Какие разнообразные типы (в высоком смысле этого слова) прошли через мою машину и постепенно, к сожалению, выцветают в моей памяти). Одна из девушек загадку разгадала (то есть поняла, что песня иносказательная, и вовсе не прославляет эллинизацию), но Моше обсуждать эту песню отказался, а позже, когда девочки вышли, попенял мне на то, что негоже ставить песню с такими выражениями - "סרטים כחולים (голубые\порно ленты)" в присутствии дам. (Девицы по этому поводу никакого возмущения не выказывали). В развернувшемся далее разговоре о стране и политике я устыдился своих ультралевых взглядов, но отказываться от них по некоторому размышлению не стал - привык к ним уже. (Для тех, кому этот текст попался случайно, скажу, что обычно, мои взгляды оценивают как очень, или даже ужасно, правые).
До орехов добрались без приключений. В тот зимний (но весьма солнечный и теплый) день посадок, у нас собралась замечательная команда. Мы с Ари и саженцами приехали раньше основных сил, но на местности нас уже ожидал
Иван Нави со Светой и двумя крепенькими сыновьями. Фиг бы я справился с этой технологической цепочкой "полуметровая яма - высыпать мешок туфа - установить бочку без дна - зафиксировать ее валунами - наполнить ее на полметра землей из окружающих кротовых кочек - усадить дерево - засыпать двумя мешками садовой земли и замульчировать" четыре раза, если бы не все упомянутые выше. А в такой компании со мной еще очень и очень можно. Так что в феврале мы не только завершили создание этой будущей (с Б-жей помощью) площадки для концертов, до подхода основных сил, но Света успела еще понянчить отбившегося младшего из хозяйских детей. А в этот приезд я запротоколировал для истории все четыре зазеленевших хвостика и подвиг хозяев устроить им внеочередной полив. Будем надеяться визит этот - не последний.
Но вернемся к основной истории. Сменив еще несколько тремпистов, мы с Моше добрались до перерестка Джит. А там уже затор. Мы стояли в нем третьими - четвертыми, потому как приехали как приличные - к 11ти. Но за минуты за нами вырос хвост на десятки метров. Полиция послала какого-то "русского" офицерика любезно предоставить попавшим в эту же толчею арабам возможность беспрепятственно проехать по встречной полосе. Но какой то энергичный деятель успел их на одну только секунду остановить и тут же на полосу беспрепятственного арабского движения уселись стар и млад и армия отошла в сторону. Не то что мы ощущали с их стороны солидарность, но и к силовой конфронтации готовности не отмечалось. А еще через пару минут задняя правая покрышка первого арабского микроавтобуса стала издавать веселый свист прокола, а потом за ней последовали покрышки двух следующих машин. Поставленные на домкраты, эти тяжелые машины надолго перекрыли арабскую "зеленую полосу", а нас пропустили к Кдумим, откуда я и отправился в путь пешком в составе развеселого потока.
Структура пути - примерно такая: спуск по тропкам-грунтовкам в долину (3-4 км) горизонтальный участок по шоссе (ок. 7км) и потом подъем, который можно пройти по пологому шоссе или по более-менее крутым тропкам (4-6 км).
На перекрестке Джит мы с Моше расстались, а я, как всегда с удовольствием, понаблюдал за окружавшими меня светлыми лицами. В том числе стояли невдалеке два тайменита, Отец и сын. Отец в костюме, белой рубашке и галстуке, сын - в белых марлевых просторных одеяниях, ассоциирующихся у меня с Буддой и просветлением. Вечером мы с сыном возвращались через Шавей Шомрон и дальше к перекрестку Джит - он в своих просветленных одеждах и тапочках на босу ногу уже начал постукивать зубами. Счастье, что Вика уговорила меня взять запасные одежки.
По дороге обратно мы с Казарновским разговорились с очень импозантной личностью: заметно крупнее меня, этот мужичок был украшен седой бородой лопатой и одет в элегантных цветов пустынный камуфляж. Позже я подвозил его от перекрестка Джит в Иерусалим и он объяснил, что камуфляж - английских частей SAS. Во-первых, это удобно, а во-вторых, я, таким образом, позиционирую себя в правом лагере - бесхитростно объяснил мужичок.
Около Себастии меня тронул за рукав дяденька лет 70 и, ужасно стесняясь, сказал, что он тот самый преступник, который не взял с собой воду. Похоже, это общее правило, нам легче обратиться за помощью к тем, кого относим к своей половозрастной группе. Я протянул ему бутылку, он сделал малюсенький глоток. Эге, - сказал я,- теперь если что с тобой случиться, я за тебя отвечаю, так что пей, как следует. Он кивнул и восполнил потерю жидкости. Позже я встретил его уже почти в темноте, когда мы спустились обратно на горизонтальный участок, а он отошел от Себастии на пути вверх километра 3-4, но упорно чопал к цели. Трудно себе представить, что он сумел добраться до вершины - хочется надеяться, что это путешествие, по крайней мере, не отразилось на его здоровье.
По шоссе шла толстенькая девочка лет 8-9. Она умудрилась натереть ноги в верхней части и всячески искала способ по приличному приподнять свою длинную юбку, чтобы хоть чуточку охладить боль. Мама и мамина подружка смущались даже говорить о том, что с ребенком происходит. Папа в вязаной кипе посмеивался над их смущением и уговаривал вернуться. Ребенок упорно шел вперед. Слезки уже вполне были готовы перелиться за края ее глаз. Надеюсь, они вернулись. Относительно классической фразы о слезе ребенка: эта конкретная слеза, безусловно, формировала этого конкретного ребенка. А каждый человек, это, как известно - целый мир.
На последних полутора километрах догнал Антопольских и их героических сыновей. Поскольку я, к тому времени шагал как по углям, помощь моя выражалась в основном в оптимистическом покряхтывании, основанном на предположении, что "вместе весело шагать по просторам". Редиски - встречные в течение всего последнего часа уверяли, что всего ничего осталось - минут 10-15. Добрались до Хомеша. Аня поводила за собой мужчин, готовых упасть на любой, не слишком грязный и бугристый пятачок, пока не нашла замечательную полянку, покрытую муравой. Упали, закусили, выпили. Привлеченные громкими криками на русском, к нам подтянулись несколько новых людей. Один юноша (третий или четвертый Миша в компании) приял стакан с вином и стал закусывать его пустым багетом. Я сказал, что не могу видеть, как ребенок ест один хлеб. Классификация была встречена с возмущение. Но мы быстро на первый-второй рассчитались, и выяснили, что ребенок всего на год старше Марика так что он смирился со своей классификацией, компенсированной, правда, палочкой шашлыка из антопольских запасов.
Основной темой моих снимков того дня были панорамы самарийских холмов, где по каждой стежке-дорожке негусто, но неостановимо текут празднично одетые евреи.
Остановить такой поток можно только огнем на поражение, а этого уровня моральное разложение ЦАХАЛа еще не достигло.