На картошке...
Сегодня когда власти обещают нам возрождение Стройотрядов, а прошлой осенью в питере уже была зафиксирована указивка о "добровольном" посыле студентов на сельхозработы, не грех вспомнить как это дело проистекало в советское время..
Итак три истории.
***
Сразу после того, как собрание закончилось, Степан с Кривым отвели в сторону председателя студенческого комитета, мягко взяв его за лацканы мятого коричневого пиджака.
- Серёга! Ну ты подумай сам: ну как они там со всем одни справятся?! Им же явно нужна будет помощь, сильные мужские руки и плечи! - Степан старался говорить убедительно, а Кривой, нахмурившись, кивал головой и грозно смотрел в глаза тщедушному предстудкома.
- А чем вы им там поможете? - в коровьих глазах очкастого председателя читалась невыразимая тоска. Он чувствовал, что надо соглашаться со всеми аргументами и сопротивлялся исключительно из принципа и собственной твердолобости.
А вопрос в целом был простой. В сентябре студенческие орды из практически всех институтов дружно отправлялись «на картошку». В колхозах и совхозах маленькой, но очень гордой Родины их ждали. Председатель и правление ждали с диким ужасом, заранее закупая валерьянку и подсчитывая предстоящие убытки. Бабки-самогонщицы потирали руки в преддверии невиданных барышей и собирали свои мини-собрания, дабы определиться, на сколько поднять цены за литр веселящего напитка собственного производства. Молодые трактористы покупали одеколон «Шипр», чтобы его неотразимым запахом покорить молоденьких городских студенток. А вчерашние сельские школьницы, а ныне труженицы фермы мечтали о том, что в их деревню приедут сплошные Амитабхи Баччаны с минской пропиской.
Педагогический ВУЗ обычно посылал по деревням и весям отряды, состоящие на 99% из девушек, кои в основном и учились в его стенах. Малочисленный переводческий (мужской) факультет использовался редко. Однако в этом году было решено и его использовать в битве за урожай. Основную массу «переводчиков» отправляли в отдельное село. Степана сотоварищи это решительно не устраивало.
- Серёга! Ну там же мешки с картошкой тягать! На машину забрасывать! Это же всё тяжело! Тебе девчонок не жалко??? А так мы это всё на себя возьмём! Поможем! - доводы лились из Степана Ниагарским водопадом красноречия.
- Да и вообще, мало ли что! - вмешался Кривой. - Вдруг местные приставать начнут. Кто защищать будет?
Ещё буквально через десять минут, председатель сдался под напором неоспоримых аргументов и дружеских похлопываний по спине рукой Кривого, от которых несчастного шатало, как стройную рябину. Было решено, что отряд, состоящий из 90 девчонок педагогического английского факультета, будет усилен могучей кучкой «переводов» в количестве десяти человек. Надо ли говорить, что в число этих товарищей вошёл весь 2006 блок общаги, усиленный Медузеем и Гундосом? Думаю - не надо. Командиром сводного отряда был назначен Кривой, а комиссаром, соответственно, Степан. Выезд был назначен на 4-ое сентября, послезавтра…
В назначенный день и час народ начал собираться возле главного корпуса института. Автобусы уже стояли поблизости. Первокурсницы с диковатыми взглядами кучковались возле своих баулов с варёными курицами и пачками Тампаксов. Рядом с некоторыми стояли родители, в чьих глазах читалась тоcка по молодости и страх за своих несмышлёных чад. Второй курс взирал на «молодёжь» свысока, неспешно пил пиво, курил и особо не парился предстоящей поездкой.
Командир Кривой (не путать с «кривой командир»!!!) носился между автобусами, перетирал с водилами какие-то только ему известные нюансы поездки и пытался отобрать для своего транспортного средства наиболее симпатишных студенток. Степан вдумчиво потреблял Жигулёвское, созерцая окрестности. Гера, по своей привычке, смотрел исключительно внутрь себя. Медузей был отправлен в ближайшую аптеку, дабы совершить закупку партии презервативов. В общем, всё шло по плану.
Сама по себе поездка никаких сюрпризов не принесла, да и не могла бы. Ну проехались полтора часика по сельским дорогам, выпили по 100-200-300-400 граммов, закусили салом, закурили «Космосом», дымя в открытый люк, поблевали (Гера, сука) мимо этого же люка, поругались с водилой, побрызгали на Герины художества отобранным у кого то дезодорантом. Ничего необычного короче.
Село встретило запахом сена, навоза и нервным председателем. Он как-то странно ходил вприпрыжку и смотрел на собеседника искоса. Казалось, что жена огрела его недавно коромыслом, и теперь он ждёт подобной же пакости от каждого встречного. Такой же задорной походкой он отвёл студентов к месту дислокации.
Казарма, в которой предстояло жить 3 недели, больше всего походила на сарай. С водопроводом и канализацией в деревне было хреновенько, а посему все удобства располагались на улице. Степан шустро осмотрел деревянные сортирчики, выяснил в каком из них больше дырок, и именно на нём мелом намалевал большую букву «Ж». Заселение прошло быстро. Обедом сегодня кормить никого не обещали, и все собрались решить эту проблему с помощью домашних запасов, коих было в избытке. Поскольку жрать насухую было в корне неверно, под это дело были извлечены на свет всяческие алкогольные напитки.
Начальству были положены отдельные апартаменты со столом, тумбочками и двумя кроватями. Именно тут предполагалось откушать, отметив прибытие. Командирствующее око Кривого моментально провело рекогносцировку. Доступ к начальственному столу получили только самые проверенные товарищи и самые симпатичные и озорные студентки. Степан сразу же напряг их на предмет «сообразить закусон и всё такое». Будущие преподавательницы вроде как и смущались, однако хитрая женская логика подсказывала, что чем ближе они будут к «картофельному» начальству, то тем меньше им придётся ковыряться в поле. Это была верная мысль. Своей властью Кривой со Степаном должны были выбрать повара и пару кухонных помощниц. Понятно, что в чистке картошки и мытье посуды весёлого мало. Однако ещё меньше веселья в грязных тяжёлых мешках и холодной грязи на поле.
Буквально через три-четыре часа повариха и помощницы были определены, а водка закончилась. И если первый факт радовал, то второй нагонял тоску и уныние. Решено было послать гонца. В качестве последнего решено было заслать Геру. Однако поскольку существовал вариант того, что он заблудится (заснёт, забудет всё на свете, будет украден инопланетянами), ему в помощь выделили Гундоса. Весёлая парочка, слегка пошатываясь и весело падая на кочках, потрусила в сторону деревни.
Тем временем Кривой разогнал лишний народ по своим местам, наказав не безобразничать. В комнате остались только он со Степаном и две смешливые помощницы. Дверь изнутри подпёрли тумбочкой, включили Гундосов магнитофон и достали НЗ в виде бутылки портвейна.
Ну какого чёрта я буду описывать вам происходящее далее в этой комнате?! Неужели вам интересно читать про то, как неудобно было Кривому с упругожопой первокурсницей на пружинном матрасе раздолбанной кровати? Вы хотите знать, как, подобно стрелам, вытягивались над мощными плечами Степана стройные ножки второй помощницы? Зачем вам представлять себе звуки вдохов и выдохов, звонкие шлепки тел, междометия и сдавленные стоны страсти и желания? Разве интересно будет читать обо всех позициях, которыми можно смело украшать Камасутру? Надо ли знать сколько раз, и какими способами доводили наши друзья своих подруг на эту ночь до оргазма? Да не нужно вам всё это…
Время шло, гонцы не появлялись. Секс в принципе не приедается, но от него иногда устаёшь, что уже в который раз выяснили на своей потной шкуре Степан и Кривой. Пришло лёгкое отрезвление и снова захотелось выпить.
- Где же эти сволочи? - Кривой был как никогда категоричен в суждениях.
- Угу, - подтвердил Степан. - Нашли кого за водкой посылать. Они до конца недели ходить будут и не принесут ничего.
- Вот сам бы и сходил! Умник, блин!
Степан посмотрел на голую девчушку, блаженно улыбающуюся каким то своим мыслям, и решительно помотал головой.
- Нафиг! Мне и тут неплохо…
Кривой согласился с этим весомым аргументом, однако жажды это не утолило. Делать было нечего, решили отправиться в поисковую экспедицию.
Тёплый сентябрьский сумрак после обильного секса располагал к романтике. Степану даже захотелось было почитать стихи, но взгляд, брошенный на мрачную репу Кривого, начисто отбил всю охоту говорить рифмой. Искать пропавших гонцов было решено поближе к сельскому магазину. Благо ещё по дороге к казарме Кривой точно выяснил его месторасположение. Естественно возле этой гламурной торговой точки Гундоса и Геры не было. Зато там находился какой-то местный сельский житель в кондиции подходящей для разговора. Этот замечательный крестьянин возраста примерно от 25 до 55 лет был очень занят крайне важным и благородным делом. Он держал столб. Ну, такой себе столбик бетонный метров четырёх-пяти в высоту. Вероятно, ожидался какой-то катаклизм в виде локального землетрясения. И этот местный «брюсвиллис» просто обязан был не дать столбу упасть, дабы не оставить всю деревню без «электрификации всей страны». Похвально…
Буквально через 15 минут, друзья выяснили, что Веерка-сучка, которая торгует самогоном, сволочь-такая, по явно завышенным нерыночным ценам, живёт через четыре дома по правой стороне улицы. Поблагодарив оказавшегося полезным аборигена, Кривой со Степаном двинулись в указанном направлении. Предварительно они на всякий случай подпёрли его выломанной из ближайшего забора штакетиной, чтобы ему легче было держать столб.
Необходимый дом нашёлся очень быстро. Обычная деревянная халупа с сарайчиком во дворе. Гавканья вроде бы не раздавалось, а значит, можно было смело входить во двор. Смущало одно - тишина… В доме горел свет, но было почему то очень тихо. Так не должно было быть в месте, где находились Гундос и Гера.
Степан, постучав пару раз для приличия, открыл дверь и они с Кривым вошли в горницу. Столбняк охватил их сразу же и бесповоротно. Впрочем, было от чего. Более живописную картину представить было очень сложно. Посреди комнаты на полу лежало неизвестное туловище мужского типа явно трактористской наружности. В руке оно сжимало разводной ключ, что делало его ещё более схожим с механизатором. Единственное, что как то дисгармонировало с сельской идиллией, это то, что на манер жабо на шее у этого труженика села была надета гитара с порванными струнами. Это добавляло испанского колориту в белорусский деревенский быт. Возле стены на лавке сидел всхлипывающий Гундос, закрывший лицо руками. Напротив него за столом сидели двое: Гера с голым торсом и статная «кустодиевского» типа доярка с торсом прикрытым лифчиком, размером с небольшой парашют. Остекленевшие её глаза смотрели в будущее, которое находилось видимо где-то за печью. Гера, вероятно, пытался вывести её из коматозного состояния то махая перед носом газетой, то пощипывая за сиськи. Выражение лица у него при этом менялось от растерянного до довольного.
- Гера, чтоб тебя приподняло и шлёпнуло! Что здесь было?!?!?! - Степан категорично оттащил его от бабищи и швырнул на лавку.
А было вот что…. Гера с Гундосом пришли в деревню, поцеловали замок на закрытом магазине и быстренько выяснили у местного народонаселения, где можно разжиться хорошим самогоном. Сюда и отправились. Верка-сучка, а это, как вы поняли, была она, таким гостям была крайне рада. Она втюхала товарищам трёхлитровую банку мутной жидкости по заоблачной для местной торговли цене и в качестве бонуса (маркетинговый ход, блин!) предложила продегустировать сей божественный напиток из её личных запасов. Нашлось и сало, и капустка, и огурчики. Гундос отрыл где-то в комнате старую гитару и веселье началось. Всё было просто замечательно. Гера за каким то хреном снял сначала майку с себя, а потом начал убеждать Веерку, что в доме невыносимо жарко и ей тоже нужно срочно избавиться от верхней одежды. Безусловно, он только хотел слегка охладить уставшую женщину, а совсем даже не пялиться на её сиськи размером по ведру каждая. И когда пьяненькая и разомлевшая от внимания столичного кавалера крестьянка решилась было на смену своего внешнего вида, в горнице появилось новое действующее лицо.
Это был Веркин хахаль, имя которого так и осталось неизвестным. Судя по всему, добрые односельчане подсказали ему, что к его зазнобе отправились «городские». Он видимо возжелал тоже с ними познакомиться и в качестве возможного презента новым гостям захватил с собой разводной ключ. Знакомство было недолгим. Увидев столь впечатляющую картину, как полуголые Верка и Гера за одним столом, тракторист так обрадовался, что пожелал подарить ключ Гере (или Верке) незамедлительно. От подарка Геру спасло только то, что Гундос успел таки чуть раньше подарить механизатору видимо его же собственную гитару.
- Я убил его! Я убил его! - всхлипывал Гундос, раскачиваясь, как маятник Фуко.
Степан проверил рефлексы лежащего тракториста пинком в область рёбер. Рефлексы были в наличии в виде храповитого мата.
- Хорошо, хоть закапывать не придётся, - рассудительно заметил Кривой.
- А может всё-таки лучше закопать? - спросил предусмотрительный Гера. - А то он меня запомнил…
- Да ни хрена он не запомнил… - задумчиво произнёс Степан. - А то если его закапывать, то и её тоже надо…
И он добрыми глазами посмотрел на Веру.
- Или не надо?
Веерка, которая уже пришла в себя и пыталась внимательно слушать, энергично замотала головой.
- Вот и славно! - Степан широко улыбнулся, - Давайте живо собирайтесь! Менестрели, мать вашу…
Долго уговаривать ни Геру, ни Гундоса было не нужно. Они выскочили во двор и резвенько потрусили в сторону картофельного поля. Степан с Кривым подошли к делу более обстоятельно. Степан аккуратно угнездил трёхлитровую банку в забытую Герой авоську и ссыпал туда с тарелок провизию, которая ещё оставалась на столе. Кривой в свою очередь подошёл к Верке и грозно глядя ей в глаза, басовито сказал с немецким акцентом:
- Матка! Яйки, курка, хлеб, млеко?!
Верка только ошарашено откинулась назад и уронила нижнюю челюсть. Кривой задорно подмигнул ей, улыбнулся, погрозил пальцем и добрым голосом произнес:
- Партизанен?
Последняя фраза стали слишком тяжёлым испытанием для нервной системы доярки, и она потеряла сознание, смачно припечатавшись лбом в стол.
А Кривой со Степаном немедленно вышли из хаты и бесшумно растворились в ночи…
© Злобный
****
На картошке
Оставлять студенческую братию без всякого надзора было чревато непредсказуемыми последствиями. Самое малое, что будущие специалисты могли сделать, это - спалить к чертям собачьим казарму, в которой проживали. А о таких мелочах, как заблёвывание всего живого и неживого в радиусе километра от места обитания,
никто и не думал. Да и ковыряться в холодной земле без дополнительных понуканий они бы тоже не стали. Посему в качестве всевидящего ока к студентам был прикомандирован бригадир Миша.
Это была замечательная во многих отношениях личность. Во-первых, от него перманентно пахло вкусным самогоном и невкусным луком. Во-вторых, одевался он очень затейливо. Если сверху на нём был промасленный ватник, то на ногах обязательно присутствовали кокетливые туфли-"джексонки" безусловно с белыми
носками. Если же Мише приходило в голову надеть с утра пиджак с рубашкой, то подпирали его туловище кирзовые сапоги, щедро сдобренные и напомаженные свиным навозом. Ну и, в-третьих, на селе бригадир считался завидным женихом среди определённой части населения. А всё потому, что Миша был автовладельцем.
В то прекрасное время, да ещё и в деревне народу не было абсолютно никакого дела до марки автомобиля, объёма двигателя, лошадиных сил и прочей ерунды. Само понятие того, что под задницей находится стальной конь, который даже иногда передвигается самостоятельно, возводило его владельца в ранг если не
небожителей, то уж чиновников районной администрации точно.
У Миши был Запорожец. Это чудо украинского автопрома являлось предметом зависти неавтоматизированных селян и вселяло смутные надежды в селянок. Когда Мишина гордость на колёсах стремительно неслась по единственной сельской улице со скоростью 30 км/ч, работа в деревне замирала. Все смотрели на него и
радовались непонятно чему.
На работу Миша приезжал поутру, печально обозревал окрестности и выводил студентов в поле. Там он меланхолично бродил по перепаханным грудам неплодородной земли и думал о высоком. Иногда он на минутку заходил за ближайший сарай. Возвращался быстро с более довольным выражением лица и более красным носом. В эти минуты на него накатывало вдохновение, и Миша споро принимался за раздавание советов налево и направо. Он знал всё. Даже не так+ Он знал ВСЁ гораздо лучше ВСЕХ. Как правильно собирать картошку в ведро, как подавать это ведро в кузов старого ЗИЛа, как распределять холодные клубни в машине и так далее. Довольно быстро его жизненный опыт начинал доставать всех. Но к счастью, энтузиазм проходил довольно быстро вместе с выветривающимся на свежем воздухе самогонным "приходом". И вот опять меланхолия и депрессия ровно до следующего похода за сарай. Иногда, если повышение настроения проходило чаще обычного, то к концу рабочего дня Миша находился уже в маловменяемом состоянии. Надо отдать ему должное, но за руль он тогда не садился, а пошатываясь и напевая под нос что-то из Михаила Боярского, шёл спать в деревню на своих двоих. Утром после этого он возвращался несколько более хмурым…
В старых Запорожцах есть такая интересная фишка: дверь ключом открывается только одна, водительская. Пассажиру уже шофёр обязан открыть изнутри. Именно этим замечательным свойством чудной машины и решили воспользоваться Степан с Кривым для мелкой пакости.
Как обычно поутру, Миша подъехал на своём драндулете и припарковал его правой стороной вплотную к жилому помещению студентов. Вышел, закрыл дверь снаружи и пошёл выгонять сонных лоботрясов в поле. Именно в этот день он накидался чуть более обычного и по обыкновению пешком отправился в село. Он ещё не знал о
том, что за жестокий удар его будет ожидать утром.
Кривой, Степан сотоварищи внимательно отследили Мишин отход ко сну и бодро подошли к его "ласточке". "Ласточка" взирала ни них круглыми фарами с явным беспокойством. Нет, они не стали снимать колёса, разбивать стёкла или царапать гвоздиком железные бока ретивого коня. Они всего лишь дружно приподняли переднюю часть машины и повернули её на 180 градусов+ Понятно - нет? Теперь водительская дверь вместе со всем левым боком автомобиля находилась аккурат в 5 сантиметрах от стены казармы. После этого, гадостно хихикая, друзья пошли ужинать сардельки, поглощать самогонку и предвкушать утреннюю забаву.
Утро задалось пасмурным, но без дождя, что не могло не радовать. Сонные и опухшие рожи студентов с трудом пролезали в узкие двери казармы. Руки дрожали, а глотки поглощали большое количество холодной воды. Около 9-ти утра нетвёрдой походкой оккупанта-мародёра к месту сбора тунеядцев подошёл Миша. Он сразу же
решил залезть к себе в машину. То ли у него там была припрятана заначка, то ли ещё чего, но ключ из кармана штанов он вытаскивал достаточно уверенно. Миша подошёл к своей "Ласточке" и попытался вставить ключ в замок. Такового, к удивлению, не обнаружилось. Миша недолго (минут 10) подумал. Присел на корточки и
начал проводить подробный визуальный и тактильный осмотр дверцы. Безуспешно+ Отверстие для ключа всё так же не находилось. За занавесками, зажимая себе рты, дохли студенты.
Миша предпринял после этого попытку кругового осмотра авто. Ну не совсем кругового, ибо полному обходу на 25% мешала стена казармы. Медленно, но верно в его начало приходить осознание происходящего. Он таки обнаружил нужную дверцу с замком, но дотянуться до него ключом не имел никакой возможности (проверялось в течение 20ти минут со всех сторон, включая крышу). Миша снял кепку и грустно посмотрел в небо. Подсказка от Боженьки запаздывала.
В этот момент из дверей показался насвистывающий "Танец с саблями" Хачатуряна Кривой. Он уже собрался с силами и смог придать своему лицу достаточно серьёзное выражение. Миша метнулся к нему в порыве надежды.
- Это+ А что тут вчера было? - поняв абсурдность своего вопроса, Миша смутился и потупился.
- Гм+ Да ничего не было, - Кривой был невозмутим, как статуя Дзержинского. - А что должно было быть?
- Это+ А я вчера вечером на машине не ездил???
- Да вроде бы нет. Помню, что садился вроде бы, даже тронулся, а потом передумал и пешком ушёл.
- Это+ А я сам так припарковался?!?! - на Мишино лицо было страшно смотреть. Безысходность в нём сочеталась с грустью интеллигента с расстройством желудка, который кашлянув, нечаянно нагадил к себе в семейные трусы.
- Ну, не я же! - абсолютно честно ответил Кривой и вернулся в казарму, где немедленно начал биться головой о косяк.
Миша понял, что жизнь дала трещину. Единственным возможным выходом в этой нелепейшей ситуации ему преставилось только оттаскивание трактором машины от злосчастной стены. Он собрался с силами и скорым шагом скрылся в направлении деревни.
В следующее мгновение из казармы вышли, выпали и выползли все участники вчерашней затеи. Вдоволь наржавшись, они, под предводительством Степана, бодро схатили грустноглазого Запорожца и перевернули его в исходное положение водительской дверью наружу.
Когда через полчаса Миша приехал на тракторе, его ждало новое потрясение. Он начал было прикручивать трос к колесу, как его остановил невозмутимый голос тракториста:
- А ты что, ключи потерял?
- Да ключи то у меня, - не поднимая голову от колеса, пробурчал бригадир. - А дверь-то как открыть?!
Тракторист невозмутимо спустился с подножки, вразвалочку подошёл к Мише и его транспортному средству и задумался.
- Дай-ка мне ключи.
Миша, не глядя, подал, матерясь вполголоса на отсутствие ума у необразованных механизаторов. Тракторист же спокойно вставил ключ в замок и открыл злосчастную дверцу.
- Миша, ты того+ С бухлом завязывай, - и водила, вырвав трос из рук остолбеневшего Миши, сел в свою тарахтелку и уехал вдаль.
Неизвестно, что щёлкнуло у Миши в голове в ту секунду, однако после этого случая автомобильным поездкам к студентам он стал предпочитать исключительно пешие прогулки.
Не моё.
****
Тока мы пришли поучиться на втором курсе, как нам сказали:
- Завтра все в колхоз убирать картошку. С собой рабочую одежду и по 10 рублей. Автобусы уже заказаны, так что не опаздывать.
Мы подумали и решили - по 10 рублей будет мало, потому как бухать надо будет целый месяц. Студенты люди не богатые, но кое-что есть. Тем более что обещали по окончанию работы дать денег.
Автобусы, адски скрежеща, увезли нас в картофельные ебеня под Лугу. Там нас ждал барак смешанного проживания, возле которого стоял стол для поедания всяческой еды, в основном картошки с тушёнкой, сколоченный из досок. Председатель колхоза обещал нам ежедневно бидон молока нахаляву. В некотором отдалении стоял дощатый сортир, видимо, чтобы бежать недалеко. После расселения оказалось, что на две комнаты пацанов приходится семь комнат девок. Ну, что же, поняли мы, работа предстоит нешуточная.
Время было правильное. Поэтому в день приезда мы выбрали актив, доверили им политическую власть в отряде и начали бухать. Прописка, хуле. Актив полночи не спал, утром выдал правильный лозунг и вывесил его на стенке барака. С таким лозунгом было не стыдно загнуться на картофельных копях. Буквы из красной гуаши, немного потёкшие в мокрых местах, призывали - «За себя и за того парня!». Ночью какие-то пидарасы оторвали первые три буквы с нашего лозунга. И лозунг стал гораздо актуальней - «…ебя и за того парня».
Весть о том, что в родной колхоз приехало 15 студентов и 50 студенток, со скоростью поноса облетела окрестные деревни. И к нам потянулись женихи. Девки из кухонного наряда быстренько смекнули и стали припахивать местных донжуанов на чистку картошки. Стоишь бывало на крылечке, куришь и смотришь как местные нарядные пижоны хуярят нам картофан на обед да нашим девкам зубы заговаривают. Потом докуришь, элегантно выщелкнешь сигарету в сентябрьскую ночь и бросишь не глядя:
-Смотрите, девки, звезда падает. Загадывайте скорее желание.
Весь день мы работали на картофельном поле, собирали картошку вслед за картофельным комбайном. Девки набирали её в ящики, а пацаны эти ящики переворачивали в кузов маленького тракторишки. Его называли «шасси», за то, что кузов был впереди. На каждого пацана приходилось по три девки. На три бригады один трактор. Трактористы все как на подбор в жопу пьяные. Наш регулярно падал из трактора, потому как водительской двери не было, один раз даже чуть сам себя не задавил. Как-то утром, пока относительно трезв, он научил меня нажимать на педали, и я его стал подменять, когда он терял сознание. Ездить по полю было просто. А вот с полным кузовом на весовую, это был полный пиздец. У руля люфт градусов 180, дорогу хуй поймаешь, по грязюке сносит яебу. Один раз я после двух стаканов чуть не перевернулся с полным кузовом картошки.
Каждый вечер возле нашего барака тусовалось 5-7 местных орлов, но они были вежливы и предупредительны. А хуле делить, девок было как грязи. Иногда они дрались между собой, но это для того чтобы показать девкам свою крутость. Как-то раз хмырь по кличке Солидол нажрался в хлам и припёрся к нашим девкам. Парень он был здоровый, но на этот раз водка оказалась сильнее. Выписывая пьяные кривули, он наступил ногой на тазик с очищенной картошкой. Тазик перевернулся, картошка разлетелась по траве. Двое местных отложили картофельные ножи и вышвырнули его на улицу. Он, продолжая материться, пытался встать, но у него ничего не получалось. Тут к нему подскочил третий местный орёл с криками:
- Солидол, как ты меня заебал. Я долго терпел. Но моё терпение лопнуло.
И начал его пинать ногами, пока тот не затих. К девкам он вернулся распираемый своим невъебенным героизмом. И тока один из местных пацанов тихонечко сказал.
- Напрасно ты так, Гусь. Как бы не пожалеть.
Но сегодня Гусь собой гордился.
А завтра вечером прямо из темноты нарисовался чудо-автомобиль «Победа» с единственной светящейся фарой без всех стёкол и задней двери. Мотор работал на удивление тихо, казалось, что кто-то едет на велосипеде с большим фонарём. Это приехали мерёвские(Мерёво, это такая деревня большая с сельсоветом). Из машины вылезло четверо парней, один из них Солидол.
- Ну, что, блядь, вчерашние герои все на месте?
Все притихли. Солидол взял дело в свои руки.
- Кабан и Геха, это вы вчера выкинули меня с крыльца?
Пацаны не стушевались.
- Да ты же через хуй зари не видел, картошку всю рассыпал, девок перепугал. Что нам, смотреть на тебя надо было?
- Чо, не ссыте? Ладно, вас прощаю, нормально поступили. Идите зовите студентов на улицу, пусть смотрят как я Гуся буду пиздить. Наверняка ведь смотрели как он меня пьяного хуячил.
Гусь явно приссал, но вида не подавал. Мы вышли все пятнадцать человек и расселись за столом. Ссать было нельзя, но и залупаться с местными тоже не хотелось. Девок вышло штук пять, не более. Солидол вышел на площадку перед столами.
- Ну, что, Гусь гандонище штопаный, выходи - пиздить буду. Да не ссы, лежачего не трону, вставать будешь пока прощения при всех не попросишь.
Гусь выскочил с крыльца и помчался прямо на Солидола истерично вереща.
- Что, Солидол, думаешь я тебя испугался!? Хуй тебе в жопу!
-За хуй в жопу ответишь отдельно.
Исход поединка был ясен заранее. По габаритам Гусь был ничуть не меньше Солидола, но он уже ссал ещё не начав драки. За метр до противника он начал махать кулаками по воздуху словно молотилка. Солидол сделал полшага назад, затем резко вперёд и поймал Гуся на ахуительную пиздюлину. Гусь завалился, потом вскочил и тут огрёб ещё одну пиздюлину, ничуть не хуже предыдущей. Так повторилось ещё два раза. Потом Гусь решил прикинуться мёртвым, но номер не прошёл. Солидол пнул его ногой под рёбра.
- Вставай, сука, я лежачих не бью. Но если не встанешь - пеняй на себя.
Гусь встал на карачки и запричитал.
- Всё, всё, Солидол, я всё понял. Я был не прав.
-Вставай!
Гусь кое-как встал.
- Так, Гусь, с тебя два литра водки, времени час.
- Да где я тебе возьму в восемь вечера?
Солидол снова залепил ему в морду. Гусь вновь упал.
- Это тебе за хуй в жопу. И вставай, а то время пошло. Геха, дай ему велосипед, пусть хуярит.
Потом обратился к нам.
- Пацаны, давайте знакомиться. С нас два литра. У вас есть что?
- Да откуда? Хотя вот неделю назад поставили бидон браги, но она ещё не выходилась - холодно в бараке. Будете?
- Несите!
В этот вечер все нахуярились в драбадан. Напилась даже Светка комсорг. Потом она пошла в туалет поссать. Что-то там подломилось и она рухнула прямо в говно.
Мы ржали.
- Бугага, от комсомола всегда говнецом попахивало.
А Серёга сжалился над ней и повёл её ночью на озеро отмывать. Вернулись они только под утро, уставшие, но счастливые. Всю ночь жгли костёр и еблись, кормя голой жопой комаров.
К концу сезона мы вполне освоились. На водку продавали картошку. Хуле, вынесешь на дорогу ящик и тормозишь легковушки. Цена пять рублей. Один раз сдуру остановили агронома. Он нам выдал смачных пиздюлей.
- Да вы заебали, ящиков и так не хватает, а вы их продаёте. Ссыпайте картошку прямо в багажник. И, блядь, не стойте с ящиком на дороге, ставьте его в кусты. А если покажется уазик - съёбывайте - это или парторг или директор.
И вот тока с еблей была напряжёнка, хуле делать, если в комнате по семь человек. Разочек, правда, отымел одну подругу в лесочке. Но после этого она наотрез отказалась ебаться в лесу - по ней потом долго ползали муравьи, а в трусы набился всякий мох и еловые колючки.
А потом нам дали денег. Девкам по полтиннику, а парням по 80р. Но давали прямо в автобусе при отправке, типа чтобы не нажрались и спокойно доехали.
© Радиоактивный
__________________
No comments!