Про еврейских родственников
В прошлом посте я писала про еврейских родственников бывшего босса, и поняла, что про своих тоже хочется написать, конкретно, про мою еврейскую бабушку Женю. Меня могут спросить, а почему не про русских, русская бабушка у меня тоже есть, причем с маминой стороны. Так что по еврейским канонам я не еврейка, вдобавок от русской бабушки еще и митохондрии, так что она передала мне чуть больше генов, чем 1/4). Но бабушка Женя для меня гораздо большая загадка, мне почему-то кажется, что я гораздо лучше понимаю свою русскую бабушку, чем ее. А к загадкам хочется возвращаться снова и снова.
У нас в 57-й школе ходила поговорка, что еврейской женщине для полного самовыражения нужно либо иметь 10 детей, либо участвовать в мировой революции. С этой точки зрения бабушка Женя была скорее посередке: детей всего трое, революция - не мировая, а всего только Октябрьская. Однако она еще успела пойти добровольцем на фронт в Великую Отечественную, отвоевать больше года на передовой, проработать лет 40 инженером-электротехником на крупных московских предприятиях типа завода Электросила, и сделать гору изобретений, внедрением которых в инертную советскую промышленность она занималась уже на пенсии. В некоем министерстве, где она в приемной проводила долгие часы, ей сказали что-то вроде: "Вы, пенсионеры, прямо народные мстители". Как она этим гордилась! Ну еще и по мелочи: прыгала в молодости с парашютом, слетала в стратосферу на воздушном шаре на высоту около 8 км в 1937-м году. С шаром история была забавная: Женя разработала прибор для измерения скорости ветра для авиации. Доступа к самолетам не было, ну она и организовала экспедицию на воздушном шаре, повыше, чтобы ветра были посильнее, прибор потестировать. С ней полетел профессиональный пилот, вот их фото.
Экспедиция прошла успешно. Бабушка в этот момент была беременна вторым ребенком, на 4-м месяце. Этот простой факт не заметила мед комиссия, которая ее выпустила в полет. По семейной легенде, где-то в углу там стояла старушка-уборщица, которая потом бабушке попеняла: "что ж ты, девка, о ребенке не думаешь?" Для уборщицы бабушкино интересное положение было очевидным. Ребенок (моя тетя) получился в полном порядке.
Женя не сразу ушла на фронт, когда началась война. Сначала она сдала моего отца (31-го года рождения) своему бывшему мужу (его отцу), который с новой семьей уезжал в эвакуацию в Среднюю Азию. А потом дочку 4-х лет оставила соседке по коммунальной квартире. И вот это я понять не могу. Просто не в состоянии, как? Как можно оставить вот так своего ребенка чужому человеку. И наверно уже не пойму никогда. Вернулась с фронта Женя через год с небольшим, с дочкой все было в порядке. Так что все обошлось. А вот бабушкино фото военной поры, его носит мой дядя, ее младший сын на шествии Бессмертного полка. После войны бабушка попала под раздачу во время борьбы с безродными космополитами (евреями). Ей так и не дали защитить уже готовый дисер, но главное - не посадили. На старости лет я ее помню, как очень лучезарного человека: всегда с улыбкой, всегда в делах, с походами по театрам и выставкам. И без малейшего желания заниматься домашними делами, типа готовки, жила она как птичка божия, кропотливо не свивая долговечного гнезда. И легко ушла: собираясь в театр, принарядилась, и инсульт. Мне было с бабушкой Женей всегда очень интересно общаться, она прекрасно рассказывала, причем у нее хорошо получалось объяснять сложные вещи по-простому.
Женины сестры Анка и Фанни тоже ушли в революцию. Анна аж с Лениным ухитрилась поработать, что ее потом спасало потом во время репрессий. Сына она назвала именем Орел. И потом его потомки взяли фамилию Орловы и ушли в православие... А Фанни стала эсеркой, и не надо предположений, семейная фамилия была не Каплан, а Суцкевер, и в Ленина она не стреляла. Фанни несколько раз сажали, а потом в 37-м расстреляли, но родственникам удалось спасти ее детей.
Но в общем из всей семьи Суцкевер всех превзошел двоюрдный брат моей бабушки Абрам. Про него есть целая статья в Википедии, за ним якобы лично Сталин прислал самолет к партизанам в Брянские леса, он был знаком с Эренбургом, выступил свидетелем на Нюрнбергском процессе, и стал одним из самых знаменитых поэтов, писавших на идише. Как и моя бабушка, родился Абрам в местечке Сморгонь (Ошмянский уезд, Виленская губерния). А вот Википедия: "во время Первой мировой войны, спасаясь от военных действий, семья бежала в Сибирь. После смерти отца в 1920 году семья переехала в Вильнюс. Авром был вольнослушателем Университета Стефана Батория. В 1930-е гг. часто бывал в Варшаве, жил случайными заработками.
После присоединения Литвы к СССР работал на радио. В 1941 г. оказался с женой и матерью на оккупированной территории. Скрывался от нацистов, в сентябре 1941 года попал в вильнюсское гетто. Участник подполья в гетто и партизан отряда «Некоме» («Месть»). Спас важнейшие рукописи, которые надлежало уничтожить по приказу нацистов. В сентябре 1943 г., накануне ликвидации гетто, Суцкевер и его жена с отрядом участников Сопротивления добрался до Нарочанских лесов. 12 марта 1944 г. был доставлен военным самолётом в Москву, где в начале апреля выступил на третьем пленуме Еврейского антифашистского комитета; неоднократно встречался с Б. Пастернаком. 27 февраля 1946 года в качестве свидетеля давал показания на Нюрнбергском процессе. В середине 1946 г. уехал в Польшу; в конце года принял участие в первом послевоенном Сионистском конгрессе в Базеле, где встретился с Голдой Меир. С её помощью в сентябре 1947 г. вместе с женой нелегально въехал на территорию подмандатной Палестины. В 1948-49 гг. служил в израильской армии военным корреспондентом, участвовал в Войне за независимость Израиля. В 1949 г. стал основателем и редактором созданного ежеквартального журнала на идиш «Ди Голдене кейт», который вплоть до закрытия играл огромную роль в развитии литературы на идише во всём мире". А умер совсем недавно в 2010 году, на 97-м году жизни, в Израиле, окруженный дочками, внуками и правнуками.
Илья Эренбург («Люди, годы, жизнь». Книга VI. Часть 1): «Как-то пришел ко мне еврейский поэт А.Г.Суцкевер. (С ним я познакомился ещё во время войны. Он был в гетто Вильнюса, убежал оттуда, партизанил; его вывезли на "Большую землю"). Он рассказал, что ездил в Нюрнберг, давал показания. Борис Полевой писал в "Правде", что рассказ Суцкевера о трагедии Вильнюсского гетто, где погибла и семья поэта, потряс судей. "Он не называет цифр. Он говорит о судьбе своей семьи. О жене, на глазах которой был убит ее ребенок...".
Бабушка Женя со времен своей юности вроде бы не встречалась с Абрамом. А мы тут давеча нашлись с его внучкой, мы в Сиэтле, она в Израиле.
Следующему поколению семьи выпали судьбы попроще. Тяга к приключениям в основном проявилась у моего папы, который мастер спорта по альпинизму. Он вспоминал, что бабушка Женя очень гордилась, что в своем полете в стратосферу поднялась немножко выше его (его самая большая высота был Пик Коммунизма, чуть меньше 8 км). Ну а мы, внучки, так и вообще живем крайне тихо.
У нас в 57-й школе ходила поговорка, что еврейской женщине для полного самовыражения нужно либо иметь 10 детей, либо участвовать в мировой революции. С этой точки зрения бабушка Женя была скорее посередке: детей всего трое, революция - не мировая, а всего только Октябрьская. Однако она еще успела пойти добровольцем на фронт в Великую Отечественную, отвоевать больше года на передовой, проработать лет 40 инженером-электротехником на крупных московских предприятиях типа завода Электросила, и сделать гору изобретений, внедрением которых в инертную советскую промышленность она занималась уже на пенсии. В некоем министерстве, где она в приемной проводила долгие часы, ей сказали что-то вроде: "Вы, пенсионеры, прямо народные мстители". Как она этим гордилась! Ну еще и по мелочи: прыгала в молодости с парашютом, слетала в стратосферу на воздушном шаре на высоту около 8 км в 1937-м году. С шаром история была забавная: Женя разработала прибор для измерения скорости ветра для авиации. Доступа к самолетам не было, ну она и организовала экспедицию на воздушном шаре, повыше, чтобы ветра были посильнее, прибор потестировать. С ней полетел профессиональный пилот, вот их фото.
Экспедиция прошла успешно. Бабушка в этот момент была беременна вторым ребенком, на 4-м месяце. Этот простой факт не заметила мед комиссия, которая ее выпустила в полет. По семейной легенде, где-то в углу там стояла старушка-уборщица, которая потом бабушке попеняла: "что ж ты, девка, о ребенке не думаешь?" Для уборщицы бабушкино интересное положение было очевидным. Ребенок (моя тетя) получился в полном порядке.
Женя не сразу ушла на фронт, когда началась война. Сначала она сдала моего отца (31-го года рождения) своему бывшему мужу (его отцу), который с новой семьей уезжал в эвакуацию в Среднюю Азию. А потом дочку 4-х лет оставила соседке по коммунальной квартире. И вот это я понять не могу. Просто не в состоянии, как? Как можно оставить вот так своего ребенка чужому человеку. И наверно уже не пойму никогда. Вернулась с фронта Женя через год с небольшим, с дочкой все было в порядке. Так что все обошлось. А вот бабушкино фото военной поры, его носит мой дядя, ее младший сын на шествии Бессмертного полка. После войны бабушка попала под раздачу во время борьбы с безродными космополитами (евреями). Ей так и не дали защитить уже готовый дисер, но главное - не посадили. На старости лет я ее помню, как очень лучезарного человека: всегда с улыбкой, всегда в делах, с походами по театрам и выставкам. И без малейшего желания заниматься домашними делами, типа готовки, жила она как птичка божия, кропотливо не свивая долговечного гнезда. И легко ушла: собираясь в театр, принарядилась, и инсульт. Мне было с бабушкой Женей всегда очень интересно общаться, она прекрасно рассказывала, причем у нее хорошо получалось объяснять сложные вещи по-простому.
Женины сестры Анка и Фанни тоже ушли в революцию. Анна аж с Лениным ухитрилась поработать, что ее потом спасало потом во время репрессий. Сына она назвала именем Орел. И потом его потомки взяли фамилию Орловы и ушли в православие... А Фанни стала эсеркой, и не надо предположений, семейная фамилия была не Каплан, а Суцкевер, и в Ленина она не стреляла. Фанни несколько раз сажали, а потом в 37-м расстреляли, но родственникам удалось спасти ее детей.
Но в общем из всей семьи Суцкевер всех превзошел двоюрдный брат моей бабушки Абрам. Про него есть целая статья в Википедии, за ним якобы лично Сталин прислал самолет к партизанам в Брянские леса, он был знаком с Эренбургом, выступил свидетелем на Нюрнбергском процессе, и стал одним из самых знаменитых поэтов, писавших на идише. Как и моя бабушка, родился Абрам в местечке Сморгонь (Ошмянский уезд, Виленская губерния). А вот Википедия: "во время Первой мировой войны, спасаясь от военных действий, семья бежала в Сибирь. После смерти отца в 1920 году семья переехала в Вильнюс. Авром был вольнослушателем Университета Стефана Батория. В 1930-е гг. часто бывал в Варшаве, жил случайными заработками.
После присоединения Литвы к СССР работал на радио. В 1941 г. оказался с женой и матерью на оккупированной территории. Скрывался от нацистов, в сентябре 1941 года попал в вильнюсское гетто. Участник подполья в гетто и партизан отряда «Некоме» («Месть»). Спас важнейшие рукописи, которые надлежало уничтожить по приказу нацистов. В сентябре 1943 г., накануне ликвидации гетто, Суцкевер и его жена с отрядом участников Сопротивления добрался до Нарочанских лесов. 12 марта 1944 г. был доставлен военным самолётом в Москву, где в начале апреля выступил на третьем пленуме Еврейского антифашистского комитета; неоднократно встречался с Б. Пастернаком. 27 февраля 1946 года в качестве свидетеля давал показания на Нюрнбергском процессе. В середине 1946 г. уехал в Польшу; в конце года принял участие в первом послевоенном Сионистском конгрессе в Базеле, где встретился с Голдой Меир. С её помощью в сентябре 1947 г. вместе с женой нелегально въехал на территорию подмандатной Палестины. В 1948-49 гг. служил в израильской армии военным корреспондентом, участвовал в Войне за независимость Израиля. В 1949 г. стал основателем и редактором созданного ежеквартального журнала на идиш «Ди Голдене кейт», который вплоть до закрытия играл огромную роль в развитии литературы на идише во всём мире". А умер совсем недавно в 2010 году, на 97-м году жизни, в Израиле, окруженный дочками, внуками и правнуками.
Илья Эренбург («Люди, годы, жизнь». Книга VI. Часть 1): «Как-то пришел ко мне еврейский поэт А.Г.Суцкевер. (С ним я познакомился ещё во время войны. Он был в гетто Вильнюса, убежал оттуда, партизанил; его вывезли на "Большую землю"). Он рассказал, что ездил в Нюрнберг, давал показания. Борис Полевой писал в "Правде", что рассказ Суцкевера о трагедии Вильнюсского гетто, где погибла и семья поэта, потряс судей. "Он не называет цифр. Он говорит о судьбе своей семьи. О жене, на глазах которой был убит ее ребенок...".
Бабушка Женя со времен своей юности вроде бы не встречалась с Абрамом. А мы тут давеча нашлись с его внучкой, мы в Сиэтле, она в Израиле.
Следующему поколению семьи выпали судьбы попроще. Тяга к приключениям в основном проявилась у моего папы, который мастер спорта по альпинизму. Он вспоминал, что бабушка Женя очень гордилась, что в своем полете в стратосферу поднялась немножко выше его (его самая большая высота был Пик Коммунизма, чуть меньше 8 км). Ну а мы, внучки, так и вообще живем крайне тихо.