Ансишные хроники
Закрываются глаза и падает на стол голова. Мы бродили сегодня в черничниках и малинниках, среди рыжиков, которые надо было косить косой, да косы не было. Когда-то давно на северном Кавказе, в Домбае, мы целый день ели малину, тянулись за ней, встав на цыпочки, карабкались по глинистым склонам, и к вечеру видеть её не могли, лопались от обжорства, и один из нас клялся торжественно никогда ни за что больше не притрагиваться к этой мерзкой ягоде.
Вот и сегодня - мы уже не карабкались, хватали только те ягоды, что свешивались прямо на тропинку, оставляли врагу переполненные кусты. А ещё и земляника. Катя, которая никогда не собирала ягод, сегодня не устояла, доказав своё родство с ведмедем - посмотрев на нас, она стала своей огромной пастью хватать малину с куста, конечно же, вместе с шипами и листьями, рискуя занозить язык. Один раз забралась в куст и не хотела выходить. Ну, а с ладони слизывала ягоды с хлюпаньем и восторгом.
И уже когда мы спускались вниз, поглядев, как я люблю, с луга вверх, на снежные сахарные горы, мы наткнулись на белые - "не до грибов, Петька" - но мы всё-таки набрали десятка полтора, хоть и торопились скорей домой - плюхнуться в прогретое до дна озеро.
А уже почти у самой машины мы вышли к домику-прянику, увешанному горшками герани, возле которого на поляне паслись коровы за верёвочной загородкой. И прямо перед нами пастух с мелкой чёрно-белой собакой, выпустили коров на дорогу и погнали их вниз, доиться, по пути забирая других коров с других полянок. И мы неторопливо брели за коровами, а перед нами пастух, который тоже ел малину вместо того, чтоб ретиво гнать своё стадо, и маленькая рабочая собачка, знавшая управу на любую непослушную корову, которая вместо того чтоб доиться, хотела ещё поесть травы.
И вот суп из белых, жареные сыроежки (куда вкусней красных и подберёзовиков - это моя бабушка знала!), пирог с черникой - и голова падает на стол, и хоть и хочется ещё раз добрести до озера (оно в трёх минутах), сил нет - можно ведь и по дороге уснуть...
А рыжиков засолена огромная кастрюля. Самые последние летние дни - хватай!
Вот и сегодня - мы уже не карабкались, хватали только те ягоды, что свешивались прямо на тропинку, оставляли врагу переполненные кусты. А ещё и земляника. Катя, которая никогда не собирала ягод, сегодня не устояла, доказав своё родство с ведмедем - посмотрев на нас, она стала своей огромной пастью хватать малину с куста, конечно же, вместе с шипами и листьями, рискуя занозить язык. Один раз забралась в куст и не хотела выходить. Ну, а с ладони слизывала ягоды с хлюпаньем и восторгом.
И уже когда мы спускались вниз, поглядев, как я люблю, с луга вверх, на снежные сахарные горы, мы наткнулись на белые - "не до грибов, Петька" - но мы всё-таки набрали десятка полтора, хоть и торопились скорей домой - плюхнуться в прогретое до дна озеро.
А уже почти у самой машины мы вышли к домику-прянику, увешанному горшками герани, возле которого на поляне паслись коровы за верёвочной загородкой. И прямо перед нами пастух с мелкой чёрно-белой собакой, выпустили коров на дорогу и погнали их вниз, доиться, по пути забирая других коров с других полянок. И мы неторопливо брели за коровами, а перед нами пастух, который тоже ел малину вместо того, чтоб ретиво гнать своё стадо, и маленькая рабочая собачка, знавшая управу на любую непослушную корову, которая вместо того чтоб доиться, хотела ещё поесть травы.
И вот суп из белых, жареные сыроежки (куда вкусней красных и подберёзовиков - это моя бабушка знала!), пирог с черникой - и голова падает на стол, и хоть и хочется ещё раз добрести до озера (оно в трёх минутах), сил нет - можно ведь и по дороге уснуть...
А рыжиков засолена огромная кастрюля. Самые последние летние дни - хватай!