Албания - 2
Отчёт о поездке в Албанию - вторая серия
В городах - много кварталов, застроенных чем-то вроде наших «хрущёвок», это дома не панельные, а кирпичные, тоже без лифта, но выглядят они еще хуже, чем у нас: кирпич плохой и некрашеный, решетки на первых этажах кое-как приляпаны прямо на цемент. В центре города, как правило, строят новые, часто необычные по архитектуре дома, и они выглядят хорошо, но соседствуют со строениями советского типа. Построек XIX века почти нет: коммунисты все снесли. Осталось всего несколько кварталов в центре Тираны, а в других городах - только жилые дома: очевидно, их не хватало, поэтому оставляли и старые. В Шкодре есть двухэтажные улицы, напоминающие Замоскворечье в Москве, в Берате лепятся по склону горы белые дома под черепичными крышами - такие могли бы быть построены и в XVII веке.
Одна из главных проблем Албании - коммунисты вырезали почти всю городскую интеллигенцию, кроме функционеров от культуры. Интеллектуалы, с которыми мне приходилось общаться - и это действительно глубоко интеллигентные люди - дети крестьян. В значительной степени, видимо, утрачены навыки городской жизни: на улицах (кроме центральных) грязно, мусор лежит кучами вокруг помоек, а урн и мусорных контейнейров до смешного мало. Правда, в туалетах везде чисто (даже во второразрядных забегаловках) и нет надписей. На стенах домов пишут много. Зато приватное пространство албанцы понимают и ощущают иначе: перед лавочками и кафе тротуар просто вылизывают, машины моют… Мойки на автострадах через каждые пятьсот метров, машины в среднем гораздо чище, чем в России - при том, что пыльно - из-за плохих дорог.
Автострады между городами и центральные улицы сделаны хорошо, но неглавные улицы раздолбаны в ноль, совершенно: там просто асфальта нет, это даже не проселочная дорога, а какие-то руины. Правительство срочно восстанавливает дороги, планирует строительство новых, но это задача, видимо, на много лет.
В Тиране - получше по многим причинам: это и при коммунистах все-таки была столица, там жило все начальство, интеллигенции там осталось больше по закону больших чисел, а сейчас там, видимо, хороший мэр. Гей, бывший анархист, научившийся, по словам Агрона, ходить в галстуке, и большой поклонник австрийского архитектора Фриденсрайха Хундертвассера (1928-2000) - того самого, который раскрашивал свои дома во все цвета радуги. Вот и в Тиране дома раскрашивают в разнообразные веселенькие цвета. Сейчас администрация города проводит конкурсы с привлечением иностранных архитекторов; в одном из книжных магазинов Дурреса я видел альбом проектов, поданных на конкурсы по застройке Тираны в 2005-2007 годах. Рядом с университетом только что выстроен ультрасовременный высотный дом, составленный из двух половин и совершенно официально названный The Twin Towers. На фронтоне так, по-английски, и написано. По-моему, это свидетельствует не о черном юморе, а скорее о сочетании самоиронии и оптимизма.
В промтоварных лавочках Тираны - выбор лучше, чем в Дурресе: хотя и там и там товары преимущественно турецкие (изредка попадаются греческие и итальянские), в Тиране они рассчитаны на покупателей с более тонким и воспитанным вкусом, в Дурресе и, судя по одежде горожан, в Шкодре в ходу дешевый ширпотреб, которого и на московских-то рынках давно нету. А вот продукты отменные и недорогие, причем везде. Порции в кафе - большие. Кофе изумительный и очень дешевый (однажды мы с Машей выпили по чашке кофе, и обе чашки, да еще и два стакана холодной бутылированной воды к ним - кофе в Албании пьют по-турецки) обошлись нам в 25 рублей в пересчете на наши деньги.
В Албании живет 4 миллиона человек, из них в Тиране - 1 миллион. Общественный транспорт развит плохо: есть только рейсовые автобусы. Над столицей возвышается горный хребет Дайс, и это очень здорово: горы всегда придают городу другое измерение, любые здания на фоне гор выглядят лучше. Город психологически довольно комфортный, приветливый и обаятельный. Лица на улицах расслабленные и живые, особенно у молодежи. В час пик улицы забиты машинами, но город хорошо продувается с гор, поэтому воздух чище, чем в Москве. Машины в основном немецкие - «мерседесы», «фольксвагены» и BMW - и, что удивительно, часто вполне новые. Агрон говорит, что летом в Тиране жить невозможно - вероятно, потому что пыльно и почти нет деревьев, которые давали бы свежий воздух и тень. Впрочем, в центре Тираны есть небольшая зеленая зона, которую в честь дружбы с Китаем население называло Тайванем, и парк. В середине парка - невысокий холм, на вершине которого похоронены отцы албанского национального возрождения и национального же романтизма в литературе, братья Фрашери - Сами, Наим и Абдыл (Абдыл, между прочим, жил в Турции, писал по-албански и по-турецки и создал стихотворение, ставшее национальным турецким гимном). Рядом с ними недавно перезахоронен писатель, журналист и публицист Фаик Конича, пижон, сноб, эстет и декадент, живший в первой половине ХХ века преимущественно в Париже, личный друг Гийома Аполлинера. При коммунистах сочинения Фаика Коничи были запрещены.
Вечерами много гуляющих, люди в кафе спокойно беседуют или смотрят футбол - болеют очень азартно, но беззлобно. Вообще я ни разу в Албании не чувствовал тревоги или агрессии, которые были бы разлиты в воздухе: может быть, повезло, но мне кажется, там и правда в целом довольно спокойно. Тревогу я чувствовал - вот такую, фоновую - когда мы смотрели парламентские дебаты по телевизору: социалисты явно очень напирают, довольно агрессивны, демократы резко им отвечают.
Радостно поражает религиозная терпимость. Примерно половина населения - атеисты, половина остальных - мусульмане (а у нас-то считают, что они там сплошь мусульмане…), причем чуть ли не половина этих мусульман (то есть примерно 12,5% населения) относится к суфийской секте бекташи (читавшие Орхана Памука в этом месте, наверное, скажут «О!», потому что Памук про них писал), которая представляет собой удивительное синкретическое соединения мусульманства и христианства: у бекташей принято ритуальное вкушение освященных хлеба, вина и сыра, которое они считают причастием, у них есть монастыри, а еще они верят в божественную троицу, но троица эта - какая-то совершенно неканоническая. Кроме мусульман, есть православные (существует автокефальная Албанская православная церковь) и католики. В любом городе невдалеке друг от друга стоят мечеть, православный и католический храмы; правда, в селах больше мечетей, если судить по виду с дороги. Мусульмане среди интеллигенции очень европеизированные. Много межрелигиозных браков, причем в этих случаях супруги и родственники с энтузиазмом отмечают праздники обеих религий. В музее Онуфрия (см. выше про Берат) среди многих удивительных икон - икона «Живоносный источник» (в российской традиции такой сюжет мне неизвестен), где источник, на который сходил ангел, изображен рядом со стеной, а за стеной - две мечети.
Самые красивые места, где довелось побывать - Берат и Шкодра. Точнее, крепости рядом с этими городами. В Берате с горы открывается волшебный вид на окрестные горы и на город внизу. Сама крепость с очень тщательно отреставрированной православной церковью в центре тоже замечательна. На площадке стоит громадная, как на иллюстрации к «Руслану и Людмиле», скульптурная голова римского императора Константина. Говорят, на прошлой «Поэтеке» перед этой головой - глядя на горы - поэты из разных стран читали стихи. Не столько слушателям, сколько горам. Там читала Ольга Седакова. Я сразу, как узнал об этом, подумал, что ее стихи очень хорошо и правильно читать горам: «Похвалим высокое небо, / похвалим луну на воде…».
Шкодра - город, почти уничтоженный коммунистами, уничтоженный до такой степени, что в парламенте недавно приняли специальную программу возрождения Шкодры. Это больная тема: Энвер Ходжа был с юга страны, вообще, судя по всему, южане в ХХ веке были в Албании влиятельнее, а север был всегда более антикоммунистическим. Особенно Шкодра: например, тиранцы были уверены, что именно там придумывают все антикоммунистические анекдоты. Агрон говорит, что до войны это был типичный итальянский город. Сейчас от того городка остался только небольшой дворец то ли XVIII, то ли под XVIII век стилизованный, в котором находился обком партии. «Монплезир», - охарактеризовала его Маша. «Нет, - говорю, - это был ИХ плезир».
Но рядом с Шкодрой - гора, а на ней - крепость Розафа, и больше всего это напоминает Земной Рай, как он описан в «Божественной Комедии» Данте: с одной стороны - слияние рек Буна и Дрин, с другой - огромное, почти до горизонта, озеро, за ним - Черногория, с двух других сторон - высокие горы.
Вечером, после поездки в Берат, Ролан повез нас на небольшой частный винный завод, где праздновали открытие сезона белого вина. Удивительное дело: никаких речей, играет небольшой оркестр, вдоль столов ходят люди и дегустируют белое вино с разнообразными закусками, обслуживающий персонал - в национальных костюмах или во фраках с бабочками. Нас представили послу Хорватии и послице Македонии. Маша справедливо заметила: в России (да и во многих других странах) дегустация вина с послами непременно сопровождалась бы длинными и скучными речами, а здесь люди просто радовались жизни. Двор глинистый, кое-как набросаны каменные плиты, чуть оступишься - проваливаешься в глину (на самом заводике - очень чисто, как и полагается). Этим никто не смущается, все прыгают по плитам в вечерних нарядах. Зато, как только стемнело, в траве оказалось огромное количество светлячков, которые мерцали повсюду. Какой-то мальчик поймал светлячка в спичечную коробку и долго и любовно его рассматривал. «Он живой и светится,» - сразу вспомнили мы.
Пожалуй, на этом я хотел бы поставить точку с запятой - а о литературе Албании и про поэтический фестиваль напишу отдельно. Фотографии тоже повешу позже.