1941 год или как сдавали страну
1941 год или как сдавали страну
В истории войны, ее начального этапа есть много печальных эпизодов
(Помимо генеральского предательства о котором речь здесь http://mcleod1564.livejournal.com/21288.html
и здесь
http://mcleod1564.livejournal.com/20438.html)
которые полностью объясняют как мы теряли территорию и города летом 1941 года.
И чего я никак не мог понять.
Если взглянуть на карту СССР, то видно изобилие рек, текущих поперек страны с севера на юг, или наоборот, с юга на север. Каждый, кто смотрел киноэпопею «Освобождение» четко усвоил - форсирование водной преграды во время войны это дело долгое, тяжелое и кровавое.
А немцы всех этих рек в 1941 году даже не заметили.
Почему?
Потому что немцам все мосты через реки доставались целыми и не поврежденными. Практически никто и нигде даже не пытался строить оборону используя реки как противотанковый ров.
Не верите?
В воспоминаниях Трижды Героя Советского Союза Александра Покрышкина есть подробное описание одного такого печального эпизода:
( Начало цитаты)
Угрожающая обстановка на южном крыле фронта заставила перебазироваться еще восточнее. Оставив Тузлы, полк перелетел на полевую площадку между Николаевом и Херсоном, в Копани. В эти дни наша часть, как и вся истребительная авиация в Причерноморье, действовала в интересах наземных войск, наносила штурмовые удары, помогая стрелковым соединениям удерживать оборону.
Мне в паре с Лукашевичем, а чаще одному, приходилось вылетать на разведку войск противника. Маршрут и временной график полета установил штаб дивизии. Они были постоянны: Одесса, Балта и Первомайск. Не случайно именно в этих направлениях «мессершмитты» начали активно охотиться за разведчиками. Обстановка заставила серьезно задуматься о тактике выполнения заданий.
В очередной раз меня и Лукашевича вызвали на КП. Так летчики стали называть командный пункт полка, размещенный в землянке на границе аэродрома. В нем находились командование полка, офицеры штаба, стояли сейф с секретными бумагами, столы с картами и телефонами.
Нам приказали снова вылететь на разведку с задачей определить главные направления движения основных сил наступающего противника на Одессу. Утром на этом маршруте нашу пару уже пытались перехватить «мессершмитты». Стремясь избежать встречи с ними, мы решили выйти в район другим курсом, с севера. Маршрут продумали так, чтобы над занятой противником территорией солнце не слепило нас.
Пара сразу взяла курс на северо-запад, в направлении Ново-Украинки. Севернее Николаева, над дорогой к нему из Кировограда, вижу ниже нас, на высоте тысяча метров, «хеншеля». Моментально сваливаюсь сверху и внезапно атакую. Очередь в упор - и вражеский разведчик, перевернувшись, врезался в землю. Уточняю место его падения. Вдруг вокруг моего самолета замелькали трассы зенитных снарядов. На дороге разглядел большую колонну танков и машин. Она двигалась на Николаев. Решаю еще раз, более точно определить силы противника. С Лукашевичем мы зашли севернее, к Бобринцу, спикировали и на бреющем на большой скорости пронеслись вдоль дороги. Одних танков в колонне было более сотни.
Параллельно ей, западнее, по дороге на Новую Одессу двигалась еще одна колонна машин и артиллерии. Вышли на Николаев - в городе было спокойно, никакой тревоги. Дымили трубы заводов, на верфях строились и ремонтировались морские суда, по улицам спокойно шли люди, а в скверах играли дети. Никаких наших войск севернее города мы не обнаружили. А ведь через несколько часов здесь будет враг. Надо быстрее доложить об этой грозной опасности.
Наше быстрое возвращение удивило работников штаба.
- Что случилось? Почему вернулись с задания?
- В пятидесяти километрах севернее Николаева, на дороге из Кировограда до сотни немецких танков и более сотни автомашин. Рядом, по дороге на Новую Одессу, также большая колонна автомашин и артиллерии противника, - доложил я, указывая на карте места движения войск врага.
Данные нашей разведки заместитель начальника штаба полка немедленно передал в штаб дивизии. Там, очевидно, неправильно поняли донесение: уж слишком неожиданными были сведения. Слышу, вместо благодарности за обнаружение крупной и опасной группировки противника из телефонной трубки доносятся упреки за срыв разведки и за якобы выдуманные панические данные.
Обескураженный, я повторил свои показания замначальнику штаба полка:
- Товарищ капитан, это действительно так. Немецкие колонны в полсотне километров севернее Николаева! Через несколько часов они наверняка будут в городе.
- Уходите, пожалуйста, с КП, не мешайте работать. Из-за вас я схлопотал выговор. И вам не избежать этого за то, что вернулись, как следует не разобравшись в обстановке, - услышал я в ответ.
Возвращаемся на стоянку, молчим. Я очень жалел, что нет командира полка на месте.
- Саша, почему не доложил о сбитом тобой «хеншеле»? - неожиданно спросил Лукашевич.
- А!.. Что там «хеншель»… Город в опасности!
Мы с Лукашевичем сидим под самолетом, нервничаем. Вижу, как он теребит планшет, щелкает кнопкой. Понимаю, с нетерпением ждет команды на штурмовку обнаруженного противника. Ведь еще можно задержать колонны, хоть на несколько часов.
Во второй половине дня на У-2 прилетели из дивизии Иванов и Матвеев. Там проходило какое-то совещание. Я бросился к ним, кратко доложил обстановку севернее Николаева. Иванов быстро направился на КП, связался с Осипенко.
Выйдя оттуда, командир полка поставил мне задачу на доразведку противника… Но было уже поздно. Мы услышали взрывы снарядов на дороге в направлении Николаева, в пяти-шести километрах от нашего аэродрома.
- Покрышкин! Вылетайте срочно, посмотрите, что там делается, доложите, - приказал Иванов.
Мы с Лукашевичем бросились бегом к самолетам, взлетели и на высоте пятьдесят метров пошли правее дороги. Впереди за лесными полосами стояло около двух десятков танков с крестами на бортах. К ним подъезжали автомашины с солдатами. Мимо нас пронеслись пулеметные трассы. С беспокойством я глянул в сторону Лукашевича. За его самолетом тянулась тонкая белая струя испаряющегося бензина. Понял, это пробит бензобак. Наши самолеты полностью заправлены горючим и небольшая утечка не может помешать ему лететь со мной до Николаева. Мы продолжаем выполнять задание.
Навстречу нам беспорядочной стаей проскочило около трех десятков «Чаек» и И-16. «Сорвались с Николаевского аэродрома, - подумал я, - значит, в городе уже немцы».
На Николаевском аэродроме горело несколько самолетов. Они, по-видимому, были неисправны и взлететь не могли, их подожгли, чтобы не оставлять противнику.
Мы над городом. Внизу, на улицах - мотоциклисты, танки и автомашины. Кое-где горят здания.
Подавленные увиденным, возвращаемся назад. По дороге на Копань обнаружили густую цепь гитлеровских пехотинцев. С ходу атаковали их. Пулеметные очереди легли точно. Многие солдаты попадали в стерню: кто убитый или раненый, а кто спасаясь. Надо было срочно доложить о результатах полета.
Садимся. Подруливаю вплотную к КП и докладываю Иванову:
- Вон за теми двумя посадками, у дороги, танки и машины с пехотой гитлеровцев. - Показал ему рукой. - В Николаеве - противник. Наверное, нашим данным утром не поверили…
- Что поделаешь. И в вышестоящих штабах, к сожалению, бывают упущения… - на ходу бросил Иванов. Он спешил доложить в дивизию обстановку.
Матвеев срочно выслал вперед заслон на случай подхода противника. А через десяток минут, получив указания, Иванов распорядился немедленно готовить для вылета на штурмовку эскадрильи с посадкой в Чернобаевке. Наземному эшелону дал указание срочно выходить на Херсон.
Подвешиваем бомбы и взлетаем. Через несколько минут пикируем на танки и автомашины. Бомбим и стреляем. После штурмовки разворачиваемся на Херсон и приземляемся на аэродром Чернобаевка. Он полностью забит севшими до нас самолетами. В основном это были устаревшие типы: «Чайки», И-16, И-15бис. Среди них совсем мало «мигов», «лаггов» и Ил-2. Продолжали прилетать все новые группы.
Руководство дивизий и полков заседало в небольшом домике около границы летного поля. Шло распределение близлежащих полевых аэродромов. Мы сидели под крыльями самолетов и ждали команды. Все понимали, что теперь наше базирование будет где-то за Днепром. Заседание кончилось, подъехал Иванов, собрал летчиков.
- Возьмите карты! Нам назначен аэродром в Таврии, около села Чаплинка. Нашли? Порядок вылета отсюда следующий: первыми взлетают «Чайки», потом И-16, за ними - «миги». Вопросов нет? Всем по самолетам! Взлетать сразу за мной!
Запустили моторы и ждем очереди на взлет.
Вдруг на дороге, недалеко от аэродрома, поднялись дымно-пыльные столбы взрывов. Все, конечно, глянули вверх. Над аэродромом проходила девятка Ю-88. По-видимому, «юнкерсы» наносят бомбовый удар по колонне автомашин с противотанковыми пушками, движущейся в направлении Николаева.
Первыми на взлет пошли «Чайки». Не закончив выруливания, они с ходу ринулись в воздух. За ними с разных сторон летного поля начали разбег другие самолеты. Картина напоминала взлет большой стаи переполошившихся птиц. Поддавшись этой сумятице, я тоже начал выруливать, но потом одумался. Зачем торопиться и рисковать, столкнуться здесь - дважды два. Еще раз оценил обстановку. Бомбардировщики уходили на северо-запад. По дыму было видно, что они форсируют моторы. По-видимому, решил я, при заходе на бомбометание увидели большое скопление выруливающих истребителей, сбросили бомбы в поле.
Когда аэродром опустел, мы с Лукашевичем, в полной безопасности взлетели и взяли курс на новый аэродром в Таврии.
( Конец цитаты)
Теперь кое-что поясню, но чтобы было понятнее отркройтев ЯндексКарты или ГуглМэп Николаевскую и Херсонскую область.,
Покрышкин описал как это было в августе 1941 года с захватом немцами Николаева и через пару дней и Херсона, ну и соответственно с форсированием рек Южный Буг, Ингул и Днепр.
Как видим в тот день его полк базировался на аэродроме в поселке Копани. Аэродром Тузлы, с которого они улетели чуток ранее, расположен на Западном берегу Южного Буга, примерно в 40 км от Николаева.
Копани - это поселок почти посредине между Николаевом и Херсоном, примерно в 25 км от каждого города. Фронт, как считали в штабах, проходил более чем в ста километрах западнее и севернее Николаева, за Вознесенском. Утром 16 августа Покрышкина отправили на разведку, и к своему удивлению Покрышкин обнаружил моторизованную колонну прорвавшихся немцев примерно в 50 км севернее Николаева двигающуюся на Николаев по дороге вдоль берега Южного Буга, а вторую такую же колонну - двигающуюся на Николаев с северо-востока, со стороны Кировограда. Он тут же вернулся на свой аэродром и доложил капитану, который замещал командира полка об увиденном. Капитан доложил выше, какому-то штабному . Этот штабной отмахнулся от полученной информации - мол быть того не может, потому что не может быть никогда. Но и капитан, заместитель командира полка тоже ничего не сделал. Фамилию этих капитана и штабного Покрышкин, к сожалению не сообщил.
Часа через четыре в полк вернулся командир, которого вызывали куда-то в штаб дивизии «на ковер». Покрышкин вновь докладывает данные авиаразведки, теперь уже командиру полка, тот посылает его вновь в разведку. Оказалось, что немцы уже проскочили Николаев, находятся уже примерно в 5 км от Копаней, а с николаевского аэродрома улетают последние наши самолеты. Теперь наконец-то следует приказ нанести по немцам бомбоштурмовой удар, а после приземляться не в Копанях, а в Чернобаевке, что в 20 км восточнее, прочти возле Херсона. Так и было сделано, но еще через час после приземления в Чернобаевке пришлось улетать оттуда на восточный берег Днепра, поскольку запоздавший удар не смог остановить немецкое наступление…
А ведь если бы этот неназванный майор сообщил бы в Николаев о данных разведки и бомбоштурмовые удары были бы нанесены сразу по немецким колоннам на марше, то немцы бы не смогли бы сходу захватить Николаев. И гарнизон города , пусть даже и очень малочисленный, состоящий из новобранцев в учебных частях и почти не вооруженных матросов строящихся кораблей, мог бы защитить город. Это было бы довольно просто, потому как город занимает удобное место для обороны - Николаев расположен на полуострове, образованным слиянием рек Ингул и Южный Буг. Обе дороги, по которым наступали немцы, сходятся в одну, на перекрестке в северном предместье города, называемом Соляные, и находящемся на северном берегу Ингула. С основной частью города Соляные соединяются несколькими мостами, которые в те годы были наплавными, понтонными. То есть даже за ту пару имевшихся часов развести мосты, угнать понтоны к южному берегу в район морского порта можно было бы запросто. И все, немцы надолго бы застряли на северном берегу - Ингул там довольно глубок, вброд не перейдешь, да и танки могут идти только по дорогам к мостам, иначе они застрянут в широкой и болотистой речной долине. Более того, в районе Николаева южный берег Ингула высокий, а северный низкий и на нем все просматривается на много километров, т.е. для артиллерии идеальные условия.
Но и штабной это чертов никому ничего не сообщил, город никто не подготовил к обороне, мосты не развел, и все. И города и мосты через немалые реки - достались немцам что называется «на блюдечке»…
И все это из-за одного - двух м***ков….
А здесь некторые подробности последствия описанных событий:
https://sapojnik.livejournal.com/2928503.html#t278115703
В истории войны, ее начального этапа есть много печальных эпизодов
(Помимо генеральского предательства о котором речь здесь http://mcleod1564.livejournal.com/21288.html
и здесь
http://mcleod1564.livejournal.com/20438.html)
которые полностью объясняют как мы теряли территорию и города летом 1941 года.
И чего я никак не мог понять.
Если взглянуть на карту СССР, то видно изобилие рек, текущих поперек страны с севера на юг, или наоборот, с юга на север. Каждый, кто смотрел киноэпопею «Освобождение» четко усвоил - форсирование водной преграды во время войны это дело долгое, тяжелое и кровавое.
А немцы всех этих рек в 1941 году даже не заметили.
Почему?
Потому что немцам все мосты через реки доставались целыми и не поврежденными. Практически никто и нигде даже не пытался строить оборону используя реки как противотанковый ров.
Не верите?
В воспоминаниях Трижды Героя Советского Союза Александра Покрышкина есть подробное описание одного такого печального эпизода:
( Начало цитаты)
Угрожающая обстановка на южном крыле фронта заставила перебазироваться еще восточнее. Оставив Тузлы, полк перелетел на полевую площадку между Николаевом и Херсоном, в Копани. В эти дни наша часть, как и вся истребительная авиация в Причерноморье, действовала в интересах наземных войск, наносила штурмовые удары, помогая стрелковым соединениям удерживать оборону.
Мне в паре с Лукашевичем, а чаще одному, приходилось вылетать на разведку войск противника. Маршрут и временной график полета установил штаб дивизии. Они были постоянны: Одесса, Балта и Первомайск. Не случайно именно в этих направлениях «мессершмитты» начали активно охотиться за разведчиками. Обстановка заставила серьезно задуматься о тактике выполнения заданий.
В очередной раз меня и Лукашевича вызвали на КП. Так летчики стали называть командный пункт полка, размещенный в землянке на границе аэродрома. В нем находились командование полка, офицеры штаба, стояли сейф с секретными бумагами, столы с картами и телефонами.
Нам приказали снова вылететь на разведку с задачей определить главные направления движения основных сил наступающего противника на Одессу. Утром на этом маршруте нашу пару уже пытались перехватить «мессершмитты». Стремясь избежать встречи с ними, мы решили выйти в район другим курсом, с севера. Маршрут продумали так, чтобы над занятой противником территорией солнце не слепило нас.
Пара сразу взяла курс на северо-запад, в направлении Ново-Украинки. Севернее Николаева, над дорогой к нему из Кировограда, вижу ниже нас, на высоте тысяча метров, «хеншеля». Моментально сваливаюсь сверху и внезапно атакую. Очередь в упор - и вражеский разведчик, перевернувшись, врезался в землю. Уточняю место его падения. Вдруг вокруг моего самолета замелькали трассы зенитных снарядов. На дороге разглядел большую колонну танков и машин. Она двигалась на Николаев. Решаю еще раз, более точно определить силы противника. С Лукашевичем мы зашли севернее, к Бобринцу, спикировали и на бреющем на большой скорости пронеслись вдоль дороги. Одних танков в колонне было более сотни.
Параллельно ей, западнее, по дороге на Новую Одессу двигалась еще одна колонна машин и артиллерии. Вышли на Николаев - в городе было спокойно, никакой тревоги. Дымили трубы заводов, на верфях строились и ремонтировались морские суда, по улицам спокойно шли люди, а в скверах играли дети. Никаких наших войск севернее города мы не обнаружили. А ведь через несколько часов здесь будет враг. Надо быстрее доложить об этой грозной опасности.
Наше быстрое возвращение удивило работников штаба.
- Что случилось? Почему вернулись с задания?
- В пятидесяти километрах севернее Николаева, на дороге из Кировограда до сотни немецких танков и более сотни автомашин. Рядом, по дороге на Новую Одессу, также большая колонна автомашин и артиллерии противника, - доложил я, указывая на карте места движения войск врага.
Данные нашей разведки заместитель начальника штаба полка немедленно передал в штаб дивизии. Там, очевидно, неправильно поняли донесение: уж слишком неожиданными были сведения. Слышу, вместо благодарности за обнаружение крупной и опасной группировки противника из телефонной трубки доносятся упреки за срыв разведки и за якобы выдуманные панические данные.
Обескураженный, я повторил свои показания замначальнику штаба полка:
- Товарищ капитан, это действительно так. Немецкие колонны в полсотне километров севернее Николаева! Через несколько часов они наверняка будут в городе.
- Уходите, пожалуйста, с КП, не мешайте работать. Из-за вас я схлопотал выговор. И вам не избежать этого за то, что вернулись, как следует не разобравшись в обстановке, - услышал я в ответ.
Возвращаемся на стоянку, молчим. Я очень жалел, что нет командира полка на месте.
- Саша, почему не доложил о сбитом тобой «хеншеле»? - неожиданно спросил Лукашевич.
- А!.. Что там «хеншель»… Город в опасности!
Мы с Лукашевичем сидим под самолетом, нервничаем. Вижу, как он теребит планшет, щелкает кнопкой. Понимаю, с нетерпением ждет команды на штурмовку обнаруженного противника. Ведь еще можно задержать колонны, хоть на несколько часов.
Во второй половине дня на У-2 прилетели из дивизии Иванов и Матвеев. Там проходило какое-то совещание. Я бросился к ним, кратко доложил обстановку севернее Николаева. Иванов быстро направился на КП, связался с Осипенко.
Выйдя оттуда, командир полка поставил мне задачу на доразведку противника… Но было уже поздно. Мы услышали взрывы снарядов на дороге в направлении Николаева, в пяти-шести километрах от нашего аэродрома.
- Покрышкин! Вылетайте срочно, посмотрите, что там делается, доложите, - приказал Иванов.
Мы с Лукашевичем бросились бегом к самолетам, взлетели и на высоте пятьдесят метров пошли правее дороги. Впереди за лесными полосами стояло около двух десятков танков с крестами на бортах. К ним подъезжали автомашины с солдатами. Мимо нас пронеслись пулеметные трассы. С беспокойством я глянул в сторону Лукашевича. За его самолетом тянулась тонкая белая струя испаряющегося бензина. Понял, это пробит бензобак. Наши самолеты полностью заправлены горючим и небольшая утечка не может помешать ему лететь со мной до Николаева. Мы продолжаем выполнять задание.
Навстречу нам беспорядочной стаей проскочило около трех десятков «Чаек» и И-16. «Сорвались с Николаевского аэродрома, - подумал я, - значит, в городе уже немцы».
На Николаевском аэродроме горело несколько самолетов. Они, по-видимому, были неисправны и взлететь не могли, их подожгли, чтобы не оставлять противнику.
Мы над городом. Внизу, на улицах - мотоциклисты, танки и автомашины. Кое-где горят здания.
Подавленные увиденным, возвращаемся назад. По дороге на Копань обнаружили густую цепь гитлеровских пехотинцев. С ходу атаковали их. Пулеметные очереди легли точно. Многие солдаты попадали в стерню: кто убитый или раненый, а кто спасаясь. Надо было срочно доложить о результатах полета.
Садимся. Подруливаю вплотную к КП и докладываю Иванову:
- Вон за теми двумя посадками, у дороги, танки и машины с пехотой гитлеровцев. - Показал ему рукой. - В Николаеве - противник. Наверное, нашим данным утром не поверили…
- Что поделаешь. И в вышестоящих штабах, к сожалению, бывают упущения… - на ходу бросил Иванов. Он спешил доложить в дивизию обстановку.
Матвеев срочно выслал вперед заслон на случай подхода противника. А через десяток минут, получив указания, Иванов распорядился немедленно готовить для вылета на штурмовку эскадрильи с посадкой в Чернобаевке. Наземному эшелону дал указание срочно выходить на Херсон.
Подвешиваем бомбы и взлетаем. Через несколько минут пикируем на танки и автомашины. Бомбим и стреляем. После штурмовки разворачиваемся на Херсон и приземляемся на аэродром Чернобаевка. Он полностью забит севшими до нас самолетами. В основном это были устаревшие типы: «Чайки», И-16, И-15бис. Среди них совсем мало «мигов», «лаггов» и Ил-2. Продолжали прилетать все новые группы.
Руководство дивизий и полков заседало в небольшом домике около границы летного поля. Шло распределение близлежащих полевых аэродромов. Мы сидели под крыльями самолетов и ждали команды. Все понимали, что теперь наше базирование будет где-то за Днепром. Заседание кончилось, подъехал Иванов, собрал летчиков.
- Возьмите карты! Нам назначен аэродром в Таврии, около села Чаплинка. Нашли? Порядок вылета отсюда следующий: первыми взлетают «Чайки», потом И-16, за ними - «миги». Вопросов нет? Всем по самолетам! Взлетать сразу за мной!
Запустили моторы и ждем очереди на взлет.
Вдруг на дороге, недалеко от аэродрома, поднялись дымно-пыльные столбы взрывов. Все, конечно, глянули вверх. Над аэродромом проходила девятка Ю-88. По-видимому, «юнкерсы» наносят бомбовый удар по колонне автомашин с противотанковыми пушками, движущейся в направлении Николаева.
Первыми на взлет пошли «Чайки». Не закончив выруливания, они с ходу ринулись в воздух. За ними с разных сторон летного поля начали разбег другие самолеты. Картина напоминала взлет большой стаи переполошившихся птиц. Поддавшись этой сумятице, я тоже начал выруливать, но потом одумался. Зачем торопиться и рисковать, столкнуться здесь - дважды два. Еще раз оценил обстановку. Бомбардировщики уходили на северо-запад. По дыму было видно, что они форсируют моторы. По-видимому, решил я, при заходе на бомбометание увидели большое скопление выруливающих истребителей, сбросили бомбы в поле.
Когда аэродром опустел, мы с Лукашевичем, в полной безопасности взлетели и взяли курс на новый аэродром в Таврии.
( Конец цитаты)
Теперь кое-что поясню, но чтобы было понятнее отркройтев ЯндексКарты или ГуглМэп Николаевскую и Херсонскую область.,
Покрышкин описал как это было в августе 1941 года с захватом немцами Николаева и через пару дней и Херсона, ну и соответственно с форсированием рек Южный Буг, Ингул и Днепр.
Как видим в тот день его полк базировался на аэродроме в поселке Копани. Аэродром Тузлы, с которого они улетели чуток ранее, расположен на Западном берегу Южного Буга, примерно в 40 км от Николаева.
Копани - это поселок почти посредине между Николаевом и Херсоном, примерно в 25 км от каждого города. Фронт, как считали в штабах, проходил более чем в ста километрах западнее и севернее Николаева, за Вознесенском. Утром 16 августа Покрышкина отправили на разведку, и к своему удивлению Покрышкин обнаружил моторизованную колонну прорвавшихся немцев примерно в 50 км севернее Николаева двигающуюся на Николаев по дороге вдоль берега Южного Буга, а вторую такую же колонну - двигающуюся на Николаев с северо-востока, со стороны Кировограда. Он тут же вернулся на свой аэродром и доложил капитану, который замещал командира полка об увиденном. Капитан доложил выше, какому-то штабному . Этот штабной отмахнулся от полученной информации - мол быть того не может, потому что не может быть никогда. Но и капитан, заместитель командира полка тоже ничего не сделал. Фамилию этих капитана и штабного Покрышкин, к сожалению не сообщил.
Часа через четыре в полк вернулся командир, которого вызывали куда-то в штаб дивизии «на ковер». Покрышкин вновь докладывает данные авиаразведки, теперь уже командиру полка, тот посылает его вновь в разведку. Оказалось, что немцы уже проскочили Николаев, находятся уже примерно в 5 км от Копаней, а с николаевского аэродрома улетают последние наши самолеты. Теперь наконец-то следует приказ нанести по немцам бомбоштурмовой удар, а после приземляться не в Копанях, а в Чернобаевке, что в 20 км восточнее, прочти возле Херсона. Так и было сделано, но еще через час после приземления в Чернобаевке пришлось улетать оттуда на восточный берег Днепра, поскольку запоздавший удар не смог остановить немецкое наступление…
А ведь если бы этот неназванный майор сообщил бы в Николаев о данных разведки и бомбоштурмовые удары были бы нанесены сразу по немецким колоннам на марше, то немцы бы не смогли бы сходу захватить Николаев. И гарнизон города , пусть даже и очень малочисленный, состоящий из новобранцев в учебных частях и почти не вооруженных матросов строящихся кораблей, мог бы защитить город. Это было бы довольно просто, потому как город занимает удобное место для обороны - Николаев расположен на полуострове, образованным слиянием рек Ингул и Южный Буг. Обе дороги, по которым наступали немцы, сходятся в одну, на перекрестке в северном предместье города, называемом Соляные, и находящемся на северном берегу Ингула. С основной частью города Соляные соединяются несколькими мостами, которые в те годы были наплавными, понтонными. То есть даже за ту пару имевшихся часов развести мосты, угнать понтоны к южному берегу в район морского порта можно было бы запросто. И все, немцы надолго бы застряли на северном берегу - Ингул там довольно глубок, вброд не перейдешь, да и танки могут идти только по дорогам к мостам, иначе они застрянут в широкой и болотистой речной долине. Более того, в районе Николаева южный берег Ингула высокий, а северный низкий и на нем все просматривается на много километров, т.е. для артиллерии идеальные условия.
Но и штабной это чертов никому ничего не сообщил, город никто не подготовил к обороне, мосты не развел, и все. И города и мосты через немалые реки - достались немцам что называется «на блюдечке»…
И все это из-за одного - двух м***ков….
А здесь некторые подробности последствия описанных событий:
https://sapojnik.livejournal.com/2928503.html#t278115703