обычаи и нравы народов мира
В свой район съемки - по карте на полпути от Чили до Новой Зеландии - мы выходим из бандитского пригорода Лимы порта Кальяо.
Количества спиртного, разрешенные таможней к вывозу из СССР, выпиваются подчистую за время перелета из Шереметьева в Лиму, а еще и у стюардесс прикупается, и тоже не навынос. Поэтому в саму экспедицию матросы закупают впрок в бодегах Лимы или Кальяо (в Лиме дороже, но безопаснее, в Кальяо дешевле, но от вида живых денег местные возбуждаются и могут пырнуть ножом - впрочем, пырнуть могут и не за деньги, бесплатно) Pisco soldeico, который спрашивают у продавцов как «писку-злодейку».
Советские матросы вообще полиглоты. Перед заходом в Гавану помполит заставляет выучить ключевые слова «русо облика морале», после чего русос маринерос кричат всем кубинским девушкам «синко песо - уно палка», при том что 5 pesos - это вообще не те деньги, которые могут кого-либо заинтересовать.
А нам, научной группе, выдано нашим НИИ на ближайшие полгода триста литров спирта на десять человек - для работы, естественно, так что мы деньгами не швыряемся и крепкими напитками в Лиме не затариваемся, только пивом Serveza Pilsner Callao, потому что местный бренд дешевле. А вот при выходе из Байреса, как панибратски зовут Буэнос-Айрес, или из Монти (-Видео) в море надо брать местное сухое. Ну, пиво, конечно, тоже (главный сорт в Байресе - Кильмес Кристал, его еще Пушок в кортасаровской «Игре в классики» нахваливал), но сухое там дивное.
Пиво, как его ни экономь, заканчивается за время перехода через тропики (мы срезаем наискосок вниз к Антарктиде: при работе ниже 40 градуса южной широты коэффициент зарплаты удваивался за «ревущие сороковые»), поэтому, когда начинаются первые траления, и появляется наконец сифуд, деликатесы идут уже не под запасенное для этого дела, но не убереженное пиво, а под разбавленный спирт.
Который, кстати, быстро надоедает, так что мы отсчитываем дни до встречи с плавбазой. Это - здоровенное судно-челнок, забирающее уловы на траулерах группы добывающего флота и отвозящее рыбу на родину. Обратно в промрайоны эти базы ходят практически порожняком - ну, развозят на суда, у которых заберут очередной улов, письма там и пресную воду. Графики их рейсов примерно известны заранее, поэтому мы находим ту плавбазу, маршрут которой пересечется с нашим. И загружаем ей - в Питере ли, Таллине, Керчи - в трюм сотню-полторы ящиков с научным оборудованием: батометры, бумага для самописцев, космическая электроника, стеклянные банки для проб, реактивы, микроскопы, кюветы, весы и много чего еще. Нашего личного. Одежда, запас книг на полгода, блоки сигарет курящим, и конечно - коньяк, Vanna Tallinn, рижский бальзам, ром Havana Club темный и светлый, и сухое вино: к рыбе. Ящики деревянные, размером с письменный стол, окованы полосами жести, опечатаны институтскими печатями. Таможенники пропускают ящики по научной институтской описи. Если все же требуют что-нибудь вскрыть, то получают десять литров все того же спирта и успокаиваются. Если не требуют, 10-литровая канистра взятки достается сопровождающему груз МНСу. Любил я ездить в такие командировки.
Но пока мы не получили наше вино и коньяк, мы пьем спирт. Да и потом, конечно, будем, никуда не денемся. Доходит до того, что к файв-о-клоку плотно набиваем на троих 12-литровое ведро лангустов, варим - и едим со спиртом, пытаясь вообразить, как это было бы с пивом.
Спирт, конечно, разбавляем.
А матросы свою писку берегут на всякие свои дни рождения - хотя иногда малодушно приканчивают гораздо раньше, а сухой закон побеждают тропическими соками. На всем советском морском гражданском - что торговом, что рыболовном - флоте каждому водоплавающему в тропиках, хоть ты капитан, хоть матрос-уборщик, полагалось в день по 200 граммов красного сухого вина, самого простого и грубого, которое с косточками давят: каберне или саперави. Для выведения из организма солнечной радиации, совершенно официально. Чаще саперави: оно дешевле.
А после Брежнева лавочка закрылась, и вино заменили соками. Была борьба с пьянством, если кто помнит. Поскольку всем, даже антиалкогольным начальникам, было очевидно, что сок радиацию не выведет, нормы пересмотрели: 300 мл сока на сутки.
Сначала моряки приуныли, и казалось, что катастрофа. Но скоро выяснилось, что нифига, плавсостав унывал недолго.
Сок никто черпаком не разливал, а просто раз в 10 дней каждому выдавали по 3-литровой банке. Разумеется, сок никто не пил - не такие дураки. Каждый вскрывал свою банку («баллон» по-керченски), кидал туда несколько ложек украденного на камбузе сахара, прилаживал водяной затвор - и радовался чуду превращения детского питания в вино. Это если хватало терпения ждать два месяца. Или в молодое вино - если полтора. Или в крепкую брагу - если месяц. Или просто в хмельную пенистую бражку - если две недели. Виноградного сока на всех не хватало, и самым затюканным лузерам доставался сливовый. От сливовой браги крепко поносило. А мы, небожители-спиртодержцы, меняли часть своего виноградного сока на совершенно бросовый с точки зрения сбраживания томатный. Курс обмена был 1:2, а то и 1:3, мы томатный потом на «кровавую Мэри» пускали.
Количества спиртного, разрешенные таможней к вывозу из СССР, выпиваются подчистую за время перелета из Шереметьева в Лиму, а еще и у стюардесс прикупается, и тоже не навынос. Поэтому в саму экспедицию матросы закупают впрок в бодегах Лимы или Кальяо (в Лиме дороже, но безопаснее, в Кальяо дешевле, но от вида живых денег местные возбуждаются и могут пырнуть ножом - впрочем, пырнуть могут и не за деньги, бесплатно) Pisco soldeico, который спрашивают у продавцов как «писку-злодейку».
Советские матросы вообще полиглоты. Перед заходом в Гавану помполит заставляет выучить ключевые слова «русо облика морале», после чего русос маринерос кричат всем кубинским девушкам «синко песо - уно палка», при том что 5 pesos - это вообще не те деньги, которые могут кого-либо заинтересовать.
А нам, научной группе, выдано нашим НИИ на ближайшие полгода триста литров спирта на десять человек - для работы, естественно, так что мы деньгами не швыряемся и крепкими напитками в Лиме не затариваемся, только пивом Serveza Pilsner Callao, потому что местный бренд дешевле. А вот при выходе из Байреса, как панибратски зовут Буэнос-Айрес, или из Монти (-Видео) в море надо брать местное сухое. Ну, пиво, конечно, тоже (главный сорт в Байресе - Кильмес Кристал, его еще Пушок в кортасаровской «Игре в классики» нахваливал), но сухое там дивное.
Пиво, как его ни экономь, заканчивается за время перехода через тропики (мы срезаем наискосок вниз к Антарктиде: при работе ниже 40 градуса южной широты коэффициент зарплаты удваивался за «ревущие сороковые»), поэтому, когда начинаются первые траления, и появляется наконец сифуд, деликатесы идут уже не под запасенное для этого дела, но не убереженное пиво, а под разбавленный спирт.
Который, кстати, быстро надоедает, так что мы отсчитываем дни до встречи с плавбазой. Это - здоровенное судно-челнок, забирающее уловы на траулерах группы добывающего флота и отвозящее рыбу на родину. Обратно в промрайоны эти базы ходят практически порожняком - ну, развозят на суда, у которых заберут очередной улов, письма там и пресную воду. Графики их рейсов примерно известны заранее, поэтому мы находим ту плавбазу, маршрут которой пересечется с нашим. И загружаем ей - в Питере ли, Таллине, Керчи - в трюм сотню-полторы ящиков с научным оборудованием: батометры, бумага для самописцев, космическая электроника, стеклянные банки для проб, реактивы, микроскопы, кюветы, весы и много чего еще. Нашего личного. Одежда, запас книг на полгода, блоки сигарет курящим, и конечно - коньяк, Vanna Tallinn, рижский бальзам, ром Havana Club темный и светлый, и сухое вино: к рыбе. Ящики деревянные, размером с письменный стол, окованы полосами жести, опечатаны институтскими печатями. Таможенники пропускают ящики по научной институтской описи. Если все же требуют что-нибудь вскрыть, то получают десять литров все того же спирта и успокаиваются. Если не требуют, 10-литровая канистра взятки достается сопровождающему груз МНСу. Любил я ездить в такие командировки.
Но пока мы не получили наше вино и коньяк, мы пьем спирт. Да и потом, конечно, будем, никуда не денемся. Доходит до того, что к файв-о-клоку плотно набиваем на троих 12-литровое ведро лангустов, варим - и едим со спиртом, пытаясь вообразить, как это было бы с пивом.
Спирт, конечно, разбавляем.
А матросы свою писку берегут на всякие свои дни рождения - хотя иногда малодушно приканчивают гораздо раньше, а сухой закон побеждают тропическими соками. На всем советском морском гражданском - что торговом, что рыболовном - флоте каждому водоплавающему в тропиках, хоть ты капитан, хоть матрос-уборщик, полагалось в день по 200 граммов красного сухого вина, самого простого и грубого, которое с косточками давят: каберне или саперави. Для выведения из организма солнечной радиации, совершенно официально. Чаще саперави: оно дешевле.
А после Брежнева лавочка закрылась, и вино заменили соками. Была борьба с пьянством, если кто помнит. Поскольку всем, даже антиалкогольным начальникам, было очевидно, что сок радиацию не выведет, нормы пересмотрели: 300 мл сока на сутки.
Сначала моряки приуныли, и казалось, что катастрофа. Но скоро выяснилось, что нифига, плавсостав унывал недолго.
Сок никто черпаком не разливал, а просто раз в 10 дней каждому выдавали по 3-литровой банке. Разумеется, сок никто не пил - не такие дураки. Каждый вскрывал свою банку («баллон» по-керченски), кидал туда несколько ложек украденного на камбузе сахара, прилаживал водяной затвор - и радовался чуду превращения детского питания в вино. Это если хватало терпения ждать два месяца. Или в молодое вино - если полтора. Или в крепкую брагу - если месяц. Или просто в хмельную пенистую бражку - если две недели. Виноградного сока на всех не хватало, и самым затюканным лузерам доставался сливовый. От сливовой браги крепко поносило. А мы, небожители-спиртодержцы, меняли часть своего виноградного сока на совершенно бросовый с точки зрения сбраживания томатный. Курс обмена был 1:2, а то и 1:3, мы томатный потом на «кровавую Мэри» пускали.