Терпение, аффект и психоструктура под названием «личность»
Читаю про ребенка-аутиста: «он может тебя обнять, потому что ему хорошо с тобой СЕЙЧАС, а через минуту может тебя долбануть, потому что ему неприятно с тобой СЕЙЧАС».
Задумалась… А почему нормальный взрослый человек не бьёт, когда ему доставляют дискомфорт? Ведь это же как раз естественная реакция агрессии, которую аутист не подавляет, а нормальный человек подавляет. Чего ради мы подавляем импульсы тела? Чего ради проявляем терпение?
Ответ-то, в общем, простой: не хотим последствий драки. Не хотим, чтобы от нас отвернулись, нас покинули, перестали с нами общаться, не хотим, чтобы дали нам сдачи или - того хуже - затаили злобу. Короче, простраиваем ситуацию в будущее, оцениваем последствия, решаем, что дешевле сейчас перетерпеть. Ну, или простраиваем ситуацию в прошлое: вот этому человеку я вчера доставил неприятности, а теперь он хочет отомстить - понятное желание, понятны причины, всё, проехали, сделали выводы, идём дальше.
Вот этого видения прошлого и будущего у аутиста нет. И у маленьких детей нет, а также у психически больных. А у нормальных взрослых обычно есть. Но не всегда.
Например, что мы говорим о ситуации, когда терпение у человека кончается? «Планка упала», «терпение лопнуло», «вышел из себя», «чаша терпения переполнилась»… Всё это - о разрушительных и неадекватных действиях, которыми заканчиваются иногда долгие периоды терпения. В общем, об аффекте той или иной степени тяжести. Вот уборщица моет полы, ты прошел мимо, а она на тебя шваброй замахивается. Потому что до этого терпела. Вот мать терпит-терпит крики и шалости детей, а потом срывается и орет на них, проклинает или даже переходит к физической расправе. Вот придирки начальника рабочий терпит-терпит, а потом может развернуться и дать ему по морде, невзирая уже на последствия. Муж терпит-терпит измены жены, а потом застает её с любовником и убивает, и плевать ему в тот момент на всё, и на свою дальнейшую судьбу тоже.
Что происходит?
Разберемся на примере ситуации терпения, в которой каждый побывал: хочется писать, а негде. Как вообще ребенок учится писать на горшок, а потом в унитаз? Путем избегания неприятных последствий - сначала дискомфорта от мокрых штанишек, потом маминого ворчания, потом криков и порицаний воспитателей/мамы, потом насмешек сверстников… на этой стадии - огребания последствий в виде унижения в глазах окружающих - процесс обучения обычно заканчивается.
Но что происходит с уже обученным писать где надо человеком, когда туалета или кустиков рядом нет, а народа вокруг полно? Он терпит. Сначала он вполне может совмещать свое терпение с исполнением других желаний или обязанностей - может работать, пить, есть, болтать с коллегами, замечать свои недочёты и исправлять ошибки, думать над рабочим заданием, над семейными проблемами и т.п. По мере нарастания дискомфорта от мочевого пузыря способность думать о посторонних вещах постепенно пропадает. Сначала отваливается способность думать об абстрактном, потом о том, что далеко (о семье, например, если человек на работе), потом уже нет сил выполнять свои обязанности, не хочется есть и пить, человеку уже все равно, что подумает о нем начальник, окружающие, он мечется в поисках туалета. Если в этот момент ему позвонит жена, он ей грубо скажет «Отстань!», а если на пути к туалету попадется друг с разговорами, его оттолкнут или отшвырнут.
То есть, по мере нарастания желания писать, более слабые желания (например, красиво выглядеть в глазах окружающих) поглощаются более сильным желанием. Что там подумает или скажет коллега - уже неважно! В данный момент терпящий страдалец не в состоянии думать о коллеге и его оценках, часть личности, заботящаяся об отношениях с этим коллегой, пропадает вместе с видением прошлого и будущего этих отношений, поглощенная более сильной потребностью (писать).
Реакции на пике терпения неадекватны, преувеличены - человек орёт, толкается, дерётся, даже когда это не нужно. Ну прямо как ребенок… или как аутист. Человек терпящий скатывается в детство. Регрессирует - как говорят психиатры и психологи, то есть теряет взрослую личность.
По этой же причине - из-за частичной потери личности - вспыхивают перепалки в общественном транспорте, в очередях, при стрессе, напряжении, в любой ситуации терпения. Мелкие воздействия - фразы, прикосновения, осуждающие взгляды - отзываются как очень сильные, очень раздражающие. Вот как у младенца комплекс возбуждения - реакция всем телом, руками, ногами, лицом, голосом.
Как будто поглощенная сильным желанием часть превращается в барабан, нечто цельное.
Собственно, взросление ребенка сводится к тому, что всё больше ощущений он начинает увязывать с прошлым и с будущим. Например, голод у младенца вначале всепоглощающий, вызывающий реакцию и страдания во всем теле. Потом младенчик начинает увязывать утоление голода с появлением матери - прошлый опыт кормления соединяется с предвидением будущего, - и вот уже голод становится чем-то локальным, ограниченным, появляется понимание «не страшно, скоро накормят». Голод перестает быть тотальным, захватывающим все тело, он отделяется (дифференцируется) от человека и появляется понимание: вот я, а вот мой голод. Потом появляются другие понимания: вот я, а вот моя рука, вот я, а вот моя боль, или - вот я, а вот другие люди.
Так проявляется психоструктура под названием «личность» - дифференцированная и соединенная с прошлым и будущим. Та, которая у маленьких детей, социопатов и аутистов почти отсутствует, и которая утрачивается в ситуациях терпения у обычного человека. Чем больше у человека дискомфорт (желания избавиться от неприятного), тем меньше у него личности, тем больше он скатывается в детство.
Психоструктура под названием «личность» оберегает себя от утраты. «Личность» вовремя водит тело в туалет, вовремя кормит и укладывает спать, избегает попадания тела в пугающие и травмирующие ситуации, в общем, всячески избегает ситуаций, в которых она может потеряться. По сути, выполняет родительские функции.
У социопатов «личности» почти нет. Они люди настроения, перекати-поле, заботы о будущем и воспоминаний о прошлом у них почти и нет, да и на собственное тело им наплевать, подумаешь, избили в очередной раз! Зато обаятельные как дети.
Это очень обаятельно и увлекательно, когда тело полностью захвачено эмоцией - что у ребенка, что у социопата, что у обычного человека, забывшего на время, какая он «личность». Но и раздирает душу такая эмоция будь здоров! Обычный человек с обученной «личностью» редко позволяет себе повторить такой опыт. То есть, обычный человек в аффект регулярно не впадает, одного аффекта ему вполне достаточно, чтобы «научиться» данный вид аффекта распознавать, проследить его связи с прошлым и будущим, и больше с таким душераздирающим опытом не связываться.
Задумалась… А почему нормальный взрослый человек не бьёт, когда ему доставляют дискомфорт? Ведь это же как раз естественная реакция агрессии, которую аутист не подавляет, а нормальный человек подавляет. Чего ради мы подавляем импульсы тела? Чего ради проявляем терпение?
Ответ-то, в общем, простой: не хотим последствий драки. Не хотим, чтобы от нас отвернулись, нас покинули, перестали с нами общаться, не хотим, чтобы дали нам сдачи или - того хуже - затаили злобу. Короче, простраиваем ситуацию в будущее, оцениваем последствия, решаем, что дешевле сейчас перетерпеть. Ну, или простраиваем ситуацию в прошлое: вот этому человеку я вчера доставил неприятности, а теперь он хочет отомстить - понятное желание, понятны причины, всё, проехали, сделали выводы, идём дальше.
Вот этого видения прошлого и будущего у аутиста нет. И у маленьких детей нет, а также у психически больных. А у нормальных взрослых обычно есть. Но не всегда.
Например, что мы говорим о ситуации, когда терпение у человека кончается? «Планка упала», «терпение лопнуло», «вышел из себя», «чаша терпения переполнилась»… Всё это - о разрушительных и неадекватных действиях, которыми заканчиваются иногда долгие периоды терпения. В общем, об аффекте той или иной степени тяжести. Вот уборщица моет полы, ты прошел мимо, а она на тебя шваброй замахивается. Потому что до этого терпела. Вот мать терпит-терпит крики и шалости детей, а потом срывается и орет на них, проклинает или даже переходит к физической расправе. Вот придирки начальника рабочий терпит-терпит, а потом может развернуться и дать ему по морде, невзирая уже на последствия. Муж терпит-терпит измены жены, а потом застает её с любовником и убивает, и плевать ему в тот момент на всё, и на свою дальнейшую судьбу тоже.
Что происходит?
Разберемся на примере ситуации терпения, в которой каждый побывал: хочется писать, а негде. Как вообще ребенок учится писать на горшок, а потом в унитаз? Путем избегания неприятных последствий - сначала дискомфорта от мокрых штанишек, потом маминого ворчания, потом криков и порицаний воспитателей/мамы, потом насмешек сверстников… на этой стадии - огребания последствий в виде унижения в глазах окружающих - процесс обучения обычно заканчивается.
Но что происходит с уже обученным писать где надо человеком, когда туалета или кустиков рядом нет, а народа вокруг полно? Он терпит. Сначала он вполне может совмещать свое терпение с исполнением других желаний или обязанностей - может работать, пить, есть, болтать с коллегами, замечать свои недочёты и исправлять ошибки, думать над рабочим заданием, над семейными проблемами и т.п. По мере нарастания дискомфорта от мочевого пузыря способность думать о посторонних вещах постепенно пропадает. Сначала отваливается способность думать об абстрактном, потом о том, что далеко (о семье, например, если человек на работе), потом уже нет сил выполнять свои обязанности, не хочется есть и пить, человеку уже все равно, что подумает о нем начальник, окружающие, он мечется в поисках туалета. Если в этот момент ему позвонит жена, он ей грубо скажет «Отстань!», а если на пути к туалету попадется друг с разговорами, его оттолкнут или отшвырнут.
То есть, по мере нарастания желания писать, более слабые желания (например, красиво выглядеть в глазах окружающих) поглощаются более сильным желанием. Что там подумает или скажет коллега - уже неважно! В данный момент терпящий страдалец не в состоянии думать о коллеге и его оценках, часть личности, заботящаяся об отношениях с этим коллегой, пропадает вместе с видением прошлого и будущего этих отношений, поглощенная более сильной потребностью (писать).
Реакции на пике терпения неадекватны, преувеличены - человек орёт, толкается, дерётся, даже когда это не нужно. Ну прямо как ребенок… или как аутист. Человек терпящий скатывается в детство. Регрессирует - как говорят психиатры и психологи, то есть теряет взрослую личность.
По этой же причине - из-за частичной потери личности - вспыхивают перепалки в общественном транспорте, в очередях, при стрессе, напряжении, в любой ситуации терпения. Мелкие воздействия - фразы, прикосновения, осуждающие взгляды - отзываются как очень сильные, очень раздражающие. Вот как у младенца комплекс возбуждения - реакция всем телом, руками, ногами, лицом, голосом.
Как будто поглощенная сильным желанием часть превращается в барабан, нечто цельное.
Собственно, взросление ребенка сводится к тому, что всё больше ощущений он начинает увязывать с прошлым и с будущим. Например, голод у младенца вначале всепоглощающий, вызывающий реакцию и страдания во всем теле. Потом младенчик начинает увязывать утоление голода с появлением матери - прошлый опыт кормления соединяется с предвидением будущего, - и вот уже голод становится чем-то локальным, ограниченным, появляется понимание «не страшно, скоро накормят». Голод перестает быть тотальным, захватывающим все тело, он отделяется (дифференцируется) от человека и появляется понимание: вот я, а вот мой голод. Потом появляются другие понимания: вот я, а вот моя рука, вот я, а вот моя боль, или - вот я, а вот другие люди.
Так проявляется психоструктура под названием «личность» - дифференцированная и соединенная с прошлым и будущим. Та, которая у маленьких детей, социопатов и аутистов почти отсутствует, и которая утрачивается в ситуациях терпения у обычного человека. Чем больше у человека дискомфорт (желания избавиться от неприятного), тем меньше у него личности, тем больше он скатывается в детство.
Психоструктура под названием «личность» оберегает себя от утраты. «Личность» вовремя водит тело в туалет, вовремя кормит и укладывает спать, избегает попадания тела в пугающие и травмирующие ситуации, в общем, всячески избегает ситуаций, в которых она может потеряться. По сути, выполняет родительские функции.
У социопатов «личности» почти нет. Они люди настроения, перекати-поле, заботы о будущем и воспоминаний о прошлом у них почти и нет, да и на собственное тело им наплевать, подумаешь, избили в очередной раз! Зато обаятельные как дети.
Это очень обаятельно и увлекательно, когда тело полностью захвачено эмоцией - что у ребенка, что у социопата, что у обычного человека, забывшего на время, какая он «личность». Но и раздирает душу такая эмоция будь здоров! Обычный человек с обученной «личностью» редко позволяет себе повторить такой опыт. То есть, обычный человек в аффект регулярно не впадает, одного аффекта ему вполне достаточно, чтобы «научиться» данный вид аффекта распознавать, проследить его связи с прошлым и будущим, и больше с таким душераздирающим опытом не связываться.