(no subject)
«Глубоко под Белым городом, одним из самых сложных районов экуменополиса, днем и ночью кипит жизнь. В иных норах этого муравейника торгуют, курят дурман, режут глотки, славят богов, проигрывают состояния - а в иных проделывают все сразу. В темном номере бывшей гостиницы на минус сто первом этаже дымятся благовония, пахнет лимонами и чем-то тошно-сладким. На стенах змеятся узоры - грибы и цветы, на панели, расположенной на низком потолке, светит млечный путь. За ритуальным столом со сложной крестообразной резьбой ждут три женщины и один бог. Женщины красивы, каждая по-своему. Карине: черный жемчуг в блаженной тени - под густой сенью ресниц, за тяжелыми каштановыми прядями, на роскошной груди. Рада - медь и мед, степные маки и полевые лилии, блеск чуть вьющихся локонов, витой металл на тонких и смуглых запястьях. Кали - маленькая, юная, отчего-то без венка из лозы, - черный виноград, красное вино, пена и сладость, ночь и веселье. Женщины безумны каждая по-своему, у горла каждой притаилась смерть. Четвертый за столом - механический идол. Тело его украшено цветами и шестеренками, он беззвучно смеется, запрокинув голову к небу. В постаменте статуи - игровое табло с пятью барабанами.
Карине встает, отходит в тень, уступая место своему другу, шепчет ему на ухо: “Карен, держись…” - и еще что-то нежное.
“All hail”, - с ухмылкой шепчет Кали в другое ухо.
Из тени выходит служитель культа, женоподобный южанин в смокинге и при бабочке.
- Начинаем?
Рада бросает бобы и перемещает фишку.
Игра началась три дня назад, с невинного и смешного вопроса.
- Где взять сколько-сколько? - переспросил Янек. - Банк ограбить.
- Я серьезно, - сказала Рада.
- Кому нужны деньги?
- Карине, на новое помещение для кошачьего приюта. Нужно срочно…
- Срочно - такую сумму она сможет только украсть или выиграть. Насчет последнего можно поговорить с Кали, где-нибудь после девяти в Циндао, - но пусть твоя подруга будет готова к тому, что ее совесть купирована в раннем детстве, и берет она много, если только у нее нет своего интереса.
Карине бросает бобы и перемещает фишку.
- Есть такая штука - черный патолли, - произнесла Кали, разглядывая жемчужные бусы Карине. - Когда-то это был не слишком надежный способ предсказывать будущее, впоследствии он выродился в смесь игры и жертвоприношения. Хорош он тем, что деньги на кон ставить необязательно. Играет один или трое, четвертый - автомат вроде "однорукого бандита", он выдает изображения бобов с белыми отметинами или без оных и якобы выражает волю Шочипилли. Правила простые: кидаем кубики, имитирующие бобы, считаем очки, двигаем фишки, первый, кто прошел полный круг и попал на заветное поле, забирает выигрыш. Если ты садишься за стол с доверенными людьми - твои шансы три к одному. Правда, я слышала, что за такой обман Шочипилли безбожно наказывает…
- Вырывает сердце?
- Хуже, несмешно шутит. Может быть, все это и россказни: как будто и без него с крыльца казино на человека не может упасть громадная трехлапая жаба с монеткой. Между нами, есть и более верный способ выигрыша: если ты обещаешь мне половину куша, я колдую над техникой; вероятность сбоя механизма всегда есть, но она составляет где-то 99 к 1.
- Это мошенничество, - произнесла Карине. - Я не могу так. Давай, ты просто организуешь встречу - хорошо? Сколько ты хочешь?
Кали внимательно посмотрела ей в глаза.
- А ведь ты не врешь. Тебе действительно нужны деньги на приют для кошек.
- Я никогда не вру, - улыбнулась Карине.
- Скажи мне, что ты сделаешь, если найдешь на улице кошелек с большими деньгами?
- Буду искать хозяина или отдам в полицию... А что такого? Кто-то ведь может попасть из-за меня в беду.
- А если этих денег хватит на приют для кошек? Потратишь и будешь мучиться?
- Буду, - призналась Карине. - Хорошо, что у меня нет такого выбора. Так сколько ты хочешь?
Кали смотрела на нее с нежностью, с какой порой смотрят на добрый кусок мяса, поливая его лимонным соком.
- Ни гроша.
- Так нельзя, ты время тратишь. Я вижу, что тебе понравились бусы. Можно, я их тебе подарю?
- Мне будет достаточно одной жемчужины, - промурлыкала Кали. - Мне ее как раз не хватало…
- Идет, - улыбнулась Карине. - Да, забыла спросить: какую ставку я должна сделать?
- Это должно быть нечто столь же или более ценное, чем то, что ты хочешь получить. Обычно на кон ставят голову.
Замок под пальцами Карине сломался, и черные жемчужины застучали по полу.
Кали бросает бобы и делает ход.
Буквы рассыпались по экрану. Пока делались приготовления к игре, Кали устроилась в кресле в углу святилища и перечитала старую запись. Два года назад она начала писать рассказы, и чем лучше она писала, тем сильнее проявлялся удивительный дар: сюжеты стали воплощаться в жизнь; порой замысел искажался до неузнаваемости, однако со временем сходство становилось все большим, под ее пальцами будущее становилось покладистым, словно глина. Кали принялась этим пользоваться, направляя ход событий, - как правило, из любопытства и любви к искусству; так кошка, сбросив предмет с высоты, наблюдает за его падением.
А потом она зашла слишком далеко.
Ей захотелось узнать, чего стоит ее дар, и Кали взялась за действительно масштабную задачу - дойти до сути, до сердцевины Белого города. В рассказе от третьего лица она заключила сделку с проводником и шагнула на лестничную клетку -25 этажа башни, оттуда скоростным лифтом переместилась на этаж -18-ляо, затем, миновав несколько ходов, оказалась в новом лифте, - и так продвигалась все дальше и дальше, пока, наконец, проводник не открыл ключом последний лифт и не отправил ее одну. Лифт ехал долго, и Кали успела рассмотреть черные кнопки с белыми отметинами; напротив нужной был от руки нарисован лиловый иероглиф-ящерка. На двери виднелась размашистая надпись: "Лисы козлы". Другой рукой ниже было дописано: "Поэтому бытие и небытие порождают друг друга, трудное и легкое создают друг друга". Спустя полчаса двери открылись. Тьма была за дверьми, и древняя тварь жила во тьме. За узким железным мостом над бездной скрипели ее суставы, тикали ее сердца, шумели ее легкие…
Здесь текст обрывался. Кали хорошо помнила этот сбой: среди образов, принадлежавших ее фантазии, сидело нечто инородное. У входа на мост белел столик, за которым пил чай шарообразный респектабельный господин.
- Адамиди, - представился он. - Рад познакомиться с мастером, - вы ведь уже считаете себя мастером, не так ли? Позвольте узнать, Сехмет, - или как вы там подписываете свои упражнения, - что вы видите за мостом?
- Бесконечный часовой механизм. Шестеренки, винтовые лестницы…
- Я так и предполагал. Подуйте-ка мне на руку.
Поддавшись любопытству, Кали подула, и в его лапе, - огромной и без каких-либо линий, - сгустилась белая жемчужина. Тотчас Адамиди сомкнул ладонь.
- Рад вам сообщить, барышня, что вы теперь сможете писать только о сбывшемся.
- Это почему?
- А потому, что вы слишком сильный шаман и слишком слабая женщина. Вскоре в вашу головку непременно придет, если уже не пришла, идея изменить конструкцию, разобрать ее и черт знает как еще сплясать на черепах. Это может кончиться очень плохо. Не огорчайтесь, дар ваш я непременно верну - если вы его уравновесите. Ищите того, кто отдаст вам избыток своего дара, которым вы обделены.
С тех пор Кали не смогла написать ни строчки. Не то в утешение, не в насмешку у нее открылся талант заговаривать технику. Как бы то ни было, Кали намеревалась вернуться при первой возможности, и вот эта возможность созрела, налилась соком и легла прямо в руки. Святилище полнилось сладким дымом; казалось, будто кресло покачивалось в такт отдаленному бою тамтамов и готово было провалиться сквозь пол.
Жрец нажимает на кнопку под лиловой ящеркой, барабаны начинают вертеться, пока не останавливаются. На черных бобах белеют отметины.
Кали дочитала запись, закрыла глаза и увидела живую тьму за мостом. Как и тогда, за столиком, благодушный и жуткий, поджидал Адамиди. Одной рукой он потирал аккуратную бородку, в другой лежал ее дар.
- Богов, значит, обманываем. Ничего-с, главное, чтоб на пользу… Да вы берите, берите, не бойтесь.
Кали сжала в ладони обе жемчужины, белую и черную, но не сделала шаг на мост, а остановилась у перил и долго глядела на хлопья снега, летевшие из темноты в темноту. В голове черным вихрем проносились сюжеты, которые она хотела воплотить в жизнь. Впервые в жизни ей было так не по себе.
- Господин Адамиди, как вы думаете, жемчужина, попавшая в механизм, может остановить его ход?
- Н-да, остановит, изменит, - либо, что весьма вероятно, шестеренки перемелют ее, как жернова - зерна. Итак, что вы решили?
- Брошу свою жемчужину вниз: хочу посмотреть, как она полетит. Мне все равно не перейти моста: слишком тяжела чужая. Но прежде я напишу свой последний вещий рассказ - о том, как три сумасшедших, два дурака и один бог сели играть в патолли…
Карен бросает бобы и перемещает фишку.
Кали завершила послесловие в половине первого ночи; спустя пять минут ее тронули за плечо.
- Беда, - сообщила Рада. - Карине проиграла.
- Странно, - пожала плечами Кали. - С банкоматами это работало… Раз так, я тоже хочу сыграть.
- Вам нельзя, госпожа, - возразил жрец. - Если с вами что-то случится, Алтан замурует меня в стену.
- Если ты мне откажешь, будет гораздо хуже. Значит, так, я хочу голову Карине. На кон ставлю свою.
- Я буду третьим, - вызвался Карен. - Так шансы выше. Только нужен четвертый...
- Дьявол меня дери, как же давно я не играла, - в глазах Рады появился нездоровый блеск.
Спустя круг в комнату врывается молодой человек. Он моментально оценивает обстановку и рявкает:
- Рада Марич! На минус двадцать седьмом этаже твой двоюродный брат.
- Томаш?
- Он самый. Отправился тебя спасать. Ты еще успеешь его перехватить, пока он не влип в очередную переделку. Не бойся, мы дождемся.
Когда Рада выпархивает, Янек занимает ее место.
- Замена! Кали, готов поспорить на пятьсот юаней, что ее лифт не застрянет, - говорит он вполголоса. - Хотя лучше бы застрял: Раде нельзя играть, она легко теряет голову.
- Пари, - соглашается Кали. - Хочешь посмеяться? Мне не удалось заговорить идола.
- Я ждал чего-то подобного.
Янек закуривает, не выпуская из руки кубиков, и чуть дольше, чем обычно, убирает зажигалку в карман».
- Не дергали бы вы Янека, - журит Адамиди. - Он и без того невесть чем занимается вместо работы… О чем задумались?
- Раньше я написала бы, что я выиграю, заберу их головы, выварю и буду использовать черепа для ритуалов. А сейчас не могу. И где мне теперь взять головы? А… Пусть все кончится банально, - скучным голосом произносит Кали. - Выиграет Янек; пускай хоть порадуется напоследок, его ждут развеселый бог и разъяренная Рада, и я не берусь сказать, что хуже. Обменять наши головы на порошки я, конечно, ему не дам. Потом я поставлю черную жемчужину на кон, выиграю деньги и отдам их Карине. И совесть свою пусть забирает: ей она идет больше.
- Вам не жаль отказываться от своего дара?
- Жаль. Радует только то, что он оказался действительно стоящим.
- Так предсказуемо, что даже удивительно, - хмыкает Адамиди. - Право слово, хорошо, что вы завязываете с беллетристикой. Быть может, мемуары у вас получатся более занимательными - если вы будете лучше работать над сюжетами.
Кали завершает послесловие о пышногрудой Шамирам и трехстах тридцати благодарных кошках, которые гуляют по дворцу и нежатся в тени виноградников. На белизне остается точка. Стрелки циферблата показывают половину первого; через пять минут на плечо ляжет узкая рука. Кали закрывает глаза и видит, как белая жемчужина скатывается с ладони, превращается в одну из снежинок и исчезает во тьме.
- Беда, - слышится издалека. - Карине проиграла.
- Значит, так, я хочу ее голову. Мне как раз нужен череп, - сообщает Кали. - На кон ставлю свою.
- Я буду третьим, - вызывается Карен. - Так шансы выше. Правда, нужен четвертый…
- Давно я не проигрывалась в пух и прах, - Рада садится за стол.
Из тени выходит служитель культа, женоподобный южанин в смокинге и при бабочке.
- Начинаем?
Рада бросает бобы и перемещает фишку.
Спустя круг в комнату врывается молодой человек, за ним еще один и еще…
- Наркоконтроль! Всем лежать, руки за голову!
Шочипилли смеется, глядя на звездное небо.
Карине встает, отходит в тень, уступая место своему другу, шепчет ему на ухо: “Карен, держись…” - и еще что-то нежное.
“All hail”, - с ухмылкой шепчет Кали в другое ухо.
Из тени выходит служитель культа, женоподобный южанин в смокинге и при бабочке.
- Начинаем?
Рада бросает бобы и перемещает фишку.
Игра началась три дня назад, с невинного и смешного вопроса.
- Где взять сколько-сколько? - переспросил Янек. - Банк ограбить.
- Я серьезно, - сказала Рада.
- Кому нужны деньги?
- Карине, на новое помещение для кошачьего приюта. Нужно срочно…
- Срочно - такую сумму она сможет только украсть или выиграть. Насчет последнего можно поговорить с Кали, где-нибудь после девяти в Циндао, - но пусть твоя подруга будет готова к тому, что ее совесть купирована в раннем детстве, и берет она много, если только у нее нет своего интереса.
Карине бросает бобы и перемещает фишку.
- Есть такая штука - черный патолли, - произнесла Кали, разглядывая жемчужные бусы Карине. - Когда-то это был не слишком надежный способ предсказывать будущее, впоследствии он выродился в смесь игры и жертвоприношения. Хорош он тем, что деньги на кон ставить необязательно. Играет один или трое, четвертый - автомат вроде "однорукого бандита", он выдает изображения бобов с белыми отметинами или без оных и якобы выражает волю Шочипилли. Правила простые: кидаем кубики, имитирующие бобы, считаем очки, двигаем фишки, первый, кто прошел полный круг и попал на заветное поле, забирает выигрыш. Если ты садишься за стол с доверенными людьми - твои шансы три к одному. Правда, я слышала, что за такой обман Шочипилли безбожно наказывает…
- Вырывает сердце?
- Хуже, несмешно шутит. Может быть, все это и россказни: как будто и без него с крыльца казино на человека не может упасть громадная трехлапая жаба с монеткой. Между нами, есть и более верный способ выигрыша: если ты обещаешь мне половину куша, я колдую над техникой; вероятность сбоя механизма всегда есть, но она составляет где-то 99 к 1.
- Это мошенничество, - произнесла Карине. - Я не могу так. Давай, ты просто организуешь встречу - хорошо? Сколько ты хочешь?
Кали внимательно посмотрела ей в глаза.
- А ведь ты не врешь. Тебе действительно нужны деньги на приют для кошек.
- Я никогда не вру, - улыбнулась Карине.
- Скажи мне, что ты сделаешь, если найдешь на улице кошелек с большими деньгами?
- Буду искать хозяина или отдам в полицию... А что такого? Кто-то ведь может попасть из-за меня в беду.
- А если этих денег хватит на приют для кошек? Потратишь и будешь мучиться?
- Буду, - призналась Карине. - Хорошо, что у меня нет такого выбора. Так сколько ты хочешь?
Кали смотрела на нее с нежностью, с какой порой смотрят на добрый кусок мяса, поливая его лимонным соком.
- Ни гроша.
- Так нельзя, ты время тратишь. Я вижу, что тебе понравились бусы. Можно, я их тебе подарю?
- Мне будет достаточно одной жемчужины, - промурлыкала Кали. - Мне ее как раз не хватало…
- Идет, - улыбнулась Карине. - Да, забыла спросить: какую ставку я должна сделать?
- Это должно быть нечто столь же или более ценное, чем то, что ты хочешь получить. Обычно на кон ставят голову.
Замок под пальцами Карине сломался, и черные жемчужины застучали по полу.
Кали бросает бобы и делает ход.
Буквы рассыпались по экрану. Пока делались приготовления к игре, Кали устроилась в кресле в углу святилища и перечитала старую запись. Два года назад она начала писать рассказы, и чем лучше она писала, тем сильнее проявлялся удивительный дар: сюжеты стали воплощаться в жизнь; порой замысел искажался до неузнаваемости, однако со временем сходство становилось все большим, под ее пальцами будущее становилось покладистым, словно глина. Кали принялась этим пользоваться, направляя ход событий, - как правило, из любопытства и любви к искусству; так кошка, сбросив предмет с высоты, наблюдает за его падением.
А потом она зашла слишком далеко.
Ей захотелось узнать, чего стоит ее дар, и Кали взялась за действительно масштабную задачу - дойти до сути, до сердцевины Белого города. В рассказе от третьего лица она заключила сделку с проводником и шагнула на лестничную клетку -25 этажа башни, оттуда скоростным лифтом переместилась на этаж -18-ляо, затем, миновав несколько ходов, оказалась в новом лифте, - и так продвигалась все дальше и дальше, пока, наконец, проводник не открыл ключом последний лифт и не отправил ее одну. Лифт ехал долго, и Кали успела рассмотреть черные кнопки с белыми отметинами; напротив нужной был от руки нарисован лиловый иероглиф-ящерка. На двери виднелась размашистая надпись: "Лисы козлы". Другой рукой ниже было дописано: "Поэтому бытие и небытие порождают друг друга, трудное и легкое создают друг друга". Спустя полчаса двери открылись. Тьма была за дверьми, и древняя тварь жила во тьме. За узким железным мостом над бездной скрипели ее суставы, тикали ее сердца, шумели ее легкие…
Здесь текст обрывался. Кали хорошо помнила этот сбой: среди образов, принадлежавших ее фантазии, сидело нечто инородное. У входа на мост белел столик, за которым пил чай шарообразный респектабельный господин.
- Адамиди, - представился он. - Рад познакомиться с мастером, - вы ведь уже считаете себя мастером, не так ли? Позвольте узнать, Сехмет, - или как вы там подписываете свои упражнения, - что вы видите за мостом?
- Бесконечный часовой механизм. Шестеренки, винтовые лестницы…
- Я так и предполагал. Подуйте-ка мне на руку.
Поддавшись любопытству, Кали подула, и в его лапе, - огромной и без каких-либо линий, - сгустилась белая жемчужина. Тотчас Адамиди сомкнул ладонь.
- Рад вам сообщить, барышня, что вы теперь сможете писать только о сбывшемся.
- Это почему?
- А потому, что вы слишком сильный шаман и слишком слабая женщина. Вскоре в вашу головку непременно придет, если уже не пришла, идея изменить конструкцию, разобрать ее и черт знает как еще сплясать на черепах. Это может кончиться очень плохо. Не огорчайтесь, дар ваш я непременно верну - если вы его уравновесите. Ищите того, кто отдаст вам избыток своего дара, которым вы обделены.
С тех пор Кали не смогла написать ни строчки. Не то в утешение, не в насмешку у нее открылся талант заговаривать технику. Как бы то ни было, Кали намеревалась вернуться при первой возможности, и вот эта возможность созрела, налилась соком и легла прямо в руки. Святилище полнилось сладким дымом; казалось, будто кресло покачивалось в такт отдаленному бою тамтамов и готово было провалиться сквозь пол.
Жрец нажимает на кнопку под лиловой ящеркой, барабаны начинают вертеться, пока не останавливаются. На черных бобах белеют отметины.
Кали дочитала запись, закрыла глаза и увидела живую тьму за мостом. Как и тогда, за столиком, благодушный и жуткий, поджидал Адамиди. Одной рукой он потирал аккуратную бородку, в другой лежал ее дар.
- Богов, значит, обманываем. Ничего-с, главное, чтоб на пользу… Да вы берите, берите, не бойтесь.
Кали сжала в ладони обе жемчужины, белую и черную, но не сделала шаг на мост, а остановилась у перил и долго глядела на хлопья снега, летевшие из темноты в темноту. В голове черным вихрем проносились сюжеты, которые она хотела воплотить в жизнь. Впервые в жизни ей было так не по себе.
- Господин Адамиди, как вы думаете, жемчужина, попавшая в механизм, может остановить его ход?
- Н-да, остановит, изменит, - либо, что весьма вероятно, шестеренки перемелют ее, как жернова - зерна. Итак, что вы решили?
- Брошу свою жемчужину вниз: хочу посмотреть, как она полетит. Мне все равно не перейти моста: слишком тяжела чужая. Но прежде я напишу свой последний вещий рассказ - о том, как три сумасшедших, два дурака и один бог сели играть в патолли…
Карен бросает бобы и перемещает фишку.
Кали завершила послесловие в половине первого ночи; спустя пять минут ее тронули за плечо.
- Беда, - сообщила Рада. - Карине проиграла.
- Странно, - пожала плечами Кали. - С банкоматами это работало… Раз так, я тоже хочу сыграть.
- Вам нельзя, госпожа, - возразил жрец. - Если с вами что-то случится, Алтан замурует меня в стену.
- Если ты мне откажешь, будет гораздо хуже. Значит, так, я хочу голову Карине. На кон ставлю свою.
- Я буду третьим, - вызвался Карен. - Так шансы выше. Только нужен четвертый...
- Дьявол меня дери, как же давно я не играла, - в глазах Рады появился нездоровый блеск.
Спустя круг в комнату врывается молодой человек. Он моментально оценивает обстановку и рявкает:
- Рада Марич! На минус двадцать седьмом этаже твой двоюродный брат.
- Томаш?
- Он самый. Отправился тебя спасать. Ты еще успеешь его перехватить, пока он не влип в очередную переделку. Не бойся, мы дождемся.
Когда Рада выпархивает, Янек занимает ее место.
- Замена! Кали, готов поспорить на пятьсот юаней, что ее лифт не застрянет, - говорит он вполголоса. - Хотя лучше бы застрял: Раде нельзя играть, она легко теряет голову.
- Пари, - соглашается Кали. - Хочешь посмеяться? Мне не удалось заговорить идола.
- Я ждал чего-то подобного.
Янек закуривает, не выпуская из руки кубиков, и чуть дольше, чем обычно, убирает зажигалку в карман».
- Не дергали бы вы Янека, - журит Адамиди. - Он и без того невесть чем занимается вместо работы… О чем задумались?
- Раньше я написала бы, что я выиграю, заберу их головы, выварю и буду использовать черепа для ритуалов. А сейчас не могу. И где мне теперь взять головы? А… Пусть все кончится банально, - скучным голосом произносит Кали. - Выиграет Янек; пускай хоть порадуется напоследок, его ждут развеселый бог и разъяренная Рада, и я не берусь сказать, что хуже. Обменять наши головы на порошки я, конечно, ему не дам. Потом я поставлю черную жемчужину на кон, выиграю деньги и отдам их Карине. И совесть свою пусть забирает: ей она идет больше.
- Вам не жаль отказываться от своего дара?
- Жаль. Радует только то, что он оказался действительно стоящим.
- Так предсказуемо, что даже удивительно, - хмыкает Адамиди. - Право слово, хорошо, что вы завязываете с беллетристикой. Быть может, мемуары у вас получатся более занимательными - если вы будете лучше работать над сюжетами.
Кали завершает послесловие о пышногрудой Шамирам и трехстах тридцати благодарных кошках, которые гуляют по дворцу и нежатся в тени виноградников. На белизне остается точка. Стрелки циферблата показывают половину первого; через пять минут на плечо ляжет узкая рука. Кали закрывает глаза и видит, как белая жемчужина скатывается с ладони, превращается в одну из снежинок и исчезает во тьме.
- Беда, - слышится издалека. - Карине проиграла.
- Значит, так, я хочу ее голову. Мне как раз нужен череп, - сообщает Кали. - На кон ставлю свою.
- Я буду третьим, - вызывается Карен. - Так шансы выше. Правда, нужен четвертый…
- Давно я не проигрывалась в пух и прах, - Рада садится за стол.
Из тени выходит служитель культа, женоподобный южанин в смокинге и при бабочке.
- Начинаем?
Рада бросает бобы и перемещает фишку.
Спустя круг в комнату врывается молодой человек, за ним еще один и еще…
- Наркоконтроль! Всем лежать, руки за голову!
Шочипилли смеется, глядя на звездное небо.