Конец Эры Милосердия
Оноре Домье. Защитник. 1840-е
Из статьи автора блога на сайте rabkor.ru:
Либеральная интеллигенция очень часто упрекает (это мягко говоря) народ в том, что он, мол, всегда и во всём поддерживает власть. Но вот, пожалуйста, недавно мы наблюдали случай, когда народ резко разошёлся с власть имущими по заметному политическому вопросу: по данным опроса Левада-центра, 70% россиян не одобрили условно-досрочное освобождение (УДО) Евгении Васильевой, «дамы сердца» бывшего министра обороны, осуждённой за хищения по делу «Оборонсервиса». За УДО - только 8% опрошенных. Ещё ранее, в мае, когда суд неожиданно приговорил Васильеву к реальному сроку заключения (после того, как прокурор потребовал для неё только условного наказания), 61% опрошенных сочли приговор (пять лет лагерей и штраф) слишком мягким, и только 12% были «за».
Ну а как откликнулись на это событие «властители дум» нашей либеральной интеллигенции? Михаил Ходорковский поздравил г-жу Васильеву с освобождением. И напомнил, что в основе прав человека лежат христианские нормы и потому её освобождение вполне оправданно:
«Держать за решёткой человека только ради острастки прочим, человека, который уже никому не угрожает и возместил свою часть ущерба, - немилосердно».
О! Вот оно, ключевое слово - милосердие. Есть даже такое крылатое выражение - «эра милосердия». Большинство помнит его, вероятно, по детективному роману братьев Вайнеров «Эра милосердия», а точнее, по его экранизации - фильму «Место встречи изменить нельзя». Там разворачивался любопытный спор между типичным интеллигентом Михал Михалычем и сыщиком МУРа Глебом Жегловым в незабываемом исполнении Высоцкого. По тексту романа:
«- По моему глубокому убеждению, в нашей стране окончательная победа над преступностью будет одержана не карательными органами, а естественным ходом нашей жизни, её экономическим развитием. А главное - моралью нашего общества, милосердием и гуманизмом наших людей…
- Милосердие - это поповское слово, - упрямо мотал головой Жеглов…
- Ошибаетесь, дорогой юноша, - говорил Михал Михалыч. - Милосердие не поповский инструмент, а та форма взаимоотношений, к которой мы все стремимся…
- Точно! - язвил Жеглов. - «Черная кошка» помилосердствует… Да и мы, попадись она нам…
- …У одного африканского племени отличная от нашей система летосчисления. По их календарю сейчас на земле - Эра Милосердия. И кто знает, может быть, именно они правы, и сейчас в бедности, крови и насилии занимается у нас радостная заря великой человеческой эпохи - Эры Милосердия, в расцвете которой мы все сможем искренне ощутить себя друзьями, товарищами и братьями…»
Этот диалог вспомнят многие, но мало кто знает, что впервые слова о грядущей «эре милосердия» прозвучали во Франции в памятном Термидоре 1794 года с трибуны Конвента. Правда, депутату, который эти слова произнёс, отрубили голову, но какое значение имеют подобные мелочи? Главное, милосердие стало основным лозунгом эпохи. Дескать, революция, Свобода-на-баррикадах - это же на редкость бессердечная дама, чистая валькирия, шагает по трупам, как по паркету. То ли дело главный противник этой дамы, её враг и антипод, т.е. реакция - она же само воплощённое Милосердие. (Особо продвинутые в истории Французской Революции добавят, что ещё до термидора Камилл Демулен предложил учредить вместо Комитета справедливости Комитет милосердия и подчинить ему все прочие комитеты).
У нас «эра милосердия», как всё хорошее, подкралась незаметно. Помните, на рубеже 80-х и 90-х вся печать вдруг заполнилась рассуждениями о милосердии и «слезинке ребенка», по Достоевскому. Мол, революция такие слезинки льёт бессчётно, а вот у реакции каждая такая слезинка - на вес золота. И разве не эту простую мысль продолжает по сей день трубить и вдалбливать весь официоз?
А в начале этой эры, в августе 1991 года, президент Ельцин даже принёс извинения родителям трёх молодых людей, павших на баррикадах, - за то, что «не смог уберечь их сыновей». Интеллигенция ликовала: «- Свершилось! Дожили! Ныне отпущаешься!.. Наконец-то она настала - наша долгожданная Эра Милосердия!..»
Почему-то одним из первых шагов проводников этой эры стало скорейшее отправление в иной, лучший мир сотен тысяч (если не более) престарелых, одиноких и больных - все их жизненные сбережения обратились в труху, а зарплаты и пенсии не выплачивались годами. Но сторонников милосердия это нимало не смутило. «Всё это неизбежный итог прошлой, немилосердной эры, - серьёзно объясняли они. - Ничего тут не поделаешь! Зато вместо почивших в бозе стариков общество приобрело по-настоящему передовую и динамичную прослойку - «новых русских».
Правда, у некоторой части общества такое решение вопроса отчего-то вызвало возмущение, и в октябре 1993 года оно выразилось в маленькой гражданской войне на улицах столицы. Именно тогда у младенца-Милосердия вместо ангельских крылышек неожиданно прорезались клыки и когти, а изо рта высунулось дуло крупнокалиберного пулемета. И - застрочило по толпе. «Добро должно быть с кулаками, добро суровым быть должно, - разъяснили сторонники милосердия, - чтобы летела шерсть клоками с того, кто лезет на добро»…
Но рассказ всей истории нашей эры Милосердия получился бы слишком длинным, так что перейдём сразу к настоящему моменту. Суть его заключается в том, что общество всё более и более разделяется на два этажа - на верхнем обитают просвещённые и цивилизованные, продвинутые сторонники Милосердия, действующие по формуле, озвученной героем одного старого советского фильма: «Пойми, студент, сейчас к людям надо помягче, а на вопросы смотреть ширше». Это г-н Ходорковский, г-жа Васильева… и их друзья, а также друзья друзей. На нижнем этаже живут все остальные, которые чем дальше, тем больше жаждут не милосердия, а именно справедливости, а на слово «милосердие» всё больше и больше реагируют как бык на красную тряпку… ну, примерно как Глеб Жеглов.
[...]
Слева: Оноре Домье. Из серии "Судьи и адвокаты". 1850. Справа: советский плакат (фрагмент)
Само собой, к «агрессивно-тупо-нищей» массе законы милосердия не относятся, представителю «звероподобного сброда» тот же самый гуманнейший к Васильевой суд с лёгким сердцем впаяет за небольшую кражу многолетний срок. Потому что милосердие - для милосердных!
[...]
Сейчас торжествует «милосердие» и «милосердные» (к людям своего круга). Но настанет время - и необходимость повернётся своей «обратной стороной» ко всем элоям, состоявшимся и несостоявшимся. И совсем не факт, что она всего лишь посадит их под домашний арест в 13-комнатных «камерах», как посадили до суда г-жу Васильеву (и где она фактически отбыла почти весь свой «тюремный срок»). Гораздо более вероятно, что она обойдётся с ними по «методу морлоков». И «агрессивно-тупо-нищая масса», «звероподобный сброд» возьмёт и учредит в каждом городе и районе (если не в каждом дворе) по Комитету справедливости. И это будет, конечно, ужасно немилосердно.
Полностью статью можно прочитать здесь.
Евгения Васильева. Автопортрет. 2014